фриц виттельс фрейд его личность учение и школа
Фрейд. Его личность, учение и школа
Фрейд. Его личность, учение и школа. Часть I.
ГИЗ, Ленинград, 1925 год.
Фриц Виттельс. Фрейд. Его личность, учение и школа.
Перевод с немецкого д-ра Г.Б. Таубмана.
Вступительная статья проф. М.А. Рейснера.
ГИЗ, Ленинград, 1925 год.
Фрейдизм и буржуазная идеология. Статья М. А. Рейснера
Вытеснение и перенесение
ФРЕЙДИЗМ И БУРЖУАЗНАЯ ИДЕОЛОГИЯ
(ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ)
Такая резкая перемена в отношении, так называемого «общества», к Фрейду есть факт громадного значения. Он показывает, что, во-первых, само европейское общество за последние двадцать лет пережило глубокие изменения в своих воззрениях, а во-вторых, что учение Фрейда претерпело необходимое воздействие окружающей среды и видоизменилось не только в отношении своего влияния, но и в самой своей сущности.
Ибо торжество Фрейда доказывает не только победу его научной теории в общем развитии науки. Оно есть также признак известного слияния его учения с идеологией буржуазного общества, что необходимо включает в научную доктрину известные идеологические и классовые принципы.
Мы не останавливаемся здесь специально на изложении учения Фрейда. В предлагаемой книге Фрица Виттельса основные пункты этого учения намечены достаточно полно. Для интересующихся в настоящее время имеется на русском языке целая «Психологическая и психоаналитическая библиотека», изданная Государственным Издательством под редакцией проф. И. Д. Ермакова, куда включены не только важнейшие произведения Фрейда и его ближайших последователей, но также некоторых «диссидентов» или даже «ересиархов» психоанализа, в роде Адлера и Юнга.
Фриц виттельс фрейд его личность учение и школа
Фрейд. Его личность, учение и школа. Часть I.
ГИЗ, Ленинград, 1925 год.
Фриц Виттельс. Фрейд. Его личность, учение и школа.
Перевод с немецкого д-ра Г.Б. Таубмана.
Вступительная статья проф. М.А. Рейснера.
ГИЗ, Ленинград, 1925 год.
СОДЕРЖАНИЕ
Фрейдизм и буржуазная идеология. Статья М. А. Рейснера
Вытеснение и перенесение
ФРЕЙДИЗМ И БУРЖУАЗНАЯ ИДЕОЛОГИЯ
Такая резкая перемена в отношении, так называемого «общества», к Фрейду есть факт громадного значения. Он показывает, что, во-первых, само европейское общество за последние двадцать лет пережило глубокие изменения в своих воззрениях, а во-вторых, что учение Фрейда претерпело необходимое воздействие окружающей среды и видоизменилось не только в отношении своего влияния, но и в самой своей сущности.
Ибо торжество Фрейда доказывает не только победу его научной теории в общем развитии науки. Оно есть также признак известного слияния его учения с идеологией буржуазного общества, что необходимо включает в научную доктрину известные идеологические и классовые принципы.
Мы не останавливаемся здесь специально на изложении учения Фрейда. В предлагаемой книге Фрица Виттельса основные пункты этого учения намечены достаточно полно. Для интересующихся в настоящее время имеется на русском языке целая «Психологическая и психоаналитическая библиотека», изданная Государственным Издательством под редакцией проф. И. Д. Ермакова, куда включены не только важнейшие произведения Фрейда и его ближайших последователей, но также некоторых «диссидентов» или даже «ересиархов» психоанализа, в роде Адлера и Юнга.
Отметим кстати, что и Виттельс принадлежит к тем ученикам Фрейда, которые отошли от своего учителя и заняли по отношению к нему более или менее критическую позицию. Нам важно выяснить здесь не столько научную, сколько социально-идеологическую сторону учения Фрейда. Она представляет для нас тем больший интерес, что, будучи некоторым поворотом буржуазной идеологии в новую, любопытную сторону, эта теория в то же время заключает в себе слишком много крупных научных открытий, чтобы мимо нее могла пройти без внимания наша новая наука, которая стоит на основе строгого монизма и материализма.
И если пролетариат, в лице своих научных представителей, сумел не раз использовать даже философов-идеалистов в целях получения новых данных для своего материалистического мировоззрения, то тем более серьезно должны мы отнестись к фрейдизму, глубоко ценные научные истины которого одобрены в настоящее время идеологией европейского «заката».
Остановимся, прежде всего, на том времени, когда Фрейд выступил со своими основоположениями и оказался, как мы уже видели, в «блестящем одиночестве». Это было время, когда он с большой наивностью впервые сделал доклад в Венском Обществе врачей-специалистов по вопросу о практическом значении сексуального момента.
Тогда молодого ученого сразу же окружили пустота и зловещая тишина. Он почувствовал себя человеком, который, по выражению поэта, «нарушил покой мира». И хотя он нашел в себе готовность подвергнуться общей участи непризнанных основателей научных теорий, все же не совсем легко далась ему эта жизнь «Робинзона на необитаемом острове», уверенного в том, что «при его жизни наука не обратит никакого внимания на него, и, может быть, лишь несколько десятилетий спустя кто-либо другой неизбежно натолкнется на те же самые, пока еще не своевременные явления, добьется их признания и, таким образом, воздаст ему честь, как предшественнику, по необходимости потерпевшему неудачу».
