где находится зона вернике в головном мозге
Речевой центр Брока и зона Вернике
В речевой функции участвуют несколько областей левого полушария. Это центр Вернике и центр (зона) Брока.
Центр речи Вернике, отвечающий за понимание речи, слуховой центр речи (вторичное слуховое поле). Это крупная область в верхне-заднем участке височной доли, в задней части верхней височной извилины недалеко (сзади) от первичной слуховой коры. Он занимает заднюю треть верхней височной извилины и часть нижней теменной дольки.
Дугообразный пучок соединяет зону Брока и зону Вернике, образуя систему, отвечающую за речь. Повреждение центра Вернике вызывает сенсорную афазию, когда больной с трудом воспринимает услышанную речь или написанный текст, но способен говорить.
Если вы хотите научиться использовать принципы нейропедагогики, использовать приемы нейрокоррекции в совместной работе нейропсихолога и логопеда, а также понимать речевые расстройства и их мозговые механизмы, то предлагаем ознакомиться с нашим интенсивом по нейропсихологии «Применение нейропсихологического подхода в работе коррекционного педагога».
Вы научитесь использовать нейропсихологические подходы для коррекции дисграфии, проводить экспресс-нейродиагностику, а также выстраивать структуру нейрокоррекционного занятия с дошкольником. Подробнее.
В верхнезаднем участке височной доли находится зона Вернике, отвечающая за понимание речи.
Дугообразный пучок соединяет зону Брока и зону Вернике, образуя систему, отвечающую за речь. Поле Брока занимает центральное место в формировании сложной мышечной активности, требующейся для артикуляции слов. Оно располагается, непосредственно по соседству с областью первичной моторной коры, в которой картирована мускулатура лица и гортани. Эта схема представляет собой по необходимости упрощение всей нейроанатомии, касающейся рассматриваемого процесса. Она, тем не менее, дает основу для понимания многих нарушений речи (афазий), поскольку позволяет проследить нарушения в различных элементах системы.
Хотите освоить современные нейропедагогические методы диагностики и коррекции?
Получите детальное представление об узкоспециализированных направлениях;
Подтвердите профессиональное развитие документально;
Приведете знания и навыки в соответствие с ФГОС и мировыми тенденциями.
А, если вы хотите изучить методы нейрофизиологической диагностики в практике, научиться использовать нейропсихологический подход при подготовке к школе (возраст детей 5-7 лет), изучить нейропедагогические подходы, оптимизирующие коррекционную работу логопеда, то предлагаем ознакомиться с нашим курсом повышения квалификации на 72 ак. часа «Нейропедагогические методы диагностики и коррекции в соответствии с требованиями ФГОС».
Вы изучите приемы нейропсихологической диагностики младших школьников и дошкольников при подготовке к школе, нейродиагностику и нейростимуляцию сенсомоторного и интеллектуального базиса речи, и многое другое. Подробнее.
Моторная афазия
Ежедневно острое нарушение мозгового кровообращения поражает сотни людей. Такое заболевание как инсульт является актуальной проблемой здравоохранения в большинстве развитых стран мира, так как заболеваемость, инвалидность и даже смертность от осложнений, связанных с нарушением мозгового кровотока занимает лидирующие позиции в сравнении с другими патологиями. Афазия – одно из самых частых осложнений, развивающихся после ишемического поражения центральной нервной системы больного. Конечно инсульт не единственная причина развития моторной афазии, однако одна из самых распространённых.
Что такое моторная афазия?
Афазия – расстройство когнитивной сферы человека, связанное с выраженным нарушением речевой функции или восприятия услышанной речи больным. Важно отметить, что афазия является заболеванием, при котором нарушается или пропадает уже сформированная речевая функция. При афазии происходит частичная или абсолютная потеря способности к синтезу собственной речи или её восприятию, причём важно отметить, что при афазии не происходит органического поражения гортани и голосовой щели. Нарушение речи связано с локальным поражением корковых структур головного мозга, отвечающих за синтез и восприятие речи. Помимо нарушения речевой функции у больных также встречаются парафазии, синдром логореи, персеверации, аграфия и алексия, а также речевые эмболы. Заболевание характеризуется значительным сокращением словарного запаса и соответственно лексикона пострадавшего человека, соответственно больной также теряет способность к правильной и осознанной письменности и чтению.
