эстоппель в судебной практике
Эстоппель как средство защиты
Явное противоречие в действиях стороны
В недавней новости на сайте «АГ» обсуждалось определение Верховного Суда РФ, в котором основанием для направления дела на новое рассмотрение стало неиспользование нижестоящим судом принципа эстоппель, подлежавшего применению, исходя из поведения ответчика. Из определения следует, что проверенный кассационной коллегией гражданско-правовой спор возник по иску лица, который по договору цессии приобрел все права по договору займа, включая права требования к заемщику, нарушившему обязательства по возврату денежных средств. Договор займа был обеспечен залогом недвижимости – квартиры, принадлежавшей заемщику. После заключения договора цессии заемщик признал наличие задолженности по договору займа, о чем дал соответствующую расписку новому займодавцу, однако долг не погасил, в связи с чем займодавец был вынужден обратиться в суд с иском об обращении взыскания на заложенную квартиру.
Однако в ходе рассмотрения дела ответчик-заемщик свою позицию в корне поменял и начал настаивать на том, что денежных средств по договору займа не получал, значит, договор займа не заключен, а обеспечивающий его договор залога недействителен. Суд первой инстанции защитил права нового займодавца и принял решение об обращении взыскания на квартиру, однако апелляционный суд принял сторону ответчика и отказал в иске по мотиву недоказанности истцом факта передачи ответчику средств первым займодавцем в момент заключения договора займа.
Кассационная инстанция в лице Верховного Суда РФ обратила внимание на явное противоречие между действиями заемщика, который до обращения в суд признавал наличие долга по договору займа, а после возбуждения судебного дела отрицал факт получения займа в целом. Не найдя добросовестных оснований для изменения позиции ответчиком, Верховный Суд РФ сослался на п. 3 ст. 432 ГК РФ и указал на утрату ответчиком права заявлять перед судом о незаключенности договора займа, что является частным случаем принципа эстоппель.
Утрата права лица на возражение
Принцип эстоппель подразумевает утрату права лица на возражение. Именно так его изначально определял Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ (постановления от 22 марта 2011 г. № 13903/11, от 23 апреля 2012 г. № 1649/13 и от 24 июня 2014 г. № 1332/14).
Существо эстоппеля можно свести к тому, что недобросовестная сторона, совершив те или иные действия либо не совершив их своевременно, в первом случае утрачивает право оспаривать факты, которые такими действиями подтверждаются, а во втором – лишается права совершить действия, от которых длительное время уклонялась.
В ряде постановлений Арбитражного суда Московского округа, например в Постановлении от 5 августа 2015 г. по делу № А41-11651/15, разъясняется, что главная задача принципа состоит в том, чтобы воспрепятствовать недобросовестной стороне получить преимущества и выгоду вследствие своей непоследовательности в поведении в ущерб другой стороне, которая добросовестным образом положилась на определенную юридическую ситуацию, созданную первой стороной.
Эффективный способ защиты
Несмотря на то что понятие «эстоппель» было заимствовано из английской системы права, системный анализ норм российского законодательства, например ст. 1 и 10 ГК РФ, ст. 9 и 159 АПК РФ, позволяет утверждать, что данный принцип, основанный на приоритетной защите прав добросовестного лица от последствий злоупотребления правом со стороны его контрагента, не являлся новеллой в полном смысле этого слова. Кроме того, именно широкое применение эстоппеля в судебной практике как действенной санкции за недобросовестность лица, выразившуюся в его противоречивом поведении, сделало данный принцип эффективным способом защиты права добросовестного участника.
Хотя данный принцип не сформулирован законодателем в числе фундаментальных принципов российского права, его частные случаи прямо закреплены, например, в положениях п. 5 ст. 166 ГК РФ об утрате права недобросовестного лица заявлять о недействительности сделки, в частности, если его поведение после ее заключения давало иным лицам основание полагаться на действительность такой сделки, а также п. 3 ст. 432 ГК РФ, который был применен Верховным Судом РФ в рассмотренном выше деле об обращении взыскания на заложенную квартиру. Положения п. 3 ст. 432 ГК РФ указывают на утрату права лица требовать признания незаключенным договора, по которому оно приняло полное или частичное исполнение либо иным образом подтвердило действие такого договора.
