город шилки петропавловский храм пожар
Дом священника-миссионера Александра Тылькевича сгорел в Забайкалье – подозревают поджог
В забайкальском городе Шилка сгорел дом известного священника-миссионера Александра Тылькевича. В здании, построенном возле храма Св. апостолов Петра и Павла, находился центр гуманитарной помощи, воскресная школа, детский спортзал, библиотека. Также там велась подготовка ежегодной миссионерской и гуманитарной экспедиции в труднодоступные районы Забайкалья. Обстоятельства случившегося указывают на возможность поджога, считают в приходе.
«Пожар начался в пять часов утра. Единственный раз за многие годы в доме никого не было, обычно люди там набиты, как огурцы в бочке. Но в этот раз получилось так, что все ночевали в других местах. Все электроприборы были выключены. Одновременно с пожаром на могилах за храмом кто-то посшибал кресты», – рассказал отец Александр Милосердию.ru.
«Всегда находятся «доброжелатели», которым что-то не нравится в нашей жизни. Но мы никогда не обращали на это внимания», – отметил он.
По словам священника, поврежденное огнем здание скорее всего не подлежит восстановлению, его уцелевшую часть придется разбирать. Огонь уничтожил походное снаряжение для миссионерской экспедиции, запланированной с середины июля, но ее не отменят – основная часть гуманитарного груза и необходимого имущества еще не доставлена в Шилку.
Приблизительная сумма затрат на восстановление церковного дома может составить около четырех миллионов рублей. Прихожане начали сбор средств, и просят неравнодушных людей не отказать в материальной и молитвенной поддержке. Деньги можно перечислить на счет храма Св. апостолов Петра и Павла в Шилке. Также в ближайшее время будет открыт сбор на фандрайзинговой площадке «Начинание.ру».
«При всех огромных минусах плюсы – в том, что никто не пострадал. И много людей откликнулись, предложили нам помощь. Беда объединяет, может быть даже больше, чем радость», – подчеркнул отец Александр.
Протоиерей Александр Тылькевич – настоятель храма Св. апостолов Петра и Павла в Шилке, и еще ряда храмов в Нерчинской епархии. Он ежегодно возглавляет миссионерские и гуманитарные экспедиции в труднодоступные северные районы, борьбу с природными пожарами, летом 2018 года координировал помощь пострадавшим от разрушительного наводнения в регионе. В семье отца Александра – 12 детей, 10 из них – приемные.
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.
Забайкальский священник, сам оставшись без жилья, продолжает спасать людей
Милиции на пожарище не было, работал дознаватель из пожарного надзора. Через несколько дней батюшка получил уведомление об отказе от уголовного дела, в котором, однако, не была указана причина возгорания. По словам отца Александра, о том, что причиной стало самовозгорание электропроводки, ему сообщили в пожарном надзоре: в основу заключения дознаватели лег найденные в стене дома провод, в котором было оплавлено соединение меди и алюминия. Однако с таким заключением он, как бывший офицер милиции, согласится не может. Во-первых, в ту же самую ночь здесь же неподалеку, на церковном мемориале, были повалены два креста. По мнению батюшки, высока вероятность того, что эти два криминальных эпизода, произошедших рядом и практически в одно время, связаны между собой. Во-вторых, говорит он, в доме перед уходом были отключены от сети все электроприборы кроме стиральной машинки. А неработающая машинка не могла так нагреть провод, сечение жилы которого 2,5 «квадрата», считает батюшка.
Чтобы выяснить мнение обратной стороны, я позвонил начальнику шилкинского отдела надзорной деятельности и профилактической работы ГУ МЧС по Забайкальскому краю Игорю Масюкову, но он был категоричен: «Я по телефону никаких комментариев не даю. Откуда я знаю, кто вы». На предложение встретиться и удостовериться, Игорь Александрович пообещал перезвонить ближе к вечеру, как только освободится, но так и не перезвонил. Справедливости ради надо отметить, что это был выходной.
Сегодня большинство из 12-ти детей четы Тылькевичей уже выпорхнули из родного гнезда: кто-то учится в институтах страны, а кто-то уже работает. Дома остались только четверо в возрасте от 13 до 17 лет. Их Тылькевич взял в семью уже будучи священником. Как милиционер стал батюшкой?
Наша беседа с отцом Александром опять вернулась к теме возможного поджога: «У вас есть недоброжелатели, батюшка?»
Глава города Шилки Сергей Сиволап в беседе с корреспондентом «РГ» заверил, что городская администрация не оставит многодетную семью в беде. Все выплаты, предусмотрены законодательством, погорельцам будут выплачены. К сожалению, они небольшие и не смогут хотя бы частично компенсировать утраченное. Но администрация будет искать другие пути. Например, на днях Сергей Николаевич обратится к руководству края выделить Тылькевичам под строительство дома один из земельных участков с уже залитым фундаментом неподалеку от церкви.
