Суфийские практики что это

Суфизм: путешествие к звёздам

И слам — одна из молодых религий, которая быстро завоевала популярность в современном мире. И именно в традиции ислама зародилось такое учение, как суфизм. Это мистическое направление в исламе, направленное на познание Бога. В современном мире суфизм стал известен благодаря суфийским поэтам, которые, познав тайны мироздания, изложили свой духовный опыт в поэтической форме.

Есть люди, чистой преданы любви, —
Зверями ль, ангелами их зови, —
Они, как ангелы, в хвале и вере
Не прячутся в пещерах, словно звери.
Они воздержанны, хоть и сильны,
Они премудры, хоть опьянены.
Когда они в священный пляс вступают,
То в исступленье рубище сжигают.
Они забыли о себе. Но всё ж,
Непосвящённый, ты к ним не войдёшь.
Их разум — в исступлении, а слух —
К увещеваниям разумным глух.
Но утка дикая не тонет в море.
Для саламандры ведь пожар не горе.
Вот так и многотерпцы, — ты скажи, —
В пустыне живы божии мужи!
Они от взоров всех людей сокрыты,
Они не знатны и не имениты.
Не добиваются людской любви,
Довольно вечной им одной любви.

Эти строки принадлежат суфийскому поэту Саади, который как нельзя точнее описывает последователей суфизма. Само слово «суфизм» произошло от арабского слова «суф», что означает ‘шерсть’. Дело в том, что одежда из шерсти была весьма популярна среди дервишей — суфийских отшельников. Есть, однако, и другие версии происхождения слова «суфизм». Так некоторые европейские исследователи более склонны думать, что это слово произошло от греческого слова «мудрость» — sopfos. Впрочем, и среди приверженцев арабской версии происхождения есть разногласия. Некоторые считают, что слово суфизм произошло не от слова «шерсть», а от слова «сафа» — ‘чистота’.

Суфизм и йога: что общего?

Итак, что же такое суфизм? В чём состоит путь суфиев и что общего между суфизмом и йогой? Религия ли это или скорее путь самопознания, который доступен далеко не каждому? Считается, что первым суфием был сам пророк Мухаммад, которому в своё время был ниспослан Коран. Согласно суфийскому учению, пророк Мухаммад достиг состояния, которое в традиции суфизма называется «инсан камиль», что в переводе означает ‘совершенный человек’. Это считается высшей ступенью духовного развития в суфизме. «Совершенный человек» победил в себе «нафс». Понятие «нафс» можно условно перевести как ‘эго’, но это не совсем точный перевод. Скорее, это тёмная сторона личности человека, проявление его животной природы. «Совершенный человек» — это тот, кто достиг своеобразного просветления, которое в традиции суфизма называется термином «хакика», и избавился от неведения, которое обозначается термином «куфр».

Как мы можем видеть, в суфизме присутствует созвучие со многими другими системами самосовершенствования, разница лишь в терминах. Так же, как в йоге, существуют ступени самосовершенствования, которые изложил Патанджали, так и в суфизме рассматриваются так называемые стоянки на пути развития:

Более распространённой является семиступенчатая система развития в суфизме, которую изложил Абу Наср ас-Саррадж: раскаяние, богобоязненность, воздержание, бедность, терпение, упование на Бога, удовлетворённость. Другой мастер суфизма — Азиз ад-Дин ибн Мухаммад Насафи отмечал, что на этом пути необходимо преодолеть четыре завесы: привязанность к вещам, привязанность к людям, фанатичное подражание и непокорность. Очень интересно, как Мухаммад Насафи отметил, что обеих крайностей следует избегать — как фанатизма, так и непокорности. То есть речь идёт о преданности учителю и учению, но с сохранением здравомыслия. Инструментами же на пути суфия, по словам Мухаммада Насафи, считаются четыре качества:

Также отмечается, что у дервиша есть четыре основные аскетичные практики:

По словам суфийского мастера Азиза аз-Дин ибн Мухаммада Насафи, главными в духовной практике можно считать две вещи: общение с более опытным практиком и умеренность в пище.

Суфизм: путь сердца

По мере развития учения, суфии стали объединяться в ордена. Первые из них возникли ещё в XIX веке. Наиболее древние из них — Ханака и Рибат. Основными орденами, по словам Идрис Шаха, считаются четыре: Нашкабандийа, Сухравардийя, Чиштийа и Кадирийа. Стоит отметить, что ошибочно отождествлять в данном случае понятие «орден» с аналогичными европейскими организациями, такими как печально известные тамплиеры или масонские ложи. В данном случае «орден» — это сообщество духовных практиков, без каких бы то ни было претензий на вмешательство ордена в социальную и политическую жизнь общества. Деятельность суфийских орденов и сами практики традиции суфизма покрыты тайной и окружены множеством слухов и заблуждений. Согласно учению суфиев, следует вести обычную, ничем не примечательную жизнь и не демонстрировать свои мистические способности на людях, — это считается одним из самых тяжких проступков.

