чувства без разума слепы мысли без чувств пусты
Чувства без разума слепы мысли без чувств пусты
Михаил Михайлович Филиппов
Иммануил Кант. Его жизнь и философская деятельность
Биографический очерк M. M. Филиппова
С портретом Канта, гравированным в Лейпциге Геданом
В начале XVIII столетия город Кенигсберг стал быстро развиваться в промышленном и в интеллектуальном отношениях. Польское владычество с его постоянными неурядицами, с преобладанием землевладельческих интересов и отсутствием сколько-нибудь значительных промышленных центров мало способствовало развитию среднего сословия. С тех пор, однако, как великий курфюрст утвердил господство Бранденбурга над южным берегом Балтийского моря, торговое значение Кенигсберга быстро возросло. Кенигсберг стал главным пунктом сношений между земледельческой Польшей и торговыми странами Запада – Голландией и Англией. Вместе с торговлей развились и ремесла, занесенные сюда, главным образом, выходцами из Германии. Город стал принимать все более и более немецкое обличье, улицы получили немецкие названия, протестантские кирки заняли место костелов. Кроме выходцев из Германии, в Кенигсберге было много иностранцев разных национальностей – шведов, англичан, шотландцев, голландцев. К числу таких иностранцев принадлежал и дед Канта. В конце XVII века политические и религиозные притеснения вызвали усиленную эмиграцию из Шотландии. Неизвестно, какие причины побудили деда великого философа поселиться в Тильзите. Еще отец Канта, Иоганн-Георг, считал себя шотландцем и писал свою фамилию по-шотландски (Cant вместо Kant). Так подписывался первоначально и сам философ, но, заметив, что некоторые немцы произносят его фамилию неправильно (Цанг вместо Кант), усвоил немецкую орфографию.
Шотландское происхождение представляет некоторый интерес в том отношении, что сближает Канта по крови с философом, наиболее родственным ему по духу – Юмом. Не следует, однако, забывать, что по матери Кант был чисто немецкого происхождения – мать его в девичестве носила фамилию Рейтер. Среда, в которой воспитывался Кант, состояла почти исключительно из мелких немецких бюргеров, купцов и ремесленников. С английскими купцами, принадлежавшими к составу лучшего кенигсбергского общества, Кант сблизился уже в зрелых летах. Отец Канта был по ремеслу седельным мастером и жил в так называемом Седельном переулке, возле Зеленого моста, центра речной торговли Кенигсберга. В скромном домике, на котором красовалась вывеска его отца, 22 апреля 1724 года родился Иммануил Кант. Из одиннадцати братьев и сестер он был четвертым; у него было три брата и семь сестер. Шестеро из одиннадцати умерли в раннем детстве. Единственный оставшийся в живых брат Канта был на одиннадцать лет моложе философа, отличался хорошими, но далеко не гениальными способностями, изучал богословие, историю и филологию, к философии питал мало склонности и никогда не мог понять умозрений своего брата. Этот Иоганн-Гейнрих Кант жил почти постоянно в Митаве, где был священником. Было время, и это время совпадает с расцветом философской деятельности Иммануила Канта, когда братья совсем прекратили переписку, возобновившуюся лишь в 1790 году. Брат Канта умер несколько раньше философа (в 1800 году). Единственная черта сходства между братьями – энергия характера: в этом они оба походили на мать.
О родителях Канта известно немногое, и притом, главным образом, лишь со слов самого Канта. В начале XVIII века в Кенигсберге, как и во многих городах северной Пруссии, был значительно распространен пиетизм, созерцательное религиозное настроение, представлявшее резкий контраст с проникнутым канцелярскими началами правоверным протестантизмом. При умеренно мистическом направлении пиетизм имел по преимуществу моральный характер и господствовал, главным образом, среди ремесленников и низшего духовенства. Как и во всяком религиозном сектантстве, в пиетистическом направлении был немалый элемент ханжества. Но той скромной среде, в которой вращался Кант, это ханжество было совершенно чуждо.