Как сообщает сам Фрейд в своем «Очерке истории психоанализа» («Психологическая и психоаналитическая библиотека», выпуск 3-й. «Основные психологические теории в психоанализе», 1923 г.), его спасло от озлобления лишь то обстоятельство, что как-раз его теория прекрасно объясняла эту необходимость гонений со стороны здоровых, каковую он не раз обнаруживал в ожесточенном «сопротивлении» больных их излечению.
«Сопротивление» здоровых привело, однако, к тому, что «Толкование сновидений» было готово в существенных частях еще в начале 1896 г., а напечатано только летом 1899 г.; «История лечения Доры» была закончена еще в конце 1899 г., а опубликована только в 1905 г. Общее же отношение к нему в кругу врачей было «отрицательным, проникнутым чувством презрения, сострадания или превосходства»; о нем, обыкновенно, отзывались, что он «слишком мудрит, впадает в крайности, рассуждает очень странно». Так обстояло дело до 1907 г.
Подобное отношение к теории Фрейда, как это подтверждает и Джонс («Терапия неврозов», 20-й выпуск упомянутой библиотеки), было совершенно естественным вследствие самого содержания фрейдовских открытий.
Для того, чтобы понять значение учения Фрейда для буржуазной идеологии, надо представить себе основное содержание тех предрассудков, которые царили прежде, а в значительной степени господствуют и сейчас в классовом обществе, основанном на товарно-капиталистическом производстве.
Именно такая личность, под влиянием природных потребностей, вступает в борьбу со всеми другими личностями и посредством осуществления своих эгоистических стремлений накопляет богатства, создает хозяйственный подъем, содействует счастью человечества и становится творцом нравственного, гуманного и цивилизованного общения, идущего по пути непрестанного прогресса.
Именно такой человек заключает сделки на бирже, обнаруживает свою волю в правовом акте, передает «культуру» дикарям и, в случае совершения проступка или преступления, несет личную ответственность перед общественным судом.
Одним из ярких признаков разложения буржуазного общества является тот факт, что целый ряд ученых выступил с теорией бессознательного поведения людей.
Эта «масса», в свою очередь, очень скоро была отожествлена с так называемыми «низшими» классами, чернью и подонками общества, с которыми незаметно сливался и «наш добрый народ» в образе «святой сволочи» (la sainte canaille). Особенно хорошо удался этот маневр Лебону, который в «психологии социализма» изобразил торжество такой бессознательной массовой души, заключенной в скопище бандитов и убийц.
Последующим этапом в деле отказа от прежней идеологии явился переход буржуазии к более или менее полному признанию господства бессознательного начала в частной и общественной жизни человека. Этим, накануне империалистической войны и революционных потрясений, буржуазный «разум» как бы слагал с себя всякую ответственность за события и уходил в глубину какой-то особой психической тайны.
Но на такой шаг буржуазная мысль не могла решиться. Она ушла целиком в исследование «психического». И последним пределом, которого она достигла в этом направлении, был психоанализ Фрейда. Буржуазное общество долго сопротивлялось, прежде чем приняло его теорию. Но события последнего времени принудили общественную мысль сделать этот шаг, и не только сделать его, но и закрепить, как последний этап и, вместе с тем, как некоторый оплот против угрожающего со всех сторон «воинствующего материализма».
Еще за семь лет до империалистической войны к Фрейду примкнули отдельные ученики и приверженцы. Это было лишь началом громадного движения. Не столько при помощи венских научных и общественных кругов, сколько при содействии Швейцарии и других стран создается неуклонно растущее влияние Фрейда в области научной мысли.
Вместе с тем, выплывает и другая черта, которая, по свидетельству самого Фрейда, была отмечена одним из его врагов. Как рассказывает об этом Фрейд, один врач, прослушав курс его лекций, «сравнил его научную систему, как он ее понял, по твердости ее внутреннего остова, с католической церковью». Мы думаем, что этот врач довольно верно определил эмоциональный состав, пронизывающий этот научный остов.
Психоанализ, основанный на узах симпатии между врачом и пациентом, не в меньшей степени обладает «симпатическим» привкусом и для объединяемых им последователей и учеников. Сексуальность, как особое и напряженное внимание в сторону эротики, несомненно отразилась известным образом и на самих психоаналитиках.
А так как сексуальность есть ближайшая основа мистицизма и церковности, то и научная школа Фрейда, поскольку она стала идеологическим фактором для гибнущей буржуазии, приобрела, благодаря своему тяготению к эротике, некоторые черты подлинной церковности.
Недаром Виттельс описывает в предлагаемой книге переход научного психоанализа к философской «метапсихологии», смену врачей, клиницистов и физиологов различными философами и превращение общества психоаналитиков в подлинную церковь.