Практика суфизма

Практики традиции суфизма, как правило, являются недоступными для широкой аудитории. Дело в том, что в суфизме большая роль отводится отношениям между «шейхом» — духовным учителем и учеником — «мюридом». Путь обучения основан на личном примере и передаче духовного опыта. Все практики суфизма передаются через личное посвящение, и их эффективность строится именно на глубокой духовной связи между шейхом и мюридом. Шейх передаёт мюриду молитвенные формулы, которые используются в практике зикра, — богопоминания. Данная практика очень похожа на типичную практику мантра-йоги, когда путём повторения каких-то смысловых звуковых вибраций достигается определённое состояние.

Зикр, наряду с суфийскими кружениями, является одним из главных инструментов духовной практики. Суфийские мастера выделяют четыре стадии практики зикра. На первом этапе суфий просто произносит формулы, не концентрируясь на них. На втором этапе к произношению уже подключаются тонкие слои ума, и повторяемые формулы начинают «проникать в сердце». На третьей стадии из сознания вытесняется всё, кроме смысла повторяемой формулы и концентрации на процессе повторения. На четвертой стадии всё восприятие суфия полностью погружено в созерцание Бога.

Сохранилась одна из практик зикра, переданная шейхом Абуль-Хасаном аш-Шазали. Согласно этому методу, «шахада», описанная выше, повторяется совместно с визуализацией света в районе сердца. Затем необходимо визуализировать движение этого света против часовой стрелки — вверх и в правую часть груди, а затем вниз и возвращать внимание в исходную точку. Таким образом, практикующий повторяет «шахаду» и, рисуя круг своим вниманием, очищает своё сердце. Конкретной длительности совершения практики нет, но, согласно суфийской традиции, это обычно нечётное число, к примеру — сто один раз или тысяча один раз.

Помимо вышеописанных практик также присутствуют различные комбинации медитативных и дыхательных практик, но о них мало что известно.

Путь суфия включает в себя четыре стадии:

Наверное, не совсем понятно, о чём идёт речь, но это одна из отличительных черт суфизма — малопонятные образы и метафоры, которые можно трактовать по-разному, а истинный смысл доступен лишь посвящённым. Как одна из версий трактовок, можно предложить такую: путь суфия до самого начала непосредственно духовного пути, то есть время от рождения и до знакомства с суфизмом, — это путешествие к Богу. Начальные этапы пути суфия, такие как раскаяние и обучение, — это путешествие в Боге. Непосредственно сама полноценная практика суфизма, которая длится вплоть до оставления физического тела, — это путешествие с Богом. И уже посмертные путешествия души — это путешествие от Бога с Богом. Но стоит напомнить, что, в зависимости от ордена и шейха, трактующего учение, смысл четырёх ступеней может меняться, и приведена лишь примерная трактовка для общего понимания.

Итак, суфизм — это одна из систем самосовершенствования. Йога в переводе с санскрита означает ‘связь’. А в суфизме, обретение связи с Высшим — это и есть цель Пути. Поэтому Путь Суфия — это, в первую очередь, путь единения и любви, это Путь Сердца, Путь Большого Джихада, о котором говорил пророк Мухаммад, своими словами возвысив путь самосовершенствования над путём борьбы с разного рода «неверными». И сокровенная истина суфизма в том, что Бог — он не где-то в космосе — он в сердце каждого из нас. «Я есть Истина!» — пережив глубокий мистический опыт, однажды воскликнул суфий Хусайн ибн Мансур ал-Халладж. И в этих словах отражён весь Путь Суфия, цель которого — найти Бога внутри себя и в каждом живом существе и стать «инсан камиль» — совершенным человеком, который призван сеять разумное, доброе, вечное.

Источник

Что такое суфийские практики, для чего их делать и как они могут перевернуть вашу жизнь

Суфии — люди пути. И их путь лежит через сердце. Через открытое сердце, которое распахивается через эти удивительно прекрасные суфийские практики.

Жить сердцем, жить наслаждаясь, жить в моменте — это главные постулаты суфийского мировозрение. Для них нет прошлого, нет будущего, есть только празднования момента-здесь и сейчас.

Суфийские кружения — это одна из основных техник, которые используются суфиями. Они говорят, что кружения, это самый быстрый путь соединиться с Богом. Вращения можно делать как технику, многие танцоры через определённое время тренировок могут делать это блестяще! Но это не имеет никакого отношения к Суфийские кружениям.

Суфийское кружение — оно просто случается. В какой-то момент, когда ваше сердце распахнётся в тотальной любви, доверии и сдаче Существованию — тогда вы почувствуете это качество — качество суфийского кружения. Описывать это словами настолько бессмысленно, насколько пытаться передать бесконечность нашей галактики. Это ничтожная капля того, что действительно ощущается когда кружение «случается».