Влияние пиетизма прежде всего отразилось на чисто внешних сторонах его домашней обстановки. По словам самого Канта, он никогда не слышал от своих родителей ничего неприличного и не видел ничего недостойного. Любопытны следующие слова Канта, сказанные им Ринку:
«Хотя религиозные представления того времени и понятия о том, что такое добродетель и набожность, были весьма неясны, но соответствовавшие им вещи были найдены. Пусть говорят, что угодно, о пиетизме, но люди, относившиеся к нему серьезно, были люди почтенные. Они обладали наивысшим возможным для человека спокойствием, веселостью, внутренним миром, не смущались никакими страстями, не боялись никакой нужды, никаких преследований. Никакой вызов, никакое задирателъство не смущало их внутреннего мира и не побуждало их к гневу и вражде. Словом, всякий наблюдатель невольно должен был уважать их. Я помню еще теперь, как однажды начался спор о правах между двумя цехами – шорниками (выделывавшими ремни) и седельниками. Мой отец сильно пострадал в этом деле; но даже при домашнем обсуждении этой ссоры в словах моих родных было столько пощады и любви к противникам, что, хотя я был маленьким мальчиком, мысль об этом никогда меня не оставит».
Эти слова характеризуют всю ту нравственную атмосферу, в которой вращался Кант. По общему свидетельству его первых биографов, мать Канта оказала на сына более значительное влияние, нежели отец.
Кант походил на мать характером и телосложением: от нее он унаследовал впалую слабую грудь. С раннего детства Кант отличался слабым здоровьем. Мать нежно любила хилого ребенка, холила его и много занималась его воспитанием. Мальчик обнаружил острую наблюдательность и пытливость. Говорят, что мать, несмотря на свое ограниченное образование, значительно развивала его пытливость. Гуляя с ним, она постоянно обращала внимание сына на окружающую природу, поясняя свои слова цитатами из псалмов и других мест Библии, в которых восхваляется благость и премудрость Творца. Таким образом, то доказательство бытия Божия, которое известно под названием физико-теологического и которое Кант ценил даже после того, как отверг его, было ему известно в наивной и простодушной форме еще в младенческие годы. С ним связывались для Канта лучшие воспоминания детства, оно вызывало в его памяти первые уроки матери. Все это чрезвычайно важно в психологическом отношении. Любопытно, что и нравственное учение Канта имеет несомненную психологическую связь с первыми впечатлениями его детства. Связь эту открыто признавал сам философ. На семьдесят четвертом году жизни он писал епископу Линдблому, что может, относительно своего генеалогического дерева, похвастать лишь одним, а именно: что и отец, и мать его были ремесленники, отличавшиеся честностью, нравственной пристойностью и образцовой порядочностью, не имея состояния, но зато и долгов, «и дали воспитание, которое, с моральной точки зрения, не могло быть лучшим». По словам Канта, каждый раз, когда он вспоминал о том, чем обязан родителям с нравственной стороны, он чувствовал себя преисполненным трогательной благодарностью.
Существуют и более определенные указания на характер нравственного воспитания, полученного Кантом. По словам одного из ранних биографов, отец Канта требовал от детей «труда и честности, в особенности, избегать всякой лжи; мать требовала еще большего, а именно: святости. По всей вероятности, это и способствовало той непреклонной строгости, которую впоследствии обнаружил Кант в своем нравственном ученье». Сам Кант говорил, что унаследовал от матери черты лица и характера.
Чувства без разума слепы мысли без чувств пусты
Русская Классическая Школа запись закреплена
Огромную часть своей жизни Иммануил Кант, немецкий мыслитель (1724 — 1804), посвятил гносеологии — философскому исследованию познания, его возможностей, условий, движущих сил. По словам самого философа, он совершил «коперниканский переворот» в философии, обосновав идею, что наше познание — это не пассивное отражение мира «как есть» в сознании. Только сообразуясь с особенностями нашего разума, мир становится познаваемым и приобретает тот вид, который представлен в нашем опыте; лишь путём активной работы разума он становится тем «миром», в котором мы живём.
Наше знание возникает из двух основных источников души: первый из них есть способность получать представления (восприимчивость к впечатлениям), а второй — способность познавать через эти представления предмет (спонтанность понятий). Посредством первой способности предмет нам даётся, а посредством второй он мыслится в отношении к представлению (как одно лишь определение души). Следовательно, созерцания и понятия суть начала всякого нашего познания, так что ни понятия без соответствующего им некоторым образом созерцания, ни созерцание без понятий не могут дать знание.
