а ты живи мать россия рано нам умирать слушать среднеуральский монастырь
Сердце русской тьмы — 3: Храмы в глухой тайге
В финальной серии трилогии про схиигумена Сергия, бросившего вызов власти, автор нанимает мотодрезину и забирается на 300 километров от Екатеринбурга, в глухую тайгу, чтобы найти тайные храмы, монастыри и скиты Сергия. Здесь он находит ответы на все вопросы, понимает, почему россияне поддерживают Сергия, узнаёт про книгу «Святая Русь против Хазарии. Алгоритмы геополитики и стратегии тайных войн мировой закулисы» и наконец его ловят с поличным.
Трилогия: схиигумен Сергий спасает Россию
Как выглядит православное государство Сергия в глухой тайге
Тайга огромна, труднопроходима и не имеет административных границ. Российская государственность колонизирует её леса и болота уже пятьсот лет, но успеха в этом деле до сих пор добилась неполного. Стоит ей только остановить продвижение вглубь, позволить колонистам вернуться из деревень и хуторов в города, как через десяток-другой лет тайга заберёт свои земли назад. Шпалы узкоколейных дорог сгниют в болотах, рельсы разберут на металлолом те, кто когда-то их клал. Грунтовые дороги, так и не дождавшиеся не то что асфальта, а хотя бы щебня, размоют дожди. На них выйдут медведи. Рухнут деревянные мосты, перекинутые через быстрые реки бурого цвета. Когда же государственность вспомнит о тех землях, что были брошены с остатками их устроителей, добраться до них будет непросто.
В тайге тот, кто хочет скрыться от мира, от церкви и самой государственности, всегда найдёт себе место. Есть в тайге место и для отца Сергия, экзорциста и ревнителя веры. И не одно место.
Среднеуральский женский монастырь, при всей своей популярности, богатстве и благодатности, лишь самый густонаселённый «регион» православного государства, выстроенного отцом Сергием за последние пятнадцать лет. Конечно, ни сам схиигумен, ни кто бы то ни было в его пастве не называют инфраструктуру монастыря именно «государством». Тем более, учитывая воинственную неприязнь Сергия и его соратников к католикам, им противно сравнение с Ватиканом. К тому же у Ватикана как у города-государства есть границы, а у Среднеуральского монастыря — нет. Даже сама территория обители обнесена забором лишь частично и только с подъездной стороны. Недостаток стен, правда, компенсируют стражи — перевоспитанные сидельцы, ветераны Донбасса и казаки, от которых, к слову, сохраняя верность официальной РПЦ, открещиваются все официальные казачьи организации.
Но «государство» и учение Сергия, в котором христианская добродетель соседствует с конспирологией всех видов, идут далеко за пределы нескольких гектаров леса под Среднеуральском. Не сдерживаемые законами физики и не регулируемые административно, они через ненавистный отцом Сергием «бесовской» интернет распространяются на все русскоязычные территории. Всё больше людей через группы во «ВКонтакте» и проповеди схиигумена на Youtube потребляют учение о скором приходе православного царя и жидомасонском заговоре и обращаются в новую церковь.
И всё же главный храм этой церкви должен быть воздвигнут в монастыре. Есть мнение, что именно эта дерзновенная идея — собор имени Софии Премудрой на 37 тысяч прихожан, самый большой православный храм в мире — и рассорила схиигумена Сергия с митрополитом Кириллом. Рассказывают, что до обнародования этих планов в январе митрополит приезжал в Среднеуральский монастырь чуть ли не пару раз в месяц. Любимая присказка паствы о том, что «к пустому колодцу люди не ходят», изначально принадлежит именно митрополиту Кириллу. Несмотря на то, что идею возведения храма благословил сам духовник патриарха Кирилла архимандрит Илий, митрополит своего согласия не дал, и стройка не началась.
А ведь без этого храма, если верить духовному чаду отца Сергия, главе исполкома Общероссийского народного фронта по Свердловской области Жанне Рябцевой, будет худо.
— Когда начнётся война, Россия выдержит, — говорила она в январе в интервью телеканалу «Дождь», — потому что здесь, на Урале, остановится продвижение Китая. Они дальше Урала не пройдут. Потому что их до этого будут крестить. И крестить их будут в самом большом православном храме в мире. Вот так мы решили, потому что Урал — форпост, духовная граница, где похоронена царская семья. Храм Софии Премудрой будет воздвигнут. И он будет самым большим православным храмом в мире. Хочется кому-то или не хочется — храму быть.