Все вышеперечисленные дисфункциональные проявления афазии в конечном итоге приводят к социальной дезадаптации больного, нарушению личностных качеств и характеристик, а также к социальной замкнутости. Всё это влечёт за собой развитие и прогрессию не только неврологических расстройств, но и психических. Афазия считается сложной патологией смешанного характера. Сферой изучения, диагностики и лечения афазии занимаются такие специалисты, как неврологи, логопеды, психологи и психиатры, а также врачи-реабилитологи. В Клиническом Институте Мозга на базе неврологического центра работает целое отделение, занимающееся данными вопросами, все сотрудники разных специальностей постоянно взаимодействуют друг с другом, что делает диагностику и лечение больных с диагнозом моторная афазия намного более эффективной.
Физиологические аспекты моторной афазии
Центральная нервная система человека устроена наисложнейшим образом, благодаря тонкому взаимодействию всех корковых и подкорковых структур головного мозга происходит формирование всех основных функций высшей нервной деятельности. Чтобы понять какие нарушения влечёт за собой развитие афазии необходимо знать небольшой минимум физиологических аспектов функционирования зон головного мозга, отвечающих за синтез и восприятие речи.
Моторная афазия Брока и зона Вернике
Основную роль в анализе и синтезе речи играют две зоны в коре больши полушарий головного мозга:
Обе зоны отвечают за восприятие и обработку поступающей в головной мозг речевой и визуальной информации с дальнейшей её обработкой и интерпретацией, а также синтетической речевой деятельностью. Зона Брока находится в области задней нижней части третьей лобной извилины левого полушария.
Причины
Афазия – органическое поражение головного мозга, это означает, что в его причинах лежат серьёзные нарушения метаболической активности. Существует много причин, способных оказать патологическое действие на нейроны головного мозга, к самым распространённым из них можно отнести:
Все вышеперечисленные причины могут приводить к повреждению нейронов, участвующих в образовании речевой функции.
Также важно отметить и предрасполагающие факторы, которые значительно повышают риск формирования вышеперечисленных заболеваний. К таким факторам относятся:
Последствие инсульта
Чаще всего моторная афазия развивается после перенесённого инсульта. При этом ишемическое повреждение с последующим некрозом происходит в зоне Брока, которая отвечает за моторную функцию речи. Причём чаще всего поражение данной зоны происходит в результате тромбоза ветвей средней мозговой артерии. На втором месте после нарушения мозгового кровообращения находится поражение зоны Брока онкологического характера.
Классификация
Для удобства применения в практической медицине существует специальная классификация афазий, основанная на систематизации проявляемых нарушений в соответствии с утраченной функцией и поражённым участком головного мозга.
Различают следующие виды афазии:
Симптомы и признаки
Центр Брока считается моторным или речедвигательным, что при его поражении вызывает появление характерных функциональных нарушений в речепродукции. Моторная афазия проявляется нарушением моторной функции речи, причём пострадавший человек мысленно не испытывает проблем в формировании речи, однако при произнесении испытывает крайне выраженное затруднение.
Моторная афазия характеризуется:
Уже при общении с пациентом можно с уверенностью выставить диагноз моторной афазии опираясь на наличие вышеописанных симптомов.
Диагностика
План диагностического обследования пациента с моторной афазией практически ничем не отличается от обследования пациента пострадавшего от острого нарушения мозгового кровоснабжения или с повреждением головного мозга. Обязательными исследованиями являются:
Обязательно проведение стандартных лабораторных исследований, таких как: общий анализ мочи и крови, биохимический анализ крови.
На базе Клинического Института Мозга имеется высокофункциональное передовое диагностическое отделение, а также клинический лабораторный комплекс, оснащённый современным оборудованием. Высококвалифицированный персонал клиники позволяет проводить быструю и точную диагностику для формирования последующей лечебной схемы в самые короткие временные сроки.
