что такое культ разума

Культ Разума и культ Верховного Существа

Культ Разума и культ Верховного существа во время Французской революции

Олар Франсуа Альфонс

Тема:
Великая французская революция

Направление:
Органы власти
Идеология и пропаганда
Религия
Экономика и финансы
Наука и образование
Культура и искусство
Население и уровень жизни

Государство:
Европа
Франция

Метки:
Просвещение
Вольтер
Руссо
Мабли
антиклерикальная борьба
термидор
якобинская диктатура
Дантон
Робеспьер
монтаньяры
массы-классы-партии
Шомет
Источник:
М.: Сеятель. 1925

КУЛЬТ РАЗУМА и КУЛЬТ ВЕРХОВНОГО СУЩЕСТВА
ВО ВРЕМЯ ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Перевод с французского Е.С.Коц и А.Н.Карасика

Предисловие Якова Михайловича Захера

I. Культ Разума и культ Верховного Существа у философов: Руссо, Вольтера, Рейналя, Дидро, Мабли, Монтескье, Тюрго

II. Предвестники культа Разума. Религиозные идеи Учредительного Собрания и Конвента

III. Первые шаги культа Разума Андре Дюмон в Аббевиле. Фуше и Шометт в Невере. Поведение Конвента и правительства. Первый случай дехристианизации: коммуна Риз-Opaнжи. Парижская Коммуна и якобинцы. Неудача идеи об отделении церкви от государства. Подготовка отречения Гобеля

IV. Заседание 17 брюмера II года

V. Праздник Разума в Соборе Парижской Богоматери. Поведение общественных властей

VI. Культ Разума в парижских секциях

VII. Культ Разума и философия. Статьи Салавилля

VIII. Культ Разума и отношение к нему парижского населения. Политические катехизисы

IX. Культ Разума в провинции

X. Попытки установить обрядность культа Разума

XI. Общая характеристика культа Разума

XII. Начало реакции против культа Разума

XIII. Выступление Робеспьера 1 фримера II года

XIV. Парижская Коммуна отступает. Поведение Дантона. Отречение Шометта

XV. Декрет о свободе культов и богослужения 16 фримера II года

XVI. Противодействие политике Робеспьера

XVII. Казнь Гебера, Дантона и Шометта

XVII. Предвестники культа Верховного Существа

XIX. Робеспьер и Жан-Жак Руссо

ХХ. Доклад Робеспьера и декрет 18 флореаля II года о Верховном Существе

XXI. Коммуна. Якобинцы и декрет 18 флореаля. Поведение Карно

XXII. Приготовления к празднику Верховного Существа и настроение общества

XXIII. Праздник Верховного Существа (20 прериаля II года)

XXIV. Последствия праздника Верховного Существа

XXV. Попытка ввести единообразие в культ Верховного Существа. Катехизисы и ритуалы

XXVI. Культ Верховного Существа в провинции. Стремление приноровить культ к католическому образцу. Стремление слить его с культом Разума. Продолжение дехристианизации

XXVII. Патриотизм и культ Верховного Существа

XXVIII. Культ Верховного Существа растворяется в патриотизме

XXIX. Революция 9 термидора и культ Верховного Существа
Прикреплённые файлы:
Иконка PDF Олар А. Культ Разума и культ Верховного существа во время Французской революции

Источник

Что такое культ разума

Войти

Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal

Культ Разума и культ Верховного Существа во Франции

Праздник Верховного Существа 8 июня 1794 г. на Марсовом поле в Париже.

Культ Разума (фр. Culte de la Raison) — один из элементов процесса дехристианизации во время Французской революции. Создан Пьером Гаспаром Шометтом, Жаком-Рене Эбером и их последователями (см. Эбертисты) с намерением упразднить христианскую религию во Франции.

