внутреннее помещение древнегреческого храма называется

Стили древнегреческих храмов

Мерой всего греки считали человека, поэтому именно пропорции человеческого тела заложены в облике античных колонн.

Древнегреческая архитектура остаётся эталоном уже много веков.

Это греки придумали ордерные стили и пропорции зданий. Мало чего принципиально нового появилось в архитектуре с тех пор.

Древние греки жили в гармонии с природой, вдохновение брали от нее. Ничто не ускользало от их внимания, они вдохновлялись всем, что видели вокруг себя. Их искусство гармонично и продумано до мелочей. Да и не было мелочей для греков! Продуманы все, даже самые незаметные, детали. Искусство древних — тема огромная. Сегодня поговорим о греческих храмах и особенностях их сооружения.

Храмы по праву являются величайшим достижением греческого строительного искусства. Греки считали их жилищем богов, поэтому внутри храмов в древности могли бывать только жрецы, да и то лишь во время празднеств. Народ же видел храм только снаружи.

Скорее всего, именно поэтому главное внимание древние греки уделяли красоте и гармонии внешнего облика сооружения. Строительство храма было подчинено определенным правилам, так и сложилась система ордера — соотношение между частями здания, количество колонн и их размеры.

Мерой всего греки считали человека, поэтому именно пропорции человеческого тела заложены в пропорциях колонн.

В греческой архитектуре было три стиля: дорический, ионический и коринфский.

Дорический стиль был мужественным, простым и мощным. Название получил от дорических племён, которые его создали. Дорийцы — воины, мужчины. Колонны строгие, без лишнего декора, часто без основания. Мужчина прочно стоит на ногах. Именно эти колонны — простые и строгие, украшают знаменитый Парфенон.

Ионический стиль возник в Ионической области Малой Азии. Отсюда уже он проник в Грецию. По сравнению с дорическими, колонны ионического стиля более нарядны и стройны. Поэтому, продолжая ассоциации с человеком, эти колонны часто воспринимают олицетворением женского тела. Каждая колонна имеет свое основание — базу. Женщине ж надо на что-то опираться. Средняя часть капители напоминает бараньи рога, т. н. волюты. Но здесь ученые не столь единодушны. Есть версии, что эти завитки напоминают и женские прически, и морские волны, и завиток морской раковины. Вдохновение — от природы. А уж что именно подтолкнуло художника, высекло искру идеи — мы можем только предполагать. Колонны ионического ордера украшают храм Ники Аптерос на Акрополе.

Коринфский ордер часто называют девичьим — он еще более утонченный и изящный. Легенда его возникновения весьма романтична. В ней рассказывается, что скульптор по имени Каллимах прогуливался по кладбищу и увидел на могиле недавно умершей девушки корзинку с её вещами, которую оставила здесь её кормилица. Плетёную корзину обвили листья буйно растущего аканта. Эта корзина и стала прообразом капители нового ордера — коринфского. Колонны этого ордера сохранились до наших дней на храме Олимпейон в Афинах.

Листья аканта — очень популярный элемент декора. Он привлек внимание необыкновенной формой листьев, скорей всего. Растение любит тень, цветет в апреле, выбрасывая стрелку с голубоватыми цветочками. Петербуржцы без труда узнают эти листья в декоре решетки моста.

Лучше один раз увидеть — древние греки были в этом убеждены. Действительно, увидев всю эту красоту однажды вживую, уже никогда не спутаешь один ордер с другим, и названия их останутся в памяти.

А вы знаете, как связаны греческое оливковое масло, самый известный храм античной Греции и ЮНЕСКО?

Когда туристы в Греции покупают самое вкусное и полезное оливковое масло, они ищут на упаковке слово παρθένο ελαιόλαδο. Это значит — первый, холодный отжим. Масло первого отжима — «девственное» масло.

Всё просто, как видите.

Парфенон многие тысячи лет остается эталоном в архитектуре. Более того, организация, которая в специальном представлении вряд ли нуждается, именно его очертания использовала на своём флаге. Узнаёте?

Чем больше я узнавала, сколько секретов таится в устройстве Парфенона, тем большее восхищение испытывала. Перед человеческим талантом, перед огромным трудом, с каким был построен этот храм.

Сроки строительства тоже впечатляют: всего 15 лет. Учитывая, что храм Олимпейон, посвященный Зевсу Олимпийскому, греки за 600 лет так и не смогли достроить сами и заканчивали строительство уже на деньги Римской империи, при императоре Адриане. Это один из самых значимых храмов древности, при этом его часто называют античным долгостроем. Строительство его было начато в VI в до н. э., а завершено лишь во II в н. э.

