дальние пещеры псково печерского монастыря фото
Пещеры
АУДИО
Рассказ архимандрита Тихона «Пещеры» читает актер народный артист России Борис Плотников.
Скачать
(MP3 файл. Продолжительность Размер )
Одной из удивительных особенностей Псково-Печерского монастыря являются святые пещеры. С них шестьсот лет назад и началась обитель. Подземные лабиринты тянутся под церквями, кельями, садами, полями на многие километры. Здесь когда-то и поселились первые монахи. Под землей они соорудили храмы, здесь же, по древнему библейскому обычаю, хоронили в песчаных нишах почивших братий. Лишь позже, когда число иноков увеличилось, монастырь принялся обустраиваться и на поверхности.
С тех давних времен пещеры стали называть «Богом зданные», то есть построенные, созданные Богом. Название это появилось не в силу природного происхождения пещер — впоследствии сами монахи значительно расширили разветвления подземных коридоров. А от того, что было замечено: тела покойников, приносимые сюда, сразу прекращают издавать свойственный мертвому телу запах.
К нашему времени в пещерах похоронено более четырнадцати тысяч человек — монахов, печерских жителей, воинов, защищавших монастырь в годы средневековых вражеских набегов. Гробы здесь не закапывают, а просто складывают один на другой в нишах и гротах. Но посетителей, бредущих со свечами по длинным лабиринтам, всякий раз поражает свежесть и чистота пещерного воздуха.
«Бог идеже хощет, побеждается естества чин» — есть такое церковное песнопение. Переводится оно примерно так: «Если Богу угодно, побеждаются законы природы». А неверующие туристы покидают пещеры, весьма удивляясь, но все же отказываясь верить своим глазам, а точнее, обонянию. Тем из них, кто пообразованнее, ничего не остается, как лишь глубокомысленно процитировать: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам!»
С этими подземельями связано множество историй. Одна из сравнительно недавних произошла в 1995 году, когда в Печоры прибыл Борис Николаевич Ельцин. Показывал ему монастырь и, конечно, пещеры казначей архимандрит Нафанаил. Худенький, седой, в истоптанных башмаках и дырявой рясе, он, освещая путь свечой, вел главу государства и его свиту по пещерам.
Наконец Борис Николаевич сообразил, что вокруг происходит нечто непонятное, и выразил удивление, почему здесь не ощущается запаха тления, хотя гробы с покойниками стоят в нишах, так что их даже можно рукой потрогать.
Отец Нафанаил объяснил президенту:
Экскурсия продолжилась. Но через некоторое время Борис Николаевич в недоумении повторил тот же вопрос.
— Так уж Господь устроил, — снова коротко ответил отец Нафанаил. Прошло несколько минут, и президент при выходе из пещер прошептал старцу:
— Батюшка, откройте секрет — чем вы их мажете?
— Борис Николаевич, — отвечал тогда отец архимандрит, — есть ли среди вашего окружения те, от кого дурно пахнет?
— Так неужели вы думаете, что кто-то смеет дурно пахнуть в окружении Царя Небесного?
Говорят, этим ответом Борис Николаевич был полностью удовлетворен.
Во времена официального атеизма и в наши дни многие пытались и пытаются хоть как-то объяснить это загадочное свойство печерских пещер. Чего только не придумывали! Начиная с фантастического варианта, который пришел в голову Борису Николаевичу Ельцину: монахи ежедневно мажут четырнадцать тысяч покойников благовониями. И вплоть до гипотезы об уникальных особенностях местных песчаников, якобы поглощающих любые запахи. Эта последняя версия всегда была самой популярной. В советское время ее обычно и озвучивали перед туристами.
Старые монахи рассказывали, как Великий Наместник Псково-Печерского монастыря архимандрит Алипий, управлявший обителью в годы хрущевских гонений, если ему приходилось водить делегации высокопоставленных советских работников в пещеры, всякий раз прихватывал носовой платок, обильно смоченный одеколоном. Когда посетители начинали важно толковать про песчаники и про поглощения запахов, отец Алипий попросту совал им под нос свой платок, напоенный сногсшибательной советской парфюмерией. Да еще предлагал обратить внимание на цветы, благоухающие в вазах у могил почитаемых старцев.