Культ Разума получил широкое распространение в период 1793—94 гг. После сентябрьских убийств и особенно после издания коммуной Парижа 24 ноября 1793 года декрета о запрете католического богослужения и закрытии всех церквей, церкви в Париже стали превращать в храмы Разума. В процессе дехристианизации 5 октября 1793 года григорианский календарь был заменён на французский республиканский календарь.

Первые варианты культа Разума появились за пределами Парижа. В сентябре—октябре 1793 года Жозеф Фуше организовывал празднества в департаментах Ньевр и Кот-д’Ор. В Рошфоре Леньело преобразовал приходскую церковь в «Храм Истины», где 31-го октября 1793 года шесть католических священников и один протестантский в торжественной обстановке отреклись от своей религии. Церемонии культа Разума сопровождались проведением карнавалов, парадов, принуждением священников отрекаться от сана, разграблением церквей, уничтожением или оскорблением христианских священных предметов (иконы, статуи, кресты и т. п.). Кроме этого, проводились церемонии почитания «мучеников Революции». Подобные события встречались также в других частях Франции. Наибольшего развития культ достиг в Париже, во время проведения «Фестиваля свободы» (фр. Fête de la Liberté) в Соборе Парижской Богоматери 10 ноября (20 Брюмера) 1793 года. В ходе церемонии, придуманной и организованной П. Г. Шометтом и проводимой внутри собора, артистка Парижской оперы Тереза-Анжелика Обри (1772—1829) короновалась как «Богиня Разума»[1]. Её образ стал основой для новеллы «Богиня разума» Ивана Бунина.

Культ Разума быстро захватил почти всю Францию, как деревенскую, так и городскую[2], он пользовался поддержкой значительной части санкюлотов. Однако не везде люди отказывались от религии, а священники — от сана. Во многих деревнях крестьяне выступали с требованиями открытия церквей и восстановления католической религии[2]. Максимилиан Робеспьер, будучи фактическим главой правительства, с 21 ноября 1793 года начал протестовать против действий дехристианизаторов. Он заявлял, что Конвент, принимая проявления гражданственных чувств, отнюдь не думал упразднять католический культ[2]. Он также решительно высказывался против атеизма как мировоззрения, по его мнению, аристократического и выступал за то, что «идея великого существа, блюдущего угнетенную невинность и карающего торжествующее преступление, является чисто народной идеей». 6—7 декабря 1793 года Конвент официально осудил меры насилия, «противоречащие свободе культов». В марте 1794 года культ Разума был запрещён, а Эбер и Шометт казнены (по суду Революционного трибунала эбертисты были гильотинированы 24 марта 1794 года, Шометт — 13 апреля 1794 года). 7 мая 1794 года Конвент своим декретом установил в качестве государственной «гражданской религии» Франции «культ Верховного Существа»[3].

Культ Верховного Существа (фр. Culte de l’Être suprême) — религиозный культ, внедрявшийся во время Великой французской революции в 1794 году в виде ряда официальных государственно-революционных празднеств.

Культ Верховного Существа утверждался властями в борьбе, во-первых, с христианством, прежде всего с католицизмом как традиционной религией большинства французов (представляя собой часть процесса дехристианизации), а во-вторых, с рационалистическим «культом Разума», за который выступали конкурирующие группировки во властных кругах.

С идейной стороны культ Верховного Существа наследовал деизму Просвещения (Вольтер) и во многом философским взглядам Руссо, разрабатывавшего идеи естественной религии. Целью культа, включавшего также ряд праздников в честь республиканских добродетелей, было «развитие гражданственности и республиканской морали».

Термин «Бог» (фр. Dieu) избегался и заменялся на термин «Верховное Существо» (фр. l’Être suprême). Данный термин употреблялся философами и публицистами и до революции с разным религиозным и философским содержанием (в том числе и в рамках традиционного католицизма). Важно, что он был включён в авторитетную Декларацию прав человека и гражданина 1789 г.: права были установлены Национальным собранием «перед лицом и под покровительством Верховного Существа». Введённый в 1793 году якобинцами новый текст Декларации отсылает уже не к «покровительству», но по-прежнему к «присутствию» Верховного Существа.