Это удивительное сочетание всепоглощающего центрирования и удивительного единства со всей Вселенной.

Это невероятная любовь, которая захватывает все ваше существо.

Я передаю здесь свой опыт, делюсь тем, что переживала я сама, практикуя суфийские практики около 3 лет.

Очень важный момент — это найти своего Мастера, кто не просто будет делиться с вами своими знаниями, а кто через своё раскрытое сердце, которое переполненно любовью, поможет вам раскрыть своё.

На самом деле вы никогда не разглядите настоящего Суфия в толпе. Он не носит тюрбан на голове и не ходит в длинном белом халате, весь обвешенный малами и изображениями сильных мира сего.

Они всегда скромны и не заявляют на каждом углу, что они какие-то особенные.

Суть их жизни — максимальная простота и правдивость, качество сердца и открытость миру, желание делиться не из-за соображений пиара, денег или эго, а из невозможности сдерживать всю любовь, которая его переполняет, и она просто льётся через край.

Вы можете подставить и наполнить кувшин из ручейка, и пить из него. А можете встать под водопад и наслаждаться бескрайними потоками воды, которая нескончаемо будет литься на вас сверху. Это и есть философия Суфийских мастеров — открыть в вас ваш собственный, нескончаемый поток ЖИЗНИ, которой будет вас питать и наполнять. Они никогда не станут для вас рекой, из которой вы можете время от времени черпать воду, чтобы утолить жажду. Они просто откроют ваш собственный водопад.

Для меня Суфийские практики — это самый быстрый путь нырнуть глубоко внутрь себя, Вернуться к себе, если я где-то потерялась в мыслях, гонках, переживаниях, то вновь вернуться к моему сердцу, к моей душе, к божественному началу внутри меня.

Если Вы готовы попробовать, то мы ждём вас 4–5 марта в Нижнем на нашей группе «Суфийское сердце» с удивительным Мастером Дарпаном, который уже больше 20 лет назад выбрал свой путь — путь Суфия.

Источник

Расшифровка Что такое суфизм

Философия течения ислама, поэзия суфиев о любви и вине, их музыка и танцы — а также критики суфизма

Суфизмом называют мистически-аскетическое течение в исламе, которое воз­никло примерно в VIII веке н. э., вскоре после возникновения самого ислама. Обычно считается, что аске­тизм и мистицизм предполагают бегство от мира. Однако это не совсем так. Действительно, некото­рые аскеты бегут от мира: уходят в горы, на берега морей, в пещеры, леса и там практикуют свое отноше­ние с Богом. Однако многие мистики пред­почитают все же оста­ваться в миру — с тем чтобы его исправить.

Большинство суфиев как раз остаются в миру, чтобы его преобразовать, сде­лать более удобным для жизни чело­века и обитаемым для людей с духов­ными потребностями. В этом отноше­нии аскетизм и мистицизм в исламе имеют много общих черт с мистическо-аскетическими движениями в христи­анстве, иудаизме, буддизме и индуизме.

Большинство суфиев, в отличие от христианских монахов, обзаводились семь­ей, потому что им было трудно идти против указаний пророка о том, что все мужчины должны найти себе супругу и жить нормальной жизнью. Подчер­кивая при этом, что жена и дети не должны отвлекать суфия от самого глав­ного — служения Богу.

Суфизм представляет собой отчасти пассивный протест против омирщения общества. После того как арабские завоевания привели к возникновению огромной арабо-мусульманской империи, которая простиралась от Китая до Северной Африки, люди оседали, становились менее набож­ными, за тор­говлей и своими заня­тия­ми стали забывать о Боге. И вот аскеты и мистики явились в мир, с тем чтобы напомнить мусульманам о том, что является самым главным в жизни человека: это служение Богу и подчинение Его воле. «подчинение воле Бога» — это ислям. То есть название самой религии.

Поскольку «друзья Божьи» очень часто жили среди своих последователей, они стали как бы проводниками чаяний и надежд масс по отношению к правящим кругам, к сильным мира сего. Суфии, которые обладали духовным авторите­том, очень часто обращались к правителям, брали на себя обязанность увеще­вателей, выступали как защитники от притес­нений со стороны военной адми­нистра­ции провинций мусульманского халифата. Таким образом, они сниска­ли еще большее доверие масс. Критика общества и власти является неотъемле­мой частью аскетическо-мистического движения в исламе.

Для суфиев характерно преодоление эгоистических порывов, которые обычно порабощают человека, делают его рабом страстей и устремлений. То есть они отдают предпочтение в реальной жизни другим людям и считают себя самыми недостойными представителями человеческой расы. Но, конечно, те, кто имел дело с «друзьями Божьими», наоборот, считали их выдающимися представи­те­лями божественной власти и духовно­сти в этом мире. Именно поэтому у су­фиев, которые уходили от мира и счи­тали мир недостойным внимания, возни­кали большие кружки последо­вателей, которые постепенно расширя­лись, а со временем превратились в настоящие братства — они называ­ются тарикатами.