В том же интервью она рассказала, как при первой встрече с Сергием схиигумен назвал её «Иоанна».
— Я Жанна Анатольевна, — парировала Рябцева.
— А по крещению как? — спросил Сергий.
— Я начинаю вспоминать, и точно — я Иоанна.
— А как так? — спросил корреспондент.
— А вот так, — улыбнулась Рябцева. — Отец Сергий — он прозорливый, и он знает всё. Он видит не физическое тело, не физическое лицо, не какие-то наши болезни, скорби, радости… Он видит нашу душу.
Но пока храм Софии Премудрой не построен, отец Сергий собирает души в глухой и непроходимой тайге в трёхстах километрах от Екатеринбурга.
Глава, в которой автор нанимает мотодрезину и едет через болота и дождь
Паша, набравший на карантине «дохера» веса, — ремонтник в железнодорожном депо. В Алапаевск, что в 120 километрах к северу от Екатеринбурга, он перебрался недавно. Здесь он купил «трёшку» за миллион, а остальную жилплощадь в Екатеринбурге сдаёт.
— У меня родственников было дохера, — говорит Паша, открывая задние двери своей видавшей лучшие времена газели. — И вот они почти все померли, а площади оставили мне.
В грузовом отсеке газели стоит гордость Паши — мотодрезина с небольшим кузовом. Сам он только вернулся из большого турне, целью которого как раз и был сбор по частям «пионерки», как в здешних краях называют такие дрезины. Кузов он купил в Архангельской области, где узкоколейную железную дорогу почти разобрали.
— Там сейчас местные ох как воюют. Это, получается, дорогу разберут — и они там в сёлах вообще без связи с миром останутся.
Запасные колёса он выкупил в Кировской области, где узкоколейку уже разобрали. Местные жители её сдали без боя.
Уже с марта Паша в «отпуске без довольствия», который продлится до октября.
Путь от Синячихи до деревни Санкино — сто двенадцать километров. За него Паша берёт 3000 рублей.
Сегодня Алапаевская узкоколейная железная дорога — одна из немногих действующих в России. По ней регулярно ходят лесовозы, вывозящие древесину из тайги. Ходит и ночной пассажирский дизельный состав, но только четыре раза в неделю. Я на него не успел и поэтому теперь буду добираться вместе с Пашей на «пионерке». Пока светит солнце, но температура всего градусов восемь. Ехать, говорит Паша, часа три.
— Если без дождя. По дождю будем дольше тащиться.
Вручную мы ставим «пионерку» на рельсы, Паша заводит двигатель от мотоблока.
— Во, смотри. Как тебе щиток? — Паша указывает на фанеру, привинченную к кузову дрезины. Она должна спасти нас от ветра. — Я его купил, а не спёр, что интересно.
В словах Паши чувствуется гордость.
Под ногами стучат колёса, неровности рельс то и дело намереваются выкинуть из дрезины. Держаться в ней практически не за что. Мы сидим к друг другу спиной, поставив ноги на приваренные накануне подножки. У моей левой ноги — экстренный тормоз: небольшая дощечка.
— Если товарный вдруг из-за поворота выйдет, сразу дёргай тормоз, — орёт Паша, когда мы набираем ход и начинается дождь. Мы въезжаем в болота, тут температура уже градусов пять. — У товарняка тормозной путь 800 метров, а по дождю тормозов вообще нет! Если что, то прыгай лучше. Ну и ты вообще смотри вперёд, а то я подслеповат.
По дождю мы едем не быстрее тридцати километров в час. Над головой кружат ястребы. Есть время подумать, глядя на рябчиков, взлетающих из-под колёс, и бегущих впереди дрезины серых зайцев.
Санкино, деревня, основанная войском Ермака Тимофеевича, до которой в дождь на машине вообще не добраться, — это не конечный пункт, а только начало пути. В трёх километрах от него, на берегу реки Туры, стоит деревня Новосёлово, где располагаются два скита — мужской и женский. Новосёлово — это опорный пункт Среднеуральского монастыря, последний оплот цивилизации. Именно оттуда на болотоходах, лодках и катерах на воздушной подушке в дальние скиты добираются монашествующие и послушники. Сколько этих скитов и сколько в них всего живёт людей — тайна даже для епархии.
Именно в этих скитах идёт самая сложная молитвенная работа. В них главное дело насельников и насельниц — вести круглосуточную Иисусову молитву. «Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй Россию».