Так вот, несмотря на то, что храм Зевса оставался недостроенным, афиняне напрягли силы и в невероятно короткий срок возвели Парфенон! Это гигантский дар, принесенный по обету богине и предназначенный для хранения её хрисоэлефантинной статуи. Парфенон заменил старый храм Афины, который был разрушен в ходе персидского вторжения в 480 году до н. э. Строительство Парфенона началось в 447 г. до н. э. и было завершено в 438 г. до н. э., но окончательная отделка храма продолжалась до 432 г. до н. э. Заметим в скобках, что реставрация Парфенона, которая финансируется правительством Греции и Европейского Союза, продолжается уже 42 года. Древним афинянам понадобилось гораздо меньше времени, чтобы построить Парфенон, чем современным на реставрацию.

В скульптуре, украшающей восточный фронтон Парфенона, отображена самая популярная версия рождения Афины. Она широко растиражирована и считается основной.

Напомню в двух словах.

У Зевса была законная супруга — Гера. Богиня брака и покровительница женщин.

Но наличие законной жены не мешало Зевсу отдавать дань чарам других богинь, молоденьких нимф и, просто, земных женщин.

Гефест ударил Зевса топором по голове, «не причинив ему вреда» — обожаю этот момент — и прямо из головы Зевса с победным кличем выскочила Афина. В шлеме и с копьём, со щитом в руке и кожаной накладкой на груди, которая называется эгида.

Мы и сегодня говорим: «Находится под эгидой!» Под защитой.

Мы все говорим по-гречески!

Вот так любимая дочка Зевса появилась на свет.

Но есть и другая версия появления Афины.

Мне она даже больше нравится.

Любовная связь с Метидой — это первое любовное приключение Зевса. До Геры и прочих. Первая. Эмоции, захлестнувшие юношу, представили?

И Метиду в этой версии представляют, как Осторожность. «А у тебя много мужчин было до меня?» — спрашивает пылкий Зевс. «Не забывай, я Осторожность!» — слышит в ответ. И в пылу страсти Метида снова и снова повторяет Зевсу: «Думай о дочери! Тебе рано рожать сыновей. Тебе еще предстоит свергнуть отца, захватить и удержать власть. Сын может свергнуть тебя. Думай о дочери! Думай о дочери! Думай о дочери!» Он её придумал! Он думал о ней в момент зачатия, она и родилась. Гораздо тоньше, на мой вкус, чем сюжет с топором и разрубанием головы Зевса.

Сова, змея — символы мудрости Афины — всегда изображаются рядом с ней. Она ведь дочь не только Зевса, но и богини Мудрости. Кстати, греки убеждены, что решения Зевса после рождения Афины стали гораздо более мудрыми, взвешенными.

Источник

История античной архитектуры | Totalarch

Вы здесь

Греческий храм. Целла, ее внутреннее устройство, перекрытие, освещение

Глава «Греческий храм. Целла, ее внутреннее устройство, перекрытие, освещение» раздела «Архитектура Древней Греции» из книги Огюста Шуази «История архитектуры» (Auguste Choisy, Histoire De L’Architecture, Paris, 1899). По изданию Всесоюзной академии архитектуры, Москва, 1935 г.

Целла с одним нефом. – В тех случаях, когда ширина пролета целлы позволяет перекрыть ее стропильными фермами со стены на стену, избегают загромождать внутренность целлы колоннадами; стропила покоятся на стенах, обычно совершенно гладких, как например в храме Конкордии в Акраганте, в храме Фесея и др. Однако установка стропил становится все затруднительнее по мере увеличения пролета.

Для перекрытия этого пролета прибегают к приему, который оправдывает с точки зрения конструкции план целл в храме Геры (рисунок 261, A): стропила покоятся не на самой стене, а на рельефных выступах, приближающихся к середине целлы.

Менее выдающиеся внутренние выступы имеются в так называемом храме Гигантов в Акраганте (рисунок 262).

На уровне пола эти выступы имеют форму пилястров, не занимающих много места. В верхней же их части, с целью подчеркнуть рельеф, пилястры увеличивали фигурами гигантов с поднятыми плечами, поддерживающими, наподобие мощных кронштейнов, выдающийся карниз, на котором покоится деревянное покрытие. Таким образом, ширина перекрываемого пролета уменьшается на величину выступа карниза.

