чувства в нравственном поведении важнее разума утверждает

Почему чувства так же важны, как и рассудок

Можно бесконечно спорить, о том, что важнее в процессе познания: чувства или разум? Или другими словами, что выступает главным инструментом для достижения достоверного знания?

Возможно, я Вас удивлю, но ни первое, ни второе не является главным, они работают сообща. И более того, в процессе познания работают три элемента: чувства, рассудок и разум. Кто так решил? И за что отвечает каждый элемент? – мы разберемся с вами прямо сейчас.

Спор между эмпириками и рационалистами вёлся долго, и решил его Иммануил Кант. Этот выдающийся немецкий философ второй половины XVIII века, был первым, кто заявил, во-первых, что предмет сообразуется с нашим сознанием, а не сознание с предметом, как это считалось ранее («коперниканский переворот»); а во-вторых – что и чувства, и разум являются главными элементами познания, и нельзя представить одно без другого.

Итак, давайте разбираться поэтапно, как происходит процесс познания по Канту.

Мы получаем данные о предмете, с помощью наших органов чувств в пространстве и времени. То есть это лишь сбор неких впечатлений о предмете. Мы не можем ограничиваться на чувственных данных, так как они не несут в себе смысловой нагрузки.

«Некие впечатления о предмете» мы назовём многообразием. Это многообразие необходимо синтезировать, иначе у нас будет один большой несистематизированных сбор данных. И этот синтез с помощью воображения уже происходит на уровне рассудка.

Получив многообразие, рассудок отправляет свои данные о предмете в категории. Категории – это пустые логические формы, они выступают как некие ячейки, в которые свойства предмета можно разложить как по полочкам. И после этого, рассудок формирует понятие предмета (общее представление).

Всего категорий 12, и эта таблица размещена ниже. Мы не будем на ней останавливаться, но вы можете поэкспериментировать и представить какое-либо понятие, разложив его по категориям рассудка.

Но на одном понятии рассудок не останавливается. Дальше рассудок вырабатывает суждение, которое определяется с помощью таблицы суждений (и Вы также можете проверить свой пример).

Таким образом, рассудок выработал суждение и создал правило, на основе которого уже будут формироваться дальнейшие знания. На уровне рассудка мы уже получили некое знание о предмете, которое не могло бы существовать без изначальной работы чувств. Поэтому и чувства, и рассудок являются важными и необходимыми элементами в процессе познания. Они не могут выполнять функции другого, а как раз дополняют работу друг друга. Однако, знания, полученные на уровне рассудка, ограничиваются опытом и не дают полную картину мира.

Однако, если даже мы получали абсолютно достоверное знание о предмете, то это лишь наше восприятие этого предмета, или – как называл Кант – феномен (явление). На самом же деле, каждый предмет – это ноумен («вещь в себе»), и мы никогда не сможем узнать его реальную природу. Но это совсем не значит, что нужно бросить поиски смысла и устройства жизни. Необходимо только помнить, что Ваше понимание жизни может не совпадать с пониманием другого человека – и это совершенно нормально, потому одной уникальной истины не существует.

Источник

Разум или чувства: почему невозможно быть этичным, игнорируя эмоции

Как поступать нравственно? Этому учит этика — философская дисциплина, которая пытается ответить на вопросы о добром, правильном и моральном. Но исследования показывают: профессора этики ведут себя ничуть не лучше, чем другие люди. Философиня из Тартуского университета (Эстония) и ведущая телеграм-канала «Настя про философию» Анастасия Бабаш утверждает, что всё дело в ошибочном превознесении разумности человека в обход его эмоциональности. Разбираемся, почему изучение эмоций стоит включить в курс философии.

Мораль практична. Нам говорят, что «делиться — хорошо», а «врать — плохо», не для того, чтобы мы просто это знали, а для того, чтобы действовали согласно этим убеждениям. Это заметил еще древнегреческий философ Аристотель, который в своей книге «Никомахова этика» писал:

«Нынешние [наши] занятия не [ставят себе], как другие, цель [только] созерцания (мы ведь проводим исследование не затем, чтобы знать, что такое добродетель, а чтобы стать добродетельными, иначе от этой [науки] не было бы никакого проку)».

Но давайте поговорим честно: кого-нибудь из вас курсы по этике сделали более нравственным? Кто-нибудь думает об Аристотеле или Канте, прежде чем решить, делиться ли с другом шоколадкой? И почему, даже если знаешь, как поступить правильно, это всё равно так тяжело сделать — да еще и не всегда получается?

Насколько моральны профессора этики

Современный американский философ Эрик Швицгебель (Eric Schwitzgebel) тоже мучился этой загадкой и рассуждал следующим образом: если верить Аристотелю и многим другим философам, более глубокие знания о морали должны влиять на поведение тех, кто ими обладает. Мы изучаем этику и раздумываем над моральными дилеммами, потому что хотим стать лучше. И по идее, так и должно происходить: в конце концов, если постоянно читать умные книжки, вести интеллектуальные дискуссии и писать статьи, это должно отразиться и на поступках.

Чтобы это проверить, Швицгебель провел (сначала шуточное, а потом вполне серьезное) исследование, которое назвал «Крадут ли профессора по этике больше книг?». Его интересовало, есть ли существенная разница между количеством невозвращенных в университетские библиотеки книг по этике и книг по другим областям философии.