Культу Верховного Существа противостоял организуемый левыми радикалами во главе с Шометтом «культ Разума», стоявший на рационалистических позициях. Христианские церкви закрывались (массово с ноября 1793 г.), подвергались разграблению, объявлялись «храмами Разума», в них проводились праздники в честь «Богини Разума», которую в ходе театрализованных представлений изображали актрисы. В Париже в алтаре Собора Нотр-Дам Богиню Разума играла актриса Оперы[1]. Во время праздников Разума на юге Франции, организатором которых был будущий наполеоновский префект полиции Жозеф Фуше, устраивалась казнь преступников.

Внедрение культа в последние месяцы Робеспьера[править | править код]

На неприятие атеизма и культа Разума и поддержку культа Верховного Существа ориентировалась наиболее влиятельная часть якобинцев — монтаньяры во главе с Робеспьером. В марте 1794 г. были осуждены и казнены радикальные якобинцы во главе с Эбером и Шометтом, а культ Разума запрещён. В последние месяцы правления Робеспьера культ Верховного Существа внедрялся наиболее последовательно. 7 мая 1794 г. под давлением Робеспьера Национальный конвент принял декларацию, согласно которой «французский народ признаёт существование Верховного Существа и бессмертие души». Далее в декларации говорилось: «Он признает, что достойное поклонение Верховному Существу есть исполнение человеческих обязанностей. Во главе этих обязанностей он ставит ненависть к неверию и тирании, наказание изменников и тиранов, помощь несчастным, уважение к слабым, защиту угнетенных, оказывание ближнему всевозможного добра и избежание всякого зла». 8 июня 1794 г. в Париже был организован публичный торжественный праздник Верховного Существа, где с речью выступил Робеспьер. Тем самым фактически вводилась государственная религия в нарушение идеалов Революции и не допускалась свобода совести, что усилило недовольство Робеспьером в обществе.

После Девятого термидора культ Верховного Существа, ассоциировавшийся с диктатурой Робеспьера, быстро сошёл на нет.

Источник

imperialcommiss

IMPERIAL COMMISSAR

Культ Разума — один из элементов процесса дехристианизации во время Французской революции. Создан эбертистами с намерением упразднить христианскую религию во Франции. Культ Разума получил широкое распространение в период 1793-94 гг. После издания коммуной Парижа 24 ноября 1793 года декрета о запрете католического богослужения и закрытии всех церквей, церкви в Париже стали превращать в Храмы Разума.

Итак, впервые «Разум» в полную силу объявил о себя в годы Французской революции. Остановимся ненадолго на мрачных страницах этого периода, ибо сценарий, прописанный на них, в дальнейшем будет раз за разом разыгрываться по всему миру лишь с некоторыми поправками на время и быт государств.

После ареста гражданина Людовика Капета, позже казнённого «за измену родине и узурпацию власти», в течение нескольких месяцев высшие революционные органы молодой Республики — Национальное собрание и Конвент, находившиеся под сильным влиянием и давлением разгоряченных народных масс, в ряде случаев были вынуждены выполнять непосредственные требования толпы восставших, окруживших здание Национального собрания.

Культ Разума получил широкое распространение в период 1793-94 годов. После Сентябрьских убийств и особенно после издания коммуной Парижа 24 ноября 1793 года декрета о запрете католического богослужения и закрытии всех церквей, церкви в Париже стали превращать в Храмы Разума.

В общем, и в целом это движение стремилось противопоставить то, что называлось тогда естественной религией – христианству, в частности католичеству. С французскими протестантами, являвшихся непримиримыми врагами французских католиков дела обстояли немного иначе. Когда они принесли свою скромную серебряную утварь, их приняли с учтивыми оговорками. Ни один пастор больше, однако, не счел себя обязанным отречься от своего учения. Идея обращения Франции в протестантство, по поводу которой впоследствии французский историк Эдгар Кинэ так жалел, что она не была осуществлена, ибо он видел в этом единственное действительное средство раскатоличения Франции, но идея эта была совершенно чужда как руководящим революционерам, так и народу. На развалинах христианства они хотели утвердить то, что философы называли естественной религией.