Для больших пролетов такое решение задачи является слишком смелым; обычно прибегают к разделению пролета промежуточными точками опоры, и целла превращается таким путем в зал с тремя нефами.

Целла с тремя нефами. – На рисунке 263 показано устройство внутренних колоннад, разделяющих целлу в Посейдонии на три нефа. Это разделение было вызвано несовершенством античных стропильных перекрытий.

При системе несущих стропильных ферм не решались перекрыть одним пролетом широкую целлу; колоннады как бы давали передышку.

Для того, чтобы колонны были менее массивны и меньше загромождали внутренность целлы, их стали строить в виде двух расположенных один над другим ярусов, разделенных архитравом.

Верхний этаж боковых сооружений и лестницы. – Существовала ли на уровне этого архитрава высокая галерея и как на нее входили?

Прежде всего, можно ли допустить, что на уровне архитрава находился потолок?

Вопрос о существовании его в храме в Посейдонии является спорным. В развалинах, сохранившихся до наших дней, нет на это никаких указаний. Однако ко времени их открытия Делагардеттом возле храма находились камни, подобные изображенным под буквой M (рисунок 264).

Делагардетт при помощи муляжей удостоверился в том, что эти камни точно соответствовали основанию верхних колонн: именно для этих оснований они предназначались. Они служили поперечным креплением, подобно тому, как архитравы служили продольным креплением. Нельзя найти никаких указаний на то, были ли они соединены сплошным настилом.

В Эгинском храме (рисунок 264, B) боковые нефы были, несомненно, двухэтажными: здесь можно еще различить зарубки для балок, указывающие на существование настила; самый архитрав служил барьером, и внутренность целлы представлялась, как на рисунке 265.

Наконец на существование настила в Олимпии указывает Павсаний, утверждая, что вокруг скульптуры обходили по галерее, на которую поднимались по боковой лестнице. Интересно было бы воспроизвести эту лестницу.

Что касается ее места, то его следует искать только у входа в целлу. Как раз на этом месте (рисунок 266) находится камень R с двумя прямоугольными гнездами A, A и двумя углублениями для закрепления n, n.

Камень R имеет вид нижней ступени лестницы. Если мы попробуем вставить в гнезда A, A касауры прямых перил, они как раз подойдут сюда. Представим себе перила, стойки которых соответствовали бы углублениям для закрепления n, n, и на площадке найдется именно столько места, сколько необходимо для поворота (рисунок 266, R’).

На рисунке 266 дается план балюстрад в первом этаже храма. Эти балюстрады b должны были преградить непосредственный допуск к скульптуре, позволяя в то же время обойти ее кругом таким же образом, как это делалось на уровне верхней галереи. Они ограждают целлу, окаймляют боковые портики и прерываются только под маршами лестницы, где устроен с одной стороны вход, а с другой выход.

Представим себе в глубине целлы величественную сидящую фигуру Зевса, голова которого касается верха большого нефа; двойную колоннаду, которая говорит о том, что высота колосса равнялась двум этажам; завесу V, которая опускается за поперечной балюстрадой и открывает, как некое видение, божество из слоновой кости и золота. Таков был внутренний вид храма.

Рис. 262. Храм Гигантов в Акраганте

Рис. 263. Устройство внутренних колоннад, разделяющих целлу в Посейдонии на три нефа

Рис. 264

Рис. 265

Рис. 266

ПЕРЕКРЫТИЕ ЦЕЛЛЫ. СТРУКТУРА И УТИЛИЗАЦИЯ ЧЕРДАЧНЫХ ПОМЕЩЕНИЙ

Восстановление вида чердачных помещений. – До наших дней сохранился храм, где полностью уцелели места соединения стропил; храм этот известен под названием храма Конкордии в Акраганте. Попытаемся прежде всего извлечь из этого драгоценного здания все указания, какие оно может дать.

В храме Конкордии вдоль всех внутренних стен целлы, пронаоса и постикума идет на одном уровне карниз. Вдоль всего карниза имеется уступ, устроенный, по-видимому, для поддержки потолка. На рисунке 267 изображена часть храма, расположенная над этим карнизом.