Указанные нормы являются именно частными случаями использования принципа и не исключают его применение в иных, прямо не определенных законом случаях. В качестве примера можно назвать утрату права стороны возражать против выдачи исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, вынесенного «против нее», по мотиву того, что третейский суд аффилирован с выигравшей стороной. Проверяя законность судебных актов, принятых по такому спору, Верховный Суд РФ в Определении № 310-ЭС14-4786 обратил внимание нижестоящих судов на то, что об этой аффилированности проигравшей стороне было известно изначально, еще на стадии переговоров по заключению договора, содержащего соответствующую третейскую оговорку. Оценив изменение поведения такой стороны после проигрыша в третейском суде и не найдя разумного и объективного обоснования такого изменения, Верховный Суд РФ указал на утрату права проигравшей стороны возражать против выдачи исполнительного листа на принудительное взыскание с нее суммы долга по решению третейского суда. Из выделенных Верховным Судом РФ обстоятельств следует, что утрата права на возражение произошла у лица в момент заключения им третейского соглашения.
Стоит отметить, что эстоппель в равной степени применяется как к защите добросовестного участника гражданского оборота в материально-правовых отношениях, так и к случаям злоупотребления процессуальными правами в судебном споре, что делает его эффективным инструментом судебного представителя.
Эстоппель в процессуальном праве, и, в частности, в арбитражном процессе, в большей степени связан со своевременностью выполнения процессуальных действий. Его применение обусловлено ч. 2 ст. 9 АПК РФ, возлагающей на лиц, участвующих в деле, риск наступления последствий совершения или несовершения ими этих действий, а также корреспондирующей ей ч. 5 ст. 159 АПК РФ о праве суда отказать в удовлетворении заявления или ходатайства, если они не были поданы своевременно по причине злоупотребления лицом своим процессуальным правом и явно направлены на срыв судебного заседания, затягивание судебного процесса, воспрепятствование рассмотрению дела и принятию законного и обоснованного судебного акта.
Практика показывает, что эстоппель позволяет отклонить даже заявления о так называемых безусловных основаниях для отмены судебного акта. Так, в Определении от 13 апреля 2016 г. № 306-ЭС15-14024, включенном в Обзор правовых позиций по вопросам частного права за апрель 2016 г., Верховный Суд РФ отменил постановление кассационного арбитражного суда о прекращении производства по делу в связи с неподведомственностью спора арбитражным судам, принятого по заявлению одного из участников спора о том, что один из соответчиков являлся физическим лицом без статуса индивидуального предпринимателя. При этом Верховный Суд РФ указал: хотя постановление кассации о неподведомственности спора арбитражному суду соответствует закону, стоит учесть, что судебный спор с участием ответчика – физического лица рассматривается с 2011 г., и ни один из участников процесса, включая заявителя, в течение нескольких лет не ставил вопрос о прекращении дела по указанному выше основанию, а также что в ходе его рассмотрения физическому лицу были причинены существенные убытки. Учитывая фактические обстоятельства спора, Верховный Суд РФ применил принцип эстоппель о несвоевременности процессуального заявления о прекращении производства по делу и вернул дело на рассмотрение в арбитражный суд.
Несколько правил, связанных с применением эстоппеля
Анализ норм права и судебной практики показывает, что для применения эстоппеля представителю лица в суде следует подтвердить наличие противоречивого поведения противоположной стороны спора, недобросовестность такого лица, а также быть готовым представить доказательства добросовестности и осмотрительности действий своего доверителя. Данный подход справедлив как в случае с процессуальным поведением, так и в отношении поведения участника в гражданском обороте.
Кроме того, участникам судопроизводства следует учитывать риск применения рассматриваемого принципа против их интересов. В этой связи еще на стадии подготовки к обращению в суд судебному представителю необходимо ответственно и аккуратно подходить к формированию правовой позиции по спору с целью выявления и исключения из нее противоречий поведения своего доверителя, которые нельзя объективно обосновать его добросовестными действиями, продумать распределение бремени доказывания, а также воздержаться от построения позиции на сомнительных обстоятельствах, которые в дальнейшем затруднительно будет подтвердить доказательственной базой.