Дифференциальная и топическая диагностика
Проводится для уточнения локализации поражений головного мозга, а также уточнения формы афазии. Проведение дифференциальной диагностики необходимо для правильного формирования дальнейшей эффективной лечебной тактики. При общении с пациентом удаётся выяснить какие именно симптомы характерные для конкретного вида афазии превалируют, что и позволяет определиться с клиническим диагнозом.
Лечебная тактика
Сразу стоит сказать, что радикального лечения при любом виде афазии на данный момент не предусмотрено. Даже самые передовые лечебные и реабилитационные схемы не позволяют полностью скорректировать органические повреждения головного мозга, повлекшие за собой функциональную дезорганизацию работы когнитивной сферы пострадавшего.
Основное лечение направлено на устранение заболевания, повлекшего за собой развитие повреждение зоны Брока и анатомически прилежащих мозговых структур. Основа лечения – предотвращение трофических нарушений для минимизации зоны органического повреждения нервной ткани головного мозга. Для этого применяется комплексная фармакологическая терапия, которая заключается в курсовом применении препаратов с нейропротективным действием, ноотропов, а также метаболических препаратов, улучшающих нейроциркуляторную деятельность.
Помимо медикаментозного лечения обязательно проводится под контролем лабораторных показателей крови.
Реабилитация
Обязательным лечебно-восстановительным звеном является реабилитация. Для частичного восстановления утраченной речевой функции и социальной адаптации пациента проводится курсовая реабилитация. Для больных с моторной афазией реабилитация заключается в применении специальных речевых упражнений, которые направлены на формирование новых речевых навыков. Также в период реабилитации и в дальнейшем важно периодическое посещение больным психотерапевта, так как моторная афазия является социально-зависимым заболеванием.
Прогноз
Во многом прогноз при моторной афазии зависит от степени тяжести поражения головного мозга и соответственно клинических проявлений заболевания. Прогноз при формировании у больного моторной афазии условно-благоприятный. Несмотря на то, что заболевание до конца не излечивается, оно не является жизнеугрожающим, а при своевременной лечебной коррекции метаболических нарушений и проведении полноценной реабилитации, пострадавший вполне может адаптироваться к проявлениям заболевания.
Записки нейрохирурга. Где обитает дар речи и почему билингвизм полезен для мозга
Книга «Нейрофитнес, или Мозг для продуктивной жизни. Рекомендации нейрохирурга« основана на опыте нейрохирурга Рахула Джандиала и представляет собой квинтэссенцию его экспертных знаний в самых разных областях. Она будет интересна всем, кто хочет узнать больше о работе мозга и использовать эти знания в повседневной жизни. C разрешения издательства «Манн, Иванов и Фербер« Forbes Life публикует отрывок о феномене билингвизма
Все началось, рассказала мне Марина, 33-летняя учительница английского языка в средней школе, с элементарного слова ручка. За полгода до этого она на уроке раздала своим ученикам контрольное задание, и один мальчик пожаловался, что ему нечем писать.
«На вот, — сказала Марина, протягивая ему свою ручку, — возьми мою. » И тут ее заклинило. Она вдруг осознала, что не может выговорить слово, обозначающее простейшую письменную принадлежность, которую держит в руке.
В течение следующих пяти месяцев такие же затруднения стали возникать у Марины с произнесением множества других общеупотребительных слов — они никак не желали сходить с ее языка. И хотя подобные случаи учащались, женщина отмахивалась от них, принимая за досадные выкрутасы памяти. Она старалась не подавать виду, но душу все больше сжимала тревога, потому что мысли никак не могли пробиться наружу в виде слов.
Марина родилась и выросла в Чили, а когда ей было 12 лет, родители эмигрировали в США и поселились в Южной Калифорнии. Так что ее родным языком был испанский, а английский она выучила позже как второй язык. Теперь, когда английские слова вдруг стали чужеродными для нее, Марина все чаще заменяла их испанскими, чтобы избегать мучительных пауз и сохранять беглость речи. Если английское pen — ручка — никак не отыскивалось, на его место легко и естественно проскальзывал испанский аналог — pluma. И так при любом затруднении: родной язык тотчас же приходил на помощь Марине, словно лексический спасательный круг.
