гражданское право материалы судебной практики
Судебная практика по гражданско-правовым договорам
В 2013 году Федеральный закон от 28.12.2013 № 421-ФЗ внес в ТК РФ статью 19.1, которая обозначила презумпцию трудовых отношений, то есть наделила суды правом признавать гражданско-правовые договоры трудовыми, если возникли сомнения. Изменения произошли давно, но вопрос разграничения двух видов договоров актуален до сих пор. Разберем наиболее показательные судебные процессы.
Суд против работодателя
Школа искусств приняла на работу вахтера-администратора и заключила с ним договор возмездного оказания услуг. Госинспекция по труду оштрафовала учреждение на 50 000 рублей за нарушение ч. 2 ст. 15 ТК РФ. Работодатель оспорил решение, но Пермский краевой суд оставил его без изменений (апелляционное решение Пермского краевого суда от 17.02.2016 по делу № 7-277-2016 (21–171/2016)).
Многие доказательства суд взял прямо из положений договора, где по сути прописаны трудовые составляющие:
Пермский областной суд однозначно определил, что заключенный договор фактически регулирует трудовые отношения.
Предприятие ЖКХ заключило с физлицами договоры подряда на комплексное обслуживание и ремонт зданий и сооружений жилого фонда, содержание электросетей, сбор мусора и уборку придомовой территории, услуги слесаря-сантехника и пр. Исполнители выполняли работы лично, использовали средства и материалы заказчика, в договорах было указано конкретное место работы. Рассмотрев обращение ФСС РФ, суд признал отношения трудовыми (постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 27.05.2016 по делу № А75-6227/015). Свою позицию суд обосновал следующим:
Обратите внимание: договоры подряда в большей степени характеризуют гражданско-правовую сущность, объектом договора подряда является что-то видимое: построенное, отремонтированное и пр. Договоры оказания услуг во многом тяготеют к трудовым отношениям — услуги не всегда имеют какой-то материальный носитель, не предполагают овеществленного результата (например, информационные или консультационные услуги).
Вести учет движения персонала без нарушения трудового законодательства поможет Контур.Персонал.
Суд на стороне работодателя
Судебные решения, где работодатель сумел убедить суд в том, что договор регулирует именно гражданско-правовые отношения с исполнителем, в основном связаны со спорами с ФСС.
Компания заключила с физлицами договоры подряда на кирпичную кладку стен, уборку территории, строительно-монтажные и электромонтажные работы, охрану строящегося дома и пр. Оплата производилась только после подписания акта приема-сдачи выполненных работ по каждому виду и этапу работ отдельно.
ФСС требовал признать отношений трудовыми, однако работодатель представил несколько веских аргументов:
Важно! Срок выполнения работ — обязательное условие гражданско-правового договора, его отсутствие будет указывать на трудовые отношения.
Важно! Суд обращает внимание и на то, как оформлены сопутствующие документы: если в платежном документе написано «заработная плата» — отношения могут быть признаны трудовыми; если написано «оплата по договорам подряда» — гражданско-правовыми.
На основании представленных ответчиком аргументов суд пришел к выводу о гражданско-правовом характере правоотношений работодателя и исполнителей.
Суд принял во внимание еще несколько обстоятельств, которые не являются прямыми доказательствами гражданско-правового характера отношений, но о них не стоит забывать:
Еще один спор организации с ФСС завершился в пользу работодателя. Суд не согласился с доводами ФСС, который признал гражданско-правовые договоры подряда трудовыми, доначислил взносы на социальное страхование и назначил штраф за неуплату сумм страховых взносов в результате занижения базы для их начисления.
Ведомство не сумело доказать суду, что физические лица выполняли работы по должности в соответствии со штатным расписанием организации-ответчика, получали за работу суммы, соответствующие размеру заработной платы согласно действующей системе оплаты труда, а также компенсационные и стимулирующие выплаты.
Свое решение отказать ФСС суд аргументирует следующим:
Важно, что длительный характер спорных договоров в этом случае не стал основанием для переквалификации их в трудовые. В примерах выше именно этот признак указан как один из аргументов в пользу признания отношений трудовыми.
Судебная практика довольно неоднозначна, решение по каждому случаю зависит от совокупности обстоятельств и от того, какую позицию займет судья. На приведенных в статье примерах вы можете увидеть, как на решение суда могут повлиять те или иные особенности взаимоотношений работодателя и исполнителя.