Перегородки делят ее на три части – A, B и C, соответствующие пронаосу, целле и постикуму. Отделение, расположенное над целлой, сообщается с другими при помощи широких дверей P и P’ и обслуживается двумя винтовыми лестницами E и E’. Лестницы указывают на существование используемого чердачного помещения, по которому можно свободно ходить; так как, судя по общим пропорциям, у краев чердака нельзя было выпрямиться во весь рост, то очевидно, что крыша поднимается непрерывно до самого конька. Если бы чердачное помещение было построено по современной системе, т.е. при помощи ферм с затяжкой M, то проход заграждался бы у каждой фермы.

При стропилах с затяжками, несущими перекрытия, как в Пирейском арсенале, образуется, наоборот, свободный проход.

Чердачное помещение принадлежало, несомненно, к типу N, и покрытие во всю длину целлы было таким, как изображено на рисунке 268.

Тип покрытия пронаоса и постикума определяется самым расположением щипцовых стен: эти покрытия состоят из обрешетин, опирающихся на стены, как показывает общий вид на рисунке 267.

До сих пор речь шла лишь о целле с одним нефом. При трех нефах задача разрешается таким же образом: здесь применяются стропила с затяжками, несущими перекрытия, как в Пирейском арсенале.

На рисунке 263 показано применение этой конструкции в Посейдонии.

Поверх внутренних колоннад были выведены стенки, деревянные или, что более вероятно, из кирпича-сырца, на которые опирались обрешетины. Затяжки, пересекающие чердак, в данном случае, как и в Акраганте, мешали бы проходу у каждой балки. Таким образом, единственный возможный тип перекрытия тот, который показан на рисунке 263.

Назначение чердачных помещений и расположение ведущих туда лестниц. – Для перекрытия указанного типа требовалось большое количество дерева, но это компенсировалось возможностью использования чердачного помещения. Стремление же к такому использованию наблюдалось повсюду.

На рисунке 269 показаны детали двух деревянных греческих перекрытий, восстановленных в храме Деметры в Посейдонии и в боковых портиках большого храма, согласно сохранившимся гнездам, в которые вставлялись балки.

В храме Деметры (разрезы B) стропильные ноги были сосредоточены в толще конькового бруса, благодаря чему прогон вдоль оси чердачного помещения был достаточно высок, чтобы можно было выпрямиться во весь рост.

В боковых портиках A большого храма для достижения большей высоты помещения пол был настлан по положенным плашмя сдвоенным балкам S, а не по толстым балкам, что было бы экономнее.

В свою очередь, значение, придававшееся лестницам, обслуживающим чердачные помещения, доказывает, что греки обращали большое внимание на эти дополнительные помещения при храмах. На рисунке 270 показано расположение лестницы, которая вела в чердачное помещение в Айзани, а на рисунке 267 мы указали место, где находился вход в чердачные помещения храма Конкордии.

В храме Конкордии и в большом храме в Посейдонии мы имеем не одну, а две лестницы.

Установка второй лестничной клетки исключительно ради симметрии была бы приемом, недостойным греков. Наличие же двух лестниц само по себе свидетельствует о серьезной потребности, а именно о потребности в обеспечении свободного прохода из чердачного помещения с одной стороны вверх, а с другой – вниз. Ширина лестниц, едва превышавшая 2 фута, слишком недостаточна для двух встречных потоков движения, чем и вызвано сооружение второй лестницы.

Самое расположение дверей весьма показательно. Они открываются не в пронаос, а в самую целлу. Таким образом, вход в чердачное помещение хорошо защищен; это наводит на мысль, что чердачные помещения предназначались для хранения ценных предметов. Это были кладовые для хранения предметов, необходимых для отправления культа.

Следует отметить, что храмы строились не по какому-либо одному неизменному плану: наряду с храмами, имевшими потолки, встречались храмы с обнаженными стропилами. Среди делосских развалин есть храмы, где кровли из мраморных плит образовали над целлой покатый потолок. Гитторф упоминает о терракотовой черепице, нижняя сторона которой, оставшаяся открытой, была покрыта глазурью. Наконец, как пример одновременного применения обоих решений, можно привести два святилища в Эрехфейоне: в целле Посейдона (как свидетельствуют надписи) имелись открытые обрешетины и обшитые деревом стропила; целла Афины имела чердак в собственном смысле слова и потолок, независимый от кровли. Открытые стропила церквей в Сицилии, несомненно, являются продолжением греческой традиции кровель без потолка.

Рис. 267. Храм Конкордии

Рис. 268

Рис. 269

Рис. 270

ОСВЕЩЕНИЕ ХРАМОВ. ГИПЕФРАЛЬНЫЕ ХРАМЫ

Обратимся теперь к вопросу об освещении храмов и рассмотрим, как согласовалось устройство кровли с доступом света в целлу.