Так, по крайней мере, рассказывают.
Но в этих же скитах, один из которых зовётся “Сталинград”, сёстры записывают видеоролики ко Дню Победы. Они поют, танцуют лезгинку под аккомпанемент баяна. Тем же они занимаются и во время Великого поста, когда любые увеселения, по идее, запрещены даже мирянам.
— Выпьем за Родину, выпьем за Сталина, — поют они вместе с отцом Сергием, — выпьем и снова нальём.
Новосёлово и дальние скиты последователи Сергия из мирян описывают как «очень сильные, духовные места», благодатные. В Новосёлово некоторые из них, у кого на то есть деньги, селятся, покупают земли и дома́, чтобы быть поближе к источнику этой благодати. Там они обрабатывают поля, сеют картошку и молятся в храмах. При этом получить какую-то подробную информацию об укладе этой общины почти невозможно.
— Хорошо там, и всё, — говорят многие.
Такая скрытность создаёт ощущение, что они что-то скрывают. Особенно это ощущение усиливается, когда слышишь о том, что у послушников там забирают паспорта, а детей, присланных из монастыря, подвергают телесным наказаниям.
Глава, в которой рассказывается о судьбе пропавших девушек, а сторонники схиигумена объясняют, почему они с ним
Вера Германовна Кудрина, предприниматель из Магнитогорска, знает, что они скрывают: таких же девушек, как её дочь. Десять лет назад, когда Катя была на последних курсах института, она влюбилась в мужчину намного старше её, да ещё и с сомнительной репутацией. Мать и отец были против.
— Мы отправили её в Москву, думали, может, очухается. А там, видно, чувства вспыхнули, и она говорит: «Если не замуж, то в монастырь».
Кудрина уверена, что это был не просто её демарш: Катю «обработали».
— Понимаете, она, когда была в Москве, часто ездила в Одинцовский район области, в церковь Спаса Преображения в Юдино, там «Рублёвка» окормляется. Так вот в той церкви есть такая Филарета, это была ближайшая помощница Алексия II. Сергий к ней очень часто ездил, наверное, пытался как-то подобраться к патриарху или к олигархам каким-нибудь.
Обращение Кати Кудриной к вере произошло в 2010 году, спустя год после смерти патриарха.
— Но и после этого Сергий туда ездил: я думаю, поставлял ей молодых монахинь на хозяйство, а за это получал знакомства. Только тут получилось наоборот: там он познакомился с Катей.
Младшая Кудрина пропала 20 июня 2010 года. Вскоре родители объявили её в розыск. Через пару месяцев они выяснили, что Катя находится в Среднеуральском монастыре.
— Мы приехали за ней, но Сергий её не отдал. «Она тут хочет быть», — сказал он. Мы хотели пройти, увидеть её, чтобы она сказала это сама, но нас не пустили.
— Ему нужно восемь месяцев, чтобы сломать человека, — говорит Кудрина. — Вот в этих дальних скитах она и была восемь месяцев, мы потом увидели записи в её дневнике. Не знаю, что там с ними делают, но только я и от других слышала вот эту магическую цифру — восемь. Когда мы её нашли в Башкирии, я не узнала свою дочь. Она всегда была скромной, тихой, а стала хамкой. И лицо, лицо у неё всё аж корёжится, вот знаете, такие судороги. Кругом враги, кругом мерзость у неё, только Сергий или теперь Силуан — вот они молодцы. Они говорят правду.
Вера Германовна всё же убедила дочь сдать выпускные экзамены в университете, но, получив диплом, Катя вернулась в Башкирию к Силуану.
— Сидит теперь в киоске свечами торгует. Ответственность у неё теперь в жизни — нулевая. Больше икон продать, свечей — всё. Зато, когда нужен новый смартфон, она, конечно, мне звонит. Не Сергию.
От Чернышово уже не осталось даже стен покинутых изб. Узкоколейка ведёт до посёлка Калач. В конце 80-х годов там проживало порядка шестисот человек. Сейчас, после ликвидации лесозаготовки, говорят, всего девять.
Мы едем дальше, и я продолжаю думать.
Сергия обвиняют во многом: в том, что он учит ненависти, антисемитизму, что его проповеди полны исторических спекуляций. На высшем уровне церкви их вообще не считают проповедями, а зовут «отсебятиной».
И всё же к нему стекаются сотни, а слушают тысячи.