Отдельное внимание следует уделить проработке стратегии ведения судебного дела и определению круга заявлений и ходатайств, которые потребуется подать для подтверждения своей правовой позиции и для опровержения позиции оппонента, а также рассчитать время, когда их подача будет наиболее эффективной.
Верховный суд рассмотрел дело о применении эстоппеля к действиям лжедиректора
15 августа 2019 г. Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного суда рассмотрела дело, касающееся квалификации действий, совершенных директором, решение о назначении которого было признано ничтожным вступившим в законную силу решением суда (№ 306-ЭС19-5397 по делу № А65-10921/2018).
Подрядчик обратился к заказчику АО «Совместное российско-канадское предприятие «Винка» с иском о взыскании задолженности за выполненные работы и оказанные услуги. В подтверждение оказания услуг подрядчик приложил акты выполненных работ и счета-фактуры, подписанные сторонами без возражений.
В рамках дела заказчик просил в иске отказать, поскольку договор, акты и счета-фактуры со стороны заказчика были подписаны генеральным директором, запись о котором в ЕГРЮЛ была внесена на основании протокола общего собрания акционеров, признанного ничтожным Арбитражным судом Республики Башкортостан по мотиву отсутствия кворума. В этих условиях необходимо было предоставить сведения о надлежащем одобрении обществом сделки, чего сделано не было. С позицией ответчика согласились суды апелляционной и кассационной инстанции.
В своей жалобе в Верховный суд подрядчик указал, что договор, акты и счета-фактуры подписывались ранее, чем протокол о назначении директора был признан ничтожным решением суда. Он имел право в соответствии с законодательством полагаться на данные ЕГРЮЛ и считать лжедиректора законным представителем заказчика.
В данном деле Верховному суду было необходимо конкретизировать позиции, высказанные ранее высшими судебными инстанциями.
Первая касается публичной достоверности ЕГРЮЛ. Согласно п. 22 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» добросовестный контрагент защищается презумпцией: он может полагаться на данные ЕГРЮЛ, если не знал и не должен был знать об их недостоверности.
Вторая касается лжедиректоров. В Постановлении Президиума ВАС РФ от 24 июля 2007 г. № 3259/07 по делу № А19-13038/06-13 суд указал: сделка, совершенная до вступления в силу решения суда о признании решения о назначении директора недействительным, не может быть признана недействительной или незаключенной, если при ее совершении контрагент не знал или не должен был знать об обстоятельствах, свидетельствующих о недействительности данного решения.
Судя по всему, Верховный суд планировал распространить данные позиции на действия сторон, свидетельствующие о подтверждении действия договора – подписание актов и счетов-фактур (п. 5 ст. 166 ГК РФ и п. 3 ст. 432 ГК РФ).
При этом судья ВС Наталья Чучунова, передавшая жалобу на рассмотрение коллегии, вслед за заявителем указала, что ссылающийся на ничтожность эстоппель-действий лжедиректора (п. 5 ст. 166 ГК РФ и п. 3 ст. 432 ГК РФ) заказчик должен был доказать, что выполненные работы и услуги либо не оказывались вообще, либо не представляли для него интереса (видимо, они должны выбиваться из его обычной хозяйственной деятельности). Более того, нужно подтвердить, что предшествовавшее поведение свидетельствовало о том, что услуги и работы были не нужны.
Однако коллегия заняла более осторожную позицию. Верховный суд РФ подтвердил право подрядчика полагаться на данные ЕГРЮЛ при подписании актов и счетов фактур, если не будет доказано, что он знал об отсутствии полномочий директора заказчика. Де-факто это та же позиция, что ранее высказывалась ВС РФ и ВАС РФ применительно к сделкам.
Критерии, указанные в определении судьи Натальи Чучуновой, не были включены в финальный текст определения. Верховный суд не стал отвечать на вопрос о том, отличается ли доказывание «знания подрядчика» о лжедиректоре применительно к сделкам и применительно к эстоппель-действиям.