Человек, который всегда помогал другим, теперь сам нуждается в помощи. Желающие помочь финансово могут перечислить средства батюшке на карту Сбербанка 5469 7400 1039 1872 (прикреплена к номеру телефона 8-914-499-91-23), Александр Михайлович Т.
Социальные батюшки, портрет первый: «крестить буду только трезвых»
«ГАЗ-66» идет на Карингу, тянет прицеп с грузом. Среди членов экипажа – скалолазы и механики. Геологическая экспедиция? Нет – это священник едет к своим прихожанам.
Начинаем серию портретов «социальных батюшек» — священников, которые помогают ближним и организуют церковную социальную работу.
Протоиерей Александр Тылькевич, настоятель Петропавловского храма города Шилки Забайкальского края, совершает минимум четыре серьезных миссионерских экспедиции в год. Каждая — недели на две. «…Через две недели вернулся, проверил хозяйство – поехал в Москву. Сейчас из Москвы вернусь, проверю хозяйство – поеду в Тунгокочен», — расписание жизни отца Александра никогда не меняется.
«У нас жизнь не делится на какие-то отдельные виды: там молодежное служение, там социальное, а тут миссионерское – это вроде как одна сплошная жизнь, она просто завалена полностью, сверху донизу. Поэтому, когда наш «ГАЗ-66» идет, он сзади везет еще телегу, полную гуманитарной помощи».
Окрестная территория
— Отец Александр, а зачем вам в поездках скалолазы?
Мы же кресты ставим, а это тяжело. В этом году ставили пятый – на пике БАМ. Это не просто богослужебная функция. Так мы отмечаем свою территорию. Видно же – где кресты стоят, там русские.
Отец Александр оградил крестами весь свой приход, площадь которого составляет около 900 кв. километров. Пик БАМ – самая далекая от Шилки точка. Среди населения много поклонников шаманизма и бурятского буддизма.
— Как относятся к этому язычники?
— Когда люди узнают Православие, многие отказываются от своих языческих представлений. Я с прихожанами постоянно езжу в далекие уголки, с собой везем гуманитарную помощь, литературу, лекции и уроки. В поселке Каринге живет 200 человек. Это поселок охотников. До нашего приезда там вообще не ступала нога священника. Когда мы уезжали, женщины нам говорят: «Батюшка, вы не могли бы на осенних каникулах еще раз приехать?» На каникулы приезжают дети из школы-интерната, и мужики из леса с охоты выходят. Я говорю: «Хорошо, приеду. Но, только с условием: крестить буду только трезвых».
Дело в том, что есть проблема – мужики, как из леса выйдут, сразу квасить начинают. Ну, приезжаю я через два месяца, а бабы говорят: «Батюшка, а мужики-то не пьют, тебя ждут!».
— Вы сказали «с собой везем гуманитарную помощь». А если бы не везли, люди бы принимали Крещение?
— Гуманитарная помощь, которую мы привозим, это скорее последствия нашей миссионерской работы. Мы покрестили людей. Хорошо. Но ведь у них нет элементарных вещей. Карингинские дети от других детей ничем не отличаются, это – те же рваные ботинки, рваные брюки и рубашки. Вот смотрим: у человека пила «сдохла», а ему без леса жить нельзя никак. Они изначально ничего не просили, но мы поняли, что надо еще какую-то помощь оказывать. Для женщин привозим вещевое имущество, а для мужиков какие-то рабочие агрегаты.
«Дети – это народ»
У отца Александра и матушки двое своих детей и 10 приемных. С помощью благотворителей и при поддержке государства он строит свое детище — «Детскую деревню», жилой комплекс для семей, взявших себе кроме своих, еще детей из детского дома. По его замыслу, «Детская деревня» должна стать альтернативой государственным учреждениям для сирот. Детские дома постепенно должны упраздниться.
«Семья приезжает, получает землю, двухэтажный коттедж, добирает себе сколько-то еще детей и растят всех. Площадь дома рассчитывалась на семьи с 12 детьми, или с детьми инвалидами». Уже построены часовня и два дома. В Чите живут люди, с тремя своими и двумя приемными детьми. Они ждут заселения, пока власти решают вопрос о юридическом статусе земли для Деревни.
— Отец Александр, как в вашей семье появились приемные дети?
— Жили мы, жили, а потом услышали, что у соседей пожар случился. На глазах трех дочек сгорели мама и папа. Одну тетя забрала, две осталось. Одна совсем больненькая. Ну, куда? Мы забрали. Потом из опеки позвонили, говорят: «Тут мама померла. Мальчишка хороший остался, неохота в детский дом отдавать. Заберете?» Забрали. Как-то так, сами по себе набрались, с разных сторон.