Казалось бы, что такого? Кто не сталкивался с подобными досадными провалами, когда нужное слово или имя застревает на кончике языка и никак не желает произноситься? Но учащающиеся случаи подобной «забывчивости», учитывая возраст Марины, выглядели очевидной ненормальностью и не могли не встревожить ее семейного врача. Он отправил женщину на томографию мозга, которая выявила маленькое аморфное затемнение в центре левой височной доли. В заключении было написано: «подозрение на злокачественное новообразование».
Если бы на МРТ новообразование выглядело яркой белой кляксой, это могло указывать на опасную для жизни глиобластому — высокозлокачественную агрессивную форму опухоли мозга, которая посылает химические импульсы, стимулирующие рост новых кровеносных сосудов, чтобы питать свои клетки. Как результат, клетки опухоли могут всасывать контрастное вещество, которое впрыскивают в вену обследуемого, и потому на снимке они выглядят ярким пятном. Между тем затемнение на МРТ-снимке, наблюдавшееся у Марины, позволяло с большей уверенностью предположить медленно развивающуюся менее инвазивную (менее прорастающую) опухоль мозга, которая лучше поддается лечению.
Я объявил Марине и ее мужу: «Теперь мне в целом понятно, почему слова застывают у вас на языке, хотя один момент пока не прояснился, и его-то я хотел бы с вами обсудить». Я разложил перед ними МРТ-снимки, где опухоль была видна лучше всего, и указал на затемненное пятно. Возможно, это рак. Но, поспешно добавил я, это очень редкая форма опухоли мозга, которую можно излечить хирургическим путем, если удастся удалить полностью. Оглушенные страшным известием, Марина и ее муж, словно утопающие за соломинку, ухватились за слово излечить — хоть какой-то проблеск надежды.
Нейрохирургическая операция по удалению такого типа опухоли представляет огромную трудность. Тем более что у Марины она засела в левой лобно-височной области — как раз там, где локализуется центр речи. Раковые опухоли принимают самые разнообразные трехмерные формы, и двух похожих в принципе нет. И значит, каждый раз тебе противостоит противник в новом обличье, какого еще не приходилось встречать. У Марины он затаился под чрезвычайно чувствительной элоквентной мозговой тканью, которая управляет способностью к речи и движению языком.
Находись это образование на любом другом участке мозга, в моем распоряжении имелось бы множество безопасных зон доступа через мозговые оболочки внутрь, к глубоко локализованной опухоли. В этом же случае зона для хирургического доступа оставалась только одна — через тот загадочный участок мозга, где обитает «дар речи». К тому же инородный нарост нужно было удалить полностью, следовательно, требовалось отыскать несколько «окон» безопасного доступа через область повышенного риска, расстилающуюся по краям глубокой сильвиевой (или боковой) щели, разделяющей левую лобную и левую височную доли, где полнымполно критически важных для функции речи нейронов. Стоит задеть не тот участок, и пациент рискует лишиться способности не только говорить, но и понимать смысл слов и жестов. Таким образом, соглашаясь на операцию, Марина рисковала полностью утратить способность к общению.
Брока и Вернике
Давайте ненадолго отвлечемся от истории с Мариной и попробуем больше узнать об особенностях локализации центра речи. Эту тему в ученом сообществе активно обсуждали на протяжении всего XIX века. Некоторые утверждали, что центр речи расположен везде и нигде, по всей коре головного мозга, и удаление любого его участка не может полностью лишить человека способности говорить и понимать. Первое свидетельство, что центр речи имеет в мозге вполне конкретный адрес, невольно предоставил французский башмачник, который в 1840 году, когда ему исполнилось 30 лет, почти полностью утратил дар речи. Единственное, что бедняга еще был способен выговорить, — это слово «тан». Правда, Луи Леборн, так звали башмачника, сохранил способность понимать речь и делать умозаключения, но до самой смерти мог произнести или написать одноединственное слово: тот самый «тан». В ответ на обращенный к нему вопрос он обычно дважды повторял его: «Тан, тан». Леборна определили в Бисетр, госпиталь и приют для душевнобольных в ближнем пригороде Парижа, где он вскоре получил прозвище Тан. На 21-м году пребывания в Бисетре у Леборна парализовало правую сторону тела, а вскоре развилась гангрена.