Культ Разума был почти повсюду деистическим (признающее существование Бога и сотворение Им мира, но отрицающее большинство сверхъестественных и мистических явлений). В Париже, когда в нем участвовал народ, он носил веселый, радостный характер. Для многих он носил характер проказливой забавы. Многие города вслед за столицей молодой Республики присоединились к этому движению и поддержали культ. Особенно в этом выделился юго-восток, где благодаря эмиссарам Дартигуайта и Кавеньяка дехристианизаторское движение было особенно смелым, смелым вплоть до насилия. Так же имели место серьезные и искренние попытки упразднить старую религию и утвердить на ее месте рационалистический культ. Богинь разума почти повсюду там изображали не актрисы или работницы, а красивые молодые девушки, добродетельные и серьезные, принадлежавшие к цвету буржуазии.

Даже в самых захолустных и отдаленных коммунах многие церкви были превращены в храмы Разума, а сообщения и письма эмиссаров Конвента показывают, что дехристианизаторское движение захватило почти всю Францию, как деревенскую, так и городскую.

Этот культ Разума был одновременно и культом отечества, которое быстро заняло в этом культе преобладающее место. Бюсты философов в храмах были часто заменяемы или дополняемы бюстами Шалье, Ле-Пелетье, Марата, которые в воображении народа олицетворяли не определенное учение, а революционную Францию, которая борется с реакцией. Люди начали чтить, главным образом, этих трех мучеников патриотизма.

А пока что вновь перенесемся в неспокойную столицу. Внутри огромного собора Парижской богоматери последователи культа построили «величественный храм». На его фасаде была надпись «Философия», и у входа возвышались бюсты известных философов. В центре храма была построена искусственная скала, и на ее вершине горел факел — «светоч истины». В день праздника Свободы в храме оркестр исполнил специально сочиненный гимн на слова поэта Шенье.

Из храма народ вступил в зал заседания Конвента. Впереди шествия шли музыканты и молодые защитники отечества, певшие патриотический гимн. За ними в красных колпаках шли республиканцы. Затем — девушки в белых платьях с трехцветными лентами и венками. Они окружали женщину, олицетворяющую Разум. Она держала в руке пику и восседала на украшенном троне, который несли четверо мужчин.

Затем из храма выходила женщина в белом платье, голубом плаще и красном головном уборе. Это воплощение Свободы, перед которой преклоняются все республиканцы:

При виде этого шествия в Конвенте всех охватил восторг. Трон богини Разума поставили напротив председательского кресла. Склонившись перед богиней, один из членов Конвента выступил с антихристианской речью и просил Конвент переименовать кафедральный собор в храм Разума, на что Конвент согласился. После этого пропели гимн Свободе.

«Для изображения Свободы мы взяли, — говорил в своей речи Шометт, — не холодный камень, а безукоризнейшее произведение природы, и ее священный образ воспламенил все сердца».

Во всех церквах в Париже и в провинции отмечались такие же праздники. В Страсбурге над входом в собор была надпись: «Мрак отступает перед светом». Из собора была вынесена вся церковная утварь, внутри храма стояли статуи Природы и Свободы, по бокам которых помещались два Гения: один топтал разбитый королевский скипетр, другой держал пучок, связанный трехцветной лентой — символ союза департаментов Франции. Рядом стояло три чудовища, изображавших католического священника, протестантского пастора и еврейского раввина.

Через неделю после праздника Свободы и Разума в Конвенте была разыграна сцена «погребения религии». Несколько человек несли гроб, за которым шли «плакальщики».