— С кем легче: с мальчиками, или с девочками?
— Все мальчишки – это авантюристы. Более-менее нормальным восприятием мира обладают только девочки. Поэтому никогда, ни у одной девочки мозгов не хватит приделать себе крылья и прыгнуть с обрыва: это – слишком разумные существа. Но вот прогресс – с ним ничего не поделаешь, — прогресс надо как-то двигать, поэтому кому-то придется прыгать.
Я подсчитал – чтобы воспитать одного мальчишку, нужно три девчонки. Тогда они за ним успевают приглядывать. А у меня не получилось. Я пока вывел эту формулу, пацанов уже больше стало.
— Какой главный «рецепт» воспитания?
У моего ротного поговорка была: «Солдат без дела – потенциальный преступник». Когда ребенок ничем не занят полезным, притих, значит, уже где-то нашкодил. Лучше дать ребенку массу задач, чтобы у него времени не было. Чтобы вечером только пришел ему сказку почитать, а смотришь, он уже спит. У нас у каждого есть обязанности. Старшие девочки помогают матушке на кухне, мальчишки не забывают кормить животных. Даже есть должность смотрителя за порядком в прихожей. Я горжусь своими детьми.
Воспитать ребенка можно только тогда, когда не просто есть отец и есть мать, но когда папа по-человечески относится к маме, а мама адекватно относится к папе. Где отец является главой семьи, мать – помощником, а дети – это народ, который папу с мамой должен привести к Богу.
Мотушка Светлана
Отец Александр бывший милиционер. Его матушка Светлана эксперт-криминалист. Они вместе работали в отделе железнодорожной милиции станции Чара.
— Поселки, где живут ваши прихожане, разбросаны от Шилки на сотни километров. Вы постоянно в отъездах. Как ваша-то семья живет в таком режиме?
— Вот, я думаю: для меня сейчас самое важное, это даже не кризис возраста, а все-таки умудриться мир в семье сохранить. И жизнь нельзя менять, потому что народу надо, чтобы священник был рядом, и, с другой стороны, семью жалко, потому что вся нагрузка на матушку. Я говорю: у всех нормальных попов – мАтушки, а у меня – мотУшка, потому что она мотается: в Читу, по поселкам, по деревням, кругом все вопросы решает, пока меня нет.
Каждый раз, когда уезжаю, семья приобретает какие-то навыки жизни без меня. Когда я приезжаю, они испытывают неудобство. Это как научиться ходить на одной ноге, а потом, бах! – вторая нога пришла.
Честный милиционер
Александр быстро стал начальником штаба отдела, потому что, пока Светлана училась, он просто жил в отделе, и все происшествия, все преступления проходили через него.
— Как вы вообще стали священником? Казалось бы – какое тут священство, если каждый день видишь преступления?
И вот встречаю я как-то нашего владыку Евстафия (тогда епископ Читинский и Краснокаменский. — Ред.), а он мне говорит: «Может, хватит государству служить? Не пора ли Богу?» Я ему сказал, что во мне нет никаких достоинств, который могли бы делать меня священником. Он говорит: «Я тебе по секрету скажу: во мне их тоже нет». «Как благословите», — отвечаю. Но из отдела не ушел. В «лихие 90-е», я с непонятными головными болями и слезотечением после командировки в Чечню слег на месяц в клинику в Иркутске. Никто не мог мне обезболивающие препараты подобрать. Думали опухоль. Там я прочитал книгу «Последние дни Господа нашего Иисуса Христа». Когда я ее закрыл, все у меня и прошло!
Когда я последнюю страничку дочитал, мне так Бога стало жалко, до смерти… вот если бы рядом людей не было, я бы, наверное, заплакал.
Я приехал в отдел, и написал рапорт об увольнении.
— Прошлый опыт помогает сейчас?
Больше мешает. (смеётся) В свое время мне один старый архиерей сказал: «Когда в тебе милиционер сдохнет?» Первое время приходилось и врукопашную ходить. После таких историй крест снимал, ехал к архиерею, а он мне по шее надает и крест возвращает: «Езжай обратно!»
«И мне это нравится»
Отец Александр считает, что без исключения люди — замечательные.
— Какие они, люди глазами священника?
— Плохих людей на свете нет. Люди могут совершать плохие поступки, но они не становятся от этого плохими. Это – просто часть их природы.
— Ваша вера вам об этом говорит?
— Нет. Это мне говорит мое знание.
— А что вы как священник сделаете, если увидите, как от человека исходит чистое зло?
— Сложно однозначно ответить на этот вопрос… Ну, скажем так… Если ребенок сует пальцы в розетку, я беру тапок и шлепаю его по попе.
