бедный ковалев чуть не сошел с ума
Мистическое предвидение Н. В. Гоголя
Мог ли Н.В.Гоголь предвидеть драматические события между Россией и Украиной?
«Но что страннее, что непонятнее всего, — это то, как авторы могут брать подобные сюжеты. Признаюсь, это уж совсем непостижимо, это точно. нет, нет, совсем не понимаю. Во-первых, пользы отечеству решительно никакой; во-вторых. но и во-вторых тоже нет пользы. Просто я не знаю, что это. » ***
Выражение «остаться с носом» удивило Н.В.Гоголя и он обыграл совершенно невероятную ситуацию: остаться без носа. Потому и родился этот персонаж.
Коллежский асессор Ковалев, или майор, как он сам любил себя называть, остался без носа. И вот как это это произошло.
«Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие.»***
Некий цирюльник, Иван Яковлевич, обнаружил в утреннем хлебе, испеченным своей женой, НОС!
«Иван Яковлевич, как всякий порядочный русский мастеровой, был пьяница страшный.» ***
Потому решил, что нос ненароком срезал у одного из своих клиентов.
Боясь быть уличенным в преступлении, срочно решил от носа избавиться.
«Этот почтенный гражданин находился уже на Исакиевском мосту. Он прежде всего осмотрелся; потом нагнулся на перила, будто бы посмотреть под мост: много ли рыбы бегает, и швырнул потихоньку тряпку с носом. Он почувствовал, как будто бы с него разом свалилось десять пуд; Иван Яковлевич даже усмехнулся.» ***
Далее произошли совсем уж невероятные события. Нос исчез с лица, без боли и крови, у некого Ковалева. Как это случилось, он не помнил.
«. Майор Ковалев был не прочь и жениться, но только в таком случае, когда за невестою случится двести тысяч капиталу. И потому читатель теперь может судить сам, каково было положение этого майора, когда он увидел вместо довольно недурного и умеренного носа преглупое, ровное и гладкое место.
. Черт знает что, какая дрянь! — произнес он, плюнувши.
— Хотя бы уже что-нибудь было вместо носа, а то ничего.
С досадою закусив губы, вышел он из кондитерской и решился, против своего обыкновения, не глядеть ни на кого и никому не улыбаться. Вдруг он стал как вкопанный у дверей одного дома; в глазах его произошло явление неизъяснимое: перед подъездом остановилась карета; дверцы отворились; выпрыгнул, согнувшись, господин в мундире и побежал вверх по лестнице.
Каков же был ужас и вместе изумление Ковалева, когда он узнал, что это был собственный его нос!
Он был в мундире, шитом золотом, с большим стоячим воротником; на нем были замшевые панталоны; при боку шпага. По шляпе с плюмажем можно было заключить, что он считался в ранге статского советника.
Бедный Ковалев чуть не сошел с ума.
Он не знал, как и подумать о таком странном происшествии.
Как же можно, в самом деле, чтобы нос, который еще вчера был у него на лице, не мог ездить и ходить, — был в мундире! Он побежал за каретою, которая, к счастию, проехала недалеко и остановилась перед Казанским собором.
— Милостивый государь. — сказал Ковалев с чувством собственного достоинства, — я не знаю, как понимать слова ваши. Здесь все дело, кажется, совершенно очевидно.
Или вы хотите. Ведь вы мой собственный нос!
Нос посмотрел на майора, и брови его несколько нахмурились.
— Вы ошибаетесь, милостивый государь. Я сам по себе. Притом между нами не может быть никаких тесных отношений. Судя по пуговицам вашего вицмундира, вы должны служить по другому ведомству.» ***
Странное сие происшествие: нос (Украина), убежав от хозяина (Россия) зажил самостоятельной жизнью, да еще «перешел в другое ведомство» (Евросоюз). Более того, возомнил себя важнее (куда уж там!), чем его законный владелец, который до того, надо полагать, исправно его высмаркивал и выковыривал коз, а также потчевал его табачком.
Преследуя свой нос, Ковалев сел в карету и приказал извозчику:
«— Пошел!
— Куда? — сказал извозчик.
— Пошел прямо!
— Как прямо? тут поворот: направо или налево?» ***
Мистическая прозорливость писателя, четко сформулировавшего вопрос:» Вам направо или налево?» Ну откуда в те годы Гоголь мог знать о «правых» и «левых»?
В своих скорбных скитаниях, натыкался майор и на «шутников» и на взяточников.
— «— Мне, право, очень прискорбно, что с вами случился такой анекдот. Не угодно ли вам понюхать табачку? это разбивает головные боли и печальные расположения; даже в отношении к геморроидам это хорошо.» ***
Это при отсутствии носа!
Взяточник частный пристав (все тот же пресловутый западный мир) даже и слушать его не стал.