Тарикат — это организация единомыш­ленников, которая построена, в прин­ципе, по такой же схеме, как и общины монахов в христианстве. Они также жили в специальных обителях, соблю­дали строгую дисциплину, которая состояла в исполнении религиозных обрядов, в постоянном молении, стремле­нии помочь ближним. И посте­пенно суфии превратились в очень важную политическую и социальную силу в обществе. Отчасти можно представить это как службу соцобеспе­чения. В тех районах, где государство было не в состоя­нии помочь местному населению, у него не было ресурсов или желания, суфии выступали в качестве защиты наиболее притесня­емых, неимущих элементов общества. Это, конечно же, способствовало повыше­нию их репутации в глазах последо­вателей. Очень часто целые деревни, селения становились последова­телями шейха.

Шейх — это «старец» на арабском языке, он аналогичен российскому право­слав­ному старцу. Шейх возводил свою духовную родословную через правед­ных халифов (преемников пророка во главе государства) к самому пророку, кото­рый, в свою очередь, возводил ее к архангелу Гавриилу, сообщившему ему Коран, — а конечным звеном цепочки являлся сам Бог. Эта цепочка называлась сильсиля. Каждый суфий имел такую родословную и очень ею гордился.

Суфийский послушник, или мурид, должен был пройти обряд посвящения, принять условия его шейха и исполнять его волю. Исполнять обеты, исполнять определенные ритуальные действия под руководством шейха, рассказывать ему о своих мыслях, своих устремлениях и о своих снах. Постепенно в глазах после­до­вателей суфизма, последова­телей «друзей Божьих», возникло понима­ние, что суфии способны тво­рить чудеса. Ранняя суфийская литера­тура пестрит рассказами о чудесах исцеления, преодолении больших расстояний в мгно­вение ока, хождении по воде, способности накормить огромную толпу небольшим количе­ством хлеба — я полагаю, что слуша­тели уже узнали чудеса, которые известны им из истории христианства.

Суфии также обладали способностью к чудотворчеству. Во всяком случае, их чу­деса очень подробно описаны в специальном жанре мусульманской лите­ратуры, который называется керамат, то есть буквально «чудеса».

Теперь надо поговорить о практике, которую суфии совершали в стенах своих обителей. Что же они там делали? Они постоянно повторяли имя Бога. Эта практика называется зикр, что на араб­ском значит «поминовение имени Бога», то есть Аллаха. Однако в ислам­ской традиции Аллах имеет много эпитетов, восхваляющих всякие его аспекты и способности. Например, он Всесправед­ливый, Вечно живой, Всегда помогающий, Всепрощающий и так далее.

Повторяя имя Бога, суфии как бы вселяли Бога в свое сердце. Такого рода прак­тика имеет параллель в православ­ном христианстве — она называется «имясла­вие» и практиковалась россий­скими монахами, которые жили на греческой горе Афон. Эта практика также отчасти напоминает практику Иисусовой мо­лит­вы и исихазма — постоянное творение молитвы. Зикр явля­ется очень важ­ной частью суфийской обрядности. Без него не существует суфизма как тако­вого — хотя, как утверждают критики суфизма, пророк не установил прецеден­та для совершения зикра, следовательно, это является инновацией и даже ересью.

Суфийские поминания Бога очень часто сопровождались танцами и музыкой, что также вызывало критику мусуль­манских авторитетов, которые считали, что музыка несовместима с ритуаль­ными действиями в исламе. Тем не менее суфии как раз прославились именно своими яркими, запоминаю­щимися раде­ниями, в которых использовались танцы. Все знают о так называемых вертя­щихся дервишах — это орден мевлеви, который возник и распространился по территории Ана­толии (современная Турция) и который получил боль­шую огласку и освещение на Западе благодаря своим красочным танцам.

Использование музыки, славословий в адрес пророка во время радений также привлекло к себе внимание многих исследователей и просто публики — путе­шественников по Ближнему Восто­ку. Вообще, сами дервиши благодаря своему экзотическому виду и поведе­нию вызывали интерес у администра­торов коло­ниальных западных держав, которые работали с мусульманскими обществами. Их образ жизни рассматривался как противоречащий исламу. Поэтому возник­ла идея, что дервишество исламом не является, а является проявлением еретических течений внутри ислама. Эта идея потом была подхвачена противниками суфизма, которые вменяют суфиям в вину использование музы­кальных инструментов и танцев, считая, что это несовместимо с принципами ислама — как они его понимают.