— То есть, все люди, это такие дети, которые суют пальцы в розетку?
— Ну, я же и сам такой (смеется). У нас люди, вообще, как дети. В далеких поселках нет электричества, свет включается и выключается вместе с солнцем. У них на зиму четыре поленницы: с дровами, с замороженной рыбой, с замороженным мясом, и с водой — глыбы льда прямо наколоты из речки. Там нет интернета, сериалов, детективов. Когда на Карингу приезжаешь, открываешь дверь в дом, и из минус пятидесяти сразу попадешь в плюс тридцать. Клуб холоднющего воздуха влетает в дверь вместе с тобой. И вот когда она закрывается, клуб этот медленно осаживается, и из него, как ежики из тумана, смотрят на меня пять пар глаз. Без всяких слов, посмотрели, кто пришел — «Заходи, садись». И мне это нравится.
Протоиерей Александр Тылькевич, благочинный Шилкинского округа Читинской и Краснокаменской епархии, настоятель храма святых апостолов Петра и Павла в Шилке. Возглавил группу по тушению пожаров в 2010 году, организатор социальных проектов для сирот и семей, взявших себе детей для усыновления. Инициатор уникального для Забайкалья социального проекта «Детская деревня». Отец Александр с матушкой усыновили 10 детей, и двое у них кровных.
Дети протоиерея Тылькевича, дом которого сгорел в Шилке, временно живут в конюшне
Дети настоятеля 22 храмов в Забайкальском крае Александра Тылькевича, после того как дом семьи сгорел, временно размещаются в конюшне и походных храмах, а восстановление жилья запланировано к 1 сентября. Об этом сообщает 14 июля «Российская газета».
В конце июня в Шилке сгорело здание, где находился дом священника, воскресная школа, гуманитарный центр, спортзал и библиотека.
«Сейчас более важен вопрос, не кто виноват, а что делать. Дети временно размещены на подворье в походных храмах и конюшне. Условия сносные — корреспондент «Российской газеты» в этом убедился. Часть денег на строительство нового дома уже собрали. Забайкальское лето короткое, поэтому цель — возвести дом под крышу к 1 сентября, тем более, что детям нужно будет ходить в школу и жить за городом на подворье они не смогут», — пишет «Российская газета».
По информации «Российской газеты», Александр Тылькевич отправится в экспедицию на север Забайкалья, где будет помогать жителям отдалённых населённых пунктов края.
«Многие покрутят у виска пальцем: у него пожар, а он об экспедиции думает. Но отменить её невозможно, иначе пропадёт огромный труд людей, кто её готовил, продукты и медикаменты. Многие участники похода заранее запланировали себе отпуска. Но самое главное — нас очень ждут жители посёлков, где нет самого элементарного — электричества и связи», — приводится в сообщении цитата Тылькевича.
По информации издания, сразу после экспедиции, в первых числах августа, можно будет начинать стройку, но пока что непонятно, где строить жильё.
Желающие помочь могут сделать перевод по номеру телефона: +7 (914) 499-91-23
Номер карты Сбербанка: 5469 7400 1039 1872
Получатель: Александр Михайлович Т.
Александр Тылькевич служил в милиции, к вере в Бога пришёл во время болезни дочери. Священником стал после разговора с епископом Евстафием. Вместе с супругой воспитывал 12 детей, в том числе приёмных. Реализовал проект «Детская деревня» — комплекс для проживания семей с приёмными детьми.
Священник Александр Тылькевич: “Я взбесился — если дочь умрет, значит, я плохо молился?”
«В 6.30 я буду на полунощнице, в 7.15 закончится утреннее правило и давайте встретимся у храма», — так договаривался со мной о встрече отец Александр. Накануне в три часа ночи мы приехали из Читы, где он встретил меня в аэропорту. Мы ехали в районы, пострадавшие от наводнения. По пути заехали к добровольцу, который рассказал, как они летом спасали людей от паводка, к общественнице, которая читает лекции о вреде алкоголя, и уже перед выездом из города — забрать в школу маленького казака Захария, которого родители привезли на учебу после каникул. Везде спокойно, размеренно, не торопясь отец Александр выслушивал людей, не перебивал, словно и нет у нас впереди 250 км пути по ночи.
Батюшка слушает проблемы пострадавших от наводнения
“Все менты — козлы” — а мы решили опровергнуть
— О чем вы мечтали в детстве, кем себя видели?
— Хотел быть летчиком, мечтал поступить в Армавирское летное училище. Но рос таким непутевым, что к 11-му классу уже три раза сломал себе переносицу и в летчики меня не взяли. Думал пойти в Суворовское училище. Но дома, как только узнали, собрали семейный совет и отговорили от военной карьеры. Вскоре родители приехали работать на БАМ, я с ними. Потом была служба в Польше механиком-водителем в танковых войсках. Вернулся и отправился с товарищем на вахту в поселок Куада – золотое звено БАМа.