Подводя итог, стоит процитировать решение Верховного Суда РФ, где перечисляются отличия трудового договора от договора подряда. Это официальная позиция, которой должны руководствоваться все нижестоящие суды: «От трудового договора договор подряда отличается предметом договора, а также тем, что подрядчик сохраняет положение самостоятельного хозяйствующего субъекта, в то время как по трудовому договору работник принимает на себя обязанность выполнять работу по определенной трудовой функции (специальности, квалификации, должности), включается в состав персонала работодателя, подчиняется установленному режиму труда и работает под контролем и руководством работодателя; подрядчик работает на свой риск, а лицо, работающее по трудовому договору, не несет риска, связанного с осуществлением своего труда» (Определение Верховного Суда РФ от 25.09.2017 № 66-КГ17-10).
Об авторе: Светлана Головина — доктор юридических наук, профессор, заведующая кафедрой трудового права УрГЮУ
Судебная практика ГК РФ
Суды первой и апелляционной инстанций, исследовав и оценив по правилам статьи 71 АПК РФ представленные в материалы дела доказательства, руководствуясь статьями 8, 15, 16, 217, 393, 395, 454, 460, 461, 1064, 1069, 1103 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьями 24, 161, 171, 172 Налогового кодекса Российской Федерации, Федеральным законом от 13.07.2015 N 218-ФЗ «О государственной регистрации недвижимости», разъяснениями, приведенными в пункте 83 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 N 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского Кодекса Российской Федерации», в пункте 43 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29.04.2010 N 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав», приняв во внимание обстоятельства, установленные арбитражным судом при рассмотрении дела N А07-41119/2017, пришли к выводу об обоснованности иска Общества.
Удовлетворяя требование Общества, суды первой и апелляционной инстанций исследовали и оценили по правилам статьи 71 АПК РФ представленные в материалы дела доказательства, руководствовались статьями 198, 200, 201 АПК РФ, статьями 209, 218, 392.3 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьями 1, 37 Федерального закона от 16.07.1998 N 102-ФЗ «Об ипотеке (залоге недвижимости)» и исходили из следующего: Общество на основании заключенного с Департаментом (продавцом) договора купли-продажи от 09.04.2019 приобрело в собственность объект недвижимости (нежилое помещение); право собственности Общества зарегистрировано в установленном порядке; Общество и предприниматель 27.05.2020 заключили соглашение о передаче прав и обязанностей покупателя (передаче договора) по договору купли-продажи недвижимости (нежилого помещения) от 09.04.2019 (с поручительством); Департамент письмом от 11.08.2020 согласовал Обществу переход права собственности на объект недвижимости; таким образом, у Управления Росреестра отсутствовали основания для отказа в государственной регистрации перехода к предпринимателю права собственности на нежилое помещение на основании заключенного Обществом и предпринимателем соглашения от 27.05.2020.
При названных обстоятельствах, руководствуясь статьями 702, 706, 711, 720, 726, 753, 779, 783 Гражданского кодекса Российской Федерации, разъяснениями, изложенными в пунктах 8 и 14 Информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 24.01.2000 N 51 «Обзор практики разрешения споров по договору строительного подряда», в постановлении Пленума Верховного суда Российской Федерации от 23.06.2015 N 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», суды пришли к выводу об отсутствии у заказчика оснований для отказа от подписания актов приемки оказанных услуг и оплаты оказанных исполнителем услуг, удовлетворив иск.
Отменяя определение суда первой инстанции и направляя дело на новое рассмотрение в Арбитражный суд Томской области, суд апелляционной инстанции руководствовался частью 1 статьи 47 Конституции Российской Федерации, частью 3 статьи 22 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, частями 1, 2 статьи 27 АПК РФ, статьями 48, 50, 53.1, 123.21, 123.22, 296, 298 Гражданского кодекса Российской Федерации, положениями Федерального закона от 12.01.1996 N 7-ФЗ «О некоммерческих организациях», учитывая правовые позиции, изложенные в постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации от 21.01.2010 N 1-П, 06.04.2006 N 3-П, 12.05.2020 N 23-П, постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 N 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве», постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 09.12.2002 N 11 «О некоторых вопросах, связанных с введением в действие Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации», абзаце 4 пункта 4 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации N 12/12 от 18.08.1992 «О некоторых вопросах подведомственности дел судам и арбитражным судам» и, исходя из субъектного состава сторон спора и его экономического характера, пришел к выводу о подсудности спора арбитражному суду.