Наша природа такова, что созерцания могут быть только чувственными, то есть они содержат в себе лишь способ, каким предметы воздействуют на нас. Способность же мыслить предмет чувственного созерцания есть рассудок. Ни одну из этих способностей нельзя предпочесть другой. Без чувственности ни один предмет не был бы нам дан, а без рассудка ни один нельзя было бы мыслить. Мысли без содержания пусты, созерцания без понятий слепы. Поэтому в одинаковой мере необходимо свои понятия делать чувственными, то есть присоединять к ним в созерцании предмет, а свои созерцания постигать рассудком (verstandlich zu machen), то есть подводить их под понятия. Эти две способности не могут выполнять функции друг друга. Рассудок ничего не может созерцать, а чувства ничего не могут мыслить. Только из соединения их может возникнуть знание.
Теоретический разум в философии И. Канта
В основе философской антропологии И.Канта лежит концепция родовой сущности человека как существа активного и разумного. В его учении человек с самого начала исследуется не как обособленный индивидуум, а как представитель рода; он «подчинен «идее человечества» и рассматривается под углом зрения этой идеи». При этом деятельность человека была сведена И.Кантом к деятельности трансцендентального субъекта, его теоретического и практического разума.
Как субъект, наделенный способностью к мышлению и стремящийся к познанию, человек обладает теоретическим разумом. В теоретическую сферу своего учения И. Кант включает трансцендентальную эстетику, трансцендентальную аналитику и трансцендентальную диалектику. Учение о целеполагании хотя и принадлежит к теоретической философии, в то же время представляет собой переход к философии практической.
И.Кант не принял учения сенсуалистов (в частности, Дж.Локка) о чувственности как общем источнике всякой душевной деятельности. Не приемлет кенигсбергский мыслитель и позиции «интеллектуалиста» Г.В.Лейбница, который считал не чувства, а ум основою мыслительных способностей человека. И.Кант называет чувства и ум двумя независимыми источниками мысли: без ума чувства слепы, они дают лишь бессвязный материал; без чувств ум пуст, его понятия лишены содержания. Философ расчленяет познавательную способность теоретического разума на три способности: чувственность, рассудок и собственно разум в узком смысле этого слова.
Хотя мы узнаем многие правила (законы) посредством опыта, тем не менее, они лишь частные определения более высоких законов, самые высшие из которых не заимствованы из опыта, а происходят a priori из самого рассудка и поэтому должны придавать явлениям их законообразность, тем самым делая возможным опыт. Рассудок «есть не только способность образовать правила для себя путем сравнения явлений: он сам есть законодатель для природы, иными словами, без рассудка не было бы никакой природы, т.е. не было бы синтетического единства многообразия явлений согласно правилам, так как явления как таковые не могут находиться вне нас и существуют только в нашей чувственности».
В своих трудах кенигсбергский мыслитель неоднократно подчеркивает значение и чувственного, и рассудочного познания. «Эти две способности не могут замещать своих функций одна другой. Рассудок не может ничего наглядно представлять, а чувства не могут ничего мыслить. Только из соединения их может возникнуть знание». Поэтому чувственность и рассудок И. Кант определяет как два источника знания или два ствола человеческого познания.
Разум во втором смысле сам служит источником происхождения некоторых понятий и основоположений, которые он не заимствует ни из чувств, ни из рассудка, он сам производит понятия. Если рассудок определить как способность, создающую единство явлений согласно правилам, то разум есть способность, создающая единство правил рассудка, согласно принципам. Познанием из принципов мыслитель называет такое знание, в котором человек познает частное в общем посредством понятий. Разум «никогда не относится прямо к опыту или к какому-либо предмету, но всегда направлен на рассудок, чтобы с помощью понятий придать многообразию его знаний априорное единство, которое называется единством разума и имеет совершенно иной характер, чем то единство, которое может быть осуществлено рассудком».
Таким образом, всякое человеческое знание начинается благодаря чувствам, переходит затем к рассудку и заканчивается в разуме, который представляет собой высшую инстанцию для обработки материала наглядных представлений и «для подведения его под высшее единство мышления». С разумом немецкий философ связывает абстрактно-теоретическое мышление, раскрывающее сущность объектов, внутренние законы их развития.
С одной стороны, И.Кант утверждает, что явления имеют основание в чем- то другом, что должно быть принципиально отличаемо от явлений. «Ведь в противном случае,- пишет он,- мы пришли бы к бессмысленному утверждению, будто явление существует без того, что является». Поэтому явления и вещи в себе предполагают друг друга.
С другой стороны, из этого отношения вовсе не следует, полагает философ, что в явлениях содержится нечто присущее вещам в себе, что познание явлений дает хотя бы частичное представление о вещах в себе: последние существуют вне пространства и времени, в то время как познание совершается в пространстве и времени.