Тогда было модно выражение «все менты козлы». И мы с другом решили его опровергнуть, пойти работать в милицию, чтобы там были не только козлы.
Тогда было модно выражение «все менты козлы». И мы с другом решили его опровергнуть, пойти работать в милицию, чтобы там были не только козлы.Отучились в Благовещенске, устроились в линейный отдел транспортной милиции станции Новая Чара.
Помню, смену отдежурю и остаюсь в отделе ночевать. Как только ЧП, меня первого поднимают, так на всех главных происшествиях и побывал. Кормили меня на работе, зарплата уходила на книжки. Через три года дали младшего лейтенанта, потом стал старшим инспектором милиции общественной безопасности, позже дорос до начальника штаба. У нас был образцово-показательный отдел. Мои бойцы даже в тяжелые времена взяток не брали. Мы наоборот их регистрировали. А начальство ругалось — где мы в следующем году столько взяток наберем?
Время тогда было сложное, по полгода зарплату не платили, командировки непростые. Вскоре я женился, супруга тоже пришла в милицию — экспертом-криминалистом.
— А как получилось, что вы стали священником?
Спрятал, прошел к иконе и как думал, так и выпалил: «Господи, если Ты вообще есть на свете, помоги мне сдать «Теорию государства и права».
И тогда я уже буду жизнь свою строить в соответствии с тем, что Ты есть». Развернулся и вышел. На тот момент я Господа в своей жизни не ощущал, хотя понимал, что мне кто-то по жизни помогает, я из таких ситуаций выбирался. Пришел наутро сдавать, а оказалось, что у преподавателя накануне умер коллега и он просто не в состоянии был принимать экзамен. Поставил все зачеты автоматом и отпустил.
Серьезно почувствовал Бога позже. Первый ребенок, дочь Кристина, у нас родилась с пороком сердца. До полутора лет почти не спала, ночь мы делили пополам, половину жена с ней, половину я. Собрали деньги на операцию в Новосибирске — заложили все, что могли. После операции хирург вышел к нам и произнес фразу, которая перевернула мою жизнь: «Я сделал все, что мог, теперь молитесь».
Вначале я взбесился, получается, если она сейчас умрет, значит я плохо молился? Но потом остыл, пришел в себя, и мы с супругой первый раз в жизни пошли на исповедь.
Дочь отдали из реанимации через два дня, еще через месяц нас отпустили домой. С температурой 37,2 и словами: «выкарабкается, значит будет жить». Дома мы пригласили отца Виктора, чтобы он ее окрестил. Батюшка велел мне набрать воды, я принес, он пощупал, вылили ее и набрал сам, прямо из-под крана, ледяную. Я ему: «Ребенок после операции, только сердце зашили, еще температура держится». А он взял у меня дочь и в эту ледяную воду с головой, раз, два. Я решил — ну, все. А она перестала плакать и все Таинство спокойно просидела на руках у крестного. С тех пор эта девочка нам только дипломы отдает: «Папа, вот музыка, вот школа, вот права». Сейчас живет в Чите и учится в медицинском институте на педиатра.
“Завтра Пасха, я всех баб уже отпустил”
После того крещения мы очень подружились с батюшкой. Через некоторое время у меня случились проблемы со здоровьем. Подозревали опухоль мозга. Месяц пролежал в больнице, регулярно повторялись приступы – ломило голову, из одного глаза бежали слезы. Никакое лечение не помогало. В это время я читал книгу «Последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа». Дочитал до конца и так мне жалко Бога стало. Просто ком в горле. Сам себя понять не мог, никогда со мной такого не было. Буквально на другой день приступы прекратились. Меня еще немного подержали и отпустили.
Вскоре владыка Евстафий (бывший владыка Читинский и Забайкальский — ред.) спросил: «А тебе воевать не надоело? Хватит, повоевал, надо Богу служить». Я ответил, что во мне нет ни одного достоинства, которое могло бы меня сделать хотя бы похожим на священника. А он: «У меня тоже нет ни одного». И я написал рапорт об увольнении, до капитана два месяца не дослужил. Все были в шоке, мне пророчили серьезную карьеру. В кадрах два месяца не отдавали трудовую, надеялись, что я одумаюсь. Но я уже поступил на пастырские курсы. И сейчас думаю, что до пенсии милицейской мог просто не дожить, любая командировка могла закончиться плохо. Там, куда нас отправляли, по 20 невостребованных трупов было в месяц. В Беркаките (посёлок в Нерюнгринском районе Якутии — ред.) людей резали на наших глазах.