Оценив представленные в материалы дела доказательства по правилам статьи 71 АПК РФ, установив факт нарушения ответчиком договорных обязательств в части сроков внесения арендной платы за период с 24.04.2020 по 21.08.2020, проверив и признав верным расчет неустойки, руководствуясь статьями 307, 309, 310, 330, 333, 614 Гражданского кодекса Российской Федерации, разъяснениями, содержащимися в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24.03.2016 N 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств», суды признали требование о взыскании неустойки обоснованным.
Вместе с тем суды указали, что порядок применения кадастровой стоимости, установленный статьей 24.20 Федерального закона от 29.07.1998 N 135-ФЗ «Об оценочной деятельности в Российской Федерации», не предполагает возможности произвольного изменения сведений о кадастровой стоимости, внесенных в государственный реестр, в том числе посредством ее уменьшения на суммы НДС расчетным способом или на основании иных данных.
Разрешая спор в обжалуемой части, суды, оценив представленные доказательства по правилам главы 7 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, руководствовались положениями статьи 213.28 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», разъяснениями, изложенными в пункте 45 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 13.10.2015 N 45 «О некоторых вопросах, связанных с введением в действие процедур, применяемых в делах о несостоятельности (банкротстве) граждан», и исходили из недобросовестности должника, поскольку при получении потребительского кредита должник указал недостоверные сведения относительно ежемесячного дохода, не раскрыл сведения о получении им имущества в составе наследства, произвел отчуждение принятого по наследству имущества безвозмездно в пользу своей матери по договору дарения, при этом, мер к исполнению обязательств, вошедших в состав наследства, не принял.
Разрешая спор, суды руководствовались положениями статей 209, 420, 421, 426, пунктом 4 статьи 445 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьями 1, 2, 60, 64 Федерального закона N 18-ФЗ от 10.01.2003 «Устав железнодорожного транспорта Российской Федерации», статьей 2 Федерального закона от 10.01.2003 N 17-ФЗ «О железнодорожном транспорте в Российской Федерации», пунктом 3 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 06.10.2005 N 30 «О некоторых вопросах практики применения Федерального закона «Устав железнодорожного транспорта Российской Федерации» и исходили из того, что заключение договора на эксплуатацию железнодорожного пути необщего пользования для ответчика является обязательным, находящийся у истца в собственности железнодорожный путь примыкает к объекту железнодорожной инфраструктуры ответчика и его использование возможно только используя принадлежащий ответчику участок железнодорожного пути необщего пользования. При этом судами установлен факт уклонения ответчика от заключения договора, проверен представленный истцом текст договора на предмет соответствия его условий положениям действующего законодательства, размер платы за использование пути определен судом на основании экспертного заключения.
При названных обстоятельствах, руководствуясь статьями 329, 330, 424, 434, 450, 451, 452, 709, 743, 744, 753 Гражданского кодекса Российской Федерации, разъяснениями, изложенными в пунктах 8, 10 и 14 Информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 24.01.2000 N 51 «Обзор практики разрешения споров по договору строительного подряда», в пунктах 63, 65 и 67 постановления Пленума Верховного суда Российской Федерации от 23.06.2015 N 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», признав обоснованным отказ заказчика от оплаты работ в размере, превышающем твердую цену договора, суд апелляционной инстанции частично удовлетворил иск.
Рассматривая спор, суды, исследовав и оценив представленные доказательства по правилам главы 7 Кодекса, руководствуясь положениями статей 421, 432, 433, 779, 781 Гражданского кодекса Российской Федерации, установили, что договор от 07.06.2019 N 23 обществом не подписан, однако переписка и действия сторон свидетельствуют о том, что общество приняло условия данного договора, акцепт состоялся. Исходя из того, что предпринимателем доказан факт оказания юридических услуг в пользу общества, а ответчиком не представлено доказательств оказания данных услуг в рамках договора с третьим лицом и оплачены обществом, суды удовлетворили исковые требования о взыскании спорной задолженности.
Cуды общей юрисдикции Российской Федерации
Систему судов общей юрисдикции в Российской Федерации составляют федеральные суды общей юрисдикции и суды общей юрисдикции субъектов Российской Федерации.
К федеральным судам общей юрисдикции относятся:
— верховные суды республик, краевые, областные суды, суды городов федерального значения, суд автономной области, суды автономных округов;
— районные суды, городские суды, межрайонные суды;
-военные суды, полномочия, порядок образования и деятельности которых устанавливаются федеральным конституционным законом;
-специализированные суды, полномочия, порядок образования и деятельности которых устанавливаются федеральным конституционным законом.
Суды общей юрисдикции осуществляют правосудие, разрешая споры и рассматривая дела, отнесенные к их компетенции, в соответствии с нормой установленной частью 2 статьи 118 Конституции РФ, посредством гражданского, административного и уголовного судопроизводства:
— все гражданские и административные дела о защите нарушенных или оспариваемых прав, свобод и охраняемых законом интересов, за исключением дел, которые в соответствии с законодательством Российской Федерации рассматриваются другими судами;
— все уголовные дела;
— иные дела, отнесенные Конституцией Российской Федерации, федеральными конституционными законами и федеральными законами к их ведению.
Территориальная подсудность и иные правила распределения дел по подсудности между судами общей юрисдикции устанавливаются федеральными законами.
Подсудность дел об административных правонарушениях судам определяется Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях» N 195-ФЗ от 30.12.2001.
Единообразие судебной практики. Часть первая. Обобщения (обзоры) судебной практики кассационных судов общей юрисдикции
Принцип единообразия судебной практики в гражданских делах реализуется, в первую очередь, через обзоры и обобщения судебной практики «на местах». В условиях российской действительности публикация обобщений и обзоров имеет огромное значение. Для того, чтобы играть по правилам, субъекты права должны не только знать и правильно понимать эти правила, но и быть уверенными, что при аналогичных обсоятельствах применение права со стороны публичных органов будет предсказуемым.
Разумеется, обязанность по изучению и обобщению президиумы выполнют, да вот только это работа «в стол»: в абсолютном большинстве случаев результаты обобщения не публикуют, ограничиваясь формулировской вроде «утверждены результаты работы судебных коллегий по административным, гражданским и уголовным делам, по устранению нарушений действующего законодательства, выявленных в суде кассационной инстанции при рассмотрении жалоб на вступившие в законную силу судебные решения судов, входящих в кассационный округ».
На наш взгляд, для того,чтобы дисциплинировать судей, необходимо установить обязанности по периодичности обобщений и по публикации результатов обобщений. При этом, если конкретное дело разрешено вопреки правовой позиции, выраженной в обобщении, то необходимо установить обязанность по подробному изложению мотивов судебного акта с обязательной обезличенной публикацией в новом обзоре (желательно с научным комментарием президиума конкретного КСОЮ).
Процессуальные возможности объективного толкования в судебной практике (обзор судебной практики по Постановлению №49 за 2019 г.)
1. В первой части обзора по правоприменению Постановления №49 большой интерес вызвала судебная практика, в которой Верховный Суд РФ продемонстрировал нестандартный подход к разрешению споров, связанных с заключением договора. При рассмотрении дел судебной коллегией были заявлены тенденции к:
(а) соотношению нормативного подхода и практики,
(б) сближению субъективного и объективного подходов при разрешении споров связанных с заключением договоров,
(в) а также тенденция к необходимости принятия стандартов косвенного доказывания в такой категории дел, поскольку они включают в себя явный субъективный элемент.
2. О необходимости развития правоприменительной практики в этих направлениях при рассмотрении дел в суде упоминалось мной еще в ряде статей об убытках в 2018 г., когда определенные правовые явления были проанализированы в сравнении с английским правом. Кроме этого, в моей статье, в которой рассматривалась трансформация концепции оферты в российской судебной практике, высказывались надежды о применении при рассмотрении дел об оферте инструментов англосаксонского права: доктринального подхода в противовес нормативному, а также прогноз о том, что на примере реальных дел такие тенденции закрепятся при их рассмотрении в будущем, поскольку потребность в коренном преобразовании судебного усмотрения назревала давно.
Но в то время такой анализ был воспринят, как одна из многочисленных попыток анализа судебной практики, затерянных среди частных мнений о развитии гражданского права на стыке с его правоприменением.
В связи с этим, в процессе анализа судебной практики по Постановлению №49 ожидалось, что правоприменение в контексте общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации о заключении и толковании договора всё-таки использует все те процессуальные возможности, которые ему были предоставлены.
3.Таким образом, в 2019 г. Верховный Суд РФ, в том числе, уделил внимание и правоприменению ст. 431 ГК РФ, обобщенной в п. 43-46 Постановления №49 о толковании договора, систематизированы правила и закреплена иерархия применения норм о толковании.
(а) В первую очередь, в п. 43 Постановления №49 Верховный Суд РФ отдал предпочтение толкованию условий договора в системной взаимосвязи с основными началами гражданского законодательства, закрепленными в статье 1 ГК РФ (добросовестность, равенство, свобода договора), что несвойственно ст. 431 ГК РФ, в которой презюмировалось буквальное толкование условий договора.
Это легко объяснить тем, что в ст. 431 ГК РФ законодатель сохранил возможность существования субъективных обстоятельств, подлежащих установлению при рассмотрении дела. Речь идет о выяснении действительной общей воли сторон с учетом цели договора. Такое стечение обстоятельств привело к тому, что в процессе правоприменения презумпция буквального толкования условий договора столкнулась с необходимостью учитывать намерения сторон заведомо субъективного характера.
С учетом этого, Постановление №49 дало возможность толковать условия договора с оглядкой на свободу договора.
Толкование-уяснение
Толкование-разъяснение
В 2019 г. Судебная коллегия по гражданским делам рассмотрела дело №78-КГ19-32 о взыскании задолженности по договору об оказании юридических услуг и встречному иску о признании условий договоров об оказании юридических услуг недействительными, согласно которым по окончании оказания услуг заказчик выплачивает исполнителю премию от суммы, взысканной в пользу заказчика в результате оказания услуг по указанному договору.
Из анализа судебного акта следует, что судебная коллегия обозначила контуры обоснования в судебном решении, применяя инструмент системного толкования к процессуальным нормам. Особое внимание в мотивировочной части этого судебного акта, состоящего из выводов касательно нарушений материального и процессуального характера, уделено обстоятельствам дела: на разрешение суда был поставлен вопрос о том, имеет ли кредитор право на взыскание задолженности, или нет.
стороны в договоре об оказании правовых услуг …., не могут, однако, обусловливать выплату вознаграждения принятием конкретного судебного решения: в системе действующего правового регулирования, в том числе положений гражданского законодательства, судебное решение не может выступать ни объектом чьих-либо гражданских прав (статья 128 Гражданского кодекса Российской Федерации), ни предметом какого-либо гражданско-правового договора (статья 432 Гражданского кодекса Российской Федерации).
Однако при ближайшем рассмотрении казуальности придается судом скорее значение в качестве примера о том, как толкование процессуальных норм (разъяснение) должно применяться в совокупности с толкованием норм материального права (уяснением) в конкретном деле, поскольку далее судебная коллегия указала на необоснованность выводов судов первой и апелляционной инстанции, которые заключались в отсутствии мотивировки в принятых судебных актах.
Совершенно очевидно, что суд опирался при обосновании своих выводов в деле на стандарты доказывания в их взаимной связи с судебным решением, что придает обоснованию суда большей убедительности. А процессуальный механизм, позволяющий направить дело на новое рассмотрение, был легализован полномочиями Верховного Суда РФ как высшей судебной инстанции, что влияет и на правовую силу его судебного акта.
Повторное рассмотрение дела в суде апелляционной инстанции предполагает проверку и оценку фактических обстоятельств дела и их юридическую квалификацию (пункт 21 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 июня 2012 г. № 13 «О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регламентирующих производство в суде апелляционной инстанции»).
Как отмечено в судебном акте по анализируемому делу со ссылкой на п. 3 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 г. № 23 «О судебном решении», ст. ст. 55, 59-61, 67 ГПК РФ, суд оценивает доказательства и их совокупность по своему внутреннему убеждению, однако это не предполагает возможность оценки судом доказательств произвольно и в противоречии с законом.
5. Об этом и идет речь, когда усматриваются черты объективного толкования в совокупности уяснения норм материального права и разъяснения применения процессуальных норм, что позволило приблизиться к разрешения извечной дилеммы между внутренним убеждением, которое часто подозревают в субъективности из-за неполного толкования норм материального права, и объективностью требований нормативного подхода в процессуальных нормах (так называемой “судебной дилеммы”).
Стоит отметить, что до разъяснений в Постановлении №49 уяснению смысла условий договора (толкованию) в связи с волей сторон и целями заключения договора не придавалось большого значения в судебной практике. Тому причиной, на мой взгляд, является существование в судебной практике вышеозначенной “судебной дилеммы”.
В деле № 304-ЭС19-2724 судебная коллегия в очередной раз подчеркнула необходимость:
судам устанавливать действительную волю сторон и цели заключения соглашения с учетом фактических обстоятельств дела, а также исследовать, обсудить и дать надлежащую оценку поведению сторон в части исполнения договора и заключения дополнительного соглашения к нему, изменению условий договора в части цены работ, срока действия договора, обстоятельствам выполнения подрядчиком дополнительного объема работ и принятия заказчиком этого исполнения.
Не вызывает сомнений то обстоятельство, что в судебной практике поведение, воля и намерения сторон рассматриваются как один из субъективных обстоятельств, которые суды аккуратно сопоставляют с объективными критериями (соответствующие обстоятельства, включая предшествующие договору переговоры и переписку, практику, установившуюся во взаимных отношениях сторон, обычаи согласно ч.2 ст. 431 ГК РФ), поскольку это чревато необоснованностью судебного акта. При этом, несмотря на наличие правил толкования условий договора, предусмотренных ст. 431 ГК РФ и п. 43 Постановления №49, правило о том, что толкование условий договора осуществляется с учетом цели договора и существа законодательного регулирования соответствующего вида обязательств, достаточно общее и не дает разъяснений о том, как установить объективно цель договора.
6. Однако, выход за границы буквальности нормативного подхода, предпринятый посредством системного изложения норм гражданского права в форме Постановления, позволил с помощью рассмотрения конкретных дел обойти ограничения нормативного подхода, а с помощью объективности разъяснений норм гражданского права придавать им обязательности.
В качестве примера можно привести следующий вывод суда по делу № 304-ЭС19-2724:
Поскольку суды отказали в иске, применив исковую давность, а для принятия обоснованного и законного решения требуется исследование и оценка доказательств, поведения сторон по исполнению обязательств по договору и дополнительному соглашению, а также осуществление иных процессуальных действий, не относящихся к полномочиям суда кассационной инстанции, дело подлежит направлению на новое рассмотрение в суд первой инстанции. При новом рассмотрении дела суду надлежит учесть изложенное, исследовать все обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения спора, определить законы, подлежащие применению, правильно применив нормы материального и процессуального права, разрешить спор
Таким образом, на примере этого дела можно наблюдать то, как Верховный Суд РФ (пусть это и выходит за рамки континентальной правовой традиции) на правах высшей судебной инстанции с помощью толкования как инструмента правотворчества наметил развитие права за границы нормативного подхода.
7. В современном российском правоприменении толкование как инструмент является не только способом уяснения или разъяснения норм права. В приведенных примерах можно убедиться в том, что это и способ развития права, поскольку он приводит в движение нормативный подход и свойственное ему буквальное толкование норм права.
В упомянутом ранее деле ООО «Вичюнай-Русь» против Евразийской экономической комиссии дана следующая характеристика правоприменения:
Правоприменение направлено на урегулирование конкретных ситуаций, представляет собой властноимперативный способ реализации права.
Но при этом в отечественной судебной практике правоприменение характеризуется еще и тем, что устанавливает правила разрешения аналогичных споров и толкования действующего права с учетом складывающейся судебной практики его применения.*
В связи с этим, значение наработки правил и случаев толкования в российском судопроизводстве только повышается.
Большая роль в этом процессе отводится Постановлению №49 как разъяснению, поскольку в нем обобщены и систематизированы важнейшие нормы материального и процессуального права. Как показывает опыт, такой систематизированный законодательный материал лучше абсорбируется в судебной практике, этому способствует и направленность Постановления № 49 на установление единообразия практики.