Как правило, в храмах не было окон. Отверстия для света в стенах целлы имеются только в одном здании поздней эпохи – в храме в Лабранде (в Малой Азии), в одном пальмирском храме и в ротонде в Тиволи.

Портики освещались окнами только в Эрехфейоне и в храме Гигантов в Акраганте. Но даже в этих двух храмах целла представляет собой зал с глухими стенами, куда свет проникает только через дверь или через крышу.

Для освещения небольших храмов было совершенно достаточно двери, необычайные размеры которой нас поражают; но находили ли возможным довольствоваться ею в больших храмах и не устраивали ли крышу с таким расчетом, чтобы она служила для усиления освещения?

Как свидетельствует Витрувий, существовали храмы с целлой без крыши, но было ли это правилом, не была ли перекрыта хотя бы часть целлы; или же, если крыша простиралась над всей целлой, существовали ли в ней световые отверстия?

Храмы со сплошным перекрытием. – Все сказанное относительно храма Конкордии показывает, что, по крайней мере в этом случае, свет не мог проникать через отверстие в крыше:

Потолок целлы служил полом для чердачного помещения, и так как проходить по чердачному помещению возможно было лишь у оси здания, то потолок неизбежно должен был быть сплошным; таким образом, единственным отверстием, через которое мог проникать свет, служила дверь. Храм Конкордии – средней величины, и его целла не достигает 20 м в глубину; по всей вероятности, в храмы таких размеров дневной свет проникал только через дверь; таковы храмы A, C, D, R и S в Селинунте, так называемый храм Юноны Лацинии в Акраганте, храм Фесея.

Храмы с гипефральным отверстием. – Вопрос об освещении храмов больших размеров нельзя разрешить путем аналогии. В храме Конкордии единственный удобный проход лежал по оси перекрытия; в храмах с чердачными помещениями значительной высоты (рисунок 271) ничто не мешало направлять движение по сторонам, устроив проход T над боковыми нефами, оставив без перекрытия один или несколько пролетов центрального нефа.

У Юстина упоминается о боге, который проникает в свое святилище «через открытую вершину кровли»; это дает основание предполагать существование пролета в крыше, и система строительного перекрытия не является несовместимой с наличием отверстия, подобного изображенному под буквой V.

На рисунке 271 изображен Олимпийский храм. Возможно что в его крыше имелось такое отверстие.

По словам Павсания, Зевс выразил свое удовлетворение статуей, творением Фидия, ударив молнией в пол святилища.

Вероятно, это выражение одобрения не сопровождалось частичным разрушением храма, почему и легенда Павсания косвенным образом указывает, что в крыше имелось отверстие.

Полагали также, что доказательством существования гипефральной крыши может служить предназначавшееся якобы для стока воды чашеобразное углубление в плитах пола против предполагаемого открытого пролета. Однако в действительности это углубление не сообщается с каким-либо водостоком, ввиду чего лучше придерживаться объяснения, которое дает Павсаний.

По его словам, храм был построен на болотистой почве, и сырость разрушала скульптуру из слоновой кости. Во избежание такого разрушения скульптуру поливали маслом, и углубление в полу является не чем иным, как резервуаром, куда капля за каплей должно было стекать масло.

С другой стороны, трудно предположить, чтобы отверстие в крыше не было защищено, так как иначе через него в храм слишком свободно проникала бы пыль – бич греческого климата. Несомненно, что отверстие V затягивалось пологом, подобно тому, как это делается в римском Пантеоне.

Храмы с совершенно открытой целлой. – Если представить себе, что над всей целлой – открытое небо (рисунок 271, V), то получится «гипетр» Витрувия: «В гипефральном храме, – говорит он, – центральный неф совсем не имеет крыши».

Как на особенность внутреннего устройства, Витрувий указывает на целлу, окаймленную справа и слева портиками, которые сообщаются с одной стороны с пронаосом, а с другой – с постикумом.

«Примеры такого устройства, – добавляет он, – редки; в Риме их совсем нет; в Афинах же существует один такой храм – октостильный храм Зевса Олимпийского». Не следует относить этот текст к храму, восстановленному при Адриане: автор говорит о здании, существовавшем в его время, построенном архитектором Коссуцием, – это был октостильный гипефральный храм.