— Ну что, — спрашивал он, — не хотите смириться с тем, что вы хоть чего-то в этой жизни не понимаете? А если вам побывать при том, когда в пещеры вносят покойника, и всякий раз совершенно исчезает запах тления, вы что бы сказали? Тоже что-нибудь бы придумали?
Простираются пещеры на многие километры, и какова их истинная протяженность, в монастыре не знал никто, даже наместник. Мы подозревали, что это было известно лишь отцу Нафанаилу и архимандриту Серафиму, который дольше всех жил в монастыре.
Как-то мои тогда еще совсем молодые друзья, иеромонахи Рафаил и Никита, раздобыли ключи от старого братского кладбища. В этой части пещерного лабиринта не хоронили с 1700 года, и проход в него был закрыт железной дверью. Освещая путь свечными фонарями, монахи шли под низкими сводами, с любопытством глядя по сторонам. Справа и слева в нишах стояли рассыпавшиеся от времени колоды, в которых прежде хоронили на Руси. В них желтели кости предшественников отца Никиты и отца Рафаила — братий монастыря. Через некоторое время следопыты набрели на полностью сохранившуюся закрытую колоду. Любопытство взяло верх, и, опустившись на колени, монахи осторожно приподняли тяжелую крышку.
Перед ними лежал игумен. Тело его сохранилось совершенно целым, восковой желтизны пальцы сжимали на груди большой резной крест.
Только лицо было почему-то зеленым. Оправившись от первого удивления, иеромонахи сообразили, что причина столь странного явления — истлевшее покрывало зеленого цвета, которым по древнему обычаю закрывали лицо умершего священника. За несколько столетий ткань превратилась в пыль.
Один из монахов дунул: зеленое облако взвилось в воздух, и перед взглядами друзей открылось не тронутое тлением лицо старца. Казалось, еще мгновение, он откроет глаза и строго взглянет на любопытных иноков, дерзнувших нарушить его святой покой. Иеромонахи, осознав, что перед ними в нетленных мощах покоится неведомый миру святой, так перепугались своей дерзости, что поскорее закрыли крышку колоды и бросились наутек в свой двадцатый век.
Мы, послушники, частенько ходили в пещеры, если случались какие-то серьезные проблемы: попросить у великих подвижников помощи. Мы опускались на колени и, касаясь рукой гроба, просили у старца заступничества и вразумления. И помощь не заставляла себя ждать. Особенно мы донимали своими просьбами старца Симеона, умершего в 1960 году и недавно прославленного в лике святых. А еще Великого Наместника архимандрита Алипия. Да и других старцев, которые один за другим после трудов земной жизни душой уходили к Богу, а телом в пещеры.
Еще одно знаменательное отличие и особое служение Псково-Печерского монастыря открылось только в XX веке.
Троице-Сергиева лавра, Оптина пустынь, Киево-Печерская лавра, Соловки, Валаам, Саров были славны не только в России, но и во всем христианском мире. А Печоры Псковские многие столетия так и оставались не более, чем провинциальной монашеской обителью.
Однако в послевоенные годы, когда Церковь стала подниматься от послереволюционного разорения, неожиданно обнаружилось, что этот захолустный монастырь избран Богом, чтобы нести свое особое и великое служение.
Вдруг оказалось, что единственным монастырем на территории России, никогда, даже в советское время, не закрывавшимся, а значит, сохранившим драгоценную преемственность монашеской жизни, была именно Псково-Печерская обитель. До 1940 года монастырь находился на территории Эстонии, а после присоединения ее к СССР большевики попросту не успели с ним расправиться — началась война. Позже, во время хрущевских гонений на Церковь, Великий Наместник архимандрит Алипий сумел противостоять гигантской государственной машине и не допустил закрытия обители.
То, что в монастыре не прерывалась духовная преемственность, имело неоценимое значение. Недаром именно здесь, в Печорах, в советские 1950-е годы было возрождено старчество — одно из самых прекрасных сокровищ Русской Церкви.