Примерно в X–XI веках происходит кодификация суфийского знания. Очень любопытно, что такое почти неуловимое, тонкое переживание, как суфийское, потребовало создания многочисленных книг. Суфии постоянно говорили, что невозможно словами выразить то, что они ощущают во время встречи с Богом или во время Его присутствия в их сердцах. Тем не менее, несмотря на утвер­ждения о неспособности выразить это чувство, они написали огромное количество трудов, которые являются объектом изучения специального раздела исламоведения — суфиеведения.

О чем рассказывалось в этой литера­туре? В первую очередь о биографиях ран­них аскетов и мистиков ислама. При этом аскетом и мистиком изображался как сам пророк, так и его ближайшие сподвижники. Считалось, что суфизм возникает практически одновременно с пророчеством Мухаммада, которое началось в 610 году и закончилось с его смертью в 632 году. И действи­тельно, пророк вел очень аскетический образ жизни: упоми­наются факты, что он сти­рал собственную рубашку, латал ее и был очень неприхотлив в еде. Суфии постоянно указывали на эти факты. Они говорили: «Мы просто идем по стопам пророка».

Эти последователи и оставили наследие духовности и морально-этические принципы, которые были изложены в биографических сводах суфизма.
Биографии суфиев изображают их как идеальных мусульман. Они придер­жи­ваются правоверного вероучения, исполняют все ритуалы и добавляют соб­ственные — ночные бдения, обеты молчания и так далее. Опять же в этом отношении есть много параллелей с христианским монашеством — на Ближ­нем Востоке, в Египте, в Сирии и в Ираке.

Теперь поговорим о содержании суфий­ской литературы. Что она еще описы­вала? Помимо подвигов и высказыва­ний ранних суфиев, она описывала их по­ведение — как они вели себя в различных ситуациях. Тексты позво­ляют воссоздать жизнь первых мусуль­манских аскетических и мистических общин: как суфии относились к своему лидеру, шейху, как они относились друг к дру­гу. Постепенно эти отношения были зафиксированы в специальной литерату­ре, которая описывала так называемый адаб — правила хорошего поведения по отношению друг к другу, к руководи­телю общины, а также по отношению к мирянам — то есть к мусульманам, которые не являлись частью суфийского сообщества.

Жизнь внутри обителей и за их преде­лами рассматривалась суфиями как своего рода путь к Богу. Обычно путь к Богу начинается с раскаяния: человек раскаивается в грехах своей обычной, мирской жизни. Он осознает, что предназначен не для земной жизни, а для жизни будущей, и происходит его морально-этическая и ментальная переориентация на ценности будущей жизни и ценности вышнего мира. После этого следует несколько этапов пути, которые подробно описаны в суфий­ских учебниках.

Какие «стоянки» можно назвать на этом пути? Помимо раскаяния, это благо­честие. Очень важную роль играло отношение к пище. Пища должна была быть только халяльной, то есть дозво­лен­ной с точки зрения мусульман­ского закона. Но суфии шли дальше: они, например, не могли принимать пищу от правителей. Считалось, что прави­тели притесняют простых мусульман, и поэтому заработанные таким образом средства не являются правильными и легальными для суфиев.

Помимо суфийского понятия о пути к Богу и объяснения способов достиже­ния цели, суфии также рассказывали о различных мистических состояниях. Что такое мистическое состояние? Это то, что нисходит на тебя неожиданно. Если «стоянку» суфийского пути ты способен завоевать (своими соб­ствен­ными трудами, своими собственными действиями), то особое состоя­ние ниспосылает на тебя Бог, и это состояние может иметь как негативный, так и позитивный оттенок. Например, в один прекрасный момент ты ощущаешь очень интенсив­ный, почти разрушающий страх перед божественным могуще­ством. И вдруг это же состояние сменяется состоянием надежды — когда ты осознаешь, что, возможно, достигнешь спасения в будущей жизни. И возможно, что ты явля­ешь­ся избранником Божьим.

Таким образом, суфии пребывали между двумя полюсами: страхом перед Богом, с одной стороны, и надеждой на спасение и избранность в глазах Бога — с другой. Такие отношения с Богом неизбежно превращались в любовь и страсть. Бог рассматривался как возлюбленная (очень часто термин исполь­зуется в жен­ском роде) и как сублимация плотской, земной любви. Такого рода отношения хорошо перекладывались на язык поэзии. Поэзия стала излюб­ленным жанром суфиев, в котором они описывали отношения между боже­ственным возлюб­лен­ным, то есть Богом, и Его любовником — суфием.

Суфийская поэзия наполнена образами, связанными с любовью, с эротикой. Потому что, как я уже сказал, Бог рассматривался в качестве возлюблен­ной, которая не всегда благорасполо­жена по отношению к ее обожателю. Она может испытывать его (то есть Бог может испытывать суфия), предлагая ему всякого рода соблазны и отвлече­ния от предмета его вожделений, страсти — то есть от Бога. Поэтому суфийские произведения очень часто можно читать на двух уровнях: просто как эротическую поэзию, любовную лирику либо же как рас­сказ о любви между Богом и человеком.