Вот что говорит по этому поводу Виттельс: «Члены психоаналитического кружка занимаются слишком много метапсихологией и при этом, как и можно было опасаться, сбиваются на путь схоластики. Обычный естествовед лишь с трудом может следовать за ними. В конце концов, их труд в большинстве случаев вознаграждается плохо. Фрейд возводится в полубога или даже в целого бога. Его слова не подлежат критике.
II
Перерождение теории Фрейда в своего рода спасительное учение новой церкви, конечно, нисколько не препятствует нам, во-первых, выяснить его подлинные материалистические корни, следовательно, и его научные основания, и, во-вторых, после отделения идеологической примеси использовать все ценное, что дает фрейдизм для материалистического учения об обществе, выдвинутого современной теорией исторического материализма.
Для этого нужно только представить себе положение буржуазного общества в течение последних десятилетий. Все прежние ценности оказались негодными.
Нужно было перейти к какому-то новому мировоззрению.
Вместе с тем, учитывая современное состояние знания и просвещения, необходимо было найти исходную точку в каком-нибудь научном или наукообразном положении.
К подобному фундаменту предъявляются два особых требования: он должен быть возведен на социальном базисе, а с другой стороны, он ни в каком случае не должен совпадать с тем пагубным материалистическим учением, какое использовано большевиками для грубого переворота и сокрушения всех пресловутых культурных ценностей, начиная с частной собственности и кончая либеральной и гуманитарной моралью.
Такие требования сразу предопределяют судьбы фрейдизма. Ему должны быть присущи, во-первых, строго научные и материальные основы и, во-вторых, идеалистическая надстройка. Определить линию, разделяющую эти две друг другу противоречащие части, не составляет особенного труда.
Учение Фрейда исходит из разделения психической жизни на бессознательную и сознательную. Здесь никаких споров нет; это деление еще со времен Бернгейма и Льебо составляет прочное завоевание науки. Современная рефлексология, на своем опыте, вполне подтверждает такое положение. В своей характеристике бессознательного Фрейд сделал ряд открытий. Для нас наиболее важным является его утверждение, что деление на бессознание и сознание есть результат процесса развития, происходящего во времени, исторически, и протекающего с самого начала под давлением внешней среды.
Этот процесс дает нам две основные формы: развитие отдельного человека и историческое развитие человечества. Ребенок сначала определяет свое отношение к миру исключительно или преимущественно при помощи бессознания, посредством чувства «приятного» и «неприятного».
В своем паразитарном существовании дитя может всецело руководствоваться раздражениями поверхности своего тела, в частности, слизистых оболочек («эрогенные зоны» области рта и выводящих путей), вызывающих в нем «сексуальное чувство» удовольствия и неудовольствия, которое, в свою очередь, тесно связано с инстинктом самосохранения и материальными условиями существования.
Другими словами, ребенок, являясь как бы паразитом на теле взрослого, как «хозяина» (по выражению биологов), не вырабатывает еще самостоятельного и сложного аппарата приспособления, а пользуется самыми примитивными средствами сексуальной связи для обеспечения своего существования.
И действительно, как мы знаем из наблюдений над детоубийством среди дикарей, оно никогда не происходит после того, как ребенок приложен к груди, т.е. после того, как установлена сексуальная связь между матерью и младенцем в акте сосания, который одновременно представляет собой акт питания и, вместе с тем, явление сексуального раздражения.
Ясно, что здесь теория Фрейда нисколько не противоречит фактам, и еще задолго до австрийского ученого русский физиолог Сеченов говорил о «страстном мышлении» ребенка, как важнейшем аппарате его внешнего приспособления. Заслуга Фрейда в том, что он сумел ближе сопоставить эротику ребенка с первобытным отношением к миру со стороны дикаря.
Правда, здесь Фрейд далеко не одинок, так как учение о сходстве развития ребенка и первобытного человечества подкреплялось и до него с разных сторон и в разных отношениях. Прежде всего, биологам прекрасно известен тот факт, что развитие отдельной особи (онтогенез) лишь повторяет историческое развитие рода (филогенез).
В области психологии, и в частности детской психологии, американские бихевиористы также не раз проводили параллель между периодами развития ребенка и предполагаемыми эпохами развития первобытного общества (Болдуин). Новое, что внес сюда Фрейд, это установление сходства или, вернее, тождества того психического аппарата, при помощи которого приспособляется к внешнему миру как ребенок, так и дикарь.
А именно, как утверждает Фрейд, сексуальность есть тот основной аппарат приспособления к миру, который свойствен первобытному человеку и лишь воскрешается в жизни ребенка в его, так сказать, дикарскую пору. Но так как ребенок повторяет в своем развитии только опыт первобытного человечества, то относительно древнейшей истории человеческого рода мы получаем следующие два положения.
Во-первых, по содержанию, ребенок онтогенетически переживает коллективный опыт первобытного общества, а, во-вторых, по форме этот опыт основывается на аппарате так называемого сексуального отношения к миру, построенного на принципе приятного и неприятного. Такого рода положения чрезвычайно важны.
И хотя, само собой разумеется, мы нигде и никогда не найдем первобытного человека или дикаря, который исчерпывал бы все свое приспособление к миру работой половых желез и раздражением эрогенных зон, а с другой стороны даже самое малое дитя с первых дней существования вырабатывает и другие способы отношения к миру, открытие Фрейда дает нам очень много.