«Что касается отношения к библиотечным книгам, то не похоже, что люди, читающие книги по этике, ведут себя лучше, чем те, кто читает книги по другим областям философии; вообще-то, похоже, что всё наоборот. Из этого, конечно, не следует, что специалисты по этике и их студенты обычно ведут себя так же или хуже, чем люди, интересующиеся другими областями философии. Чтобы сделать такой вывод, потребуются дополнительные исследования, охватывающие широкий спектр морального поведения. Однако в одной конкретной области, в которой специалисты по этике могли бы проявить сознательность, честность и заботу о чужой собственности, они провалились».

Eric Schwitzgebel. Do ethicists steal more books?

Выяснив, что труды по этике с большей вероятностью будут украдены из библиотек, Швицгебель на этом не остановился.

Философ также изучил, как часто профессора по этике звонят своим родителям, отвечают на имейлы студентов, придерживаются вегетарианской диеты, жертвуют деньги на благотворительность, голосуют на выборах и т. д. И пришел к неутешительному выводу: они ничуть не лучше своих коллег — специалистов в других областях философии, а иногда даже ведут себя хуже.

В общем, он подтвердил то, о чём, возможно, вы и так догадывались: одно лишь знание этических теорий не делает нас более нравственными людьми, и чтение умных книг не поможет стать лучшей версией себя. Но давайте не будем осуждать профессоров по этике — они не одни такие. Как часто чтение советов по здоровому питанию и продуктивности меняют наше поведение? Рынок селф-хелп-литературы построен на этом (приятном) заблуждении: так хочется верить, что между сегодняшним (-ей) мной и лучше версией меня лежит лишь недостаток знаний и еще одна прочитанная книга.

Но если разрыв между «знать» и «делать» такой большой, то в чём смысл знаний? Зачем мы продолжаем изучать этику и другие дисциплины, которые направлены на то, чтобы менять наше поведение?

Современные философы полагают, что, возможно, дело не столько в самих знаниях, сколько в том, как мы их получаем и в какие заблуждения продолжаем верить.

Что не так с изучением этики

Обычно курсы по этике построены так: студенты или читают классические работы по этике, или слушают пересказ различных теорий. Если повезет, то преподаватель также расскажет про моральные дилеммы и предложит их разрешить.

Современный американский философ Майкл Сигрист (Michael J. Sigrist) предполагает, что изучение этики оказывает такое слабое влияние на реальные поступки людей потому, что в классе обычно обсуждают экстремальные или слишком надуманные ситуации.

Michael J. Sigrist. Why Aren’t Ethicists More Ethical?

Конечно, смысл всех этих мысленных экспериментов как раз и состоит в том, чтобы явно показать разницу между теориями и испытать на прочность собственные убеждения — для этого ситуацию доводят до крайности. Но если уделять внимание только таким из ряда вон выходящим случаям, то мы привыкнем размышлять о морали как о чём-то совершенно не соотносимом с реальной жизнью.

О необходимости больше говорить о «повседневной морали» (morality of everyday life) пишет в своей книге «Эксперименты в этике» (Experiments in Ethics) другой американский философ Кваме Энтони Аппиа (Kwame Anthony Appiah). Хотя он и признает, что для философов и ученых важно уметь выделять существенное и изучение крайних случаев этому весьма способствует, он предостерегает моральных философов от того, чтобы только этим и заниматься. Изучая мораль, полезно время от времени обращаться к повседневной жизни и проверять свои принципы.

В конце концов, быть «нравственным вообще» невозможно: говорить о морали можно только применительно к конкретным ситуациям. Да, различные философские теории помогают увидеть возможные решения — но каждому из нас ежедневно приходится думать о том, как действовать добродетельно. И готовых схем здесь нет.

Звучит пугающе, но ученые взялись исследовать и это. Так появилась на стыке философии, психологии и нейробиологии новая дисциплина — моральная психология (moral psychology), которая изучает наши конкретные моральные решения и поступки.

Моральные психологи против рационализации

На современную моральную психологию оказали огромное влияние нейронауки. В конце 1990-х годов в исследованиях мозга произошел «аффективный поворот» (affective turn): ученые открыли важную роль эмоций в принятии решений.

Благодаря трудам таких нейробиологов, как Антонио Дамасио, Яак Панксепп и Ричард Дэвидсон, мы знаем, что части мозга, ответственные за эмоции (наш так называемый эмоциональный мозг), оказывают огромное влияние на более новые с точки зрения эволюции части мозга, или неокортекс. Если эти «эмоциональные» части повреждены, мы не можем принимать даже самые простые решения. Эллиот, печально известный пациент Антонио Дамасио, — яркий тому пример. Из-за повреждений той части мозга, которая отвечает за эмоции, парень утратил даже способность выбрать, в какой ресторан пойти, бесконечно размышляя о рациональных преимуществах и недостатках каждого заведения.

Все эти исследования о важности эмоций в процессе принятия решений помогли ученым сформулировать так называемую теорию двойной системы мышления (dual process theory). Вы наверняка уже про нее слышали, если знакомы с трудами известного израильско-американского психолога и экономиста Даниэля Канемана. В своей нашумевшей книге «Думай медленно… решай быстро» он описал мышление не как единый процесс, а как взаимосвязанную работу двух систем:

Обычно, когда мы говорим о мышлении, мы подразумеваем Систему 2 — наше сознательное и рациональное «я». Именно эту часть нашего «я» мы считаем главной и ответственной за то, кто мы и как мы поступаем. Мы думаем, что Система 2 может контролировать эмоции, принимать важные решения и управлять нашим вниманием и выбором. Но на самом деле это не так: именно Система 1 первой вступает в игру, пытаясь отыскать «быстрый» и автоматический ответ из заранее готовых вариантов. Система 2 приходит в действие только в том случае, если Системе 1 не удалось справиться (например, потому что ситуация экстраординарная) или если мы сознательно ставим под сомнение решения, которые она предлагает.