Путешествие к святыням Псковской земли
6. Псково-Печерский монастырь. Дальние пещеры
В Святых пещерах ощущаешь такую благодать, что хочется возвращаться сюда снова и снова. Мне посчастливилось в течение месяца побывать в пещерах пять раз.
Последний раз я, отстав от группы, свернула по знакомому повороту к отцу Иоанну (Крестьянкину), чтобы попрощаться с ним.
Позднее, моя соседка по келье, Аня, рассказывала, что не заметила, как я отстала, потеряла меня и, испугавшись, обратилась к монаху, ведущему группу по пещере: «Оля отстала, она заблудится!» На что монах, улыбнувшись, ответил: «Ну что ж, здесь похоронено одиннадцать тысяч человек. Одним человеком больше, одним меньше…»
Это, конечно, шутка. Братия хорошо знают пещерный город, и никому не позволят заблудиться. Но заблудиться здесь действительно можно. Стоит отстать от группы. А если погаснет дрожащий от потока воздуха огонёк свечи, то всё вокруг погрузится в непроницаемую тьму.
И можно будет долго ходить по пещерам, держась руками за стены, передвигаясь на ощупь по пещерным улицам. А улиц здесь семь. Две — короткие, пять — длинные.
Они имеют названия и напоминают древние катакомбы первых христиан.
Есть улицы Главная, Братская и Малая Братская, улица Старцев или Кормчая. Есть улица Церковная, приводящая к храму в честь Воскресения Христова.
Стены, потолок, пол пещерных улиц — всё песчаное. Рассказывают, что приехавший сюда профессор — почвовед, войдя в пещеры, очень быстро выбежал из них. Он был взволнован и объяснял присутствующим, что они не понимают, насколько эти пещеры чудесны. А вот он, как профессор, хорошо понимает, что песчаный потолок просто не может не осыпаться. И больше он в пещеры не войдёт, это чудо для него слишком невероятно!
Погребения в пещерах производятся в погребальных нишах. В настоящее время здесь обретают место упокоения насельники монастыря, служившие Богу в священном сане.
Часть стен была обложена кирпичом в 19 веке.
Дотрагиваюсь руками до стен, чувствую не песок, камень. Подношу свечу ближе — это керамиды — надгробные плиты. Каждая из них является свидетельством о почившем и памятником древнерусского искусства.
Керамиды — надгробия — каменные или керамические (глиняные). Изображения на них рельефны, часть покрыта глазурями, есть орнаменты. Встречаются разноцветные керамиды. Самое раннее керамическое надгробие датировано 1530 годом.
Несмотря на огромное количество погребенных — заглянув в ниши, можно увидеть гробы — запаха тления нет. По этому поводу, монах, проводивший экскурсию, рассказал нам о посещении пещер Никитой Хрущёвым. О том, как спрашивал он иноков, почему здесь отсутствует запах тления. Один из монахов задал ему встречный вопрос: «Вас сопровождает много людей, скажите, исходит ли от них какой-то запах?» Хрущёв возмутился: «Какой ещё может быть запах от них? Это моя свита!» «А здесь лежит свита Царя Небесного», — ответил Печерский монах.
Да, здесь лежит свита Царя Небесного — думаю я, дотрагиваясь до надгробий. Архимандрит Афиноген (в схиме Агапит), архимандрит Алипий (Воронов), схиархимандрит Александр (Васильев), архимандрит Досифей (Сороченков), иеросхимонах Симеон (Желнин), архимандрит Серафим (Розенберг), архимандрит Нафанаил (Поспелов), архимандрит Иоанн (Крестьянкин) — когда я читала в Печерских листках об этих людях — слёзы текли по моим щекам.
Я чувствовала скорбь и радость одновременно. Скорбь, потому что не довелось увидеть этих светильников Божиих. Радость, потому что посчастливилось побывать и помолиться на месте их упокоения. И осознать — у Бога все живы!
Иеросхимонах Симеон (Желнин) (1869–1960) — известный подвижник и молитвенник, имел от Бога дары прозорливости и благодатной молитвы. Был причислен к лику святых в 2003 году. Этот светильник Божий сиял в монастыре более 60 лет. «Яко древний подвижник преподобием украсивыйся» — поётся о нём в тропаре.
После войны, во времена гонений богоборческой власти, у монастыря были отобраны плодородные земли — посевы и огороды, а взамен их выделены земли за монастырём.
На этих новых землях посевы не дали всходов. В Печерском листке рассказывается, как старец Симеон, знавший об этом в духе, тайным образом ходил на те земли и молился. По его молитвам, Господь послал всходы и обильный урожай.
После канонизации мощи старца перенесены в Сретенский храм монастыря. А на его месте сейчас покоится мой любимый старец, отец Иоанн (Крестьянкин).
Архимандрит Иоанн Крестьянкин прожил долгую жизнь. И всю её посвятил, как истинный пастырь, своим пасомым. У места его упокоения всегда огромные и прекрасные букеты живых цветов. И сколько раз я не приходила к его гробу, цветы всегда были свежими.
Сердце его было бесконечно любящим и милостивым. Эта та любовь, которую можно стяжать только по благодати, любовь, которая «душу полагает за други своя».
Позднее, я побывала в его келье, посидела на диванчике, где сидел батюшка, познакомилась с его келейницей Смирновой Татьяной Сергеевной. Мне запомнились её слова про отца Иоанна.
Зная, что перед ней старец, она, тем не менее, не могла поверить сначала в его любовь к людям. Эта любовь была так велика и всеобъемлюща, что смущённая келейница думала: «Невозможно так сильно любить людей. Может быть, батюшка лицедействует?»
Она рассказывала мне об этом с улыбкой — искушение отошло — и она увидела: да, это настоящая любовь. Просто мы без благодати Божией так любить не умеем. Это Божий дар.
«Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла…Любовь никогда не перестаёт…» О прозорливости батюшки, о его дарах можно рассказывать долго.
Я провела у его гроба целый час. И не заметила этого времени. Мне казалось, что я беседую с живым человеком. Протянув руку в нишу, можно дотронуться до гроба батюшки.
Когда Татьяна Сергеевна благословила мне книги про отца Иоанна, его фотографии и даже шоколадку, у меня было чувство, что я приняла эти подарки из рук самого батюшки.
Архимандрит Афиноген (в схиме Агапит) (1881–1979) принадлежал к истинному цвету Псково-Печерского старчества. О нём рассказывается в Печерском листке, как о простосердечном и любвеобильном монахе, обладавшем особой силой молитвы.
Кроткий и тихий, в самые тяжёлые годы жизни, в лагерях и ссылках, он полагался на волю Божию и укреплялся молитвой. Он был братским духовником, отчитывал бесноватых, сподобился высоких духовных даров и прозорливости.
Уже приближаясь к столетнему рубежу, старец легко поднимался по крутой лестнице Михайловского собора, каждый день гулял по монастырскому саду на Святой Горке, творя Иисусову молитву.
У него был удивительный слезный дар, он мог плакать целый день от умиления перед любовью Божией к «лежащему во зле миру», от скорби за собственные грехи и даже оплакивая грехи всего человечества.
Архимандрит Алипий (Воронов) (1914–1975) — выдающийся наместник монастыря. Участник Великой Отечественной войны. С 1942 года воевал в действующей армии, прошёл весь фронт до Берлина, был удостоен медалей и ордена. Постриг принял после войны в Троице-Сергиевой Лавре, а с 1959 года был наместником Псково-Печерского монастыря.
Это был пастырь с исповеднической стойкостью и силой духа. В Печерском листке рассказывается, как он, во времена гонений, сжёг бумагу о закрытии монастыря прямо на глазах у посланцев богоборческой власти.
А когда пришли отбирать ключи от пещер, архимандрит Алипий скомандовал келейнику: «Отец Корнилий, давай сюда топор, головы рубить будем!» Пришедшие обратились в бегство.
Хорошо известна история о том, как запретили служить панихиды в пещерах. Но отец Алипий запретившим отвечал, что указ их написан под давлением, из-за слабости духа. А «я слабых духом не слушаю, я слушаю только сильных духом». И служение панихид так и не прервалось. Оно продолжается и сейчас. И мне посчастливилось присутствовать на этих панихидах.
В один из самых сложных периодов для монастырей и всей церкви, когда Хрущёв в интервью заявил, что скоро покажет по телевизору последнего попа, архимандрит Алипий сумел восстановить практически из руин стены, ограждающие обитель. Восстанавливал и реставрировал монастырь, поддерживал иконописные традиции обители. Сам писал иконы.
Сила духа его была такова, что, если на молитве и проповеди у него появлялись воздыхания и слёзы, то плакали все молящиеся вместе с ним.
Схиархимандрит Александр (Васильев) (1927–1998). Его судьба — яркий пример того, как хранит Господь своих избранников. Во время фашистской оккупации угоняли молодёжь на работу в Германию И не взяли его одного, освободив от всякой работы вообще. И только на нём одном из всех был нательный крест. Господь хранил будущего монаха. Отец Александр по поручению стариц хранил святыни Дивеевского монастыря в течение 35 лет. И передал их в Дивеево в 1992 году, когда монастырь стал действующим.
Он был братским духовником. А также любил всё делать своими руками. Садился за руль трактора, работал на уборке овощей. На пасеке. Когда в день его 70-летия наместник монастыря, архимандрит Тихон, спросил у него: «Батюшка, какой день в вашей жизни был самым счастливым?» — отец Александр ответил: «День, когда я служу Божественную Литургию».
Вернувшись со Святой Горы, отец Досифей являл братии пример подвижничества. Его главным деланием была молитва. Там, где у всех в келиях была прихожая, у него стояли кровать и шкаф для одежды. А всё оставшееся место было предназначено для молитвы — посередине аналой, кругом иконы.
До последнего дня, превозмогая сильную боль в ногах, он шёл на Богослужение. Иногда такая дорога занимала до двух часов!
Когда я прочитала об этом, мне хотелось плакать. Я вспомнила, как для меня причиной не ходить на службу, была небольшая простуда или лёгкое недомогание.
Вот такие старцы лежат в Дальних Пещерах. А сколько здесь неизвестных монахов, строителей монастыря, молитвенников, защитников обители! Отцы Псково — Печерские, молите Бога о нас!
Бунт пещер
Уникальные псковские памятники давно «просятся» в список культурного наследия ЮНЕСКО. Более того, их там ждут. Но прежде нужна серьезная работа по восстановлению, а то и спасению бесценного наследия. Почти все они находятся в удручающем виде: в аварийном состоянии кафедральный Троицкий собор в Пскове, даже удивительные «Богом зданные пещеры» Псково-Печерской лавры «взбунтовались» против небрежного обращения – в них начал меняться микроклимат, стены покрыл конденсат. Можно ли еще спасти псковские сокровища, выяснял «Огонек»
Тонкий девичий профиль матушки Софии на фоне серого псковского неба кажется посланием из совсем давних времен. Но только до тех пор, пока в кармане у нее тихонько не звенькнет мобильный телефон.
– Смотрите,– говорит она, указывая тонким пальчиком на фреску XIV века в соборе Рождества Богородицы Снетогорского монастыря,– древние мастера использовали в работе местные материалы – наши знаменитые голубые и красные глины. Они и дали палитру для росписи, которая не уступает древним византийским образцам.
…Белые, красные и голубые разводы мы увидим чуть позже совсем близко – на низких сводах пещер в Печерской лавре. Вот он – цвет родной земли и источник красоты.
Матушка София в Снетогорском монастыре уже 20 лет. Обитель получила название по Снятной горе, на которой и стоит древний монастырь (первое упоминание относится к 1299 году), а гора – от маленькой рыбки снеток, которая заходит в залив у горы во время нереста. Снеток здесь, в реке Великой, еще водится, а вот рыбаки под монастырской стеной уже не сидят. Да и монахини, спускавшиеся когда-то по отвесному склону искупаться в реке, сейчас уже не рискуют. Не то что спуститься, но и подойти близко к Южной башне даже на территории монастыря уже никто не решается. Башня висит над обрывом, и укрепления склона, которые были сделаны много лет назад, не помогают – низ обрыва как-то держат, а вот выше порода выветривается и вымывается.
Трещины идут и по стенам монастырских построек. Игорь Аверин, генеральный директор компании «Инженерная геология», с которым «Огонек» «инспектирует» монастырь, объясняет:
– Нужны серьезные исследования, чтобы понять, что происходит с грунтами. Монастырь стоит на склоне, образованном полускальными породами и отложениями девонской системы, то есть тем, что сложилось 380 млн лет назад, когда здесь было море. Теперь оползневые процессы совмещаются с обвалами и обрушениями, и самое главное определить – на какой глубине находится зона скольжения пластов. От этого зависит, как укреплять склон…
В Псковской области сохранились 372 памятника федерального значения и 3570 местного. После стольких войн и нашествий – настоящее чудо!
В истории русской государственности эти земли занимают особое место: здесь в Изборске правил младший брат Рюрика Трувор, а в Пскове княгиня Ольга, первая из правителей Руси принявшая христианство, увидела три столпа света, упавшие на холм над слиянием рек Великой и Псковы, и повелела заложить Троицкий собор…
Наша прогулка с Игорем Авериным по местным достопримечательностям, однако, носит совсем не туристический характер. Речь идет о трагическом состоянии многих выдающихся памятников русской культуры, достойных мирового признания, но оказавшихся сегодня на грани исчезновения. Представитель ЮНЕСКО, побывавший здесь осенью, подтвердил, что 18 памятников древнерусского зодчества Пскова и Псковской области уникальны настолько, что могут быть включены в список Всемирного наследия (сейчас в списке ЮНЕСКО российских объектов всего 28). Могут с одним условием: если перейдут из нынешнего состояния стремительно исчезающих развалин в разряд действительно охраняемых и сберегаемых страной исторических объектов. Ведь положение позорное: некомпетентность и недостаток финансирования добивают то, над чем на первый взгляд и время было не властно.
Уникальный семирядный иконостас кафедрального Троицкого собора в Пскове (нынешнее здание построено в 1682–1699 годах) – высотой в 30 метров, украшенный изумительной резьбой,– обезображен трещинами. Лев Лифшиц, завсектора древнерусского искусства Государственного института искусствознания, рассказывает:
– В Троицком соборе Пскова находится один из самых больших многоярусных иконостасов в России, сопоставимый, может быть, только лишь с иконостасом в Успенском соборе Рязани того же времени. После долгих мучительных попыток наладить климат в этом большом соборе удалось получить деньги для того, чтобы ввести туда регулируемую систему отопления. Но поскольку мы не любим и не уважаем специалистов, кому-то из клира в голову пришло врубить эту систему на полную мощь зимой. В результате чего пошли трещать иконы, шелушиться краска, посыпалась резьба.
Трещины бегут и через фасад Троицкого собора. Пол крипты, где находятся захоронения псковских святителей, проваливается. Контрфорсы, укрепляющие стены, разрушаются, крыша течет. Игорь Аверин показывает погнувшиеся и разорванные железные балки в нижнем храме – вот какие мощные силы действуют на фундамент собора и разрушают его. Проблема в том, что комплексных научных изысканий здесь… никогда не проводилось. А обычный ремонт и реставрация не решают глубинных проблем.
Многие псковские храмы и монастыри стоят на излучинах рек, разрушительно действующих на памятники. Но о Мирожском монастыре XII века специалисты говорят с особой тревогой. Там находится единственный в России Спасо-Преображенском храм, где сохранилась домонгольская роспись стен! Работала приглашенная артель греков. По крутым деревянным лесам мы забираемся под самый купол, чтобы увидеть Христа, возносимого ангелами, и, выглянув в окно, запомнить серое спокойное небо. Чем выше к сводам, тем сохранней роспись, объясняет Ирина Мельникова, старший научный сотрудник Псковского музея-заповедника. А все потому, что во времена сильных паводков собор заливает.
– Здесь в первую очередь нужны инженерные решения,– говорит Лев Лифшиц.– Их и принимали и осуществляли, но не всегда они были обдуманные и оправданные. Иногда это не только не облегчало, но и затрудняло борьбу со стихией паводков.
Реставрация фресок здесь идет с конца 1980-х годов – и сложнейшая.
– Реставрации и прописи, которые были сделаны в начале ХХ века, стали отделяться от слоя древней живописи,– рассказывает эксперт,– при этом, расслаиваясь, они тащили за тобой и предыдущий подлинный красочный слой. Сложность реставрационных работ заключалась в том, что у специалистов не было уверенности, что они не снимут слой записи и не обнаружат, что под ним ничего нет.
Сейчас уже две трети фресок «раскрыты», и только забеленная широкая полоса внизу у пола собора напоминает о затаившейся беде.
Но не всегда разрушение и стихия синонимы. В Псково-Печерскую лавру беда пришла с визгом пилы. Раньше лавру окружали деревья, но некоторое время назад было решено их спилить, чтобы открыть взору величественные стены и холмы, на которых раскинулась обитель. Открыли. Но кому-то показалось – недостаточно. И тогда пришел черед старых деревьев, которые, как поясняли, «угрожали» монахам и паломникам. Свели и их. На склонах посеяли газон и включили фонтанчик-поливалку. И только спустя время обнаружили: после всех этих упражнений склон начал «гулять» – ведь корни деревьев его скрепляли. Теперь по мощным стенам, выдержавшим осаду и Стефана Батория, и шведских войск, побежали трещины. Эконом лавры отец Кронид показывает «маячки» на стенах – они разошлись уже на три миллиметра.
Сегодня, впрочем, больше тревог вызывают уникальные пещеры лавры (ученые говорят об их эрозионно-суффозионном происхождении, а те, кто приходит сюда с молитвой, называют их «Богом зданные пещеры» – считается, что, когда они были обнаружены в XIV веке, взору предстала именно эта надпись). Мы с отцом Кронидом идем под мягкими сводами пещер в белых, розовато-красных и голубых разводах. Под ногами песок. В ладони моего спутника, сложенной лодочкой – чтоб не задувало, бьется пламя свечи. Он рассказывает об истории лавры, тех, кто нашел тут последнее пристанище. Вон там, машет он рукой, братские могилы петровских времен. А здесь покоится наш современник архимандрит Иоанн Крестьянкин.
В нише закреплен градусник и датчик влажности – температура +8 (вместо положенных четырех), и это зимой. Уникальный температурный режим и микроклимат пещер, который веками обеспечивал существование лавры, под угрозой. Свод не просто влажный – из мокрой глины, кажется, можно лепить, как из пластилина. А металлические доски, закрывающие ниши с захоронениями и повествующие, кто и когда нашел тут последний приют, покрыты конденсатом.
Игорь Аверин, изучающий состояние лавры, говорит о необходимости целого комплекса мер по спасению обители. Он обращает внимание даже на то, как растут деревья: особый наклон стволов показывает: глубинные пласты земли пришли в медленное, но грозное движение. Обитель покоится между холмов, как жемчужина в большой ладони,– вся вода собирается внизу, а в лавре нет единой грамотной системы водоотведения…
Таково состояние самых известных псковских памятников, которые хоть как-то реставрировались. И по документам все они числятся в удовлетворительном (!) состоянии. Даже церковь Богоматери Одигитрии на подворье Псково-Печерского монастыря (выстроена в 1683–1685 годах на месте храма 1537 года), напоминающая издалека гору кирпичей, считается вполне кондиционной. Хотя купола здесь давно нет – только перекрытие, чтоб храм не заливало. Войти сюда можно лишь в строительной каске…
Что будет дальше? Неужели будем ждать, пока национальные сокровища уйдут в небытие «по факту»?