Древнее положение Аристотеля о том, что «человек есть животное общественное (политическое)», получило твердое и неоспоримое подтверждение. Живет прежде всего коллектив, а не особь, и, поскольку психология есть наука о деятельности отдельного и живого нервно-мозгового аппарата, постольку же она есть система знаний, которая исходит из коллективного содержания этой деятельности. Индивидуалистическое положение, которое гласит: «в начале был человек» сменяется раз навсегда другой истиной: «в начале было общество».
В данном пункте, однако, буржуазная идеология отнюдь не усматривает камня преткновения. И, как показывает учение Дюркгейма, такой исходный пункт отнюдь не мешает последующему нагромождению идеалистических теорий.
Ведь договорился же Дюркгейм до подлинного обожествления общества, а коллектив тем самым получил все признаки мистического бога. Как мы видели выше, Фрейд определил не только содержание детского опыта. Он остановился на строгом анализе самих способов того отношения к миру, которые свойственны как ребенку, так и дикарю.
Нужно заметить, что здесь он затронул область вопросов, глубоко волнующих научную мысль. Целый ряд ученых ставил вопрос о своеобразных чертах того «способа представления», который характеризует собой именно общество дикарей. Этим вопросом занимался прежде всего Вундт в своих обширных исследованиях по истории мифа, при чем он пришел к признанию совершенно своеобразного, как он его назвал, «мифологического мышления».
В связи с этим тот же ученый посвятил много труда изучению фантазии, но, в конце концов, не мог придти к сколько-нибудь определенным результатам. Значительно счастливее его оказался Леви-Брюль, который в своих исследованиях о формах мышлении дикарей пришел к весьма любопытным выводам.
Можно сказать, что он почти исчерпывающе установил все признаки этого мышления, поскольку они обнаруживаются не только во всевозможных мифах, но и в первобытном коммунизме с его тесной взаимной связью (participation).
Социологический подход не мог дать, однако, решающих результатов за отсутствием соответственного психологического и психопатологического обоснования. Его наметила уже школа гипнологов, во главе с Шарко, подвергнувшая точному изучению бессознание или подсознание, а Фрейд осветил эти вопросы при помощи своего учения о сексуальности и «сексуальном мышлении». Нет никакого сомнения, что в одном отношении Фрейд отодвинул назад учение о бессознательном. Он значительно сузил это понятие. И сделал он это вопреки многочисленным фактам. Как известно, он, особенно вначале, целиком отождествлял бессознание с сексуальностью, как будто не существует никакого бессознания вне сексуальности.
Так как область сексуальных влечений представляет собой величайший запас живой энергии, громадной силы влечений, бурных эмоций и совершенно порабощенных их сгустками (комплексами) представлений, то Фрейду удалось дать почти исчерпывающий образ детско-дикарского мышления, как такой его формы, где отражения действительности до неузнаваемости искажены нервно-мозговыми процессами, рожденными в половой сфере.
В этих процессах, искаженных влечениями и эмоциями личности, мир отражается в невероятных и чудовищных образах. Такое мышление, с исключением из него специально сексуального момента, Блейлер назвал «аутистическим». Открытие дикарско-детского мышления, как преимущественно сексуального образа представлений, в особенности не может быть обойдено учением исторического материализма.
Как известно, в этом последнем давно уже установлен факт «идеологического мышления, как мышления неверного «, которое является нередко обратным отражением предмета, а иногда даже преломлением его в двух и трех степенях. Экономические и производственные причины такого метода социального сознания были безошибочно установлены еще Марксом и Энгельсом.
Но до последнего момента от нас был скрыт тот нервно-мозговой аппарат и тот психический процесс, которые непосредственно дают подобное преломление лучей общественного сознания. Фрейд в этой области дал очень много. Он показал необходимость мышления, происходящего через призму сексуальности при известных реальных и фактических предпосылках.
Детско-дикарское мышление есть мышление идеологическое, построенное при помощи сексуальности.
Оставьте трех мужчин вместе после обеда, и вы можете быть уверены, что разговор зайдет о женщинах и что заведет его тот из них, кто постарше. Александр Дюма-сын
ещё >>
Ближайшие тренинги
Новости синтона
Новое на сайте
Подпишитесь
на нашу рассылку!
Фрейд. Его личность, учение и школа
ФРЕЙДИЗМ И БУРЖУАЗНАЯ ИДЕОЛОГИЯ
Такая резкая перемена в отношении, так называемого«общества», к Фрейду есть факт громадного значения. Онпоказывает, что, во-первых, само европейское общество за последниедвадцать лет пережило глубокие изменения в своих воззрениях, аво-вторых, что учение Фрейда претерпело необходимое воздействиеокружающей среды и видоизменилось не только в отношении своеговлияния, но и в самой своей сущности.
Ибо торжество Фрейда доказывает не только победу егонаучной теории в общем развитии науки. Оно есть также признакизвестного слияния его учения с идеологией буржуазного общества, чтонеобходимо включает в научную доктрину известные идеологические иклассовые принципы.