И.Кант расчленяет чувственность на материю и априорные формы. По его мнению, существуют две чистые формы чувственного созерцания как принципы априорного знания, а именно пространство и время. В то же время кенигсбергский мыслитель указывает, что «время и пространство есть средства, которые даны неопределенно, но категориально определяются через систематический акт рассудка, а именно как продолжительность, одновременность и упорядоченная очередность; как делимое измеримое пространственное единство; определяющее со своей стороны сущность данной материи».
В антиномиях чистого разума И. Кант выдвигает противоречие между естественной необходимостью и свободой в причинности происходящих в мире событий, в том числе в причинности человеческой деятельности. Однако это противоречие, по И. Канту, все же лишь кажущееся. Его разрешение предполагает различие «мира вещей в себе» и «мира явлений». Понятие о необходимой причинной связи всегда включает в себя понятие времени (действие всегда следует за причиной, а не предшествует ей). Но время, как уже показал И. Кант, присуще не «вещам в себе», а явлениям, потому что оно есть лишь форма нашей чувственности, которая наполняется содержанием, взятым исключительно из мира явлений. Постольку «только явления образуют сферу приложения понятий пространства и времени, то за пределами явлений невозможно объективное применение этих форм». Из этого уже ясно, что в данном мире «вещей в себе» о пространстве и времени не может быть и речи, стало быть, нет и следования событий, но есть лишь безусловное самоопределение, то есть полная независимость от всего предшествующего, а это и есть понятие свободы.
Следовательно, человеку как вещи в себе свойственна способность самостоятельно определять свои действия независимо от принуждения со стороны чувственных мотивов. Необходимость и обусловленность человеческих поступков И. Кант поясняет следующим образом: «Сам человек есть явление. Его воля имеет эмпирический характер, составляющий (эмпирическую) причину всех его актов. Каждое из условий, определяющих человека сообразно этому характеру, находится в ряду действий природы и повинуется закону природы, согласно которому для того, что совершается во времени, нельзя найти никакой эмпирически необусловленной причинности. Поэтому ни один данный акт (поскольку он может быть воспринят только как явление) не может начаться, безусловно, сам собой». Следовательно, все акты человека в явлении определяются из его эмпирического характера и других содействующих причин согласно порядку природы, с этой точки зрения все человеческие поступки можно предсказать и познать как необходимые на основании предшествующих условий.
Таким образом, каждый поступок человека уже определен в эмпирическом характере человека (законами природы), но разум, регулирующий каждый человеческий акт, свободен от естественной необходимости, и именно он совершенно самостоятельно создает свой собственный порядок согласно идеям, приспособляя к ним эмпирические условия. В этом состоит регулятивный принцип разума.
Поэтому, согласно И. Канту, свобода и естественная необходимость в одних и тех же поступках человека могут сосуществовать независимо друг от друга и без ущерба друг для друга. Соответственно проистекающие из мира вещей в себе нравственность и свобода не зависят от природного, эмпирического существования человека, но определяют поступки человека в явлении.
В целом «Критика чистого разума» есть исследование человека», определение его гносеологических возможностей. Поэтому и рассмотрение антиномий, которым завершается главный труд И. Канта, представляет собой переход от анализа познавательных способностей человека к рассмотрению его практических способностей.
Философия самосознания Нового времени. Эмпиризм и рационализм. Фр. Бэкон о «путях» и «идолах» познания.
Задаваясь вопросом о природе и приоритетах познания, философия обсуждает этот вопрос в контексте соотношения между «чувственными» и «рациональными» аспектами в структуре человеческого мышления.
В этой связи формулируются и вступают в мировоззренческую полемику две альтернативных друг другу методологических позиции: 1) эмпиризм (сенсуализм) и 2) рационализм.
Сторонники эмпиризма исходят из следующихосновоположений:
А) «нет ничего в Разуме, чего не было бы до него в чувствах». Именно чувства (ощущения и восприятия) выступают «основанием» наших знаний и критерием их истинности.
Б) Разум играет в человеческом познании сугубо «техническую» роль, в качестве «способа обобщения» и организации чувственных данных.
Сторонники рационализма, в свою очередь полагают, что:
А) «Нет ничего в чувствах, чего не было бы до этого в Разуме». Разум наделен априорными (до опытными) «врождёнными идеями», позволяющими ему преодолевать хаос чувственного многообразия и улавливать сокрытый в чувственном материале концептуальный смысл.