В стране был запрещен колокольный звон, затем стали снимать колокола и на месте колоколов ставили статуи Свободы. Во многих городах и деревнях стали закрывать церкви. Но все эти принудительные меры не избавили народ от религиозного дурмана, и попытка ввести культ Разума не была борьбой с религией вообще, а только желанием ввести новую религию вместо существующей старой. И хотя католицизм был объявлен «ликвидированным», он в действительности продолжал существовать.

В Конвент поступали петиции из разных коммун с жалобами, что власти не спрашивали их мнения, перед тем как отменить религию, и что теперь коммуны решили ее снова восстановить, потому что люди не могут отречься от того, что впитали с молоком матери, и бессмысленно хоронить католический культ. В некоторых департаментах народ требовал открытия церквей. Рабочие жаловались, что с исчезновением христианских праздников не стало выходных дней.

По мнению некоторых, культ Разума отличался не только отсутствием всякого фанатизма, но даже и всякой серьезности. Церемонии состояли в сатурналиях, целью которых было скорее развенчание христианства, чем создание каких-нибудь новых религиозных основ и догматов.

Господствующей нотой было осмеяние. Духовенство изображалось в самом смехотворном и даже отталкивающем виде, например, в клоунских колпаках или вооруженное кинжалами; исполнители смешивали обряды католической литургии с циничными выходками, уснащая их сквернословием; расхаживали в церковных облачениях, которыми накрывали также собак, козлов, свиней и, чаще всего, ослов, желая этим еще сильнее подчеркнуть свое грубое нечестие.

Этот республиканский катехизис по своей форме рабски подражал католическому; он излагался тоже в вопросах и ответах, определяя по-своему республиканские таинства: крещения, причащения и миропомазания.

Нам известно, какова была судьба этой религии, не сумевшей никогда освободиться окончательно от преданий католицизма. Известна также и дальнейшая участь ее апостолов и последователей. Многие увидели, что этот культ с каждым днем все более удаляется от философии и переходит просто к грубому язычеству. Настала пора для иной метафизической концепции и появился в революционной Франции новый культ, культ «Верховного Существа»…

Источник

Что такое культ разума

Войти

Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal

Культ «разума»

Итак, впервые «Разум» в полную силу объявил о себя в годы французской революции. Остановимся ненадолго на мрачных страницах этого периода, ибо сценарий, прописанный на них, в дальнейшем будет раз за разом разыгрываться по всему миру лишь с некоторыми поправками на время и быт государств.

Предреволюционное французское общество воспитывалось шарлатанами, рядящимися в тоги мудрецов и учителей народных. О главном из этих «мудрецов» (Вольтере) заметил наш А.С. Грибоедов: «Три поколения сменились перед глазами знаменитого человека; в виду их всю жизнь провёл в борьбе с суеверием, богословским, политическим, школьным и светским, наконец, ратовал с обманом в разных его видах. И не обманчива ли самая та цель, для которой подвизался? Какое благо? – колебание умов ни в чём не твёрдых?» Вот уж и в самом деле – «достойное» применения ума и таланта…

Мудрейший святитель Феофан Вышенский писал о причинах французской революции следующее: «Как шла французская революция? Сначала распространились материалистические воззрения. Они пошатнули и христианские и общерелигиозные убеждения. Пошло повальное неверие: Бога нет; человек – ком грязи; за гробом нечего ждать. Несмотря, однако, на то, что ком грязи можно бы всем топтать, у них выходило: не замай! Не тронь! Дай свободу! И дали! Начались требования – инде разумные, далее полуумные, там безумные. И пошло всё вверх дном».

Старик Мармонтель, автор романов и пьес, доживший до революции в отличие от Вольтера, Руссо и прочих духовных отцов её, писал в письме Национальному собранию, что идеи, которые он проповедовал, имели для него лишь прелесть утешающего желания, и у него не было ни малейшего желания предугадывать их следствия. А публика внимала им!