Несколько месяцев спустя Брока встретился аналогичный случай потери речи, и тоже в госпитале Бисетр. На сей раз это был 84-летний Лазар Лелонг, способный выговорить лишь пять слов: oui («да»), non («нет»), trois («три»), toujours («всегда») и Lelo (так он коверкал собственное имя). После кончины Лелонга при вскрытии его мозга Брока обнаружил очаг отмершей мозговой ткани в том же самом месте, что ранее у Тана-Леборна.
Этот маленький участок коры головного мозга, получивший название зоны Брока, по общему признанию, играет ключевую роль в воспроизведении речи. А немецкий невропатолог Карл Вернике вскоре обнаружил еще одну важную область коры, которая ответственна за усвоение и понимание речи. Человек с травмированной речевой зоной Вернике2 — она расположена в той же сильвиевой борозде, только со стороны височной доли, — сохраняет способность беглой речи, правда, она представляет собой бессмысленный винегрет из слов.
На протяжении столетия после открытий Брока и Вернике медицинская наука считала, что обнаруженные ими центры воспроизведения и понимания речи локализуются именно там, где решили ученые. Однако ко времени начала моей стажировки уже стало очевидно, что локализация зон Брока и Вернике указана очень приблизительно. Дар речи, как выяснилось, весьма искусно запрятался и тщательно скрывает свой точный «адрес».
Ученые о мозге: современная неврология о билингвизме
Двуязычие Марины обернулось ценным даром для ее мозга. С точки зрения когнитивного здоровья польза от владения двумя языками сохраняется всю жизнь. И здесь нечему удивляться, поскольку картирование головного мозга показывает, что для каждого усвоенного нами языка в нем предусмотрена своя область, управляющая способностью пользоваться им. А постоянно задействованные нейроны обычно здоровы и благополучны, в отличие от праздных, которые в отсутствие необходимости выполнять конкретные задачи чахнут и увядают.
Посмотрим, как окупается билингвизм и каковы его блага в плане продуктивности мозговой деятельности.
Десятки других исследований продемонстрировали аналогичные выгоды в плане внимания и способности концентрироваться, которые приобретают люди, хорошо владеющие двумя языками. Отчасти это обусловлено тем, что мозг билингвала вынужден активно подавлять один из языков, когда изъясняется на другом.
Умение мозга управляться с дополнительной нагрузкой в целом усиливает способность билингвалов контролировать внимание. Визуализирующие методы исследования убедительно показали пользу двуязычия для префронтальной коры и подкорковых структур. Чем лучше человек владеет вторым языком и чем раньше его освоил, тем больше серого вещества находится в левой теменной доле коры. В мозге владеющих двумя языками детей и взрослых обнаружено также больше белого вещества.
Улучшается обучаемость. В ходе четырехлетнего исследования учащихся муниципальных школ в Портленде детей случайным образом распределили на два потока: на одном преподавался только английский язык, на другом ученики одновременно обучались и иностранному языку — испанскому, японскому или китайскому. К концу четвертого года двуязычные учащиеся уже на целый год обгоняли сверстников из другого потока по навыкам чтения на родном языке.
В рамках другого исследования англоговорящих детей включили в программу изучения испанского языка методом погружения, и их результаты по тестам на проверку кратковременной памяти и способности запоминать слова оказались выше, чем у тех, которые занимались по программе изучения только английского языка.