Возможно, Верховный суд не стал этого делать, потому что обстоятельства дела этого не требовали – как подписание сделки, так и подписание актов и счетов-фактур происходило до признания судом директора заказчика лжедиректором. Если бы решение суда было вынесено между подписанием сделки и подписанием актов, то, возможно суд бы над этим вопросом задумался и высказал соответствующую позицию.
Однако позицию Верховного суда можно трактовать таким образом, что введение в российское право дополнительных критериев знания контрагента об отсутствии полномочий лжедиректора для эстоппель-действий является излишним. Верховный суд не хотел, чтобы не было различия в том, как доказывается недействительность сделка и ее исполнение.
В любом случае, следует ожидать того, как отреагирует на позицию Верховного суда судебная практика.
Процессуальный эстоппель в российской практике
Есть у человека нечто такое, что не подчиняется большинству, — это его совесть.
Из книги «Убить пересмешника» Харпер Ли.
Введение. Ниже приведено обобщение судебной практики по вопросу применения принципа «эстоппель» в арбитражном процессе. К сожалению, в российском процессе иногда приходится сталкиваться с непоследовательным поведением со стороны участников. Риск штрафа или возложения судебных издержек редко сдерживает желание оппонентом вести себя недобросовестно. При этом, применение в процессе запрета противоречивого поведения может помочь разрешить эту проблему.
1. Кратко о процессуальном эстоппеле. Процессуальный эстоппель – это утрата права на возражение при недобросовестном или противоречивом поведении в процессе. В результате недобросовестное лицо не может реализовать свое право.
Процессуальный эстоппель в российском праве можно вывести из системного толкования положений ст. 41, ч.3.1 Ст.70 АПК РФ. Как указано в Постановлении Арбитражного суда Московского округа от 19.11.2018 N Ф05-20176/2018 по делу N А40-200515/17 принцип «эстоппель» в процессе представляет собой запрет ссылаться на обстоятельства, которые ранее признавались стороной бесспорными, исходя из ее действий или заверений.
ВС РФ в своей практике также ориентирует на предъявление к участникам спора требования о непротиворечивости своего поведения в процессе (Определение СКГД Верховного Суда РФ от 25.07.2017 №18-КГ17-68). В практике СКЭС ВС РФ таких примеров не встретил, однако по многим из ниже перечисленных судебных актов есть определения об отказе в передаче в СКЭС ВС РФ. Итак, ниже приведено обобщение судебной практики относительно применения принципа в арбитражном процессе. Практика подобрана в зависимости от типа поведения.
Противоречивая правовая оценка одних и тех же обстоятельств. Злоупотребление правом может быть доказано, если изменение позиции относительно природы правоотношений связано с преследуемым результатом (Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 27.02.2019 N Ф08-160/2019 по делу N А53-26054/2017; Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 24.09.2018 N Ф09-5098/18 по делу N А50-17959/2016; Постановление Арбитражного суда Московского округа от 15.04.2019 N Ф05-3861/2019 по делу N А40-148674/2018). Процессуальный эстоппель будет применен также в случае, когда одна из сторон меняет свою позицию относительно методики расчета, если в рамках иного спора согласилась с расчетом другой стороны (Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 12.09.2018 N Ф09-5835/18 по делу N А76-24037/2017).
Изменение позиции в первой инстанции, «параллельная» правовая оценка. Противоречивое поведение стороны может стать основанием для отказа в реализации права в случае, когда это связано с необоснованным изменением позиции или дачей противоречащих пояснений в суде первой инстанции (Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 19.02.2019 N Ф09-6411/18 по делу N А76-22580/2016; Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 13.12.2018 N Ф09-468/18 по делу N А50-7536/2016).