Мы не останавливаемся здесь специально на изложенииучения Фрейда. В предлагаемой книге Фрица Виттельса основные пунктыэтого учения намечены достаточно полно. Для интересующихся внастоящее время имеется на русском языке целая «Психологическаяи психоаналитическая библиотека», изданная ГосударственнымИздательством под редакцией проф. И. Д. Ермакова, куда включены нетолько важнейшие произведения Фрейда и его ближайших последователей,но также некоторых «диссидентов» или даже «ересиархов»психоанализа, в роде Адлера и Юнга.
Отметим кстати, что и Виттельс принадлежит к темученикам Фрейда, которые отошли от своего учителя и заняли поотношению к нему более или менее критическую позицию. Нам важновыяснить здесь не столько научную, сколько социально-идеологическуюсторону учения Фрейда. Она представляет для нас тем больший интерес,что, будучи некоторым поворотом буржуазной идеологии в новую,любопытную сторону, эта теория в то же время заключает в себе слишкоммного крупных научных открытий, чтобы мимо нее могла пройти безвнимания наша новая наука, которая стоит на основе строгого монизма иматериализма.
И если пролетариат, в лице своих научных представителей,сумел не раз использовать даже философов-идеалистов в целях полученияновых данных для своего материалистического мировоззрения, то темболее серьезно должны мы отнестись к фрейдизму, глубоко ценныенаучные истины которого одобрены в настоящее время идеологиейевропейского «заката».
Остановимся, прежде всего, на том времени, когда Фрейдвыступил со своими основоположениями и оказался, как мы уже видели, в«блестящем одиночестве». Это было время, когда он сбольшой наивностью впервые сделал доклад в Венском Обществеврачей-специалистов по вопросу о практическом значении сексуальногомомента.
Тогда молодого ученого сразу же окружили пустота изловещая тишина. Он почувствовал себя человеком, который, повыражению поэта, «нарушил покой мира». И хотя он нашел всебе готовность подвергнуться общей участи непризнанных основателейнаучных теорий, все же не совсем легко далась ему эта жизнь«Робинзона на необитаемом острове», уверенного в том, что«при его жизни наука не обратит никакого внимания на него, и,может быть, лишь несколько десятилетий спустя кто-либо другойнеизбежно натолкнется на те же самые, пока еще не своевременныеявления, добьется их признания и, таким образом, воздаст ему честь,как предшественнику, по необходимости потерпевшему неудачу».
Как сообщает сам Фрейд в своем «Очерке историипсихоанализа» («Психологическая и психоаналитическаябиблиотека», выпуск 3-й. «Основные психологические теориив психоанализе», 1923 г.), его спасло от озлобления лишь тообстоятельство, что как-раз его теория прекрасно объясняла этунеобходимость гонений со стороны здоровых, каковую он не разобнаруживал в ожесточенном «сопротивлении» больных ихизлечению.
«Сопротивление» здоровых привело, однако, ктому, что «Толкование сновидений» было готово всущественных частях еще в начале 1896 г., а напечатано только летом1899 г.; «История лечения Доры» была закончена еще вконце 1899 г., а опубликована только в 1905 г. Общее же отношение кнему в кругу врачей было «отрицательным, проникнутым чувствомпрезрения, сострадания или превосходства»; о нем, обыкновенно,отзывались, что он «слишком мудрит, впадает в крайности,рассуждает очень странно». Так обстояло дело до 1907 г.
Именно такая личность, под влиянием природныхпотребностей, вступает в борьбу со всеми другими личностями ипосредством осуществления своих эгоистических стремлений накопляетбогатства, создает хозяйственный подъем, содействует счастьючеловечества и становится творцом нравственного, гуманного ицивилизованного общения, идущего по пути непрестанного прогресса.
Именно такой человек заключает сделки на бирже,обнаруживает свою волю в правовом акте, передает «культуру»дикарям и, в случае совершения проступка или преступления, несетличную ответственность перед общественным судом.
Одним из ярких признаков разложения буржуазного обществаявляется тот факт, что целый ряд ученых выступил с теориейбессознательного поведения людей.
Эта «масса», в свою очередь, очень скоробыла отожествлена с так называемыми «низшими» классами,чернью и подонками общества, с которыми незаметно сливался и «нашдобрый народ» в образе «святой сволочи» (la saintecanaille). Особенно хорошо удался этот маневр Лебону, который в«психологии социализма» изобразил торжество такойбессознательной массовой души, заключенной в скопище бандитов иубийц.
Последующим этапом в деле отказа от прежней идеологииявился переход буржуазии к более или менее полному признаниюгосподства бессознательного начала в частной и общественной жизничеловека. Этим, накануне империалистической войны и революционныхпотрясений, буржуазный «разум» как бы слагал с себявсякую ответственность за события и уходил в глубину какой-то особойпсихической тайны.
Но на такой шаг буржуазная мысль не могла решиться. Онаушла целиком в исследование «психического». И последнимпределом, которого она достигла в этом направлении, был психоанализФрейда. Буржуазное общество долго сопротивлялось, прежде чем принялоего теорию. Но события последнего времени принудили общественнуюмысль сделать этот шаг, и не только сделать его, но и закрепить, какпоследний этап и, вместе с тем, как некоторый оплот противугрожающего со всех сторон «воинствующего материализма».