Профилактика деменции. Выдающееся исследование опубликовали в 2007 году ученые из Торонто : было показано, что у людей, говорящих более чем на одном языке, симптомы приобретенного слабоумия развиваются примерно на четыре года позже, чем у тех, кто способен изъясняться только на родном. В последующие годы целый ряд экспериментов, проведенных учеными в Монреале, Индии и Бельгии, подтвердил вывод коллег из Торонто: владение двумя языками дает эффект в виде защитного механизма, предохраняющего билингвалов от деменции. Как заключает недавно опубликованная журналом Current Opinion in Neurology обзорная статья, «практикуемый в течение всей жизни билингвизм представляет собой мощный когнитивный резерв, который отсрочивает наступление деменции».
Надеюсь, общий посыл ясен: если у вас есть дети и вы владеете вторым языком, с детства приобщайте к нему своих отпрысков, общайтесь с ними не только на родном языке — этим вы усиливаете мощь их мозга и нарабатываете им когнитивный резерв на всю жизнь.
PsyAndNeuro.ru
Нейроанатомия речи: от Брока и Вернике к фонологии и семантике
В неврологический осмотр, необходимый для топической диагностики, традиционно входит оценка речи – отличный пример того, как практическая медицина (традиционно и не без успеха) опирается на упрощенные объяснения и временные гипотезы. Однозначные связи между функцией и анатомической областью – давно не актуальная концепция в нейронауке в целом. Но если в исследовании других неврологических функций локализационизм «работает», то к механизмам речи возникают вопросы не только у неврологов, но и у психиатров. Некоторые специалисты в области речи и языка категорично заявляют, что специфичных для речи областей в мозге нет, и речь «распределена», так же как «память» или «мышление». Помня об этом, попробуем обозначить некоторые тенденции в исследованиях нейроанатомии речи.
В настоящее время афазиология возлагает надежды на большие данные, в отличие от времен Брока и Вернике, когда научной общественности бывало достаточно и единственного клинического случая. Но такие крупные исследования технически сложны, а при проведении мета-анализов сохраняется проблема разных условий в каждом исследовании, что позволяет сопоставлять результаты лишь с определенными ограничениями. Кроме того, точность воксельного картирования зависит от возможностей используемой методики – например, магнитно-резонансной томографии. На данный момент общепринятая единица такого картирования – 1х1х1 мм или 3х3х3 мм, то есть, с одной стороны, локализационизм уже не рассуждает в терминах борозд и извилин, но с другой – это все еще большая группа нейронов, которые случайным образом попадают в один воксель. Что означает этот кубический миллиметр с учетом индивидуальных различий и изменений нашего мозга на протяжении жизни?
2. Перевод с языка лингвистики [1]
Речь пока недоступна исследованию в более сложных (и более интересных с точки зрения психиатрии) аспектах. Здесь нам недостает понимания, как отделить ее от прочих функций, и возможно ли это вообще, если она целиком пронизывает наш опыт. Вспоминается метафора Терренса Дикона, который писал, что речь колонизирует наш мозг, как паразит. При попытке оценить более простые функции мы сталкиваемся с другой проблемой: лингвистические термины, в которых описан язык, трудно перевести на язык биологических функций.
Например, на приведенной схеме по горизонтали перечислены аспекты, которые искусственно выделяют в речевой функции исследователи, а по вертикали – конкретные задания (или состояния дефицита в определенной сфере), которые позволяют исследовать эти аспекты. Предъявляя задания, авторы попытались учесть, что ни одно из них не позволяет исследовать какую-либо функцию в отрыве от других. «Понятные» объяснения, какую функцию демонстрирует нам то или иное задание (или феномен расстройства речи), больше не считаются достаточно точными, и в современных исследованиях используется метод «исходящий из данных» (data-driven approach), то есть полученные результаты группируются на основе статистических корреляций уже пост-фактум. Те нейробиологические данные относительно механизмов речи, которые мы имеем, даже в самых простых случаях касаются комплексных феноменов. Это всегда «много функций – много областей» и никогда «одна функция – одна область». Таким образом, даже современные теории, давно отказавшиеся от таких терминов, как «зона Брока» и «зона Вернике», остаются достаточно размытыми «рабочими гипотезами».