Неоспаривание фактов и последующее опровержение. Изменение в суде апелляционной инстанции позиции по фактическим обстоятельствам может стать основанием для критической оценки суда доводов стороны (Постановление Арбитражного суда Московского округа от 27.05.2019 N Ф05-2084/2019 по делу N А40-242498/2017, Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 16.04.2019 N Ф09-1278/19 по делу N А47-9650/2017). Это касается и ситуации, когда в первом судебном заседании заявил об одних фактах, а в другом – изменил свои пояснения, представил дополнительные доказательства, опровергающие логику первых пояснений (Постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 12.07.2017 N 15АП-9094/2016 по делу N А32-536/2016). Неоспаривание обстоятельств в суде первой инстанции и последующее изменение процессуальной позиции при апелляционном или кассационном рассмотрении также является злоупотреблением правом (Постановление Арбитражного суда Центрального округа от 13.06.2019 N Ф10-1893/2019 по делу N А08-13778/2017, Постановление Арбитражного суда Московского округа от 03.06.2019 N Ф05-7904/2019 по делу N А40-175035/2018).
Умолчание о фактах, с которыми закон связывает необходимость осуществления судом определенных процессуальных действий. В качестве примера можно привести Постановление Арбитражного суда Московского округа от 28.02.2019 N Ф05-1233/2019 по делу N А40-24370/2018. Ответчик в рамках предыдущих спорах не возражал против компетенции Арбитражного суда города Москвы. Впоследствии, в рамках уже иного спора с тем же составом участников по тем же обстоятельствам было заявлено о наличии третейской оговорки. Суд отклонил ходатайство ответчика и не прервал производство. В другом споре суд отказал в удовлетворении ходатайства об оставлении искового заявления без рассмотрения в связи с несоблюдением досудебного порядка урегулирования, поскольку ответчик и третье лицо не заявили об этом своевременно (Постановление Арбитражного суда Московского округа от 15.02.2016 N Ф05-20837/2015 по делу N А41-10942/2015).
2. Эстоппель и банкротство. Как известно, материальный эстоппель в банкротстве не применяется (Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 08.02.2018 N 305-ЭС17-15339 по делу N А40-176343/2016), поскольку положения законодательства о банкротстве в части специальных оснований недействительности сделок направлены на защиту третьих лиц.
При этом, процессуальный эстоппель судами при рассмотрении дел о банкротстве допускается. Пример 1. Изменение кредитором своей правовой позиции в ходе рассмотрения дела, не может расцениваться судом, как добросовестное поведение.
Пример 2. В другом деле Арбитражный суд Северо-Кавказского округа пришел к выводу о наличии оснований для процессуального эстоппеля в связи с изменением позиции в обособленном споре в рамках дела о банкротстве по сравнению с ранее поддерживаемой позицией в другом споре.
В ходе обособленного спора о привлечении к субсидиарной ответственности руководителя кредитор (он же один из учредителей должника) настаивал на наличии признаков несостоятельности должника. При этом, прежде, при обжаловании акта о введении процедуры наблюдения, то же лицо ссылалось на достаточность имущества и отсутствие оснований для банкротства. (Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 19.12.2018 №Ф08-10626/2018 по делу №А53-23444/2016).
Выводы. При построении правовой позиции нужно учитывать позицию клиента в предыдущих спорах (по меньшей мере, в отношении правовой оценки обстоятельств, входящих в предмет спора). На начальном этапе не стоит готовить исчерпывающую правовую оценку всех доводов до получения отзыва от другой стороны.
— Будет ли процессуальный эстоппель, если конкурсный управляющий не заявил возражений о мнимости сделки, о злоупотреблении правами против заявления кредитора о включении в реестр требований, а затем выходит с иском о признании сделки недействительной (в том числе по основаниям ст. 10, ст.168, ст. 170 ГК РФ)?
— Если кредиторы на собрании кредиторов приняли решение об одобрении отчета конкурсного управляющего, лишает ли это кредиторов права на жалобу на действия арбитражного управляющего (по меньшей мере, в части доводов о несоответствии отчетов требованиям законодательства)?
Применение положений п. 5 ст. 166 ГК РФ о недействительности сделки в судебной практике
Руководитель коллегии адвокатов «Комиссаров и партнеры», адвокат (адвокатская палата Санкт-Петербурга)
специально для ГАРАНТ.РУ
В п. 5 ст. 166 Гражданского кодекса закреплена одна из форм эстоппеля – правового принципа, согласно которому при наступлении определенных обстоятельствах лицо утрачивает право на возражение в обосновании своих притязаний.