Другой образ суфийской поэзии, которая возникает сначала на арабском языке, потом появляется на персид­ском, на турецком языке, потом уже на других языках ислама, — образ вина. Почему вино? Вино ведь запрещено в исламе? Однако суфии уподобляли свою любовь и опьянение близостью с возлюблен­ным (то есть с Богом) опьянению простым вином. То есть это божественное вино, так же как эта божественная любовь.

Еще одним источником вдохновения, помимо любви к Богу, был для суфиев Коран. Коран для всех мусульман является прямым путем общения с Богом, это буквальное слово Бога. Не измененное пророком. Пророк передал его так, как он его получил от Бога. Поэтому считалось, что через Коран, пропуская его через свое сердце, человек может достичь близости или даже единения с Богом. Но коммента­рий и понимание Корана суфиями очень отличается от комментария, который мы находим в остальных направлениях ислама — в суннизме, в шиизме.

Суннитские ученые подчеркивали грамматические аспекты коранического откровения: их интересовали редкие и странные слова в Коране, образы пророков из Ветхого и Нового Завета и как они переиначены в кораническом откровении; их интересовали исторические обстоятельства, в которых пророк получил определен­ные отрывки из коранического текста. Обычно пророк получал такие откровения в ответ на определенные ситуации. Суфиев же интересовало совершенно другое. Их интересовал аллегорический смысл Корана. Смысл, который скрывается за повседневными арабскими фразами. Они искали то, что они называли батын — скрытое, внутреннее понимание. Когда они интерпретировали Коран, они всегда думали о его вселенском значении и аллегориях, которые присутствуют в Коране.

Возьмем, например, хадж. Для обыч­ного мусульманина это значит путеше­ст­вие на Аравийский полуостров и вхождение в пределы святилища, которое называется мекканским святилищем, обход дома Бога — Каабы и так далее. Для суфия это аллегория поиска Бога в своем сердце. Бог живет в сердце верующего, и человек должен совершать обход дома Бога в своем сердце. Не покидая своего дома. Не претерпевая трудностей пути в Аравию. Он даже может построить небольшую реплику Каабы у себя во дворе и совершать ее обход. Когда суфии делали это, их осуждали за то, что они подрывают основы ислама.

Такая аллегоризация хаджа, джихада, молитвы присутствует в комментариях суфийских авторитетов к Корану. Суфии, комментируя Коран, аллегори­зиро­вали его и порой уходили от изна­чального смысла коранического откровения. Скажем, конкретное описание хаджа у них превращалось в описание отноше­ний между Богом и человеком в сердце самого человека.

Также было много женщин, которых привлекал аскетическо-мистический опыт. Например, величайшая предста­вительница аскетически-мистического ислама — Рабия аль-Адавия, которая жила в Басре и умерла там в 801 году. Рабия была необычной женщиной. Ее не интересовали обычные женские привязанности и страсти: она решила посвятить себя Богу с самого начала. Она была продана в рабство своей семьей, но ее новый владелец, увидев ее однажды молящейся, в окружении нимба из света, решил, что он имеет дело с божьей женщиной, и отпустил ее, дал ей вольную. Таким образом, Рабия стала олице­творением любви к Богу и прославилась тем, что создала целую науку о любви к Богу.

Такого рода трактовка мусульманского правоверия вызвала критику со стороны его охранителей. Рабию критиковали за то, что она отрицает важность пророка для ислама. Ведь пророк является передатчиком Откровения и заслуживает самых высоких похвал. Его нужно восхвалять, и его роль в исламе нужно посто­янно подчерки­вать. В общем, разногласия по такого рода вопросам довольно часто возни­кали между суфиями и мусульманами.

Одна из легенд изображает Рабию иду­щей по улицам своего родного города, Басры, она несет в одной руке факел, а в другой — сосуд с водой. Ее спраши­вают: «Зачем ты это делаешь? Что ты хочешь этим сказать?» Она говорит, что хочет затушить пламя ада, чтобы люди почитали Бога не из-за того, что они боятся попасть в ад. Ее спросили о факеле, и она сказала, что хочет поджечь райские кущи, чтобы люди не стремились к Богу и не любили Его ради обещанных Им райских благ. Таким образом, Рабия подчеркивала именно любовь без интереса. Любовь, которая не имеет никаких кондиций, никаких лимитов и не является торговым обменом между верующим и Богом.