Еще за семь лет до империалистической войны к Фрейдупримкнули отдельные ученики и приверженцы. Это было лишь началомгромадного движения. Не столько при помощи венских научных иобщественных кругов, сколько при содействии Швейцарии и других странсоздается неуклонно растущее влияние Фрейда в области научной мысли.
Вместе с тем, выплывает и другая черта, которая, посвидетельству самого Фрейда, была отмечена одним из его врагов. Какрассказывает об этом Фрейд, один врач, прослушав курс его лекций,«сравнил его научную систему, как он ее понял, по твердости еевнутреннего остова, с католической церковью». Мы думаем, чтоэтот врач довольно верно определил эмоциональный состав,пронизывающий этот научный остов.
Психоанализ, основанный на узах симпатии между врачом ипациентом, не в меньшей степени обладает «симпатическим»привкусом и для объединяемых им последователей и учеников.Сексуальность, как особое и напряженное внимание в сторону эротики,несомненно отразилась известным образом и на самих психоаналитиках.
А так как сексуальность есть ближайшая основа мистицизмаи церковности, то и научная школа Фрейда, поскольку она сталаидеологическим фактором для гибнущей буржуазии, приобрела, благодарясвоему тяготению к эротике, некоторые черты подлинной церковности.
Недаром Виттельс описывает в предлагаемой книге переходнаучного психоанализа к философской «метапсихологии»,смену врачей, клиницистов и физиологов различными философами ипревращение общества психоаналитиков в подлинную церковь.
Вот что говорит по этому поводу Виттельс: «Членыпсихоаналитического кружка занимаются слишком много метапсихологией ипри этом, как и можно было опасаться, сбиваются на путь схоластики.Обычный естествовед лишь с трудом может следовать за ними. В концеконцов, их труд в большинстве случаев вознаграждается плохо. Фрейдвозводится в полубога или даже в целого бога. Его слова не подлежаткритике.
Перерождение теории Фрейда в своего рода спасительноеучение новой церкви, конечно, нисколько не препятствует нам,во-первых, выяснить его подлинные материалистические корни,следовательно, и его научные основания, и, во-вторых, после отделенияидеологической примеси использовать все ценное, что дает фрейдизм дляматериалистического учения об обществе, выдвинутого современнойтеорией исторического материализма.
Нужно было перейти к какому-то новому мировоззрению.
Вместе с тем, учитывая современное состояние знания ипросвещения, необходимо было найти исходную точку в каком-нибудьнаучном или наукообразном положении.
К подобному фундаменту предъявляются два особыхтребования: он должен быть возведен на социальном базисе, а с другойстороны, он ни в каком случае не должен совпадать с тем пагубнымматериалистическим учением, какое использовано большевиками длягрубого переворота и сокрушения всех пресловутых культурныхценностей, начиная с частной собственности и кончая либеральной игуманитарной моралью.
Такие требования сразу предопределяют судьбы фрейдизма.Ему должны быть присущи, во-первых, строго научные и материальныеосновы и, во-вторых, идеалистическая надстройка. Определить линию,разделяющую эти две друг другу противоречащие части, не составляетособенного труда.Учение Фрейда исходит из разделения психическойжизни на бессознательную и сознательную. Здесь никаких споров нет;это деление еще со времен Бернгейма и Льебо составляет прочноезавоевание науки. Современная рефлексология, на своем опыте, вполнеподтверждает такое положение. В своей характеристике бессознательногоФрейд сделал ряд открытий. Для нас наиболее важным является егоутверждение, что деление на бессознание и сознание есть результатпроцесса развития, происходящего во времени, исторически, ипротекающего с самого начала под давлением внешней среды.
Этот процесс дает нам две основные формы: развитиеотдельного человека и историческое развитие человечества. Ребеноксначала определяет свое отношение к миру исключительно илипреимущественно при помощи бессознания, посредством чувства«приятного» и «неприятного».
В своем паразитарном существовании дитя может всецелоруководствоваться раздражениями поверхности своего тела, в частности,слизистых оболочек («эрогенные зоны» области рта ивыводящих путей), вызывающих в нем «сексуальное чувство»удовольствия и неудовольствия, которое, в свою очередь, тесно связанос инстинктом самосохранения и материальными условиями существования.
Другими словами, ребенок, являясь как бы паразитом нателе взрослого, как «хозяина» (по выражению биологов), невырабатывает еще самостоятельного и сложного аппарата приспособления,а пользуется самыми примитивными средствами сексуальной связи дляобеспечения своего существования.
И действительно, как мы знаем из наблюдений наддетоубийством среди дикарей, оно никогда не происходит после того,как ребенок приложен к груди, т.е. после того, как установленасексуальная связь между матерью и младенцем в акте сосания, которыйодновременно представляет собой акт питания и, вместе с тем, явлениесексуального раздражения.
Ясно, что здесь теория Фрейда нисколько не противоречитфактам, и еще задолго до австрийского ученого русский физиологСеченов говорил о «страстном мышлении» ребенка, какважнейшем аппарате его внешнего приспособления. Заслуга Фрейда в том,что он сумел ближе сопоставить эротику ребенка с первобытнымотношением к миру со стороны дикаря.
Правда, здесь Фрейд далеко не одинок, так как учение осходстве развития ребенка и первобытного человечества подкреплялось идо него с разных сторон и в разных отношениях. Прежде всего, биологампрекрасно известен тот факт, что развитие отдельной особи (онтогенез)лишь повторяет историческое развитие рода (филогенез).
В области психологии, и в частности детской психологии,американские бихевиористы также не раз проводили параллель междупериодами развития ребенка и предполагаемыми эпохами развитияпервобытного общества (Болдуин). Новое, что внес сюда Фрейд, этоустановление сходства или, вернее, тождества того психическогоаппарата, при помощи которого приспособляется к внешнему миру какребенок, так и дикарь.
А именно, как утверждает Фрейд, сексуальность есть тотосновной аппарат приспособления к миру, который свойственпервобытному человеку и лишь воскрешается в жизни ребенка в его, таксказать, дикарскую пору. Но так как ребенок повторяет в своемразвитии только опыт первобытного человечества, то относительнодревнейшей истории человеческого рода мы получаем следующие дваположения.
Во-первых, по содержанию, ребенок онтогенетическипереживает коллективный опыт первобытного общества, а, во-вторых, поформе этот опыт основывается на аппарате так называемого сексуальногоотношения к миру, построенного на принципе приятного и неприятного.Такого рода положения чрезвычайно важны.
И хотя, само собой разумеется, мы нигде и никогда ненайдем первобытного человека или дикаря, который исчерпывал бы всесвое приспособление к миру работой половых желез и раздражениемэрогенных зон, а с другой стороны даже самое малое дитя с первых днейсуществования вырабатывает и другие способы отношения к миру,открытие Фрейда дает нам очень много.
Древнее положение Аристотеля о том, что «человекесть животное общественное (политическое)», получило твердое инеоспоримое подтверждение. Живет прежде всего коллектив, а не особь,и, поскольку психология есть наука о деятельности отдельного и живогонервно-мозгового аппарата, постольку же она есть система знаний,которая исходит из коллективного содержания этой деятельности.Индивидуалистическое положение, которое гласит: «в начале былчеловек» сменяется раз навсегда другой истиной: «в началебыло общество».
В данном пункте, однако, буржуазная идеология отнюдь неусматривает камня преткновения. И, как показывает учение Дюркгейма,такой исходный пункт отнюдь не мешает последующему нагромождениюидеалистических теорий.
Ведь договорился же Дюркгейм до подлинного обожествленияобщества, а коллектив тем самым получил все признаки мистическогобога. Как мы видели выше, Фрейд определил не только содержаниедетского опыта. Он остановился на строгом анализе самих способов тогоотношения к миру, которые свойственны как ребенку, так и дикарю.
Нужно заметить, что здесь он затронул область вопросов,глубоко волнующих научную мысль. Целый ряд ученых ставил вопрос освоеобразных чертах того «способа представления», которыйхарактеризует собой именно общество дикарей. Этим вопросом занималсяпрежде всего Вундт в своих обширных исследованиях по истории мифа,при чем он пришел к признанию совершенно своеобразного, как он егоназвал, «мифологического мышления».
В связи с этим тот же ученый посвятил много трудаизучению фантазии, но, в конце концов, не мог придти к сколько-нибудьопределенным результатам. Значительно счастливее его оказалсяЛеви-Брюль, который в своих исследованиях о формах мышлении дикарейпришел к весьма любопытным выводам.
Можно сказать, что он почти исчерпывающе установил всепризнаки этого мышления, поскольку они обнаруживаются не только вовсевозможных мифах, но и в первобытном коммунизме с его теснойвзаимной связью (participation).
Социологический подход не мог дать, однако, решающихрезультатов за отсутствием соответственного психологического ипсихопатологического обоснования. Его наметила уже школа гипнологов,во главе с Шарко, подвергнувшая точному изучению бессознание илиподсознание, а Фрейд осветил эти вопросы при помощи своего учения осексуальности и «сексуальном мышлении». Нет никакогосомнения, что в одном отношении Фрейд отодвинул назад учение обессознательном. Он значительно сузил это понятие. И сделал он этовопреки многочисленным фактам. Как известно, он, особенно вначале,целиком отождествлял бессознание с сексуальностью, как будто несуществует никакого бессознания вне сексуальности.
Так как область сексуальных влечений представляет собойвеличайший запас живой энергии, громадной силы влечений, бурныхэмоций и совершенно порабощенных их сгустками (комплексами)представлений, то Фрейду удалось дать почти исчерпывающий образдетско-дикарского мышления, как такой его формы, где отражениядействительности до неузнаваемости искажены нервно-мозговымипроцессами, рожденными в половой сфере.