Долго не мог понять структуру церковного устройства. Я же военный, четко знаю вертикальные и горизонтальные связи, как они меж собой соотносятся. А здесь староста говорит сделай то, бабушки из лавки другое. Все вместе — что послушание — высшая добродетель и надо всех слушаться. В какой-то момент я разочаровался и хотел уехать. Утром прихожу в храм, а меня архиерей берет и рукополагает. Вот так, без предупреждений. Первый сорокоуст я отслужил дьяконом, а второй уже священником.
— А как родные отнеслись к вашему выбору?
— Самым важным для меня было мнение деда. Он был идейным, партийным, но очень человечным. Когда ему, например, звонили и говорили, что завтра воскресник и надо собрать народ, он, отвечал: «Вы с ума сошли, завтра Пасха, я всех баб уже отпустил».
Приехал к нему, а он уже болел раком на последний стадиях. Говорю, что решил завязать с милицией и пойти служить Богу. Дед ответил: «иди». Я вышел от него, и у меня даже сомнений не было, что я на правильном пути. Сейчас думаю, что Бог специально его держал, чтобы он меня благословил.
Теща с тестем просили дослужить до дембеля, подумать о семье. У родителей я совета не спрашивал, но они приняли мое решение. Супруга пошла за мной, хотя я бы все равно ушел. К тому времени я уже чувствовал Бога лично, понимал, что Он есть и чего Он хочет.
“Наши мерседесы — гусеничные вездеходы”
— Как вы оказались в Шилке?
— Можно сказать, что меня сослали. Я заступился за отца Виктора, как-то он там провинился. Пришел к архиерею и прямо сказал: «Прости его». На утро мне на руки указ – Шилка. Чтобы нос свой не совал куда не следует. Но предупредили, что приход сложный, пять попов уже «сожрали», подсиживают на каждом шагу. Я подумал: в каких только передрягах не выживал, неужели здесь не выживу?
В Шилке служу уже 18 лет. Первые три года вообще зарплату не получал. Мы с матушкой еле-еле концы с концами сводили по электричеству. Утром проснемся, в храм прибежим, нас там покормят, в обед так же, и вечером.
Сейчас в моем окормлении двадцать храмов. Часть из них в стадии строительства, но службы там все равно проходят.
— До многих ваших приходов можно добраться только вертолетом. Как удается там служить и совершать таинства?
— Очень просто. Священник на время превращается в водителя внедорожника. Я это называю — попы на «мерседесах». Только мерседесы наши — это гусеничный вездеход, подаренный Патриархом приходу, гибрид ГАЗ-66 и ГАЗели на солнечных батареях, который мы собрали у себя в гараже, ЗИЛ-131, оборудованный под храм, и старенькая, но проходимая «Нива».
Вообще храмов в северных поселках раньше не было. За время работы удалось начать строить пять. Во всех уже идут службы. Для меня куда-нибудь уезжать — настоящее отдохновение. Поэтому уходим «на севера» мы регулярно. В маршруте — Усть-Каринга, Тунгокочен, Кыкер, Усугли. Во все поселки завозим гуманитарную помощь: продукты первой необходимости, теплую одежду, для богослужения останавливаемся лишь в части. Люди там живут очень скромно, а недавно еще и от наводнения пострадали. На вертолетах многого не привезешь, мы же идем на специально подготовленных машинах по суше.
Гусеничный вездеход на территории храма Петра и Павла
— В Шилке уже три храма и строится четвертый. Откуда берутся средства на храмы, тем более в труднодоступных местах?
— У каждого храма своя история. Например, на храм в поселке Усть-Каренга мы специально объявляли сбор. Поселок оторван от цивилизации, в нем нет ни электричества, ни мобильной связи. Мы зимой по льду завезли туда строительные материалы. Затем летом самолетом привезли миссионеров, которые собрали храм, провели отопление и подготовили его к освящению. Пока везли храм, сняли фильм об этом. Путешествие экстремальное получилось, один из КАМАЗов под лед ушел, слава Богу, никто не пострадал. Фильм помог в сборах уже на другие дела.
Иногда я езжу в Москву, выступаю на радио, рассказываю о наших приходах и проектах, которые мы здесь делаем, размещаю реквизиты с просьбой поддержать их. И люди помогают.
Однажды пришел мой товарищ, Сергей Юрьевич Тен, и говорит, что хочет построить храм. Его отец, Юрий Михайлович Тен, был легендарным дорожником, строил трассу Амур (Чита-Хабаровск — ред.), депутатом Госдумы от Иркутска трех созывов, по национальности чистый кореец. В его честь на трассе назван один из перевалов – Перевал Тена. В 2003 году он умер и сейчас его дело продолжает сын, который и решил в честь папы возвести храм. Так на вершине Перевала Тена появилась часовня. Она освящена в честь святителя Николая Чудотворца, помощника и покровителя всех путешествующих.