Маршал де Сегюр, чудом уцелевший во время террора, вспоминал: «Мы, мы, аристократическая молодёжь Франции, без сожаления о прошедшем, без опасений за будущее, весело шли по цветущему лугу, под которым скрывалась пропасть… Хотя это были наши привилегии, жалкий остаток нашего былого могущества, которые подкашивались под нашими ногами, нам нравилась эта маленькая война. Мы не испытывали её ударов; перед нами развертывалось только зрелище. Это были битвы лишь на словах и на бумаге, и нам не казалось, чтобы они могли поколебать то высокое положение, которое мы занимали и которое казалось нам несокрушимым. Мы смеялись над тревогой двора и духовенства, восставшего против этого духа нововведений. Мы аплодировали республиканским сценам в наших театрах, философским речам наших академий, смелым сочинениям наших литераторов». Сегюр добавлял, что его сверстникам нравилось сочетать патрицианское положение с плебейской философией…

Дорого пришлось платить несчастной стране за игры помрачённого разума. В расхристанном и обезумевшем обществе случилась революция. И, вооружившись Культом Разума, ринулась убивать и разрушать. Улицы Парижа помнят ещё, как чернь играла на них черепом великого гения Франция – Решилье, чья могила была разорена…

И уж, конечно, с особенной яростью ополчился «Разум» – на Христа и его Церковь. Новая власть объявила, что священники отныне должны быть избираемы и что духовенство обязано присягать гражданской конституции, идущей вразрез с установлениями церкви. Клир переводился на государственное жалование, и церковь становилась полностью подчинена гражданской власти. Разумеется, далеко не всё духовенство согласилось отступиться от своих обетов и принять богопротивную присягу. Из епископов таковых оказалось лишь четверо, клир же разделился более или менее поровну. В числе принявших присягу хватало прогрессистов, которых среди прочих весьма заботил вопрос разрешения брака. Пример подали присягнувшие епископы. Один из них представил свою жену Конвенту, председатель которого братски расцеловал обоих супругов. Конвент вообще поощрял браки среди духовенства, устанавливая специальные льготы: к примеру, женатые священники сохраняли свое жалование, если их прогонят из их прихода.

Что же до неприсягнувших, то оные были запрещены в служении, не допускались в церкви. Они скрывались в женских монастырях, совершали тайные службы, за которые жестоко преследовались. Большое участие в преследовании принимали «сознательные граждане». Исповедников выслеживали, ловили, подвергали позорному наказанию – порке плетьми или розгами. Причём порку нередко осуществляли особи женского пола, выполнявшие эту миссию с особым воодушевлением. Если какой-нибудь священник отказывался от присяги, то директория департамента могла удалить его на время из обычного места жительства. Что же касается подстрекателей к неповиновению закону и властям, то им угрожало двухлетнее тюремное заключение.

«Патриоты» люто ненавидели ослушное духовенство, во главе которого стояли епископы-эмигранты, и клеймили его, как контрреволюционный элемент. С каждым днём ужесточая закон, Конвент, наконец, утвердил смертную казнь для священников и постановил, что священники, изгнанные из пределов Франции, подлежат в случае обнаружения их на французской территории военному суду и расстрелу в двадцать четыре часа. Духовенство, неприсягнувшие свободе и равенству, подлежало немедленной ссылке на Гвиану. Следующей ступенью стал декрет, согласно которому священники, являющиеся сообщниками внешних или внутренних врагов, должны быть казнены в двадцать четыре часа после того, как факт их вооруженного выступления против Республики будет признан установленным военной комиссией. Факт же признавался таковым при наличии письменного заявления, скрепленного всего двумя подписями или даже одной подписью, подтвержденного показанием под присягой одного свидетеля… Добрался новый закон и до присягнувших: ссылке подлежали все церковники, принесшие присягу, которых шесть граждан кантона обвинили бы в негражданственности.