«Частный был большой поощритель всех искусств и мануфактурностей, но государственную ассигнацию предпочитал всему. «Это вещь, — обыкновенно говорил он, — уж нет ничего лучше этой вещи: есть не просит, места займет немного, в кармане всегда поместится, уронишь — не расшибется».
Частный принял довольно сухо Ковалева и сказал, что после обеда не то время, чтобы производить следствие, что сама натура назначила, чтобы, наевшись, немного отдохнуть (из этого коллежский асессор мог видеть, что частному приставу были небезызвестны изречения древних мудрецов), что у порядочного человека не оторвут носа и что много есть на свете всяких майоров, которые не имеют даже и исподнего в приличном состоянии и таскаются по всяким непристойным местам.» ***
Действительно, приличная страна не может терять свои земли за просто так, без войн и катастроф, по вине пьяного брадобрея.
«И пусть бы уже на войне отрубили или на дуэли, или я сам был причиною; но ведь пропал ни за что ни про что, пропал даром, ни за грош!» ***
Да уж, что ни говори, какой-то пьяница то ли по оплошности, то-ли по недоразумению, а может и при участии темных сущностей, лишил человека части его тела. Той, которая создает, что больше всего занимало безносого майора, его РЕПУТАЦИЮ.
«Между тем слухи об этом необыкновенном происшествии распространились по всей столице, и, как водится, не без особенных прибавлений. Тогда умы всех именно настроены были к чрезвычайному: недавно только что занимали публику опыты действия магнетизма. Притом история о танцующих стульях в Конюшенной улице была еще свежа, и потому нечего удивляться, что скоро начали говорить, будто нос коллежского асессора Ковалева ровно в три часа прогуливается по Невскому проспекту. Любопытных стекалось каждый день множество.» ***
«Танцующие стулья» сильно напоминают о проводившемся в Киеве, как раз накануне Майдана, на стадионе сеансах массового «изгнания бесов» неким аферистом. Помните?
Улавливаете аналогию? Появлению слухов про гуляющий сам по себе нос, предшествовало появление танцующих стульев и опытов по магнетизму. А майдану предшествовало психическое заражение.
Как это бывает у Гоголя, а в жизни еще чаще, чудеснейшим образом нос нашелся, его принес урядник, сопроводив такими словами:
«— Странным случаем: его перехватили почти на дороге. Он уже садился в дилижанс и хотел уехать в Ригу. И пашпорт давно был написан на имя одного чиновника. И странно то, что я сам принял его сначала за господина. Но, к счастию, были со мной очки, и я тот же час увидел, что это был нос. Ведь я близорук, и если вы станете передо мною, то я вижу только, что у вас лицо, но ни носа, ни бороды, ничего не замечу. Моя теща, то есть мать жены моей, тоже ничего не видит.» ***
«Но на свете нет ничего долговременного, а потому и радость в следующую минуту за первою уже не так жива; в третью минуту она становится еще слабее и наконец незаметно сливается с обыкновенным положением души, как на воде круг, рожденный падением камешка, наконец сливается с гладкою поверхностью. Ковалев начал размышлять и смекнул, что дело еще не кончено: нос найден, но ведь нужно же его приставить, поместить на свое место.
— А что, если он не пристанет?
При таком вопросе, сделанном самому себе, майор побледнел.
С чувством неизъяснимого страха бросился он к столу, придвинул зеркало, чтобы как-нибудь не поставить нос криво. Руки его дрожали. Осторожно и осмотрительно наложил он его на прежнее место. О ужас! Нос не приклеивался. Он поднес его ко рту, нагрел его слегка своим дыханием и опять поднес к гладкому месту, находившемуся между двух щек; но нос никаким образом не держался.
— Ну! ну же! полезай, дурак! — говорил он ему. Но нос был как деревянный и падал на стол с таким странным звуком, как будто бы пробка. Лицо майора судорожно скривилось.
— Неужели он не прирастет? — говорил он в испуге. Но сколько раз ни подносил он его на его же собственное место, старание было по-прежнему неуспешно.» ***
Ковалев обратился к доктору, но медицина оказалась бессильна. Доктор предложил выкупить нос:
«- А нос я вам советую положить в банку со спиртом или, еще лучше, влить туда две столовые ложки острой водки и подогретого уксуса, — и тогда вы можете взять за него порядочные деньги. Я даже сам возьму его, если вы только не подорожитесь.
— Нет, нет! ни за что не продам! — вскричал отчаянный майор Ковалев, — лучше пусть он пропадет!» ***
«. Чепуха совершенная делается на свете. Иногда вовсе нет никакого правдоподобия: вдруг тот самый нос, который разъезжал в чине статского советника и наделал столько шуму в городе, очутился как ни в чем не бывало вновь на своем месте, то есть именно между двух щек майора Ковалева. Это случилось уже апреля седьмого числа. » ***
А что, если Н.В.Гоголь, русскоязычный украинский писатель, предвидел (мистика да и только!) развал огромной страны под названием Россия и отделения от нее части тела (носа?) ввиде Украины. Часто звучит «крем», имея ввиду пену для бритья и так созвучного с названием «Крым».