Очень многие женщины-суфии поддер­живали своих мужей в их общении с Богом, а некоторые даже становились спонсорами суфийских общин. Обычно это были зажиточные вдовы военачаль­ников, которые либо обратились в суфизм, либо же понимали, что суфии как «друзья Бога» обладают особым авторитетом и нуждаются в материаль­ной поддержке. Они давали им значи­тельные средства из доставшегося им от умершего мужа наследства, создавая тем самым материальные предпосылки для процветания суфийских общин по всему мусульман­скому миру. Однако специальных суфийских организаций для женщин мы почти не находим. Хотя зикр, например, женщины-суфии практико­вали. Но обычно это были одиночки, которые не объединялись в общины, а выступали как отдельные учителя. Эти женщины-учителя очень часто имели последователей среди мужчин, что, в принципе, нарушало стандартные отношения, освященные Кораном и шариатом, между полами в исламе.

Женщины-суфии даже часто описыва­ются мужскими терминами. О них говорят, допустим, «учитель», а не «учи­тельница»: устад, а не устада. Это говорит о том, что в своей духовной жизни, на духовном уровне они практи­чески достигли равенства с мужчинами.

Очень часто задают вопрос о том, суще­ствует ли суфизм в рамках шиитского ислама. Шиитский ислам является особым направлением, объектом почитания в котором считается двоюродный брат пророка — Али ибн Абу Талиб. Али ибн Абу Талиб был женат на дочери пророка, и вот отпрыски Али и Фатимы стали объектами почитания. Шииты считали, что именно они имеют право руково­дить общиной, а не другие представи­тели на выборной основе. Лидеры называ­лись имамами и также словом, которое я уже упоминал, — авлия, «друзья Бога». Многие же суфии не были потомками пророка и поэтому не подпадали под категорию «друзей Бога» и лидеров общины.

В итоге мы имеем двоякое отношение шиитов к суфизму. С одной стороны, суфизм для них чисто суннитское явление и они осуждают образ жизни дервишей, называя их хулиганами и распутниками. С другой стороны, им очень нравятся идеи мистического, философского суфизма. Философский суфизм привлекает интеллектуальную элиту шиитского Ирана, например, и они очень увлекаются построениями, которые восходят к суфийским мыслителям, таким как Ибн Аль-Араби, который умер в 1240 году.

В зеркале Бог наблюдает все Свои совершенства. Но они рассеяны. Единствен­ным местом, где они собраны воедино, является совершенный человек. Это человек, который воспри­нял совершенства Бога и воплотил их в своем теле, в своей душе и в своем разуме. Такой человек становится зрачком в глазу Бога, как говорят суфии. И в каждую эпоху есть такой совершенный суфий, который достиг этого уровня знания о Боге и уровня совершенства, которое почти делает его божественным.

Таким образом, люди имеют потенцию практически стать манифестациями, проявлениями божественной сущности. И каждый из нас является образом в мозгу самого Бога и в вообра­же­нии самого Бога о самом Себе. Такие идеи входили в противоречие с тради­ционным пониманием отношений между Богом и Вселенной. Всегда в традиционном исламском богословии проводи­лась четкая грань между Творцом и творением. За это суфиев критиковали.

Тем не менее эта интересная доктрина вдохновила не только суннитских, но и шиитских ученых. Допустим, один из последователей этой доктрины — аятолла Хомейни, создатель револю­ционного Ирана, который пришел к власти в стране и управлял ею в тече­ние нескольких десятилетий. Хотя он и был шиитом, тем не менее его не обошло стороной увлечение суфийской метафизикой — в таком виде, как я ее описал.

В Средние века главным противником суфийского образа жизни (и особенно суфийского поклонения «друзьям Божьим», то есть живым суфиям и их гроб­ницам) выступил великий мусульманский суннитский теолог, богослов Ибн Таймия, который умер в 1328 году в Дамаске. Ибн Таймия полагал, что правильный суфизм имеет право на существование, а правильным суфизмом он считал суфизм очищения души. То есть все мусульмане должны практи­ковать очищение души от мирских устремлений, от скверны страстей. Но он не соглашался с тем, что суфии излишне почитают своих шейхов. Что это почитание как бы ставит шейхов почти на один уровень с пророком и с Богом. Но тем не менее он разрешал посещение гробниц пророков, упомя­нутых в Коране, и не считал это предосудительным. Он осуждал именно посещение могил простых смертных суфиев.

Так вот, салафиты считают, что в этой изначальной, чистой, нетронутой ересью мусульманской общине не было места суфизму. Следовательно, суфии ввели новую практику почитания Бога, которую салафиты назвали недопусти­мой инновацией, например зикр и житие в суфийских общежитиях, и тем са­мым нарушили заветы пророка.

Более того, салафиты считают, что, следуя разным шейхам, мусульмане начи­нают разделяться на секты. То есть суфизм, с их точки зрения, создает условия для разделения единого по своей сути суннитского ислама на мно­жество конку­рирующих и враждующих сект. Кроме того, они отрицают способность суфийских «друзей Бога» совершать чудеса. Они говорят, что все эти чудеса выдуманы.