Беспризорников снимали с поездов — и устраивали в семьи
— Напротив храма переливается на солнце новенькая часовня, а вокруг детские карусели, дорожки. Что это за место?
— Это «Детская деревня». Несколько лет назад в Забайкалье была дана команда сократить число детских домов. Сокращали их очень странно – позакрывали все сельские детские дома и свезли ребятишек в один большой городской. Ничего хорошего не вышло, дети там никому не нужны. И мы придумали проект по расселению забайкальских сирот в семьи с выделением семье квартиры.
Построили два дома. Частично коммунальные услуги оплачивает храм, также всячески помогает в воспитании детей. Вокруг уже есть детская площадка, велодорожка, в центре храм иконы Божией Матери «Воспитание». Это единственное место в городе, где ребятишки могут погулять и на роликах покататься. Проект еще не закончен, планируется построить еще несколько домов и спортивных объектов.
Территория детской деревни
Сколько нам пришлось выдержать, чтобы его воплотить в жизнь, даже вспомнить страшно. На этом месте мэрия собиралась торговый центр построить, но жители не допустили, просто живой стеной встали.
Точно так же три года назад мы отстояли школу в соседнем селе Мирсаново. Там оставалось 56 учеников, ее собирались закрыть, купить автобус и возить детей в Шилку. А мы предложили главе села открыть в ней казачью школу. Детей собирали из разных сел, от Шилки до Забайкальска. Многие из сложных семей. Сегодня там учатся 110 ребятишек и мест уже нет. При школе работает детский садик, круглосуточные казармы, где ребята живут всю рабочую неделю.
Здесь же в Мирсаново строится «Детское подворье» с конюшней, где можно будет заниматься конным спортом. Мальчишки-казаки уже сейчас просятся за лошадьми ухаживать. Там же — действующий приют для бездомных собак – несколько десятков псов разных мастей в вольерах. Будем пристраивать в добрые руки.
— На странице в Фейсбуке в хобби у вас указано: «дети и все, что с ними связано». Я понимаю, что речь не только о ваших с матушкой детях. Как дети стали появляться в вашем доме и в вашей жизни?
— Дети — удивительные существа. Я еще когда пацаном был, вокруг меня всегда малышня крутилась. Когда мы с матушкой поженились, я сказал, что у нас будет 12 детей, она ответила, нет – только 8. Но получилось по-моему. Двоих: Кристину и Ивана мы родили, еще десять приняли в семью. Началось это еще когда мы работали в милиции. Тогда времена тяжелые были, беспризорников часто с поездов снимали. Чтобы они не успевали до детского дома доезжать, мы их к себе забирали, пристраивали. Потом начали брать в семью. Но тоже как-то случайно, не специально. Сейчас шестеро уже живут самостоятельно, учатся и работают. Остальные с нами.
— Каких принципов в воспитании придерживаетесь?
— Я довольно строгий отец. У нас в семье нет телевизора, компьютером и интернетом дети пользуются только для учебы. Но свободы у них больше, чем у многих. Они не сидят в гаджетах, не зависят от алкоголя и табака. Нет, они не подарки, конечно, но и я был не подарком. У всех моих детей музыкальное образование. У кого-то начальное, кто-то пошел дальше. Когда удается собираться вместе, мы играем домашние концерты. Я всеми ими очень горжусь. И всегда говорю, что с таким количеством детей мне старость не страшна.
Однажды мы пошли в поход, чтобы водрузить крест на пик БАМа — самую высокую точку Забайкалья. Со мной был редактор местной газеты «Первомайские ведомости» Саша Кузнецов и двое моих пацанов: Тема и Ваня. И вот впереди последний перевал. Саша говорит: «Батюшка, я хочу крест понести». А он сильный, здоровый, но и крест весит немало — 17 кг. Попытался его отговорить. Он — нет, и понес. Все впереди идут, я следом. За бугор поднимаюсь, сидит Саша – белый весь. Рассказывает: «Я щас полетел вниз, а меня один твой поймал, за шкирку держал, а второй из-под меня камни вытаскивал». А моим-то 12 и 13 лет всего было. Вот так они мне человека спасли.
— У вас в гостях была Елизавета Глинка, для чего она приезжала?
— Когда мы начали брать ребятишек в семью, нами заинтересовалась службы опеки детей. Стали натурально прессовать, приезжать неожиданно, а у нас дом-то на территории храма и всегда открыт. Искали подвохи — мол, кормим плохо, истязаем постами и молитвами. А в это время Забайкальский край занял третье место по подростковым суицидам и детской преступности. И к нам приехал председатель Совета по правам человека при президенте Михаил Федотов вместе с Елизаветой Глинкой.