Эстоппель можно назвать еще правилом коммерческой честности. Он запрещает переменчивое поведение сторон. Последствия его применение влекут за собой восстановление положения, существовавшего до того момента, когда кто-либо из участников сделки отклонился от выполнения установленной договоренности.
Законодатель установил, что заявление лица о недействительности сделки, действующего недобросовестно, в частности, если его поведение дает основание другим лицам полагаться на действительность сделки, не имеет правового значения.
Эта норма появилась в российском гражданском законодательстве сравнительно недавно. Введена в действие Федеральным законом от 7 мая 2013 года № 100-ФЗ. Причиной ее закрепления послужило огромное количество споров о признании сделок недействительными, значительная часть которых инициировалась недобросовестными лицами, стремившимися избежать исполнения взятых на себя обязательств.
С момента принятия нормы прошло достаточное количество времени и суды, в том числе высшие, определились со своей позицией по ее применению. Рассмотрим судебную практику, остановив свое внимание на следующих аспектах:
Из анализа судебной практики очевидно: если стороны приступили к исполнению договора, требование о признании сделки недействительной судом не удовлетворяется. Приведем примеры.
Ответчица в течение года выплачивала проценты за пользование займом и частично погасила основной долг. Суд пришел к выводу, что такое поведение дало основание полагаться истцу на действительность сделки и расценил заявленное ответчицей требование о признании сделки недействительной после предъявления к ней иска о взыскании задолженности по договору займа суд как злоупотребления правом на признание сделки недействительной.
Сторонами был заключен договор подряда. Подрядчик условия договора выполнил в полном объеме, что подтверждено документально, однако оплаты не получил. Судами установлено, что договор в силу ст. 168 ГК РФ является ничтожным, поскольку он вопреки требованиям Федерального закона от 18 июля 2011 г. № 223-ФЗ «О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц» заключен ответчиком, являющимся субъектом естественной монополии, не по результатам открытого конкурса, открытого аукциона или иного способа закупки, предусмотренного действующим у ответчика Положением о закупке. Суды применили п. 5 ст. 166 ГК РФ и правильно исходили из того, что признание договора недействительным не освобождает ответчика, заказавшего и принявшего выполненные работы и услуги, от обязательства их оплатить. Суд оставил кассационную жалобу без удовлетворения.
Возражение заказчика о признании договора поставки недействительным последовало после его исполнения сторонами на протяжении года и при обстоятельствах, когда к стороне, предъявившей встречный иск, заявлены требования, связанные с его ненадлежащим исполнением и, следовательно, с недобросовестным поведением.
Отменяя решение суда первой инстанции, суд апелляционной инстанции учел, что нарушения, допущенные самим заказчиком, не могут быть положены судом в основу признания договора недействительным по иску, предъявленному таким заказчиком.
Ответчик заявил в суде апелляционной инстанции о том, что договор аренды, на основании которого начислена спорная задолженность, является мнимой сделкой. Между тем он не оспаривает, что частично исполнял договор, внося арендные платежи за полученное в аренду имущество. При таких обстоятельствах, по мнению суда, ответчик в силу п. 2 ст. 431.1 и п. 5 ст. 166 ГК РФ не вправе ссылаться на недействительность договора аренды.
Суд пришел к выводу, что все приведенные ответчиком в кассационной жалобе доводы, направлены на уклонение от уплаты образовавшейся задолженности, поэтому оснований для отмены постановления суда апелляционной инстанции у суда округа не имеется.
Также суды признают недобросовестными организации, которые являются профессиональными участниками в сфере осуществления своей деятельности, в связи с чем осведомлены о правовых последствиях своих действий.
Страховая компания отказалась выплачивать страховое возмещение, ссылаясь на то, что условия заключенного договора страхования ответственности автоперевозчика за убытки, причиненные неисполнением (ненадлежащим исполнением) договорных обязательств отличается от положений п. 1 ст. 932 ГК РФ. Указанной нормой предусмотрено, что возможность застраховать риск неисполнения договорных обязательств должна быть прямо закреплена в законе, однако страхование ответственности перевозчика по договору автомобильной перевозки грузов законодательством не предусмотрено.