Как и все лучшие силы нации, неприсягнувшие священники сконцентрировались в Вандее и Бретани. Расправа с ними была чудовищной по своему масштабу и жестокости. В Нанте член Конвента Каррье, прозванный «нантским утопителем» приказал погрузить около сотни священнослужителей на борт баржи. Связанные попарно, клирики подчинились, ничего не подозревая, хотя у них предварительно отобрали деньги и часы. Судно пустили вниз по Луаре, продырявив его во многих местах. Поняв свою участь, мученики упали на колени и стали исповедовать друг друга. Через четверть часа, река поглотила всех несчастных, кроме четверых. Трое из них были обнаружены и убиты. Последний был подобран рыбаками, которые помогли ему скрыться.

Уцелевшие исповедники продолжали своё тайное служение в то время, как Париж поклонялся Высшему Существу, культ которого провозгласил Робеспьер. Мэр столицы Флерио-Леско обращался к согражданам: «Изобилие уже у дверей, оно ждет вас. Высшее Существо, покровитель свободы народов, повелело природе заготовить вам обильный урожай. Оно сохраняет вас: будьте достойны его благодеяний». Фигура Благодетеля была воздвигнута в центре Парижа, пропахшего кровью жертв, головы которых верховный жрец Робеспьер щедро приносил Благодетелю.

В Париже поклонялись Высшему Существу, а провинция удовольствовалась меньшим. В деревеньке Риз-Оранжи низложили святого Блэза и заменили его Брутом, именем которого назвали свой приход, уволив своего священника. Жители Маннэси заменили бюст Петра и Павла бюстами Ле-Пелетье и Марата и воздвигли на большом алтаре статую свободы.

Одновременно шли не менее дикие расправы с крестьянством. Крестьянство, хранящее в себе вековые традиции и уклад, всегда было бельмом на глазу «прогрессистов». «Коммунистический манифест» Маркса и Энгельса причислял крестьян к самым реакционным слоям мелких собственников, которые хотят повернуть колесо истории назад. И не кто-нибудь, а самолично Энгельс именовал сельских жителей не иначе как «варварской расой». А ещё раньше французские якобинцы аттестовали крестьян, как «свинский сброд, отвратительных диких животных, подлежащих истреблению». Именно крестьянство, «кондовое» и «неразвитое», отвергло некогда якобинские безобразия, восстав против него в Вандее и других областях Франции. Надругательство над церковью и её служителями, убийство короля, разрушение традиционного уклада жизни – всё это заставило крестьян сражаться бок о бок с дворянами против новой власти.

История вандейского восстания стала одной из самых трагических и в то же время прекрасных страниц французской истории, благодаря высоте и чистоте подвига вандейцев. Уничтожаемые без жалости, они сумели сохранять в своих сердцах христианское милосердие и благородство. Так, умирающий генерал де Боншан повелел отпустить пять тысяч пленных, прошептав: «Ведь они тоже французы…»

Своеобразным апофеозом беснования стал знаменитый Конкордат, когда за формальную легализацию Церкви римский первосвященник не погнушался возвести корсиканского якобинца Буонапарте в Императоры Франции…