Помимо этого, суфии сделали недопустимые, по мнению салафитов, инно­вации в религии: например, они празднуют день рождения пророка. Откуда взялся этот праздник? При пророке никто не праздновал его день рождения, при его праведных последо­вателях тоже такого празднования не было — следо­ватель­но, суфии просто заимствовали празднование у христиан, которые празднуют Рождество Христово.

Такого рода критика имела довольно сильный эффект среди мусульман. Мно­гие стали рассматривать суфизм как идеологию, как образ жизни, обращенный в прошлое. Поэтому салафиты замечены во многих местах мусульманского мира как разрушители гробниц святых угодников, которые являются, с точки зрения салафитов, «идолами».

Сегодня происходит очень любопытное явление. Население западных стран, население России нашло много интересного в суфизме. Например, его поэзию. Поэзия знаменитого поэта Джалаладдина Руми издается большими тиражами как на западных языках, так и на русском. Есть много почитателей этого великого персид­ского поэта, который умер в городе Конья в Анатолии (в совре­менной Турции) в 1273 году. И, помимо Руми, есть также очень много других поэтов-суфиев: Джами, например. Или Омар Хайям. Через Хайяма, которого часто связывают с суфизмом, через образы его поэзии многие европейские и российские читатели познакомились с образами и метафорами суфийской поэзии. В ответ на эту тягу, естествен­но, появились не только переводы поэзии, но и группы почитателей суфиев, которых принято называть неосуфиями.

Неосуфизм — это особое явление в духовной и интеллектуальной жизни запад­ных обществ, когда люди, даже не обращаясь в ислам, обращаются в суфизм, то есть сохраняют свою изначальную религиозную принадлеж­ность (это может быть иудаизм, это может быть христианство) и практи­куют суфийскую духов­ность. Читают поэзию, участвуют в зикрах и образуют общины, которые актив­но общаются с мистиками и аскетами, представляю­щими другие религиозные традиции.

В западных странах, в Соединенных Штатах есть и более традиционные суфий­ские братства, которые возникли, скажем, среди эмигрантов с Ближнего Восто­ка, из Индии, из Малайзии, из Индонезии, из Турции. Эти суфии следуют бо­лее традиционному понима­нию суфизма. Они, естественно, очень строго со­блю­дают шариат, защища­ются от нападок салафитов. Но, в принципе, их фор­ма суфизма соответствует тому суфизму, который мы находим в му­сульман­ских странах.

И есть гибридные организации, которые сочетают вот этот «нью-эйдж» су­физма, то есть неосуфизм, с мусуль­манской практикой. То есть люди твор­чески создают новые виды суфизма. Надо сказать, что в 50–60-х годах ХХ века существовало мнение, что суфизм отомрет. Умрет как пережиток прош­лого, и большинство мусульман станет на позиции рационализма, которые во мно­гом напоминают протестантскую позицию. То есть отрицание культа святых как посред­ников в общении между Богом и человеком, отрицание веры в чуде­са, чудесного исцеления через святые мощи и так далее. Эта гибель не состоя­лась — наоборот, суфизм приспосо­бился к новым условиям. Очень часто люди, которые по сути своей являются суфиями, не афишируют свою принад­леж­­ность к суфизму. Они говорят, что занимаются практикой очищения души и помыслов. И что это не суфизм, а особая, одухотворенная интерпре­тация ислама.

Но суфии сохранили свою позицию в мусульманских обществах и даже уси­лили ее: и в западных обществах, и в России мы находим множество после­дователей суфизма в его различ­ных проявлениях — благодаря тому, что су­физм необычайно гибок и приспосаб­ливается к новым реалиям.

В чем же причина того, что суфизм продолжает оставаться очень важной ча­стью жизни мусульман и, как мы уже видели, также не мусульман, которые интересуются духовностью? Я думаю, что загадка постоянства суфизма и его живучести заключается в том, что это необычайно богатая культурная, интел­лектуальная, духовная традиция. Эта традиция выразилась в архитектур­ных памятниках: это гробницы святых, это специальные суфийские заведения, похожие на монастыри, которые называются завиями, или ханаками; это су­фий­­ские институты, братства. А также — творческое начало суфизма. Это поэ­зия, музыка. Часто поминание Бога осуществлялось в сопровождении музы­кальных инструментов, и музыка играла большую роль в суфизме.

Именно поэтому говорить о смерти суфизма и даже о его упадке прежде­вре­мен­но. Его гибкость, способность приспосабливаться к различным условиям, способность использовать новые технологии для распространения своих уче­ний, идеалов и идей позволя­ют нам говорить, что суфизм будет продолжать процветать в разных видах и в разных формах в ближайшие, во вся­ком случае, десятилетия — а может, и столетия.

Источник