Суд пришел к выводу о недобросовестности поведения страховой компании, ссылаясь на то, что такие договоры заключаются страховщиком с любым обратившимся лицом на основании утвержденных организацией общими правилами. Страховая компания, являясь профессиональным участником рынка страховых услуг и считая себя добросовестным контрагентом, осознает правовые последствия данных договоров.
Отклоняя доводы ответчика о том, что дополнительные соглашения, которыми изменялись площади передаваемого в аренду объекта, являются ничтожными ввиду нарушения процедуры их заключения, суды приняли во внимание отсутствие в материалах дела доказательств того, что ответчиком заявлялись какие-либо возражения относительно подписания дополнительных соглашений в связи с несоблюдением процедуры их заключения или неполучения согласия собственника на передачу дополнительных площадей.
Суды отметили, что ответчик, будучи профессиональным участником гражданского оборота, при соблюдении стандарта поведения разумного и осмотрительного коммерсанта имел возможность установить несоответствие дополнительных соглашений требованиям законодательства, а потому после исполнения им условий дополнительных соглашений он лишается права оспаривания такого договора в силу положений п. 4 ст. 1, ст. 10, п. 5 ст. 166, п. 2 ст. 431.1 ГК РФ и правовых позиций, изложенным в Постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 13 апреля 2010 г. № 16996/09, Постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 13 декабря 2011 г. № 10473/11, Постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 20 ноября 2012 г. № 7884/12, определении Верховного Суда Российской Федерации от 20 июля 2015 г. № 307-ЭС15-1642.
На сегодняшний день судебная практика имеет два случая, при которых п. 5 ст. 166 ГК РФ не применяется.
Суды отклоняют доводы сторон, о том, что сделка не может быть признана недействительной в силу закрепленного в гражданском законодательстве принципа эстоппель, если в результате заключения сделки нарушается публичный интерес.
Организации был предоставлен земельный участок на основании договора безвозмездного пользования земельным участком в нарушение норм Земельного кодекса.
Суд не применил эстоппель, посчитав, что в данном случае нарушены установленные действующим земельным законодательством принципы платности землепользования и соблюдения публичных процедур при предоставлении земельных участков государственной и муниципальной собственности. При этом суд указал, что применение судом в настоящем деле правил п. 5 ст. 166 ГК РФ по заявлению организации приведет к нарушению положений п. 3 ст. 1, ст. 10 ГК РФ.
Суд применил эстоппель, указав при этом, среди прочих оснований, что заключение подобных договоров не нарушает права третьих лиц и публичные интересы.
Суды не применяют эстоппель к требованиям о признании недействительными сделок по специальным основаниям, сформулированным законодательством о несостоятельности.
Вопреки выводам судов положения п. 5 ст. 166 ГК РФ, не дозволяющие оспаривать сделку ее стороне, которая давала другим лицам основание полагаться на действительность сделки, не применяются к требованиям о признании недействительными сделок по специальным основаниям, предусмотренным законодательством о несостоятельности. Данные специальные основания недействительности сделок направлены на защиту не столько интересов частноправового субъекта, являющегося стороной сделки, сколько на защиту его кредиторов (третьих лиц, не являющихся сторонами спорных правоотношений и не делавших каких-либо заявлений о действительности сделки).
Из представленных материалов можно сделать вывод, что анализируемая норма нашла свое применение и служит генеральным принципам гражданского законодательства, закрепленным в п. 3-4 ст. 1 ГК РФ, а именно добросовестности участников гражданских правоотношений при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и запрета на извлечение преимуществ из своего незаконного или недобросовестного поведения. При этом соблюдается баланс между частными и публичными интересами.
Принимая во внимание позицию судов можно уверенно сказать, что лицо, приступившее к исполнению порочной сделки, зная об имеющихся дефектах, лишает себя права в дальнейшем оспорить ее действительность.