3. Модель двойного потока [2]
Характерно, что современную модель корковой организации речевосприятия первоначально предложили, основываясь не на исследованиях самой речи. Эта схема была впервые рассмотрена в отношении зрительного восприятия, доказана в эксперименте на обезьянах с использованием нейростимуляции, и лишь затем «адаптирована» в нейролингвистике. Выявили два пути обработки зрительной информации, которые условно обозначили как «что» и «как»: один из них был предназначен для собственно распознавания предмета, а другой – для обращения к моторным программам, необходимым для взаимодействия с этим предметом. С этой точки зрения можно посмотреть и на восприятие звуков речи: известные нам из более ранних исследований области и проводящие пути можно представить как два потока информации с разным предназначением. Так называемый «вентральный поток» вовлекает верхние и средние отделы теменной доли, он вовлечен в распознавание звуков речи и их последующую смысловую обработку. «Дорсальный поток» объединяет задние отделы лобной доли, задние отделы височной доли и теменную часть островка – с его помощью осуществляется взаимосвязь между воспринимаемыми звуками и нашей собственной артикуляторной системой. Такой взгляд позволяет несколько систематизировать наши разрозненные знания: значительную часть областей мозга, причастность которых к речи удалось выявить, возможно объединить во вполне понятную систему. Вполне органично сюда вписывается и классическая модель Вернике-Лихтгейма-Гешвинда: тот самый аркуатный пучок, который соединяет «зону Брока» и «зону Вернике» – одна из основных составляющих дорсального потока.
Интересная особенность этой модели – различение процессов восприятия и осмысления речи, то есть предполагается, что они не обязательно взаимосвязаны или один из них предшествует другому. В мозге любой процесс может протекать совершенно не так, как мы разбиваем его на стадии, чтобы упростить понимание.
Еще одно отличие от традиционной модели – пересмотр ранее существовавшего понятия о межполушарной асимметрии. Нейровизуализационные исследования, в том числе на пациентах прошедших Вада-тест или операцию каллозотомии, показали, что полушария выполняют разные, но равно необходимые функции относительно восприятия и воспроизводства речи. Особенно это касается восприятия: было показано, что оба полушария по отдельности способны обеспечить достаточный уровень осмысления информации.
4. «Фонологические» и «семантические» зоны?
Для современного исследователя очевидно, что описывать патологию речи в терминах современного неврологического осмотра (понимает ли и может ли говорить) – слишком поверхностный подход, не позволяющий сделать и шага в выявлении нейрофизиологических механизмов. Описание по «лингвистическому принципу» (относится ли патология к фонологической или семантической сфере) является, по всей видимости, также достаточно поверхностным, хотя и более точным, чем раньше. Возможно, из-за технических ограничений, но исследования на сегодняшний день пока не выявили «этапности» в обработке информации (например, сначала звуки, потом – смысл). По всей видимости, обработка данных каждого «уровня» происходит одновременно, параллельно, но при этом данные разных «уровней» взаимодействуют между собой.
Тем не менее, именно в этой парадигме проводятся многие современные исследования.
Следующую схему предлагает Грегори Хикок, один из самых влиятельных исследователей в современной нейролингвистике [1]
На рисунке а) схематично изображена модель двойного потока с некоторыми функциональными и анатомическими дополнениями, а также отражена степень латерализации функций, о которых идет речь. В синий и розовый окрашены, соответственно, элементы дорсального и вентрального потока. Под b) — наглядное отражение вовлеченных областей левого и правого полушария, а также связей между ними.
-В зеленый окрашена дорсальная поверхность верхней височной извилины (STG), где предположительно происходит анализ спектральных и временных характеристик звуков речи.
–Желтым отмечена область вокруг верхней височной борозды (STS), которая задействована в процессах обработки информации на фонологическом уровне.
–Розовым выделены области, имеющие отношение к вентральному потоку; видим, что они представлены как в левом, так и в правом полушарии, хотя и не вполне равномерно. Среди этих областей, те, что находятся в задних отделах (задние отделы средней височной извилины, нижние отделы височных долей), предположительно связаны с обработкой информации на лексическом уровне. Области, расположенные в передних отделах, возможно, имеют отношение к более сложным уровням организации лексического материала — например, синтаксическому.