Таков же был большой Селинунтский храм (рисунок 272); его план M воспроизводит характерные черты, описанные Витрувием; там по правую и по левую стороны целлы идут галереи, соединяющие пронаос с постикумом. Эти галереи были трехъярусными. Можно с уверенностью сказать, что они не поддерживали сплошного потолка, так как стена, вдоль которой они идут, т.е. стена, опоясывающая целлу, увенчана богатым карнизом с зубцами, который мог быть видим только с внутренних галерей.

В Фигалийском храме (рисунок 273) целла была также без покрытия. Доказательством этого служит, во-первых, водосточный желоб С, найденный французской экспедицией в Морее, во-вторых, угловой камень гипефрального отверстия, открытый и описанный Коккерелем.

Наконец, некоторые храмы остались гипефральными вследствие чрезмерной ширины своей целлы. Таков, например, был, по свидетельству Страбона, Милетский храм, разрез которого показан на рисунке 274; здесь можно различить эдикулу A, защищавшую скульптуру за отсутствием крыши.

В Милетском храме пролет составлял около 25 м. Если вспомнить, какие колоссальные балки потребовались для покрытия пролета в 7м в Пирейском арсенале, то видно, что перекрыть данную целлу было абсолютно невозможно, и гипефральные целлы вызывают в нас меньше удивления, чем тот факт, что в большом Селинунтском храме осуществлено перекрытие пронаоса с пролетом в 17 м.

Следует отметить, что храмы, в отношении которых с наибольшей достоверностью установлено существование гипефрального отверстия, посвящены божествам, олицетворявшим свет: Зевсу (Олимпия, Селинунт), Аполлону (Фигалия, Милет).

Говоря о том, как бог проник в храм через отверстие в крыше, Юстин имел в виду Дельфийский храм, посвященный Фебу. Вполне естественна мысль открыть доступ в святилище, посвященное ему.

В виде общего вывода можно сказать, что нормальным типом является храм с совершенно закрытой целлой. Первым компромиссом является целла с гипефральным пролетом. Что касается совершенно открытой целлы, то при ней имеется явное противоречие между наружным видом храма и его внутренним расположением. Это сравнительно поздний вариант, возникший тогда, когда размеры знания перестали соответствовать первоначальному плану.

Гипотезы, направленные к согласованию прямого освещения со сплошным перекрытием храма. – Делались попытки найти промежуточные решения между двумя крайностями, т.е. между сплошным перекрытием и частичным или полным упразднением его, при которых было бы возможно освещение целлы со сплошным перекрытием.

Детали рисунка 275 поясняют главные из этих гипотез. Все они основаны на идее создания продольного слухового окна, через которое свет проникает в целлу, и отличаются одна от другой только различными способами устройства стока для дождевых вод. Комбинации, изображенные под буквой C и на левой стороне чертежа D, принадлежит Шипье, остальные – Фергюссону. Однако можно ли сказать с уверенностью, что греки занимались разрешением этой проблемы?

Рис. 271

Рис. 272. Большой Селинунтский храм

Рис. 273. Фигалийский храм

Рис. 274. Милетский храм

Рис. 275

Мы невольно переносим под прекрасное небо Греции требования, созданные нашим мрачным, тусклым климатом. Мы считаем необходимым открывать доступ свету, между тем как в Греции следовало бы, быть может, скорее умерять его излишнюю яркость.

Некоторые храмы были украшены скульптурой из золота и слоновой кости, которую нельзя выставлять в ярко освещенное помещение: при ярком солнечном свете золото дает блеск, нарушающий эффект рельефов; формы его выступают надлежащим образом только в полумраке, когда оно принимает теплые оттенки.

Мы допускаем существование гипефрального отверстия M, потому что благодаря своей глубине оно преломляет прямые лучи, пропуская в целлу только отраженный и рассеянный свет. Ничто не может сравниться с этим светом. Это не грустный полумрак наших северных интерьеров, серый и холодный отблеск туманов; это прозрачная, красочная, вибрирующая ясность, тот самый свет, который так хорошо передается красноватыми рефлексами и моделировками без теней на помпейской росписи.

Есть два здания, как бы предназначенные для того, чтобы победить наше предубеждение против полумрака в храмах: Палатинская капелла в Палермо и мечеть Омара в Иерусалиме. Там так мало света, что едва можно передвигаться, но все формы принимают таинственную завершенность, – золотые тона, глубокий отблеск, мягкие оттенки, наполняющие нас очарованием. Несомненно, что таких именно эффектов искали греки, погружая в полумрак украшения целлы, скульптуру и жертвенные дары.

Источник