Один из «малых антихристов», Наполеон, на долгие годы стал идолом не только для французов, но и для представителей народов иных, оставаясь им и после своего поражения. И это тоже немало свидетельствует о том, что есть разум, лишённый Бога, лишённый «царя в голове». Этот несчастный разум легко порабощается чужой воле, порабощается смертному человеку, возведённому в божка-вожака. Особенно же развивается подобное идолопоклонство, когда поражённые таковым недугом люди соединяются в толпу. Вот, что пишет об этом французский социолог ХIХ столетия Гюстав Лебон: «Лишь только известное число живых существ соберется вместе, все равно, будет ли то стадо животных или толпа людей, они инстинктивно подчиняются власти своего вождя. В толпе людей вождь бывает только вожаком, но, тем не менее, роль его значительна. Его воля представляет то ядро, вокруг которого кристаллизуются и объединяются мнения. Вожак обыкновенно сначала был сам в числе тех, кого ведут, он так же был загипнотизирован идеей, апостолом которой сделался впоследствии. Эта идея до такой степени завладела им, что все вокруг исчезло для него и всякое противное мнение ему казалось уже заблуждением и предрассудком. Обыкновенно вожаки не принадлежат к числу мыслителей – это люди действия. Они не обладают проницательностью, так как проницательность ведет обыкновенно к сомнениям и бездействию. Чаще всего вожаками бывают психически неуравновешенные люди, полупомешанные, находящиеся на грани безумия. Напряженность их собственной веры придает их словам громадную силу внушения. Толпа всегда готова слушать человека, одаренного сильной волей и умеющего действовать на нее подобно гипнотизеру. Люди в толпе теряют свою волю и инстинктивно обращаются к тому, кто ее сохранил».

Итак, отвергнув «диктат» Бога, гордый человек полагает свой разум под ноги разномастным шарлатанам, вожакам и вождям, лишаясь своей воли и, в итоге, попадая в самое страшное рабство из всех – к «обезьяне Бога».

Liberté, Égalité, Fraternité… Три химеры, сводившие с ума слабые и не очень головы в течение столетий! Самые лживые и опасные грёзы человечества…

Почему с таким остервенением истреблялись исповедники, истреблялись верные Богу, все те, кто сохранил в себе Божию искру? Бог есть зеркало, в котором всякий человек отражается таким, каков он есть. Истинные служители Его являются своего рода частями этого зеркала. Доколе они живы, «освободившиеся» не могут не чувствовать укора себе, не ощущать, находясь рядом с ними, собственной изуродованности. Поэтому-то так важно уничтожить их, чтобы ничто уже не могло свидетельствовать об Истине, ничто не могло обличить ложь и зло, ничто не будило бы спящие летаргическим сном совести. Разбить зеркала, в которых во всей мерзости отражались принятые взамен образа Божия звериные личины.

Но, вот, «убили» Бога. «Освободились» от Бога. От совести. От всех мешавших свободе «ветхих одежд». Оборвали нити, связывавшие человека с небом, не дававшие ему упасть. И за обрывки их тотчас ухватилась иная рука, ставшая дёргать несчастных по своему произволу. И свобода вылилась самым страшным рабством. Из положения сынов милостивого Владыки оказались обезумевшие люди в положении рабов самого жестокого узурпатора.

Безумные люди грезили о равенстве! Но человек, духовно цельный, чистый, просвещённый и без того равен со всеми в силу своего смирения и мудрости. Такой человек, каких бы званий и регалий не достиг, прост, обходителен и учтив со всеми. Ему нет нужды пытаться поднять собственную значимость унижением другого, демонстрацией презрения к стоящим ниже, горделивым превозношением самого себя. Это удел людей ничтожных, желающих, во что бы то ни стало, компенсировать своё ничтожество. Такие-то люди более всего и жаждали «равенства», чтобы под лозунгом его стать, наконец-то, равнее равных.

О равенстве испокон веку громче всех кричали те, кто считал себя неизменно выше прочих и презирал тот самый народ, о котором якобы радел. Истинные друзья народа не говорили громких фраз, а просто деятельно служили ближним и были равны с каждым, кому протягивали руку помощи.

После революции и наполеоновских войн Франции уже не суждено было возродиться. Обескровленная и обезбоженная, она походила лишь на театр для падкой на соблазн публики, на фетиш, старательно раздуваемый. Год за годом продолжает Франция чтить своих палачей, праздновать день взятия Бастилии, и всё так же звучит похоронным маршем по ней – кровавая Марсельеза… И стоит ли удивляться, что сегодня, на заре века ХХI, бульдозеры сносят древний католический храм по предписанию местных властей, и некогда христианская страна всё более походит на магометанскую колонию?

Источник