Может он и по срокам не ошибся (7 апреля)?
» А все, однако же, как поразмыслишь, во всем этом, право, есть что-то. Кто что ни говори, а подобные происшествия бывают на свете, — редко, но бывают.» ***
Он поспешил в собор, пробрался сквозь ряд нищих старух с завязанными лицами и двумя отверстиями для глаз, над которыми он прежде так смеялся, и вошел в церковь. Молельщиков внутри церкви было немного; они все стояли только при входе в двери. Ковалев чувствовал себя в таком расстроенном состоянии, что никак не в силах был молиться, и искал глазами этого господина по всем углам. Наконец увидел его стоявшего в стороне. Нос спрятал совершенно лицо свое в большой стоячий воротник и с выражением величайшей набожности молился.
Он начал около него покашливать; но нос ни на минуту не оставлял набожного своего положения и отвешивал поклоны.
— Извините меня, я не могу взять в толк, о чем вы изволите говорить. Объяснитесь.
— Конечно, я. впрочем, я майор. Мне ходить без носа, согласитесь, это неприлично. Какой-нибудь торговке, которая продает на Воскресенском мосту очищенные апельсины, можно сидеть без носа; но, имея в виду получить. притом будучи во многих домах знаком с дамами: Чехтарева, статская советница, и другие. Вы посудите сами. я не знаю, милостивый государь. (При этом майор Ковалев пожал плечами.) Извините. если на это смотреть сообразно с правилами долга и чести. вы сами можете понять.
Нос посмотрел на майора, и брови его несколько нахмурились.
— Вы ошибаетесь, милостивый государь. Я сам по себе. Притом между нами не может быть никаких тесных отношений. Судя по пуговицам вашего вицмундира, вы должны служить по другому ведомству.
Сказавши это, нос отвернулся и продолжал молиться.
Ковалев совершенно смешался, не зная, что делать и что даже подумать. В это время послышался приятный шум дамского платья; подошла пожилая дама, вся убранная кружевами, и с нею тоненькая, в белом платье, очень мило рисовавшемся на ее стройной талии, в палевой шляпке, легкой, как пирожное. За ними остановился и открыл табакерку высокий гайдук с большими бакенбардами и целой дюжиной воротников.
Ковалев подступил поближе, высунул батистовый воротничок манишки, поправил висевшие на золотой цепочке свои печатки и, улыбаясь по сторонам, обратил внимание на легонькую даму, которая, как весенний цветочек, слегка наклонялась и подносила ко лбу свою беленькую ручку с полупрозрачными пальцами. Улыбка на лице Ковалева раздвинулась еще далее, когда он увидел из-под шляпки ее кругленький, яркой белизны подбородок и часть щеки осененной цветом первой весенней розы. Но вдруг он отскочил, как будто бы обжегшись. Он вспомнил, что у него вместо носа совершенно нет ничего, и слезы выдавились из глаз его. Он оборотился с тем, чтобы напрямик сказать господину в мундире, что он только прикинулся статским советником, что он плут и подлец и что он больше ничего, как только его собственный нос. Но носа уже не было; он успел ускакать, вероятно опять к кому-нибудь с визитом.
Это повергло Ковалева в отчаяние. Он пошел назад и остановился с минуту под колоннадою, тщательно смотря во все стороны, не попадется ли где нос. Он очень хорошо помнил, что шляпа на нем была с плюмажем и мундир с золотым шитьем; но шинель не заметил, ни цвета его кареты, ни лошадей, ни даже того, был ли у него сзади какой-нибудь лакей и в какой ливрее. Притом карет неслось такое множество взад и вперед и с такою быстротою, что трудно было даже приметить; но если бы и приметил он какую-нибудь из них, то не имел бы никаких средств остановить. День был прекрасный и солнечный. На Невском народу была тьма; дам целый цветочный водопад сыпался по всему тротуару, начиная от Полицейского до Аничкина моста. Вон и знакомый ему надворный советник идет, которого он называл подполковником, особливо ежели то случалось при посторонних. Вон и Ярыгин, столоначальник в сенате, большой приятель, который вечно в бостоне обремизивался, когда играл восемь. Вон и другой майор, получивший на Кавказе асессорство, махает рукой, чтобы шел к нему.
Ковалев сел в дрожки и только покрикивал извозчику: «Валяй во всю ивановскую!»
Ковалев, не отнимая платка от лица, сел на извозчика и закричал отчаянным голосом:
— Как прямо? тут поворот: направо или налево?
— Я желаю припечатать.
Лакей с галунами и наружностию, показывавшею пребывание его в аристократическом доме, стоял возле стола, с запискою в руках, и почел приличным показать своюобщежительность: