горне успенский женский монастырь в вологде
Горний Успенский женский монастырь
Пространства имён
Идёт загрузка карты…
Горний Успенский женский монастырь
К началу ХХ века Горне-Успенский монастырь, единственная женская обитель Вологды, относился к числу крупнейших монастырей Вологодской епархии. Находился на западной стороне Вологды, на правом берегу реки, недалеко от приходских церквей Николы Золотые Кресты и Воскресения Христова. Окруженная с трех сторон городскими постройками, с запада обитель имела пустопорожнее место, по которому пролегло полотно Архангельской железной дороги.
Монастырь именовался Успенским по главному собору обители – Успения Божией Матери, Горним – по названию местности. Именно от этой возвышенности – Горы – получило свое название Горбачевское кладбище, да и соседняя церковь одно время именовалась как Николая Мирликийского (Золотые кресты) на Горе.
Точная дата основания монастыря неизвестна по причине отсутствия каких-либо исторических документов. Малоизвестна и ранняя история обители. Монастырский архив был уничтожен во время сильного пожара, который по одним данным произошел в 1762 году, по другим – в 1792 году (возможно, речь идет о двух разных пожарах). Первое упоминание об Успенском монастыре содержится в челобитной, поданной в 1613 году старицами монастыря архиепископу Вологодскому и Великопермскому Сильвестру. Согласно этому документу монастырь основан старицей Домникией в 1590 году, в царствование Федора Иоанновича при архиепископе Вологодском и Великопермском Ионе. Домникия была и первой настоятельницей обители (она управляла монастырем два раза с 1590 по 1623 год с перерывом).
Первыми каменными зданиями монастыря были отнюдь не храмы. Во второй половине XVII века здесь возвели из камня одноэтажный Больничный корпус. Каменная церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы с теплым приделом во имя Сергия Радонежского вместо существовавших здесь ранее двух деревянных храмов – холодного Успенского и теплого Троицкого – построена при игуменье Екатерине в 1692-1699 годах. Средства на ее сооружение были пожертвованы Иоанном V Алексеевичем и Петром I Алексеевичем, царствовавшим одновременно с 1682 по 1696 год. В 1709–1714 годах в монастыре возведена каменная надвратная церковь во имя Алексия человека Божия. В конце 1790-х годов территорию монастыря, к тому времени расчищенную от последствий пожара 1792 года, обнесли невысокой каменной стеной-оградой с четырьмя угловыми башенками и въездными воротами. Ряд источников относит строительство монастырской стены к XIX веку.
В октябре 1824 года, во время путешествия по северо-восточным областям империи, Вологду, и в том числе Успенский монастырь, посетил Александр I Благословенный. Принимая во внимание бедность обители и ветхость деревянных келий, монарх оказал ей денежное пособие, прислав в 1825 году игуменье Серафиме (1822-1839) пять тысяч рублей. В 1826–1828 годах на эти средства был построен двухэтажный настоятельный корпус, сохранившийся до наших дней.
В 1860 году по указу Святейшего Синода к Горнему Успенскому монастырю была приписана бесприходная Николаевская Озерская (бывшая когда-то монастырской) церковь. На тот момент Николаевской церкви принадлежали 73 десятины и 2041 квадратных сажени земли, а также 4450 рублей, пожертвованных бывшим священником Александром Соколовым. Вследствие увеличившихся таким образом средств весьма небогатой до тех пор обители, оказалось возможным открыть 21 ноября 1862 года общую для сестер трапезную. В 1877 году капитанская вдова Е. П. Иванова пожертвовала монастырю 600 квадратных саженей земли в Грязовце.
В 1869 году игуменья Севастиана (1866-1871) по архипастырскому совету и благословению Епископа Вологодского Палладия (впоследствии митрополита Санкт-Петербургского) приняла на полное монастырское попечение 10 девочек, в основном сирот лиц духовного звания, с целью обеспечить их материальное существование до известного возраста и дать им посильное образование. Тем самым было положено начало сиротскому приюту. Первоначально он размещался в здании настоятельских келий, но вскоре было решено построить для него двухэтажный дом, который был заложен 25 сентября 1870 года в день преподобного Сергия Радонежского – в храмовый праздник теплой монастырской церкви. Строительство началось в 1871 и завершилось в 1873 году.
К началу 1880-х из-за возросшего количества воспитанниц – до 45 – решено было соединить игуменский дом и здание приюта, достроив новый трехэтажный корпус. Строительство здания, сохранившегося до нашего времени, и благоустройство территории велось на средства преосвященного Феодосия, преемника пр. Палладия. Полный курс обучения в приюте был шестилетним: три класса, по два года в каждом. Здесь преподавались чтение, письмо, Закон Божий, объяснение богослужения, священная и отечественная история, русский язык, география, арифметика, пение и рукоделия. Всего с 1873 по 1888 год было семь выпусков в количестве 106 воспитанниц.
Курс обучения в приюте подходил по типу трехклассных епархиальных женских училищ, вследствие чего возникла мысль преобразовать сиротский приют – учебное заведение без гарантированных правительственных прав – в Епархиальное женское училище. В 1888 году, после 19-летнего существования приютского училища, указом Святейшего Синода оно было преобразовано в трехклассное епархиальное училище. Торжественное открытие образовательного учреждения состоялось 4 сентября 1888 года. С 1896 года начато постепенное переустройство училища в шестиклассное. Его выпускницы получали аттестат на звание домашней учительницы, и половина из них преподавала в церковно-приходских школах. В 1902-1903 годах училище переехало в новое здание у Архангельского моста (сейчас Набережная VI Армии, 113).
Монастырь в течение почти всей своей 400-летней истории – с XVI до конца XIX века – служит местом отбытия наказания и ссылки женщин как дворянского, так и крестьянского происхождения.
Первое известие о ссылке сюда по царскому указу настоятельницы Семигородней пустыни Мариамны относится к 1651 году. В чем состояла ее вина – неизвестно. В 1685 году из Приказа Большой казны сюда была выслана Евдокия Шаншина за «незаконную винную продажу и воровство». Чтобы искупить свои грехи, преступница сама просила постричь ее в монахини. В 1709 году за «блудовство была бита плетью» и заключена в Успенский монастырь местная крестьянка. В 1836 году помещица В. Комаровская, проживающая в Кадниковском уезде, была приговорена к семилетней церковной епитимье за «прижитие блудно детей». В 1886 году в Горний Успенский монастырь была помещена на четыре месяца «крестьянская девица» М. В. Соколова за «плотское сожитие». Ссылка в эту обитель за прелюбодеяние и проституцию была наиболее распространенной и практиковалась до конца XIX века.
Помимо прелюбодеяния и причастности к расколу в Горний Успенский монастырь ссылали женщин и по другим обвинениям: за длительное отсутствие на исповеди, сквернословие, клевету, драку. В то же время были случаи, когда ссыльных из этого монастыря досрочно освобождали на основании веских причин, которые указывались в прошении, например, по причине расстройства здоровья и невозможности пребывать в обители. Как и в других обителях, в Успенском женском монастыре имелась охрана для надзора за ссыльными, так как иногда происходили случаи бегства.
В XIX веке на территории Горнего Успенского монастыря существовали следующие каменные здания:
1. Церковь во имя Успения Божией Матери (1692–1699) – холодная, одноэтажная, пятиглавая, с трапезной и двухъярусной колокольней, построенной над ней в 1880 году.
К северной стороне Успенского собора примыкала теплая одноэтажная одноглавая придельная церковь во имя преподобного Сергия Радонежского (1692-1699). Именно от нее получила свое название Сергиевская улица (ныне ул. Пролетарская), ведущая в сторону храма. В трапезной Сергиевской церкви имелось два придела: на правой стороне – во имя святого благоверного князя Александра Невского и преподобного Иосифа Песнописца, на левой – во имя святого Николая Мирликийского.
2. Церковь над Святыми воротами во имя Алексия человека Божия (1709-1714), холодная, одноглавая.
3. Настоятельский двухэтажный корпус, построенный в 1826–1828 годах на средства, пожалованные монастырю императором Александром I.
4. Одноэтажный корпус, называвшийся «богаделенным» или «больничным», с надстроенным в 1870 году деревянным вторым этажом находился к северо-востоку от приюта. Этот корпус был первым каменным зданием монастыря, строился с 1664 по 1684 год на средства вологодского архиерейского дома для призрения в нем 12 престарелых и больных стариц. С 1871 года в нем проводились общие трапезы.
5. Двухэтажный дом сиротского приюта и училища. Начал строиться на добровольные пожертвования в 1871 году. Закладка здания происходила 25 сентября 1870 года в день памяти преподобного Сергия Радонежского.
6. Со всех сторон монастырь был обнесен каменной оградой с четырьмя башенками по углам, построенной в конце 1790-х годов. Новая каменная ограда значительно превосходила в диаметре старую деревянную, уничтоженную во время большого пожара. Ее длина составляла 750 метров, высота – около трех метров. В ограде было двое ворот. С восточной стороны находились большие въездные, называемые «Святыми». С южной стороны находились малые пешеходные ворота.
В монастыре находилось еще несколько строений:
– деревянный двухэтажный дом для проживания сестер рядом с богадельным корпусом (построен в 1869 году); деревянный одноэтажный дом с деревянной крышей для проживания больных сестер (находился к югу от игуменского дома, был построен в 1875 году на средства Н. Н. Ратаевой); пятнадцать деревянных келий; два амбара и два погреба; баня с прачечной; деревянный каретник с конюшнями.
Монастырю принадлежал деревянный одноэтажный дом с флигелем за оградой обители, приобретенный в 1875 году на монастырские средства для помещения монастырского причта. В 1881 году помещицей С. А. Засецкой, вдовой титулярного советника, Успенскому монастырю была пожертвована усадебная земля с малым флигелем. Была у монастыря и своя мукомольная мельница на реке Вологде, но в 1867 году ее разрушило полноводье.
Горне-Успенский монастырь славился собранием книг своей библиотеки и богатством ризницы. Монахини и послушницы занимались рукоделием, золотошвейным искусством, иконописью. Доход обители приносили сенокосные дачи в Вологодском и Грязовецком уездах, просфоропечение, а также плата за содержание воспитанниц в монастырских зданиях.
В монастыре имелось свое кладбище. Здесь хоронили как лиц монашеского звания, так и представителей дворянских и купеческих родов Вологды.
В 1899 году всего в обители состояло, кроме настоятельницы, монахинь и послушниц 132 человека (преимущественно крестьянского или мещанского сословия).
В 1918 году новая советская власть закрыла вологодские монастыри, однако в монастырских храмах, ставших приходскими, продолжали совершаться богослужения. Основу приходской общины храмов Горне-Успенского монастыря составили бывшие монахини, которые или оставались жить в монастырских строениях, или селились в домах вологжан, расположенных возле обители.
В начале 1920-х годов часть территории бывшего монастыря заняла воинская часть. Успенский собор оставался действующим до 21 июня 1924 года, когда его передали в пользование красноармейцам.
История монастыря в 1920–1940-е годы изучена слабо. Известно, что одним из первых шагов новых хозяев монастыря стала разборка на кирпич каменной ограды, башен и Святых ворот. Вместо них вся территория обители была обнесена несколькими рядами колючей проволоки.
В храмах в разное время размещались солдатская столовая, клуб, склады. Есть сведения, что часть помещений монастыря принадлежала НКВД, который использовал их в качестве пересыльной тюрьмы для спецпереселенцев. Тогда же сравняли с землей кладбищенские могилы, сняли завершения с храмов – Успенского, Сергиевского и Алексеевского. Крест на колокольне спилили после большого пожара в середине 1950-х годов. В послевоенное время бывшие монастырские строения занимали различные воинские части, часть зданий отдали под жилье. Теплая церковь Сергия Радонежского была перестроена под автомастерскую.
Постановлением Совета Министров РСФСР от 30.08.1960 № 1327 Успенская церковь и Алексеевская церковь, расположенные на улице Крестьянской (ныне ул. Бурмагиных), 19 и 19 а, поставлены на государственную охрану как объекты культурного наследия регионального значения.
Решением исполкома Вологодского областного совета народных депутатов от 08.10.1991 № 434 «Дом игуменский, 1825 г., каменный» и «Дом для воспитанниц монастырского приюта, 1873 г., каменный» получили статус объектов культурного наследия регионального значения.
С середины 1960-х годов храмы бывшего монастыря переданы на баланс органов культуры. В 1976 году осуществлена реставрация завершений четверика и колокольни Успенского собора, который стал использоваться в качестве склада военторга и областного драматического театра. В 1980-х годах в теплом Сергиевском храме, реставрация которого не проводилась, разместился автоспортклуб.
В 1995 году началось восстановление Успенской церкви, приписанной к общине храма Константина и Елены. С 1996 года в ней проводятся службы. Часть ремонтно-реставрационных работ финансировалась за счет средств областного бюджета. Ведутся восстановительные работы и в храме Сергия Радонежского. Игуменский дом и здание приюта заняты различными конторами и складами.
Горне-Успенский женский монастырь г. Вологды Епархиальные монастыри РПЦ
История
Монастырь основан в 1590 году старицей Домникией, в годы царствования Фёдора Иоанновича и правления архиепископа Вологодского и Великопермского Ионы.
Первым каменным зданием монастыря был одноэтажный больничный корпус, выстроенный во второй половине XVII века. В 1692—1699 годах построена соборная церковь Успения Божией Матери с колокольней и приделом (зимней церковью) преподобного Сергия Радонежского. В 1709—1714 годах построена надвратная церковь Алексия, человека Божия. Каменной оградой с четырьмя башенками по углам монастырь обнесён со всех сторон в конце 1790-х годов. В 1792 году в монастыре был пожар, уничтоживший все деревянные постройки. Сгорели и многие документы, поэтому сведений об истории монастыря до XIX века сохранилось немного.
В 1824 году монастырь посетил император Александр I. В 1826—1828 годах на его средства был построен двухэтажный настоятельный корпус. В 1860 году по указу Святейшего Синода к Горнему Успенскому монастырю была приписана Николаевская Озерская (бывшая когда-то монастырской) церковь.
В 1870—1890-х годах строятся здания сиротского приюта и епархиального женского училища.
В 1880 году перестраивается колокольня. В 1888 году епископ Феодосий преобразовал приют при монастыре в епархиальное женское училище, которое в 1903 году переехало в новое здание за пределами монастыря.
В 1918 году монастырь был закрыт, но часть монахинь оставалась в нём до 1923—1924 годов, пока он не был окончательно отдан под нужды Красной Армии. Успенский собор оставался действующим до 1924 года. После выселения некоторые из монахинь поселились в домах рядом с монастырём. В советский период на территории монастыря располагались пересыльная тюрьма и воинская часть.
Возрождение Горне-Успенского женского монастыря началось в 1995 году с ремонтных работ и реставрации храмов – Успенского и Сергия Радонежского. Часть этих работ финансировалась за счет средств областного бюджета. Уже в 1996 году в Успенском храме возобновили проведение богослужений.
В ноябре 2014 года митрополит Вологодский и Кирилловский Игнатий принял решение образовать Горне-Успенский женский монастырь в статусе Архиерейского подворья. Начались подготовительные мероприятия для организации монашеской жизни в данном месте. Своим Указом глава митрополии возложил послушание старшей сестры Горне-Успенской женской обители города Вологды на Михальскую Галину Галактионовну, а протоиерея Андрея Тулякова назначил исполняющим обязанности настоятеля Архиерейского подворья «Горне-Успенский женский монастырь».
2 октября 2015 года в Вологду приехали монахиня Филарета (Дорохина) и инокиня Фотина (Ряснова) – в прошлом насельницы Снетогорского женского монастыря города Пскова. С их приездом при Архиерейском подворье «Горне-Успенского монастыря» возродилась монашеская община. Вскоре им пришлось принять на себя исполнение тяжёлого и крайне ответственного послушания – труды по возрождению древнего женского монастыря.
24 декабря 2015 года Священный Синод постановил (журнал 117), в связи с прошением Преосвященного митрополита Вологодского и Кирилловского Игнатия, открыть Горне-Успенский женский монастырь в городе Вологде и назначить на должность игумении этого монастыря монахиню Филарету (Дорохину).
26 декабря 2015 митрополит Вологодский и Кирилловский Игнатий за всенощным бдением в Горне-Успенском монастыре возвел монахиню Филарету (Дорохину) в игуменское достоинство, вручил ей наместнический посох – символ власти игумении над сёстрами обители, и возложил наперсный крест.
За прошедшее время сёстрам обители удалось выполнить капитальный ремонт нескольких помещений келейного корпуса, произвести замену части кровли старинного здания и заложить основы монастырского подсобного хозяйства.
Горне успенский женский монастырь в вологде
Трудно отыскать ныне областной центр в России, где бы не было женского монастыря или, по крайней мере, его подворья. Удивительно в этом смысле, что таковым городом до сравнительно недавнего времени была Вологда – столица Северной Фиваиды, как называли ещё с середины XIX века здешние края за множество монастырей и отдалённых скитов. Да и во всей епархии до последнего времени обителей было раз-два и обчёлся.
Тем приятнее было во время последнего приезда в Вологду узнать, что здесь теперь действует возрождённый Горне-Успенский женский монастырь. Место это находится в Верхнем Посаде – историческом районе старого города, до которого от Вологодского кремля каких-нибудь двадцать минут пешком.
Здесь начиналась Вологда, здесь стоял храм, теперь – обелиск
Один из барельфов на стеле 800-летию города
Хотя даже многие местные жители убеждены, что историческим центром города является кремль с его Софийским собором, это не так. Начиналась Вологда с Городища, чуть выше по течению, за излучиной реки. Сейчас в этом месте установлена стела 800-летию города. Мимо неё не пройдёшь, если направляешься в женскую обитель, она рядом. Обелиск наподобие клыка возвышается на месте разрушенного в 1936 году советскими властями Воскресенского храма. В основании стелы находятся барельефы главных исторических событий, связанных с Вологдой, – здесь и воины, бьющие литовцев, и торговцы на пристани, и агитаторы-большевики. Попытался найти какое-нибудь духовное лицо хотя бы в качестве отрицательного персонажа – безрезультатно, даже маковка изображённой церковки – со срезанным крестом. Оно и понятно, время изготовления стелы – 1959-й год. Напомню: именно в том году набрала силу хрущёвская антицерковная кампания, страна начала ускоренный переход к коммунизму…
Так выглядел Горне-Успенский монастырь прежде
Иду дальше. На старинных фотографиях Горне-Успенский монастырь находится за белокаменной стеной с башенками. По моим расчётам, я нахожусь уже на территории обители, но не обнаруживаю и следа от стен. В стороне стоит каменный домик, смутно напоминающий своей архитектурой церковное строение. Спросить у игумении, что это, – делаю себе на память зарубку. Дальше взгляду открывается большой собор с колокольней – вот и пришёл.
С игуменьей Филаретой (в миру – Дорохиной Еленой Ивановной) мы беседуем в гостиной и, по-видимому, одновременно трапезной для сестёр. На стене – большой портрет архиерея, митрополита Вологодского и Кирилловского Игнатия, правящего сравнительно недавно, с 2014 года.
Поймав мой взгляд, матушка игуменья рассказывает историю того, как оказалась здесь, на берегах Вологды:
– Мы, сёстры, приехали из Пскова, из Снетогорского Рождества Богородицы женского монастыря. У нас была всеми любимая матушка-настоятельница – игуменья Людмила (Ванина). Она почила от болезни 14 апреля 2015 года. Обстоятельства сложились так, что пришлось мне уйти из монастыря. Сейчас я вижу, что был в этом какой-то Промысл Божий. А тогда я не знала, куда и податься. Помогло знакомство с мать Кириллой – она не раз приезжала в Снетогорский монастырь к архимандриту Ермогену (Муртазову), потому что была его духовным чадом…
– Не та ли матушка Кирилла (Червова), знакомая нашим читателям по публикациям в газете? Сейчас она возрождает монастырь в Мяксе…
– Да, и именно туда она меня пригласила. Эти северные места мне всегда нравились. Но там остаться не получилось, и был предложен вариант поехать сюда, в Вологду, к владыке. Здесь, как сказала мать Кирилла, на месте исторического женского Горне-Успенского монастыря создано архиерейское подворье. Приехали мы вместе с инокиней Фотиной (Рясновой). Вологодский владыка сразу – мы не ожидали, что так быстро, – принял нас и благословил здесь жить, возрождать монастырскую жизнь. А дальше события закрутились ещё стремительнее: владыка подал документы в Синод на открытие монастыря, и буквально через неделю приехала комиссия, он сам не ожидал. Сразу создание монастыря согласовали, и он открылся – три месяца прошло, не больше…
Настоятельница монастыря игуменья Филарета (Дорохина)
Матушка Филарета говорит о 2015 годе. Помню, как в конце его в отчёте о состоявшемся заседании Синода промелькнуло сообщение о назначении монахини Филареты (Дорохиной) игуменией Горне-Успенского женского монастыря г. Вологды. Вскоре на неё возложили наперсный крест и вручили игуменский посох. Обитель ожила.
– …И вот мы вдвоём, можно сказать, на пустом месте, – продолжает матушка. – Окна где-то выбиты, где-то щели, один котёл из строя вышел, и пока ремонтировали, жили при температуре шесть градусов… Но куда деваться?
– Снять квартиру в городе, например.
– Да мы привыкшие. Систему сейчас уже переделали и один корпус отремонтировали.
Надо заметить, что большущее монастырское здание состоит как бы из трёх состыкованных между собой частей – игуменского корпуса, епархиального училища и приюта.
– Что это за здание, в котором мы находимся? – спрашиваю.
– Здесь был сначала приют, потом епархиальное училище. Но при советской власти планировка очень сильно поменялась. В 1996 году здание передали Церкви. И общиной, и восстановлением занимался отец Василий Писарев, сейчас он иеромонах Феодосий…
– Это не он ли сейчас настоятелем Спасо-Суморина монастыря в Тотьме? Мы сравнительно недавно рассказывали о том, как там возрождается монастырь.
– Да, это он. Храм Успения стоял заброшенный, закрытый. Он взял благословение на восстановление. Хотел именно монастырь восстановить – и здесь вскоре возникла большая женская община. Но почему-то не сложилось. Он принял постриг, и владыка Максимилиан перевёл его в мужской монастырь. Община ещё долго здесь держалась, но потом распалась. В Успенском храме службы остались только на Богородичные праздники. Когда приехал владыка Игнатий, этому он очень удивился и сразу создал тут самостоятельный приход. Отца Андрея Тулякова поставил настоятелем.
– Вижу, здание вам досталось в приличном состоянии: подвесные потолки, обшитые стены…
– …Сняли обшивку из гипсокартона, а под ними кирпич, покрытый плесенью и грибком. Ткнёшь пальцем – крошится от влажности. Всё это лето просушиваем.
Раскладывая на столе старинные монастырские фотографии, матушка от рассказа о предстоящих восстановительных работах – кажется, их хватит не на один десяток лет – постепенно переходит к истории обители:
– Горне-Успенский монастырь старинный, основан ещё в XVI веке. Период расцвета у монастыря был до Екатерины, а потом, когда земли забрали, отняли часть крестьян и прочее, жили достаточно бедно. Кто сковородку пожертвует медную, кто грошики – всякая мелочь учитывалась. Об этом есть свидетельства в летописях. Если в Горицкий монастырь на Шексне ссылали цариц, княгинь опальных, то сюда, «на гору» – остальных провинившихся. Их и охраняли здесь, чтобы не сбежали.
На очередной старинной фотографии монастыря вижу множество деревянных домиков.
– Тут было пятнадцать келий, в которых жили в основном рясофорные и белицы, – поясняет настоятельница. – Три старых монастырских дома сохранились по сей день, но в одном из них жильцы приватизировали квартиры, поэтому претендовать на него бесполезно, говорят: выкупайте квартиры.
– С некоторыми соседями даже хорошо дружим… Вот это здание тоже сохранилось, – показывает матушка Филарета небольшой домик на фотографии. – Сейчас мы за него боремся. Там был жилой дом, но здание и земля муниципальные. Администрация два раза отказала нам в передаче, дескать, этот дом построен в 1956 году и к монастырю отношения не имеет. А по нашим документам – в 1896 году. Но сейчас мы наконец-то получили архивную справку на него…
– Фотографий старинных с этим домом было недостаточно?
– Нет, они фотографиям не верят. И вот сейчас на третий круг с этими доказательствами пошли.
Среди попечителей и высокопоставленных особ, посетивших в своё время монастырь, – император Александр I, побывавший здесь за год до своего таинственного преставления. Спустя три года на его средства здесь был выстроен настоятельский корпус. А ещё спустя полвека в стенах обители был создан сиротский приют, куда игуменья Севастиана приняла на полное попечение первые десять девочек, сирот духовенства. Непонятно, как это сочеталось с тем, что до конца XIX века обитель служила местом ссылки для женщин за прелюбодеяние и проституцию.
Насельницы Горне-Успенского монастыря. Архивное фото
В 1918 году монастырь был закрыт, но Успенский собор, который в городе именовали «Золотые кресты», оставался действующим до 1924 года, пока хозяином здесь окончательно не стала Красная армия. Кроме военных, здесь же разместили пересыльную тюрьму. Выселенные монахини поселились в домах рядом с монастырём. Сейчас «Золотыми крестами» называется церковь Николая Чудотворца на Горе рядом с монастырём и мало кто помнит, что раньше она называлась «у Золотых крестов», то есть находящаяся близ Успенского собора.
Интересно, что одним из первых шагов новых хозяев монастыря – военных из танковой и авиационной частей – стала разборка на кирпич 3-метровой каменной ограды и святых ворот. Второй шаг – вместо них всю территорию обнесли… несколькими рядами колючей проволоки.
– Когда мы приехали, то вдвоём ночевали в доме, – продолжает рассказ игумения. – Бывает ведь иногда страшно в огромном пустом здании. Но в этой, центральной, части никогда не было страшно. Было ощущение присутствия сестёр, чувство, что мы здесь не одни. А в другой половине было просто жутко – даже вечером страшно зайти. Потом только мы узнали, что как раз в той части здания размещалась часть НКВД.
Сёстры Горне-Успенского монастыря
– Ого, значит, и тюрьма где-то тут была, а если дело было в 30-е годы, то, быть может, и расстрелы тут же происходили…
– Я сейчас провожу, покажу вам…
Мы спускаемся по крутой лестнице и втроём, вместе с монахиней Георгией (Семёновой), идём в тот самый корпус, где было НКВД. Где-то внутри находилось и узилище для спецпереселенцев. Проходим через анфиладу помещений. Безлюдно, повсюду следы ремонта. В одном из помещений неожиданно натыкаемся на людей. Здороваемся…
– Это у нас иконописная мастерская. Она была до нас, и мы так и оставили. Работают мирские люди – они иконы писали здесь для иконостаса.
Подходим к парадному крыльцу изнутри, но выйти наружу через него нельзя.
– Тут трещина глубокая идёт в стене, крыльцо обваливается, фундамент поплыл, нужны капитальные работы, – поясняет игуменья. – Раньше же это место считалось высоким – неслучайно в разговоре монастырь называют Горним. А теперь вода везде стоит. Мы хотели на территории колодец себе выкопать, но два штыка лопаты максимум – и вода. Одно помещение мы очистили от мусора и решили его немножко углубить. Рабочие копнули – вода. Посмотрели – столбы кирпичные, подпорки просто пропитаны водой! Дело в том, что по территории монастыря протекает ручей. Сёстры до революции сами делали мелиорацию – прокапывали канавы, и вода уходила в пруд. Когда мы стали копать дренажную канаву, нашли старый монастырский водопровод, деревянный ещё, из выдолбленных брёвен. А в советское время благоустройство территории забросили, и вся вода шла под корпус.
– Так всё-таки «на горе» или «вода стоит», должно быть что-то одно, – недоумеваю я.
– Здесь была нарушена местность: рядом насыпали объездную автотрассу, построили железную дорогу – и всё поменялось, грунтовые воды стали выше.
– Объездная вологодская отсюда метрах в двухстах. Там же и железнодорожная насыпь.
Как раз в этот момент за окном слышится гудок проходящего локомотива, и дом начинает слегка подрагивать.
– Ого! Тут не поспишь! Это куда поезд идёт?
– Наверно, на Архангельск, но точно не знаю. Мы уже привыкли и не замечаем шум, а поначалу было очень тяжело.
– В Снетогорском-то тише было?
– Да, там тихо на горе.
Перед тем как покинуть эти помещения тюрьмы-приюта-монастыря, мы заглянули ещё в довольно-таки просторный каземат, где глазам отрылась неожиданная картина: стеллажи вдоль стен, а на них десятки, сотни закрученных банок со всякими вареньями-соленьями.
– Неужели сами наготовили, это ж на целый полк?!
– Это остатки, – со сдержанным удовольствием ответила матушка и повела меня на монастырский двор.
Двор размером с футбольное поле весь был занят огородами и теплицами. Тут всё по ранжиру: впереди ровным рядом полукружий пять больших оранжерей. За ними – парники поменьше. Дальше – открытые грядки. Что-то уже убрано, на некоторых ещё торчит морковка и уже пожелтелый лук. В стороне в вольерах копошится какая-то живность.
Подсобное хозяйство на монастырском дворе
– Вот наше хозяйство, – оглядывает огород матушка Филарета и начинает называть культуры, которые выращиваются здесь, но записать я не успеваю. – У нас, в принципе, очень удобно, что территория на две части разделена. Внешняя – где храмы и парковая часть. И внутренняя наша, где мы сейчас всё благоустраиваем. Райский уголок для сестёр создаём. Единственно – ограды нет. Но в этом году должны восстановить.
– Как раньше, с башенками?
– Нет, это нереально финансово. Хотя бы просто оградить территорию металлическим забором. А уж потом будем потихоньку переделывать.
– Может, крепостная стена по нынешним временам и не нужна? Злые супостаты, наверно, не полезут… Разве чтоб птички не разлетелись, – показываю я на загородку, где покрикивает пернатая живность.
– У нас птички чисто для собственных нужд, – не расслышав, отвечает матушка…
Экскурсия продолжается. Теперь к храму. Пока идём, матушка показывает:
– Там у нас были захоронения сестёр и благотворителей монастыря, архитекторов, знатных лиц. Но воинская часть их срыла. Вон в том доме жильцы положили могильную плиту под баню… Жил в девятнадцатом веке очень почитаемый в Вологде дьякон Александр Воскресенский. Он служил в храме Петра и Павла, но любил этот монастырь и сюда приходил сестёр поддерживать. Пророчествовал им, предупреждал, наставлял. А при конце жизни он пришёл и просит игумению, чтоб она ему выделила землю. Та ему отвечает: «Батюшка, ты же знаешь, что мужчинам в женском монастыре нельзя жить». А он: «Мне всего два метра надо». То есть просил-то он, чтоб его здесь похоронили. Сейчас мы пытаемся найти место его захоронения, и это почти удалось. Рядом было три могилы: отца Симеона, игумении Сергии и Александра. Мы границы захоронения нашли, теперь надо определить контуры могил…
Заходим в храм, и сразу обступает особый дух старинного храма – чувствуется, что намоленный. Всегда удивляюсь, что, несмотря на провалы, бывает длиною в многие десятилетия, при возвращении к жизни храм продолжает дышать по-старому. Здесь в разное время размещались солдатская столовая, клуб, склады. Но об этом ничего не напоминает. Проходим в придел преподобного Сергия Радонежского. Здесь когда-то был кинозал, а сейчас что-то вроде склада – его ещё только предстоит обустроить. На месте алтаря начата, но не закончена какая-то постройка наподобие кувуклии – храм в храме. Видно, что это задумка сравнительно недавних времён, не доведённая до конца. Что с этим делать, похоже, матушка пока не знает. Подозреваю, что служба охраны памятников, обнаружив это, в восторге не будет.
Особая святыня здесь – образ святителя Николая Чудотворца, ранее принадлежавший блаженной Любушке Сусанинской. Старица за несколько лет до монастыря предсказала о его возрождении. Акафист святителю Николаю сёстры читают по средам вечером.
– Когда мы сюда приехали с Фотиной, правилом стало: полунощница – и сразу начинаем читать акафист «Скоропослушнице», – рассказывает настоятельница. – У меня много с ней связано. Этой иконой меня мама благословила, и при постриге мне вручили икону Матери Божией «Скоропослушница». А Фотина так родилась на «Скоропослушницу». И у нас в храме Успения здесь большая икона «Скоропослушницы»… Вот мы и решили читать ей каждый день акафист.
Распорядок жизни монастыря такой. День начинается с молитвенного правила в 7 часов утра. После утреннего богослужения – завтрак, а затем – на послушания: на кухне и в трапезной, в швейной, в храме, на клиросе, на птичнике. Сёстры также занимаются мыловарением, рукоделием (вышивают иконы, плетут чётки), читают Псалтырь. Послушаний много, а сестёр всего восемь – три монахини, две инокини, две будущие послушницы. Притом одна живёт в городе. Послушания – до вечернего богослужения в 17 часов. Потом свободное время для сестёр, не занятых на послушаниях, когда можно почитать духовную литературу, помолиться. Отбой в 23 часа.
Выходим из храма. Экскурсия для журналиста вроде бы завершена, информация собрана, есть с чем читателя познакомить. Но уходить как-то сразу не хочется – уж очень матушка Филарета человек доброжелательный, светлый, хочется побольше побыть рядом.
– Кстати, – вспоминаю, – а что это за кубическое здание на подходе к храму?
– Это храм Алексея, человека Божия, ему больше трёхсот лет. Его строили на подаяния, которые собирали монахини в разных городах, – матушка задумывается о чём-то. – Пусть здесь и руины, и работ очень много по реставрации, но нам грех жаловаться – у нас очень дружный приход. И с батюшками нам повезло…
– Монастыри имеют разный характер, – обращаюсь к игуменье. – Есть паломнические, другие специализируются на производстве одеяний священнических, есть монастыри-приюты, есть образовательные – с духовными семинариями. И так далее. Когда монастырь возрождался, у вас были мысли о такого рода «специализации»?
– Ни в каком таком направлении мы двигаться бы не хотели. Хочется, чтоб как раньше, в дореволюционное время, здесь была тихая обитель. И чтоб сильно не разрасталась и монастырь не стал учреждением, а семейная атмосфера сохранялась. Это не значит, конечно, что мы против того, чтобы принимать паломников.
Монастырский корпус и Успенский храм
– Да вот! – вспоминает вдруг матушка, видимо вдогонку к мыслям о «направлениях». – У нашего монастыря исторически, с 1860 года, был ещё приписной монастырёк – Николо-Озёрский. Это в Грязовецком районе, на озере Никольском: до деревни Юрово доехать и далее пять км пешком. Там в пятнадцатом веке подвизался преподобный Стефан Комельский. При Екатерине его закрыли, был оставлен лишь приходской храм. А впоследствии передали монастырю как подворье. В нём проживало полсотни наших сестёр, были выстроены корпуса, каменная ограда из кирпичей собственного производства.
– Судя по тому, что вы хорошо знаете маршрут, вам уже довелось там побывать?
– Да, место очень красивое, но там всё разрушено. Холм на месте храма, следы от ограды. В прошлом году на преподобного Стефана мы ходили туда. Дорога разбита лесовозами, вообще не проехать. Мы прошли лесом, молебен отслужили с акафистом. Мощи преподобного Стефана Комельского там под спудом. На Вологодчине много таких мест: монастырь закрыт, а мощи преподобных остались в земле.
– В Русской Фиваиде монастырей было очень много. Хоть многие и были просто пустыньками да скитами, но сегодня и таких нет. Иногда подумаешь: купцы делали вклады в монастыри на вечное поминовение, уверенные, что монастырь был, есть и будет и его имя в синодике будет звучать и столетия после его смерти… А тут раз – и на месте монастыря только холмик из кирпичной крошки. Вам, матушка, не грустно, что здесь, в этом мире, ни за что невозможно «зацепиться».
– Конечно, всё здесь не вечно. И мы не знаем, что будет завтра. Но Господь даёт, а значит, надо это возрождать, хоть и не в прежнем объёме, но соразмерно сегодняшнему нашему положению.
– А вас не удивляет это: чтоб в Вологде возник, наконец, женский монастырь, нужно было монахиням приехать издалека – на месте их не нашлось.
– Я знаю, что были здесь сёстры, которые ещё в 1990-е годы ждали открытия женского монастыря, не хотели уезжать с этой земли, но пришлось уехать, потому что выбора не было. В то время был подъём у людей, в монастыри шли. Сейчас если идут, то единицы, а некоторые приходят старость дожить…
– А вы на том всплеске и пришли, можно сказать – первый призыв?
– Я с 93-го года. А вот мать Георгия у нас – первый призыв.
– На ваш взгляд, почему сейчас ситуация так складывается?
– Люди стали другие. Отношение стало другое. Раньше приходили в монастыри и сами всё выстраивали. На плечах сестёр и тяжёлые труды, и неустроенность. Время послеперестроечное было, открывали для себя много нового, читали литературу, шли духовные поиски. И поколение было другое, не материалистов. Сейчас такого нет, сейчас обязательно, чтобы хотя бы минимум комфорта был.
– Но вот минимум комфорта у вас теперь уже есть. И разве ситуация изменилась? Может, требование комфорта само по себе лишь следствие.
– Дело ещё и в том, что сейчас молодёжь вся больная. В монастырях, как правило, надо трудиться. Некоторые приезжают, потрудятся – и говорят: тяжело! Уезжают. Не приучены. У нас тоже в самом начале желающие были поступить. Но они не представляли, что это такое – монастырь. Картинку нарисовали себе красивую: сидишь молишься в келье, книжки читаешь, вокруг тебя одна любовь. А то, что это труд, и прежде всего над собой, – не представляли.
– Вот я, как журналист православной газеты, думаю: значит ли это, что мы не смогли донести до них эту информацию?
– Не в этом дело. Важнее, как родители их воспитали. Ведь монастыри состоят из тех же людей, что и в миру.
– А вы в церковной семье воспитывались?
– Нет. У меня была обычная советская семья. Мама была верующая, ходила в храм молилась, но лишь в последние годы…
…Поговорили ещё о церковной жизни, потом немного постояли молча. Однако пора было прощаться. Но мне отчего-то казалось, что в гостях у матушки Филареты ещё приведётся побывать. Может, это просто я желаемое принял за обязательное. Но такое ощущение возникает всегда, когда в дальней командировке коснётся сердца что-то, что трудно передать словами.
Адрес монастыря: 160035, г. Вологда, ул. Бурмагиных, д. 19-а.
Тел.: 8 (8172) 72-72-65, 8-921-058-12-59 (настоятельница).