Б) Чувства являются балластом для процесса познания, ибо их хаотичное и стихийное существование мешает постижению «истин сущего».
История мировой философии убеждает, однако, в том, что оба эти «направления мысли» одинаково односторонни в понимании процесса познания. Эмпиризм не способен объяснить факт существования «теоретического» (ненаглядного) знания, которое, как правило, не апеллирует напрямую к показаниям чувств. Для рационализма же камнем преткновения оказывается проблема «подтверждения» теоретических положений на примерах самого бытия, без которого рациональное знание выступает как нечто «спекулятивное и умозрительное».
Философия Нового времени, на своих заключительных исторических этапах, устами Канта, формулирует следующий принцип познания: «чувства без Разума слепы, а Разум без чувств пуст и бессодержателен».
Анализируя процесс познания, философы Нового времени обратили внимание на тот факт, что познающее человеческое сознание насыщено и порабощено различного рода «предрассудками» (заблуждениями мысли»), в результате чего человеческие представления о сущем оказывается общением с «видимостями и призраками».
Английский философ Фрэнсис Бэкон выделяет следующие «идолы познания», деформирующие человеческий Разум:
1) «идолы рода»,которые побуждают человека некритически и чрезмерно пользоваться «мышлением по аналогии», воспринимая данную форму мысли как единственно возможную и эффективную стратегию осмысления бытия. Одновременно идолы рода привязывают человеческий разум к тем традициям и обычаям понимания бытия, которые нередко уже исторически изжили себя, но продолжают реакционно властвовать над человеческим познанием.
2) «идолы пещеры»,свидетельствующие о том, что человеческое сознание руководствуется в своём восприятии бытия, переполняющими его «симпатиями и пристрастиями» собственных субъективных предпочтений и запирающих человеческий разум в пещере «иррациональных односторонностей».
3) «идолы рынка»,навязывающие человеческому сознанию соблазн мыслить, руководствуясь некритически заимствуемыми «слухами», т.е. такими интеллектуальными содержаниями, которые не прошли рефлексивную проверку на достоверность и побуждают нас быть «послушными» ретрансляторами непроверенных смыслов.
4) «идолы театра» или предрасположенность человеческого ума к тем или иным «интеллектуальным (мировоззренческим) модам», от лица которых зачастую «вещают» растиражированные общественным мнением «псевдоавторитеты» (так называемые «гуру») Одним из вариантов идолов театра выступает готовность человека-обывателя некритически совмещать своём сознании зачастую неорганичные другу мировоззренческие конструкции бытия.
Помимо идолов познания Фр. Бэкон характеризует также проблему тех «интеллектуальных стратегий», к которым прибегает человеческий разум в процессе духовного освоения бытия.
Пользуясь языком метафорических образовФр. Бэкон выделяет три следующих методологических отношения человека к «объектам познания»:
А) «путь паука», характерный для тех мыслителей, которые полагают возможным предварительно «набрасывать» на исследуемый мир «паутину» своих мировоззренческих «домыслов» и подгонять затем под них все «содержания сознания»;
Б) «путь муравья»,присущий мыслителям, озабоченным и захваченным бесконечным «собиранием фактов» бытия, но не способных справиться с помощью разума с этим «многообразием данного» и тонущих в пучине неосвоенной информации. Именно о таких людях, в своё время говорил древнегреческий философ Гераклит, что их «многознание уму не научает».
В) «путь пчелы»или такой вектор реализации человеческим интеллектом своих познавательных устремлений, в процессе осуществления которого нектар «эмпирических» (опытных) знаний трансформируются в достаточно целостную и компактную систему теоретически оформленных смыслов и пониманий бытия, отсылающих как к самой познаваемой действительности, так и к её «интеллектуальному аналогу».
9. Гегелевская модель Абсолютного Первоначала.
Как и его предшественники по «объективно-идеалистической традиции», Гегель осмысливает проблему Абсолютного Первоначала по «схеме», ориентированной на рассмотрение его бытийной эволюции, от собственной «единственности» через «инобытие в Ином» и заканчивая этапом осознания всего Иного, как «своего Иного».
По мнению Гегеля, «Абсолютным Первоначалом» в Абсолютном Первоначале, или его «субстанциональной сущностью» (а не одним из атрибутивных, неотъемлемых, свойств) выступает «Разумность».В этой связиГегель именует Абсолютное Первоначало термином «Мировой Разум».
Называя Абсолютное Первоначало Мировым Разумом, Гегель попутно акцентирует внимание на том мировоззренческом обстоятельстве, согласно которому Мировой Разум в своем вечном бытии осуществляет непрерывное «самосознание» себя в качестве, во-первых, Абсолютной Идеи «всего Сущего», а, во-вторых, Абсолютной Истины «всего Сущего».
В своей философской концепции Гегель фиксирует наличие трёх «этапов» актуализации Мировым Разумом собственной бытийной природы:
1) «Этап «чистого Понятия» (или «сущности без существования»), где Мировой Разум рефлексивно просматривает все свои «интеллектуальные ресурсы» и категориально каталогизирует их, в виде определённых «понятийных конфигураций» (различных вариантов «виртуальных миров чего-то Иного»). Правда, само это «Иное» временно существует как «чистая идеальная возможность», нуждающаяся в своём «воплощении».
2) «Этап «философии природы» (или «существования без сущности»), в процессе реализации которого Мировой Разум, говоря религиозным языком, «пантеистически» растворяется в «природном инобытии», т.е., в совокупности различных механических, физических, химических и биологических процессов и метаморфоз. При этом Мировой Разум «как бы лишается разума», ибо природное инобытие оказывается таким его «существованием в Ином», где торжествует всё стихийное и иррациональное. Мировой разум жертвует своей «разумностью» дабы пройти испытание собственной противоположностью.
3) «Этап «философии Духа», включающий в себе три взаимосвязанных «стадии» вызревания в Мировом Разуме осознания себя Первосущностью Всего.
Б) Стадия «объективного Духа», на которой человек выходит из пещеры своего пребывания вэгоистическом обособлении от всех Других и вступает в различного рода «социальные союзы и сообщества» (Я-Ты, Я-Мы, Мы-Они и т.п), предполагающие формирование определённых «социальных институтов», призванных регулировать межчеловеческую коммуникацию в «должном» направлении (мораль, право, государство). В результате саморазвитиячеловеческого общества, как «культурного инобытия» Мирового Разума рождается, так называемая, «всемирная история человечества», главными действующими лицами которой оказываются «выдающиеся Личности» и «избранные Народы», а фундаментальной идейной основой, скрепляющей человеческие поиски «смысла Истории» выступает «идея Свободы», как познанной необходимости.
В) Стадия «абсолютного Духа», или стадия восстановления Мировым Разумом собственной «разумности», подвергнутой испытанию забвением на предыдущих этапах его эволюции к своей изначальной сущности. На этом этапе особую роль в осознании Мировым Разумом своих сущностных первоистоков и масштабов, играют, с точки зрения Гегеля, такие формообразования духовного бытия, как «Искусство», «Религия» и «Философия».
Посредством искусства и его творцов в лице «художников», Мировой Разум знакомится с изначально присущей ему «продуктивной способностью воображения», позволяющей созидать бесконечное множество различных «бытийных Миров», интеллектуально и душевно поселяя себя в которые Мировой Разум (через художников и публику) проигрывает возможные варианты и сценарии «существования сущего» и иносказания самого себя.
С помощью религии Мировой Разум открывает для себя «веру в Абсолютное» и начинает примеривать к себе этот бытийный статус.Благодаря религиозному устремлению к Абсолютному рождается направленность человеческого ума (как «представителя» Мирового Разума») трансцендировать свои земные, (бытовые)«оковы» к чему-то «запредельному», «неочевидному» и «идейному», обретать понимание принципиально новых «смысловых измерений» Сущего.
Наконец, опираясь на «философов» (и «мудрецов») Мировой Разум уразумевает подлинную Сущность своей Абсолютности, которая заключается в том, что Мировой Разум, как свидетельствует философское сознание, является «Абсолютной Истиной» всего «Иного», а само это Иное, есть его же «собственные мысли» о самом себе. Философия научает человечество (и в каком-то смысле и Мировой Разум) «разумно мыслить сущее» и мужественно бороться с различного рода миражами иррациональности и хаосами бессмысленности, претендующими на господство над бытием.
Таким образом, благодаря философии и философам Мировой Разум завершает свою эволюцию к самому себе и обретает «покой» вечного пребывания в собственной «истинности» (подлинности). Мировая история Сущего окончательно свершается, а высшим её выражением и достижением оказывается философия самого Гегеля, открывшему Мировому Разуму глаза на его собственную Сущность.