Такая организация процесса принятия решений экономит нам силы и время: мы легко и быстро решаем, что сегодня пойдем в пиццерию или напишем конспект синей, а не черной, ручкой. Система 2 в процессе принятия этих решений не участвует, и всех всё устраивает: если выбор ресторана или ручки не связан с вопросом жизни и смерти, то нам и правда нет смысла долго размышлять.

Всё это звучит хорошо, пока не оказывается, что мы пользуемся Системой 1 даже в тех случаях, когда стоило бы поразмышлять. Например, в вопросах морали.

Чтобы это продемонстрировать, американский моральный психолог и философ Джошуа Грин (Joshua Greene) проводит параллель с фотокамерой. Систему 1 он сравнивает с автоматическим режимом настроек, а Систему 2 — с мануальным режимом. Автоматический режим работает отлично, когда вы используете его в соответствующих условиях (например, в ночное время и для портретной съемки) и вам не хочется (или нет времени) копаться в настройках.

В повседневной жизни мы часто действуем автоматически, даже если это касается этических вопросов. У нас нет времени, сил, желания или всего вместе, чтобы размышлять над каждым моральным выбором. Это объясняет, почему профессора по этике оказываются не такими уж и нравственными, когда дело доходит до возврата книг в библиотеку, и почему нам самим иногда так сложно соответствовать собственным моральным принципам.

Но иногда хорошие снимки невозможно получить без мануального режима — так же и с моралью.

Важно подчеркнуть, что Грин не призывает вообще отказаться от автоматического режима в решении моральных вопросов. Скорее он советует перестать смотреть на мораль однобоко — как на продукт только рационального мышления. В повседневной жизни мораль эмоциональна и основывается на интуициях, а потому, чтобы изменить чье-то (в том числе и свое) моральное поведение, лишь одного чтения Канта и Аристотеля недостаточно (и это нормально).

Свежая выпечка и гнев в борьбе за мораль

После того, как ученые признали, что эмоции и «быстрое» мышление оказывает такое огромное воздействие на наше моральное поведение, появилось множество (не очень лестных для нас) исследований по этой теме.

Оказалось, что наличие грязных коробок из-под пиццы, просмотр юмористических шоу и даже запах свежеиспеченных булочек могут существенно повлиять на наши поступки. Тогда, может, вообще стоит отказаться от изучения этики и долгих моральных рассуждений, и просто строить на каждом углу булочные, чтобы те делали нас нравственнее без привлечения Системы 2?

Для некоторых это, возможно, и звучит заманчиво, но мы устроены гораздо сложнее: и хотя на нас могут влиять различные импульсы, а эмоции играют бо́льшую роль в принятии моральных решений, чем мы думали раньше, всё это не значит, что мораль полностью иррациональна и пора забрасывать курсы по этике.

Современная американская философиня Марта Нуссбаум напоминает, что еще древнегреческие стоики описывали эмоции не как противоположность рациональному мышлению, а скорее как «быстрые» суждения. Эмоции — способ мозга сигнализировать о том, благоприятны ли обстоятельства для выживания организма или нет.

Наши эмоции не случайны: они появляются в ответ на стимул и несут в себе комплексную оценку ситуации и мотивацию для взаимодействия с ней. Например, злость, чтобы изменить ситуацию, мобилизует силы организма и активно побуждает действовать; а печаль «предлагает» снизить энергетические затраты и отлежаться.

Нейроэмоциональность возникла в ходе эволюции и присуща не только Homo sapiens, но и другим млекопитающим. Этот факт вдохновил нидерландского приматолога Франса де Вааля описать эмоции у приматов и показать, что наша мораль действительно эволюционный продукт.

Но не всё пошло по плану. В здоровом варианте связь между моралью и эмоциями и вправду не проблема, а преимущество. Но из-за сложности человеческой психики нашу эмоциональность нельзя назвать простой и — чаще всего — здоровой: биологические эмоциональные реакции и рациональные установки в процессе формирования детской психики могут смешаться в нечто дикое. В процессе воспитания мы часто лишаемся здорового гнева или перенаправляем свой гнев с опасного на безопасное, боимся того, что нам не угрожает, испытываем привязанность к тому, что нас разрушает и т. д.

Потому для нас так важно полагаться не только на эмоции, но и на «медленное» мышление, которое помогает остановиться и внимательно разобраться в том, что произошло. Необходимо подружить эти две составляющие: для начала хотя бы напоминать себе о том, что за наше моральное поведение отвечают как эмоции, так и разум. Но эмоции вступают в игру первыми.

Как подружить слона и всадника

Чтобы лучше описать, что происходит, когда мы принимаем моральное (и не только) решение, известный американский моральный психолог и философ Джонатан Хайдт (Jonathan Haidt) предложил свою метафору для характеристики работы двойной системы мышления.

Представьте себе, что ваше «быстрое», эмоциональное мышление (Система 1) — это слон, а «медленное», рациональное (Система 2) — это всадник. И хотя нам нравится думать, что это именно всадник управляет слоном (то есть разум управляет эмоциями), на самом деле, если слон не захочет сдвинуться с места, всадник мало что сможет сделать. Потому так важно не забывать про своего слона.

Чтобы его мотивировать, коучи советуют делить сложную задачу на более простые, убирать препятствия со своего пути и воздействовать на эмоции. Это уже давно поняли журналисты, политтехнологи, педагоги и блогеры: одних только фактов недостаточно, чтобы провести интересную лекцию или написать захватывающий текст, — нужно еще и рассказывать истории, увлекать и обращаться к практике.

Тот же подход можно использовать и в отношении морали: не только приводить сухие логические аргументы из трудов философов, но и связывать их с эмоциями и повседневностью.

Идея кажется простой, но на практике трудно достичь баланса. Часто обсуждение моральных проблем (например, смертной казни или абортов) доходит до крайностей: мы или засыпаем оппонента рациональными аргументами, которые его не убеждают, так как они не связаны с эмоциями, или, наоборот, превращаем спор и дискуссию в гневную ругань.

Как показывают исследования Хайдта, это происходит из-за особенностей работы нашей двойной системы мышления. В вопросах морали мы гораздо чаще (чем себе признаемся) сначала эмоционально реагируем и поступаем соответствующе и уже постфактум начинаем объяснять, почему наш поступок был правильным. То есть мы рационализируем наши моральные поступки на последних этапах: сначала нутром чувствуем, что правильно, а затем подыскиваем соответствующую теорию.

Чтобы стать более нравственным или влиять на моральные поведение окружающих, всегда стоит помнить о двух сторонах морали — рациональной и эмоциональной. Занятия по этике, труды моральных философов, а также различные аргументы и дискуссии изменяют наше моральное мышление, помогают нам в теории понять, что правильно и нравственно. Но на практике всё будет сложнее, так как в игру будут вступать эмоции и «быстрое» мышление. Это нормально.

Не получится отказаться от эмоций и стать добродетельным, просто начитавшись философских книг. Точно так же невозможно руководствоваться только своими чувствами в поисках наилучшего решения для всех. Нам нужно и то и другое.

Источник

LiveInternetLiveInternet

—Музыка

—Всегда под рукой

—Подписка по e-mail

—Поиск по дневнику

—Статистика

МОРАЛЬНЫЙ ЗАКОН КАНТА

«Две вещи наполняют душу всегда новым и всё более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них — это звёздное небо надо мной и моральный закон во мне».
Эти слова Иммануила Канта знает почти каждый, однако немногие знают смысл и содержание морального закона.
С моим приятелем по философскому факультету ЛГУ Игорем Поляковым, пригласившим меня в Калининград, у могилы Иммануила Канта мы попытались узнать, за что же люди ценят великого философа и есть ли в них тот моральный закон, о котором говорил Кант.

В XVIII веке наступила эпоха Просвещения. Просветители были уверены, что всё зло в человеке от его неграмотности; если люди будут образованы и воспитаны, они смогут отличать добро от зла и станут лучше путём совершенствования.
Этика Нового времени заключалась в определении человека как «способного к совершенствованию». Она основывается на достоинстве быть моральным Человеком: совершать хорошие бескорыстные поступки и предпочитать общественное благо личному.

В XVIII веке наука перестала быть просто наблюдением, а стала активной умственной деятельностью по формулированию законов природы и общества. Учёные Нового времени научились находить в хаосе явлений закономерности и смысл. Научные открытия пошатнули представления о Природе и Мире, и Бог перестал быть образцом для подражания. Люди стали искать новые основы взаимоотношений и новые моральные принципы.

Иммануил Кант разрушил старую мораль. Он говорил: «Мораль — это учение не о том, как мы должны сделать себя счастливыми, а о том, как мы должны стать достойными счастья».
Если раньше предназначение человека искали в его врождённой природе, то в эпоху Просвещения центром вселенной стал не Бог, а человек. Человек перестал быть средством осуществления божественного проведения и становится целью.
Человек есть «самый главный предмет в мире», полагал Кант. Существование человека «имеет в себе самом высшую цель. »

Философ пытался обнаружить основополагающий моральный закон. По Канту, только безусловный принцип, то есть не зависящий от всякого объекта желания, может иметь силу подлинного морального закона.

Понятие КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ было сформулировано Кантом в его труде «Основы метафизики нравственности» (1785 год) и подробно исследовано в последующем трактате «Критика практического разума» (1788 год).
В результате Иммануил Кант формулирует принцип: «Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом».

Первый практический принцип категорического императива таков: поступай только в соответствии с тем принципом, который для тебя имеет силу всеобщего закона.
Второй практический принцип категорического императива: всегда относись к другому человеку как к цели и никогда как к средству.

Императив — это правило, которое содержит объективное принуждение к поступку.
Моральный закон — это необходимость действовать вопреки внешним воздействиям (моральное принуждение).

Бывает императив гипотетический и императив категорический.
Гипотетический императив — это моральное принуждение при определённых условиях.
Категорический императив — это моральное принуждение к действию безотносительно каких-либо условий (потому он и категорический).

В качестве условий применимости категорического императива в мире явлений Кант выдвигает три постулата практического разума.
Первый выражается формулой: «Ты должен, значит ты можешь».
Второй постулат: «Должно существовать бессмертие души человека», поскольку, что без надежды на счастье у людей не хватило бы душевных сил исполнять свой долг вопреки внутренним и внешним препятствиям.
Третий постулат: для первого и второго постулатов нужен гарант, им может быть только Бог, а значит, Бог должен существовать.

В этическом учении Канта человек рассматривается с двух точек зрения: человек как явление, и человек как вещь в себе.
Поведение первого (человек как явление) определено исключительно внешними обстоятельствами и подчиняется гипотетическому императиву.
Поведение второго (человек как вещь в себе) должно подчиняться категорическому императиву, высшему априорному моральному принципу.

Поведение человека может определяться как практическими интересами, так и моральными принципами. Возникают две противоречивые тенденции: стремление к личному счастью (удовлетворению материальных потребностей) и стремление к добродетели.

Самосознание человека порождает эгоизм как природное свойство человека. Поэтому нужно обуздывать эгоизм, контролировать разумом душевные проявления личности, говорил Кант.
«С того самого дня, когда человек впервые произносит «я», он везде, где нужно, выдвигает возлюбленного себя и эгоизм его неудержимо стремится вперёд».
Человек не проявляет эгоизм только тогда, когда рассматривает своё «Я» не как весь мир, а только как часть его.

Кант считал, что по-настоящему моральное, по-настоящему «человечное» действие является прежде всего действием незаинтересованным. Свобода человека понимается здесь как способность преодолевать логику природных склонностей, борьбу с личным эгоизмом. «. эгоизм, который, будучи возведён в принцип всех наших максим, есть как раз источник всякого зла».

В книге “Критика способности суждения” Кант напишет: “Ибо там, где выступает нравственный закон, объективно нет свободного выбора в отношении того, что нужно делать”.
«Человек может мудрить сколько угодно, и всё же он не может заставить природу следовать иным закона».

Человек должен стремиться в бесконечном прогрессе своих максим к идее нравственно совершенного закона. В этом состоит ДОБРОДЕТЕЛЬ — высшее, чего может достичь конечный практический разум.

Добродетель Кант понимал как борьбу с личными интересами. Добродетель коренится в незаинтересованном действии, ориентированном не на личный эгоистический интерес, а на всеобщее благо.

Стремление не к личному счастью, а стремление к добродетели должно быть целью жизни. По Канту, счастье сосуществуют лишь в потусторонней жизни. Поэтому стремление к счастью может быть осуществлено лишь верой в Бога.

Для Канта, добродетель является борьбой свободы против нашей природности, а не совершенством, данным нам природой. Эту «вторичную природу», это внутреннее единство человека, задуманное и созданное свободной волей людей во имя общих ценностей, Кант называл «царством целей».

Немецкий философ считал, что в людях изначально (априори) сидит нравственный закон, который требует действовать порой вопреки всякой логике и прагматике. Он считал, что нравственные принципы не зависят от внешней среды.

По Канту закон нравственности не должен быть зависим от получаемого опыта, он априорный. Стремление к нему не должно быть названо ни Богом, ни желанием счастья. Он должен исходить из практического разума и автономности нашей воли.
Практический разум — единственный источник принципов морального поведения; это разум, перерастающий в волю.

Некоторые моменты человеческого поведения неподвластны обычной житейской логике, человек часто действует не только в связи с простой необходимостью. Например, спасает постороннего, подвергая свою жизнь опасности. Это внутреннее требование Кант и назвал категорическим императивом.

Все принципы морали восходят к одному верховному принципу — КАТЕГОРИЧЕСКОМУ ИМПЕРАТИВУ, предписывающему поступки, которые хороши сами по себе, безотносительно к какой-либо иной, кроме самой нравственности, цели (например, быть честным).

По Канту, мораль не должна зависеть от жизненного опыта и всех прочих доводов.
Этическое учение Канта о том, как должно быть, а не как есть на самом деле. Для него ориентиром являются не фактические поступки людей, а требование долга. Долг есть необходимость действия из уважения к нравственному закону. Именно в долге Кант ищет источник всеобщности моральных норм.

Кант полагал, что эволюция человеческого общества связана с его моральным совершенствованием: люди из естественного состояния должны перейти в моральное.
Философ преуменьшает значение понятия совесть, для него это лишь чувство, важнее долг — как веление разума.
При этом Кант восхищался Ж-Ж. Руссо, для которого совесть — источник морали, “бессмертный божественный инстинкт и голос Небес”.

Иммануил Кант приветствовал Великую французскую революцию, однако считал: «Посредством революции можно, пожалуй, добиться устранения личного деспотизма и угнетения со стороны корыстолюбцев или властолюбцев, но никогда нельзя посредством революции осуществить истинную реформу образа мыслей; новые предрассудки, так же как и старые, будут служить помочами для бездумной толпы».

«Потеря свободы и единоличная власть повелителя представляют собой большое несчастье, но это приводит к упорядоченной системе; более того, при такой власти действительно больше порядка, хотя и меньше счастья, чем в свободных государствах».

«Я могу, конечно, представить себе морального политика, то есть такого, который так относится к принципам политики, что они совмести с моралью, но не могу представить себе политического моралиста, который строит свою мораль так, как того пожелают интересы государственных мужей».
«. обладание властью неизбежно извращает свободное суждение разума».

«Различие между ложной и здоровой моралью состоит в том, что первая ищет лишь средства против зла, а вторая заботится о том, чтобы не было самих причин этого зла», — утверждал Кант.
«Угроза вечного наказания не может быть непосредственным основанием для морально добрых поступков, но, несомненно, может быть сильным противовесом соблазну к злу. «

Кто же формулирует моральные максимы для общества?

Кант утверждал, что на это способен только гений. «Гений — это врождённая способность души, посредством которой природа даёт искусству правила».

Насколько универсален моральный закон Канта?

Об этом до сих пор спорят учёные и кантоведы.
На конференции «Дни философии в Петербурге» в 2019 году доктор философских наук, профессор Р.Г.Апресян сделал доклад об универсальности (Канта). Мы познакомились с Рубеном Грантовичем непосредственно на конференции и он ответил на мои вопросы.

Многие философы критиковали категорический императив Канта. «Может это и верно в теории, но не годится для практики», — говорили и говорят скептики.

Категорический императив не имеет конкретного содержания, он носит характер общего призыва. «Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом».
Но каков этот всеобщий закон, не раскрывается.

Некоторые сравнивают моральный закон Канта с «золотым правилом нравственности» (которому 5 тысяч лет!): «Как хочешь, чтобы с тобой поступали, так и с другими поступай. Чего себе не желаешь, того и другим не делай».

В исламе это правило есть в «Сунне» как одно из изречений Мухаммеда. Есть оно и в индуизме: упоминается оно в Махабхарате. В китайской философии его сформулировал Конфуций в знаменитых «Беседах и суждениях».
Говорит об этом и Иисус Христос: «Итак во всём, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки.» (Евангелие от Матфея, 7:12).

Касаясь вопроса об отношении религии и морали, Кант в своём сочинении «Религия в пределах только разума» пишет: «Следовательно, для себя самой мораль отнюдь не нуждается в религии; благодаря чистому практическому разуму она довлеет сама себе».
«Религия без нравственной совестливости — это суеверное служение».
«. истинная религия состоит не в знании или в исповедании того, что Бог сделал или делает для нашего спасения, а в том, что мы сами должны делать, чтобы стать достой ными этого».

Кант говорил: «Прежде всего, я принимаю за правило следующее ни в каких доказательствах не нуждающееся положение: всё, что человек сверх праведного образа жизни предполагает возможным сделать, чтобы стать угодным Богу, есть лишь религиозный фанатизм и лжеслужение Богу».

Согласно Канту, «религия ничем не отличается от морали по своему содержанию».
«Мораль, поскольку она основана на понятии о человеке как существе свободном, но именно поэтому и связывающем себя безусловными законами посредством своего разума, не нуждается ни в идее о другом существе над ним, чтобы познать свой долг, ни в других мотивах, кроме самого закона, чтобы этот долг исполнить».

Следует напомнить, что слово «теория» происходит от theion orao («я созерцаю божественное»). Раньше люди верили в Бога и соблюдали его заповеди, которые были своего рода моральным кодексом. Теперь люди «просветились», поняли, что никакого Бога нет, значит «всё дозволено».

Но Просвещение – это не только и не столько свет разума, рациональность, сколько внутренний свет духа.
«Просвещение – это выход человека из состояния своего несовершеннолетия, в котором он находится по собственной вине, – писал Кант. – Несовершеннолетие есть неспособность пользоваться своим рассудком без руководства со стороны кого-то другого. Несовершеннолетие по собственной вине – это такое, причина которого заключается не в недостатке рассудка, а в недостатке решимости и мужества пользоваться им без руководства со стороны кого-то другого. Sapere aude! – имей мужество пользоваться собственным умом! – таков, следовательно, девиз Просвещения».

Некоторые считают философов этакими мудрецами, знающими ответы на все вопросы. Другим философия кажется игрой ума, оторванной от реальной жизни. Философы действительно любят создавать философские понятия; чем надеются остаться в истории науки.

Кандидат философских наук, доцент философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета Александр Николаевич Исаков одну из своих лекций посвятил Канту и его категорическому императиву. Исаков считает, что необходимость категорического императива Канта остаётся не познанной.

Что-то указывало Канту на сверхприродное предназначение его сущности. Кант говорил, что не может увидеть бесконечности. И хотя она непосредственно невыразима, есть что-то такое, чего нельзя увидеть и пощупать, но что создаёт в разуме идею бесконечности. Разум требует единства всех частных законов, их выведение из единого универсального закона. Кант хотел открыть этот общий универсальный закон, из которого бы вытекали частные законы.

Юридические законы Кант выводил из нравственных. Философ признавал право на свободное высказывание своего мнения, но с оговоркой: «рассуждайте сколько угодно и о чём угодно, только повинуйтесь».
«Итак, всеобщий правовой закон гласит: поступай внешне так, чтобы свободное проявление твоего произвола было совместимо со свободой каждого, сообразно с всеобщим законом. »
«Свобода размахивать руками заканчивается у кончика носа другого человека».

Принято подчёркивать положительные стороны философии Канта. При этом умалчивают о её отрицательных последствиях при искажениях. Философия Канта привела к признанию чуть ли не автономии разума.
«Когда справедливость исчезает, то не остается ничего, что могло бы придать ценность жизни людей».

Кант жил в своём замкнутом мире и плохо знал реальную действительность. Часто он принимал желаемое за действительное, подменяя жестокую правду жизни своими умозрительными конструкциями. Философ делал ставку на ум и боролся с неподвластными чувствами.

ПО МОЕМУ МНЕНИЮ, нравственность не выдумка, а горький опыт человеческой истории! Она необходима, потому что способствует выживанию людей. При этом нравственность не должна зависеть от условий, иначе можно оправдать всё что угодно.

Хрупкую конструкцию человеческого существа сломал утяжелившийся собственным тщеславием разум. Опьянённые техническими достижениями, мы ушли от естественной жизни, тем самым лишившись изначально заложенного в нас Смысла.

Противоречивость категорического императива замечают многие. Что есть моральное правило для одного человека, какое он хотел бы сделать законом для всех, другим людям может быть совершенно неприемлемо.

Приведу пример. Недавно в супермаркете я заметил, что кассир пробивает мне цену продукта на 50% дороже, чем указано на ценнике «по акции». Я сказал об этом кассиру, тот позвал менеджера, менеджер ушёл разбираться. У стоящих за мной в очереди людей я попросил прощения за задержку и объяснил, что пенсия у меня минимальная, потому вынужден считать каждую копейку. Однако люди в очереди стали возмущаться: «вы всех задерживаете, вы эгоист, думаете только о себе. » Я ответил, что стараюсь для всех, чтобы магазин никого не обсчитывал и торговали честно.

Иммануил Кант рассматривал честность как необходимое условие. «. правдивость есть долг, который необходимо рассматривать как фундамент всех основываемых на договоре обязанностей, закон который становится шатким и бесполезным, если допустить хотя бы малейшее исключение из него».

Но моё моральное правило поступать честно в любой ситуации, не нашло понимания у людей в очереди: меня обругали, называли идиотом и т.п.

Из уст торговцев мне неоднократно доводилось слышать их «моральное правило»: «не обманешь — не проживёшь».
Некоторые люди живут по принципу «человек человеку — волк».

Кантовский принцип «Относись к другому человеку как к цели и никогда как к средству» носит характер призыва; в реальной жизни он редко встречается и трудно выполним.

О заповеди Христа – «возлюби врага своего» – мало кто вспоминает.
Как-то я посоветовал приятелю, поступать по заповеди божьей.
— Вспомни заповедь: возлюби ближнего как самого себя.
— Да я себя ненавижу!

Если я возлюблю ближнего как самого себя, то не должен его жрать, и тогда он сожрёт меня. Значит, я из любви к ближнему должен принести себя в жертву? Да никто не живёт по христовой заповеди! Это только на словах призывают к любви, а на деле жрут друг друга. Необходимость заставляет бороться за выживание. Значит, не верна христова заповедь, если противоречит природе человеческой. Выходит, Христос ошибался, раз не под силу людям любить ближнего своего как самого себя.

Можно ли выжить, прощая врагов своих и возлюбив их по заповеди Христовой?

В мире по сути всего две Идеи:
Первая – мир был сотворён Богом и надо жить по божественным законам, любить ближних и помогать слабым.
Вторая – наш мир есть результат долгой эволюции, и жить надо по природным законам естественного отбора, где выживает сильнейший, а слабый погибает, где каждый за себя и выживать надо любой ценой.

По каким же законам жить: бороться за выживание любой ценой или жертвовать собой ради любви к ближнему?

Если жить по закону Бога, то нужно жертвовать собой из любви к ближнему.
Но если жизнь даётся только раз и бессмертия не существует, то стоит ли жертвовать своей жизнью во имя чего-либо?
Заслуживает ли какая-нибудь идея, чтобы отдать ради неё жизнь?
Что важнее: жизнь или идея?

Если важнее жизнь, то ради сохранения своей жизни можно пожертвовать любыми идеалами, пойти на любое преступление.
Если важнее идея, то ради высокой идеи можно пожертвовать своей жизнью, а если потребуется, то и жизнью других людей.

Поставьте человека в нечеловеческие условия, и он нарушит любые запреты.
Человек – существо порочное. Устройство общества может либо потворствовать его порочности, либо ограничивать. Ограничение инстинктивной природы человека и есть культура. Но инстинкты сильнее культуры. Знания не делают человека лучше.

Я, как и Кант, скромно называю себя исследователем. Однако в отличие от Канта мои исследования носят не априорный характер, а вытекают из опыта конкретных социологических исследований.

Я написал роман-исследование «Чужой странный непонятный необыкновенный чужак», где использовал практически все социологические приёмы и методы. Даже не приходилось ничего выдумывать, просто описывал произошедшее.

— Нет никакой морали! Люди всегда поступают, как им выгодно. Воровать нечестно? А государству можно своих граждан обворовывать? Когда правительство грабит народ, заставляя втридорога платить, это можно? Нас поставили на грань выживания, и в таких условиях призывать к моральности аморально.
— Так можно найти оправдание и предательству, и подлости, и убийству.
— Да, я украл, но я действовал в ситуации крайней необходимости. Мне есть было нечего. И денег ни копейки. Но никогда не оправдают укравшего буханку хлеба, даже если он украл, чтобы не умереть с голода. Это не воровство, когда я беру то, что заработал, но чего мне не хотят отдавать. Это компенсация! Почему государству можно воровать у граждан, а нам нельзя?
— Выходит, в ситуации крайней необходимости нет морали, и чтобы выжить, допустимо всё?
— Поставьте человека в нечеловеческие условия, и он нарушит любые запреты. Бывают ситуации, когда воровство единственный способ выжить. Когда речь идёт о жизни и смерти, благородству нет места! Нравственность существует лишь в границах жизни, а не за её пределами!
— Но и в ситуации крайней необходимости люди ведут себя по-разному: кто-то жертвует собой, а кто-то предаёт.
— Всё зависит от обстоятельств! От обстоятельств и от человека.

— Вот я вор. Ты спросишь, где у меня совесть? А я тебе отвечу: покажи мне, кто по совести живёт, кто? Бог заповедовал делиться. Вот у тебя деньги есть, а у меня нет. И ведь если я попрошу у тебя три тысячи, ты ведь не дашь. Вот я и беру сам. Так сказать, восстанавливаю справедливость, раз у тебя есть, а у меня нет. С деньгами нужно расставаться легко, и никогда не жалеть.
Дмитрий вспомнил, как однажды его обворовали на вокзале, вытащили бумажник из кармана брюк.
— Не может человек без Бога, не может! Не уголовный кодекс удерживает от преступлений! Вот почему-то видео наблюдения боятся, а во всевидящего контролёра — Бога — не верят. А без веры в посмертное воздаяние, человек превращается в животное.
— Совесть. это химеры, муки совести – интеллигентская блажь, — продолжал «авторитет». — У дикаря нет совести; он сожрёт тебя и не подавится. Чтобы выжить, есть два пути: либо убивать, либо примириться. Но всё равно побеждает сильнейший! Короче: или жрать другого против своей совести, или быть съеденным самому.

— По каким же тогда законам жить?
— А по закону кровной мести. Люди признают только силу. Кровь за кровь! Справедливо, а главное эффективно. Страх удерживает людей, и только страх, а не какая-то совесть.
— Выходит, надо жить по закону джунглей и жрать друг друга?
— Таков закон природы: каждый сам за себя и выживает сильнейший!
— Ни один биологический вид не ведёт такой внутривидовой борьбы, только человек. В природе генетически заложен видовой альтруизм, когда один жертвует собой ради спасения вида. Для выживания необходим альтруизм! Так и Христос пожертвовал собой ради спасения человечества.
— Значит, надо жить по христовой заповеди, не убивать и любить друг друга? Но ведь если я возлюблю ближнего как самого себя, то не должен его жрать, и тогда он сожрёт меня. Значит, я из любви к ближнему должен принести себя в жертву? Да никто не живёт по христовой заповеди! Это только на словах призывают к любви, а на деле жрут друг друга. Необходимость заставляет бороться за выживание. Значит, не верна христова заповедь, если противоречит природе человеческой. Выходит, Христос ошибался, раз не под силу людям любить ближнего своего как самого себя.
— Но тогда для чего все эти призывы к совести, любви к ближнему? Лишь как предохранитель от самоуничтожения, противовес беспощадной борьбе за выживание?
— Не стоит и думать, — отмахнулся «вор в законе».
— Но я хочу знать Истину!
— А зачем.
— Чтобы понять, как мне жить? По какому закону: по божественному, и жертвовать собой из любви к ближнему, или согласно природному закону выживать любой ценой?
— Возможно, и нет ответа.
— А может, не верен идеал, если живут не по нравственному закону, а по закону природному? Значит, права жизнь, а не наши идеальные представления о ней? Но если прав закон природы, тогда почему так укоренены в сознании человечества нравственные заповеди, притом что люди живут по закону выживания и личной выгоды? Откуда этот нравственный закон? Из инстинкта самосохранения или извне? Что есть эти призывы к любви, этот нравственный закон: осознание необходимости выживания или вмешательство Бога? Внешняя необходимость или внутренняя? И если нет правды на земле, возможно, правды нет и выше? Если на Земле таков закон природы, возможно, что и в Космосе царит то же самое, та же борьба?
— Я недавно слышал, будто чёрная дыра «сожрала» звезду.
— Значит, невозможна гармония, взаимное полное и окончательное примирение, чтобы все были довольны, и всё было хорошо?
— Прόклятые вопросы, прόклятые!
— Повсюду борьба за выживание, а в результате череда смертей, кажущаяся бесконечной. Убийства, конфликты, ни дня без распрей; кажется, вся история человечества — нескончаемая череда войн. Что может удержать человечество от самоуничтожения? Только любовь. Она — необходимость. Внутренняя необходимость! А возможно, и внешняя. Без любви, человечество обречено на самоуничтожение».
(из моего романа-быль «Странник»(мистерия) на сайте Новая Русская Литература

В романе-быль «Странник» (мистерия) я сформулировал свой моральный закон — ЛЮБОВЬ ТВОРИТЬ НЕОБХОДИМОСТЬ. Как и у Иммануила Канта мой моральный закон носит характер императива, обладает всеобщностью и универсальностью.

Любовь творить необходимость!
Теперь я знаю почему.
Ведь правит миром Божья милость:
Когда я должен, что могу!
Творение имеет принцип,
И он во всём, всегда, везде:
Любовь творит необходимость
И в Космосе, и на Земле.
Необходимость жить любовью,
Необходимость мир любить,
И принимать любовь и с болью,
И даже мучаясь, творить.
Творить любовь — необходимость!
И всё подчинено тому.
Ведь всё, к чему бы ни стремилось,
Творит зачем и почему.
Зачем себя осуществляем?
И почему хотим любви?
Тем волю Бога исполняем,
Достичь желая Красоты.
Творить себя — необходимость,
Любовь нас требует себе.
Что в Космосе — и в нас вместилось,
Вселенский смысл — он и во мне! —
ЛЮБОВЬ
ТВОРИТЬ
НЕОБХОДИМОСТЬ
(из моего романа-быль «Странник»(мистерия) на сайте Новая Русская Литература

Так что же вы хотели сказать своим постом? – спросят меня.

Всё что я хочу сказать людям, заключено в основных идеях:
1\ Цель жизни – научиться любить, любить несмотря ни на что
2\ Смысл – он везде
3\ Любовь творить необходимость.
4\ Всё есть любовь.

Источник