–Синим обозначены элементы дорсального потока, который, по имеющимся данным, действительно строго латерализован. Задние отделы дорсального потока представлены областью Spt — небольшим участком на границе височной и теменной долей, в сильвиевой борозде. Предполагается, что он играет ключевую роль в сенсомоторной интеграции. Передние отделы во многом совпадают с традиционно обозначаемой «зоной Брока» и являются непосредственным центром артикуляции.
Несколько иначе выглядят результаты посимптомного картирования с опорой на статистические методы в объединении зон со схожей функцией [2].
1) Относительно фонологических аспектов как восприятия, так и воспроизведения речи получены данные, подтверждающие модель двойного потока. Области, связанные с распознаванием звуков речи — верхние отделы височной доли — традиционно относятся к вентральному потоку, они обозначены светло-зеленым. Зоны, вовлеченные в воспроизведение звуков речи, а именно нижние отделы теменной и лобной доли, считаются частью дорсального потока — они обозначены темно-зеленым. Как при выполнении любых моторных программ, между сенсорным и моторным отделами существует обратная связь — в этом исследовании было показано, что она осуществляется за счет активности областей, окружающих верхнюю височную борозду, куда входят извилина Гешля и височная площадка (в составе последней находится область Spt).
2) Современный взгляд на семантическую составляющую речи предполагает, что концептуальное знание об объектах и значении слов не сконцентрировано в некой отдельной области. Память о визуальных и звуковых характеристиках объекта, связанных с ним эмоциях, возможных моторных программах (в том числе, возможно, программах артикуляции) распределена по зонам соответствующих модальностей. Но слово способно найти путь ко всем этим разрозненным данным в один момент, стоит нам услышать соответствующее слово — как же вентральный поток находит этот путь? Существует гипотеза, что, хотя не существует зон, где «хранилась» бы память обо всех характеристиках сразу, существуют зоны «интеграции», которые в иностранной литературе называют «узловыми» (hubs) — и они имеют непосредственное отношение к семантической составляющей речи. Анатомически они представлены передними отделами и полюсом височной доли (сюда входят средние и передние отделы верхней и средней височной извилин) — Хикок полагает, что эти области задействованы в анализе более сложных речевых структур, например, предложений и текстов. Но «исходящий из данных» метод вообще не выделил такой составляющей речи, как синтаксический анализ – области мозга, где хранились бы грамматические правила (и на которую, по всей видимости, рассчитывал Ноам Хомский) статистика не обнаружила. Также она не обнаружила «ментального лексикона» – локализованного где-либо в мозге «словарного запаса». Области, отнесенные к семантической подсистеме, выделены на рисунке желтым цветом.
3) Еще одная подсистема, выделенная в ходе анализа касается вербальной беглости (fluency) — способности воспроизводить быстро воспроизводить связную речь. С точки зрения нейрофизиологии к этой подсистеме были отнесены составление моторных программ для артикуляционных движений, рабочая память, а способность видоизменять лексические единицы к грамматическим правилам — в таком виде сохранилась «синтаксическая» составляющая нейрофизиологии языка. В исследовании нарушения в этой системы были соотнесены с повреждениями островка, нижних лобны и прецентральных отделов, а также дорсолатеральной префронтальной коры — на рисунке они показаны красным.
4) В последнюю подсистему вошли так называемые исполнительные функции (executive functions) — неспецифичные, однако необходимые для реализации речевой функции: когнитивные функции, планирование и контроль действий, внимание. На схеме они не отражены, так как наравне с речевой функцией в целом являются сложносоставными и мало исследованными с точки зрения анатомии функциями. В пример анатомической области, задействованной в этой подсистеме, можно вновь привести дорсолатеральную префронтальную кору.
Кроме описанных данных, в основном посвященных роли коры, в исследованиях нейроанатомии речи приобретают важность еще два направления: изучение проводящих путей и роли подкорковых структур — оба они заслуживают отдельного обсуждения.
Автор текста: Шишковская Т.И.