И вот добровольцы, с которыми мы уже тогда взаимодействовали, пригласили их к нам в гости, объяснили в чем дело. Они приехали прямо ко мне домой. Хотя в администрации им банкет приготовили, ждали. Федотов вызвал в Шилку министра образования, прокурора, отчитали их при всех так, что они бросились извиняться. Тот визит спас мою семью. А вскоре доктор Лиза погибла… Последствия прессинга матушка переживала еще очень долго. И если раньше мы мечтали брать еще детей, когда старшие будут вырастать, то сейчас даже разговора об этом не начинаем.
«Хочу в рай попасть, больше ничего не хочу»
— Порой люди говорят, что Бог у каждого свой, такое можно принять?
— Бог вообще-то один. Он не может быть твой, мой. Он — Создатель этого мира, Творец вселенной, и не может быть чей-то. Это мы чьи-то. А то, что говорят “Бог в душе”…
Знаешь, если заглянуть в душу человеческую глазами священника, это помойка городская, при чем здесь Бог? Он для этого и пришел, чтобы эту городскую помойку привести в порядок, чтобы человек не заблуждался внутри себя.
Знаешь, если заглянуть в душу человеческую глазами священника, это помойка городская, при чем здесь Бог? Он для этого и пришел, чтобы эту городскую помойку привести в порядок, чтобы человек не заблуждался внутри себя.Да, у человека может быть не сформирована традиционность какая-то. Но это дело времени, подожди, жареный петух клюнет и все сразу научишься делать.
— Иногда в храме люди не знают, как себя правильно вести, куда встать, вас это раздражает?
— Как могут раздражать люди?! Я когда пришел в этот храм, сразу своих бабушек предупредил, хоть к одной девочке намазанной подойдете и что-нибудь скажете… Какой бы ни был человек — не так одетый, даже пьяный — если он пришел в храм, значит его привел Господь. И не мое дело, почему он его привел. Мое дело — помочь. Если вижу, что уж совсем неприлично одета девушка, например, то мы с ней просто идем к вешалке, берем юбочку и все.
— Что из церковных Таинств вам делать сложнее всего?
— Я не люблю крестить. Точнее, не люблю крестить пачками, массово, людей абсолютно не подготовленных. Поэтому у нас в храме довольно редко крестят. Подготовка длится месяц. Приходят десять человек на курсы, до крещения доходит один или два. И я очень этому рад. Ведь если тебе нужны права, ты должен пройти обучение, иначе сейчас сядешь за руль и бед натворишь. Точно так же и здесь.
— Как вам удается не выгорать от такого количества дел, где находите силы?
— Бог — самый большой аккумулятор. И я подключаюсь к Нему каждый день, тогда как большинство только по воскресеньям. Три дня назад приехал вообще никакой, чуть за рулем не уснул. Заполз к себе в келью, лег, и вспомнил, что коней не напоил. Встал, пошел в конюшни, налил воды, овса дал, по ходу собак накормил. Пока каждую в нос поцеловал, разгулялся, они всю мою усталость на себя забрали. Спать передумал, сел поработать.
— А что любите читать?
— Мне хватает специализированного чтения. Но вот недавно всего Булгакова перечитывал. В «Мастере и Маргарите» мне всегда до смерти жалко было Понтия Пилата. Он же принял решение, которое сломало ему жизнь. И главное, что и после смерти его не простили. Момент такой, от которого шкура дыбом встает. Люблю Толкиена и Льюиса перечитывать. «Письма баламута» вот недавно перечитал. Бывает совсем напряг со временем, тогда включаю аудио книгу.
— Есть ли у вас мечта?
— Хочу в рай попасть. Больше ничего не хочу. Не потому, что там хорошо, а потому, что там Бог. Там то, чего мне всю жизнь в этом мире не хватает. Мечтаю, конечно, доделать «Детскую деревню» и «Детское подворье». В этом году там должны появиться бассейн и конный двор. Всего планируется около десяти объектов. В том числе — памятник Петру и Февронии, тропинки и тротуары. Храмы достроить и доремонтировать.
Три фильма нужно доделать: два про Север, и один о том, как по нашим местам путешествовал царь Николай II. Он как раз проезжал через Мирсаново, и в его честь там сейчас закладывается одна из наших часовен. В этом фильме должен сниматься Андрей Мерзликин. Мы с ним как-то случайно познакомились в аэропорту, он подошел ко мне и попросил благословения. А я даже не знал, что он известный актер, телек же не смотрю.
С тех пор дружим и поддерживаем друг друга. Он, оказывается, очень благочестивый, прислуживает в храме, воспитывает четверых детей.
Фото автора и из архива Александра Тылькевича