Кто-то верит в его прозорливость и чудеса исцеления, происходящие в монастыре под Покровом Пресвятой Богородицы. Другие же просто находят там умиротворение и чувство локтя, отдаются потоку благодати, наблюдают за щедростью Сергия и сами бывают одариваемы ею. Воспитанникам монастыря он покупает квартиры, оплачивает учёбу в институте, если не удаётся поступить на бюджетное место. Он берёт из женских колоний рождённых в неволе детей, в монастыре их выкармливают и воспитывают. Оплачивает операции и реабилитацию после них.
Молодая мать София Алексеева, учившаяся и жившая в монастыре в подростковом возрасте, вспоминает историю, которую я слышал уже несколько раз.
— Был вечер. Обычно в монастыре вечером все идут в трапезную, отец Сергий иногда скажет проповедь свою. Я помню, что он всех собрал и сказал, что к нему приходила женщина, у неё были какие-то тяжёлые проблемы со здоровьем, и ей нужны были на операцию прямо срочно большие деньги — 400 000. Он сказал, что это были все деньги монастыря, но он их отдал, поэтому мы все должны сейчас молиться, потому что завтра эти деньги надо отдать на строительство, на стройматериалы и мастерам. Всю ночь монастырь усиленно молился. И вот благодетель, его все видели, приехал рано утром, даже с самолёта приехал и привёз эти деньги, ни больше ни меньше.
Когда я спросил Софию, живущую мирской жизнью, но сохраняющую самые тёплые чувства к монастырю и отцу Сергию, многие ли разделяют взгляды схиигумена, она ответила:
— Кто-то разделяет, кто-то нет, конкретно на этот вопрос не ответить. Но я знаю, что это его крик души, отцу Сергию виднее. Я думаю, что его Бог направляет, он ведь прозорливый.
— Что это значит?
— Прозорливый — это значит, что он видит будущее. Это от Бога. Через отца Сергия мы всё получаем: слово доброе, совет, благословение.
— Я правильно понимаю, что вы в своей жизни стараетесь какие-то важные решения не принимать без его благословения?
София тяжело вздохнула, прежде чем ответить.
— Просто, сколько раз с этим сталкивалась… пару раз не послушала батюшку…
— Расскажите.
— Влюбилась всем сердцем, всей душой. Влюбилась, но батюшка сказал: это не твой человек. Но мы всё равно стали жить с ним, а как только он узнал, что я беременна, сразу ушёл. Мы не были расписаны. Потом я, конечно же, опять к батюшке. Что делать? Я одна, беременная, мужа нет, денег тоже особо не было. Отец Сергий помогал деньгами, молитвой.
Таня Брюхова, педагог младших классов и мастер маникюра, живущая в Верхотурье, тоже воспитывалась в монастыре. Там она провела год, и это, говорит она, было лучшее время в её жизни.
— Я научилась общаться с людьми, я научилась быстро мобилизовываться с одной работы на другую, потому что мы там и на кухне помогали, и с животными, и с детьми, и в это же время мы успевали учиться, у нас были учителя. Так что всё, что про отца Сергия пишут сейчас, раздувают в СМИ, — это всё полный гон. Он ничего не захватил, он это место построил. Когда я туда попала, там был один храм и один корпус, в котором мы все жили вместе. А теперь — посмотрите.
Таня вернулась из монастыря в мир двенадцать лет назад — в возрасте семнадцати лет. К религии она, воспитывавшаяся в религиозной семье, относится скептично. «Она создана для того, чтобы управлять массами».
Таня уважает отца Сергия и то, что он создал, но в миру, несмотря на все невзгоды, ей лучше.
— Там очень много людей, которые не справляются с жизнью, они ищут вот этого покоя, расписания, когда за тебя всё уже решено. Там ведь очень много людей образованных, бывшие предприниматели, врачи, учителя, психологи. Это не неудачники, но просто люди, которым там легче. Вот Варвара, игумения, и её сестра Нина — кандидаты наук.
Насколько высокого мнения Таня о Сергии, настолько же ей не по душе игумения Варвара.
— Мы никогда не любили с ней оставаться наедине. Сестра её лучше, но тоже… Вот, понимаете, Сергий… Он как бы тебя видит, он наставляет на какой-то путь именно так, что ты сам понимаешь, что делать, а что нет. А Варвара постоянно пыталась какие-то свои психологические штучки отрабатывать. Они с сестрой на нас действовали как удавы на кроликов. Это не объяснить словами, надо чувствовать.
Таня совсем не удивлена, что Варвара ушла из монастыря. Или была изгнана Сергием — точно сказать сложно.
— Ей никогда особо не нравилось, что монастырём рулит Сергий. Но без него монастыря бы и не было. Епархия теперь хочет захапать это место, думая, что оно денежное. Но только вот прогонят они Сергия — и всё: денежный поток иссякнет.
Глава, в которой автора принимают за монаха и он узнаёт, откуда Сергий черпает свои идеи
На узловой станции «Санкино» по путям в сторону кладбища под дождём идёт небольшая процессия. На могилу родного семья несёт цветы из своего сада.
Паша заправил дрезину и помчался обратно в Алапаевск, сетуя на то, что теперь придётся одному стаскивать «пионерку», когда доедет до путейцев, кладущих новые шпалы. Не сказать, что, когда мы делали это вдвоём, я очень уж ему помогал.
За четыре часа пути я сильно продрог и теперь отпаиваюсь чаем в комнате станционного смотрителя, женщины среднего возраста. Хотя я ещё не назвал цель визита, для неё не секрет, куда я направляюсь.
— Да я сразу поняла, что в Новосёлово. Вон, у вас волосы длинные, борода. Вы монах?
Весть о том, что я журналист и просто выгляжу так, её немного шокирует. Сомневаясь во мне, она всё же указывает путь к дому настоятеля местного храма.
Санкино, где живут порядка четырёхсот человек, на удивление ладная деревня. Опрятные домики, стриженные козами идеальные газоны по обочинам дорог. Дощатые тротуары и чистый пожарный пруд. Только сгоревший магазин «Ассоль» напротив местного Дома культуры немного портит картину. В ДК сегодня голосуют по поправкам в конституцию, и там я встречаю местного главу, молодого мужчину Юрия Морозова. Он говорит, что за деревней приглядывает депутат Госдумы Антон Шипулин, биатлонист, чемпион мира. А его духовный отец, Сергий, пару лет назад привёз в Санкино гуманитарную помощь — 10 тонн круп. «Просто так. Мы этим накормили четыре деревни».
Морозов доволен соседством с Новосёлово. Помимо гуманитарной помощи, новосёловцы регулярно помогают, когда нужно что-то подремонтировать, дают трактор. В Санкино тракторов ни у кого нет, а вот в вотчине Сергия их много.
Отец Игорь, настоятель единственной в Санкино церкви — Храма во имя Святого великомученика Трифона, живёт в таком же опрятном домике, как и все остальные. В саду у него цветы и спеют овощи, перевёрнутая лежит плоскодонная лодка. Отец Игорь рыбачит, как и большинство мужского населения деревни.
Я бы не подумал идти к отцу Игорю, но Вера Кудрина сказала, что её муж виделся с ним, когда сам ездил на поиски дочери.
— Он не Сергия человек, он там был ещё до того, как Романов пришёл в Новосёлово. Он сможет многое вам рассказать о том, что там происходит, — сказала она.
Отец Игорь действительно прибыл в Санкино примерно за год до начала строительства в соседней деревне.
— Но вы знакомы с Сергием? — спрашиваю я.
— Конечно, знаком.
— Как давно?
— Я с самого начала был с ним знаком. С Ганиной Ямы. Служил я там.
Отцу Игорю примерно шестьдесят, он говорит бодро и отказывается обсуждать Романова.
— Это некорректно — священнику обсуждать священника. У нас есть иерархия, без распоряжения митрополита я не могу говорить. А сам туда не лезу.
В кухне отца Игоря, где мы сидим вместе с матушкой и пьём чай без сахара — пост, большую часть площади занимает русская печь. На стене висит портрет императора Николая II.
— А ты чего приехал-то? Что такого-то случилось? Дела церковные. Мистические. Не надо мирянам туда лезть.
— Ну как же? Вещает о приходе Антихриста, о том, что нет пандемии, что нас всех скоро чипируют, сгонят в электронный лагерь сатаны. — Отец Игорь улыбается как-то понимающе. — Патриарх, президент — все должны сложить полномочия.
Отец Игорь смотрит на меня и молчит, а потом выпускает хриплый смешок.
— Вот это всё, что ты мне говоришь, я даже не слышал. Ты видишь, где мы живём? — матушка улыбается. Имеется в виду глушь. — Я стараюсь в эти вопросы вообще не вникать и не рассуждать. А то, что он говорит, так у каждого человека есть свобода в нашем государстве. Хочет говорить своё мнение — пусть говорит. Это уже дело людей, принимать или нет.
— Пишут, что он захватил монастырь…
— Как захватил, войсками? — отцу Игорю становится всё веселее. Матушка из скромности едва сдерживает смешок.
— Казаки, ветераны Донбасса…
— А что казаки — кто такие? Просто гражданские. Ты ж был в монастыре. Что там не так?
— Вроде всё так.
— Ну вот. Адекватные люди. Одна семья они там. А то, что он говорит по поводу пандемии, антихристианских настроений, это ещё в 2009 году рассмотрено в книге Татьяны Грачёвой «Когда власть не от Бога». Она политолог, преподавала в Военной академии в Москве. Сейчас…
Отец Игорь встаёт из-за стола, выходит из кухни и возвращается через минуту. Он садится и кладёт на стол книгу «Святая Русь против Хазарии. Алгоритмы геополитики и стратегии тайных войн мировой закулисы».
— Она человек светский, человек от власти. Это не та книга, но у неё целая серия из пяти книг, где всё рассмотрено вплоть до нашествия Китая. А во «Власти не от Бога» там всё и про пандемию есть. Она всё даёт куда подробнее, чем у него рассмотрено, чем он говорит. И про евреев, про тайну беззакония… Евреи же ждали мессию, что придёт царь и поставит их во главе мира. А пришёл Иисус и маленько их приземлил, дал заповеди блаженства со всеми, так сказать, вытекающими. Им такой царь был не нужен, вот они его и распяли. И вот это всё в пяти книгах.
— То есть вы думаете, что Сергий в какой-то мере следует этим исследованиям?
— Это уж я не знаю. Это надо у него спросить.
— А вы бывали в его скитах?
— Бывал, когда приглашали.
— Я слышал, что у них там особое молитвенное правило — постоянная Иисусова молитва. Я не очень понимаю…
— Нет, ну ты… — отец Игорь откидывается на стуле, смотрит на меня. На лице улыбка искреннего любопытства. — Как ты можешь это понимать?
— Наверное, не могу, но всё же. «Господи Иисусе Христе, сыне Божий.
— …помилуй мя грешного, — заканчивает за меня отец Игорь. Матушка крестится.
— Я слышал, что там молятся за спасение в России. Будто отмаливают Россию.
— Вот ты… — батюшка даже хлопает себя по колену. — Ты если её не понимаешь изначально… Не понимаешь смысла этой темы. Она созвучна только монашескому чину. Качество этой молитвы и как она преподаётся — она не всегда понятна даже тем людям, которые учатся ей. В этом разбираются только те, кто преподаёт её, — духовники. И болтать об этой теме это ничего не даёт, просто трёп.
— И всё же. Как это — молиться за Русь?
— Ну ты не отстанешь, я смотрю, — батюшка вздыхает. — Иисусова молитва — это не только за Русь, но и за спасение лично человека, рассматриваемого в Писании как храм. Каждый человек — это храм Божий. У нас есть малый храм — это наше тело. У нас есть Россия — это тоже наш храм. А молитва-то, по сути, одна. Она привлекает Божию благодать и в малый храм, и в большой. И эта благодать, то есть энергия божественная, даёт потребное для содержания этого храма.
Не знаю, что во мне видит отец Игорь, но он решает продолжить.
— Есть такая мысль, в том числе и в этой книге, — батюшка кладёт руку на серый томик Грачёвой, — что Россия — последний оплот православия. И есть пророчества многих святых: «Россия — третий Рим, четвёртому Риму не бывать». И написано в Библии, что было три Царства добрых. И когда третье Царство будет уничтожено, то есть третий Рим, Россия, то будет Царство жестокого Царя, который будет править 42 месяца. То есть это время Антихриста, человека, который принял Антихриста и будет порабощать Землю, и создастся единое глобальное государство. Оно уже создаётся. Согласен? — Я киваю. — Ну Антихрист придёт только тогда как личность, когда всё будет уже оформлено. Когда будет мировая власть, мировое правительство, единая система. Это ты ведь понимаешь, даже не как православный человек. И вот, чтобы этого не было, нормальные адекватные люди уходят от грязи этого мира к чистоте божественной — в монастырь. Чтобы как раз молиться от имени церкви о стоянии третьего Рима, то есть нашего государства Российского, чтобы оно продолжалось во времени.
На голосование по поправкам отец Игорь не пойдёт. Нынешнюю власть он считает попустительством Божьим. Он сохраняет данную русским народом в 1613 году присягу дому Романовых.