В этих процессах, искаженных влечениями и эмоциямиличности, мир отражается в невероятных и чудовищных образах. Такоемышление, с исключением из него специально сексуального момента,Блейлер назвал «аутистическим». Открытиедикарско-детского мышления, как преимущественно сексуального образапредставлений, в особенности не может быть обойдено учениемисторического материализма.
Как известно, в этом последнем давно уже установлен факт«идеологического мышления, как мышления неверного «,которое является нередко обратным отражением предмета, а иногда дажепреломлением его в двух и трех степенях. Экономические ипроизводственные причины такого метода социального сознания былибезошибочно установлены еще Марксом и Энгельсом.
Но до последнего момента от нас был скрыт тотнервно-мозговой аппарат и тот психический процесс, которыенепосредственно дают подобное преломление лучей общественногосознания. Фрейд в этой области дал очень много. Он показалнеобходимость мышления, происходящего через призму сексуальности приизвестных реальных и фактических предпосылках.
Детско-дикарское мышление есть мышление идеологическое,построенное при помощи сексуальности.
Много дает нам Фрейд и в своем учении об отношении междусознанием и бессознанием. Это отношение он опять-таки строит наобщественно-материальном обосновании. И первобытный человек, иребенок здесь тоже подвержены более или менее одинаковой судьбе.
Дикарь, по мере развития экономических условий, все вбольшей степени подчиняется тяжкому влиянию внешнего мира.Естественная и общественная среда предъявляет все более суровыетребования к борьбе за существование. От простого собирания плодов иудовлетворения весьма несложных потребностей человеку приходитсяпереходить к все более сложным способам приспособления и, наконец, ктакому методу воздействия на окружающее, как труд.
Под влиянием давящей «необходимости» человекв целях самосохранения вынужден отказаться от «сексуальногомышления» и перейти к серьезному, чуткому познанию внешнегомира, каков он есть. Но такой процесс совершается не легко. Напротивтого, в нервно-мозговом аппарате он вызывает настоящую катастрофу.Реальный мир со своими страшными угрозами прямо-таки выдавливает иливытесняет первобытный аппарат сексуального отношения к миру.
В психике происходит отнюдь не органическое наслоениесознания над бессознанием, а грубое вытеснение второго первым,причем, наблюдается некоторое расщепление нервно-мозговой системы;сексуальность с ее примитивным животным основанием и дикарским опытомвытесняются в те сферы, которые наиболее удалены от бодрствующейактивной жизни борца и работника, в то время как вновь образованныйаппарат сознания, опирающегося на реальность, захватывает всю областьпассивного и активного приспособления.
Борьба сознания против бессознания целиком зиждется навнешнем мире и его непрестанном опыте, и по мере того, как человеквтягивается все больше и больше в борьбу за жизнь, суживается иограничивается сфера сексуального влечения и его надстроек.
По существу, такое распределение двух сфер,бессознательной и сознательной, сильно напоминает философию Бергсона,знакомства с которой вряд ли избежал Фрейд во время своей работысначала у Шарко, а затем в стенах Нансийской школы. Ведь и у Бергсонамистическое творчество, проникнутое интуицией и симпатией, отличаетсяот деятельности разума именно потому, что первое даетнепосредственное общение с миром, тогда как разум целикомопределяется давлением внешней среды и борьбой за существование.
Напротив, у него мистика разоблачается при помощисексуальности. С другой стороны, Фрейд расходится с Бергсоном и в томотношении, что у него не только побеждает сознание, как единственнаявысшая форма приспособления, но между сознанием и бессознаниемвозникает острый конфликт, в котором побеждает именно сознание,господствующее над миражем и призраками бессознания.
Только конфликтом сознания, опирающегося на реальность,с бессознанием, работающим при помощи приятного, можно объяснить и тоявление, которое Фрейд обозначает термином «цензура»,т.е. наличность таких тормозящих и вытесняющих сил, которые, во имясамосохранения человека, отбрасывают сексуальные влечения и весь ихаппарат в область забвения и совершенно устраняют их из полясознания.
Если стоять на точке зрения фрейдовского пониманияпсихического процесса, как отражения истории человеческого общества,то нельзя не отметить здесь социального значения вытеснения. Ононесомненно знаменует собою многочисленные конфликты в историичеловечества, свидетельствуя о высших формах борьбы за существованиеи о процессе идеологической перестройки, которым завершилась этаборьба.
И если экономический процесс развивается органически истихийно, то, как мы знаем из учения Маркса, как-раз идеологии,сменяя друг друга во время крупных катастроф, в буквальном смыслеслова «вытесняют одна другую».
Поэтому, когда Фрейд говорит о вытеснении, при помощикоторого сознание, под влиянием материального мира, выбросилосексуальность из ее руководящих позиций и подвергло ее жестокой инетерпимой цензуре, то этот процесс находит себе полную аналогию втом, как определенный метод социального мышления, вместе с изменениемклассового господства и производственных форм, разбивает и ставит поджестокие запреты ранее господствовавшие идеологические системы.
Между человеком и обществом устанавливается еще новаяаналогия: подобно тому, как наука и техника буржуазии вытесняютфеодальную романтику и первобытный мистицизм, принцип реальности исознательной организации становится на место эмоционального отражениямира, воспринятого через призму полового влечения.