храм во власьевском переулке
Храм во власьевском переулке
Клир Храма
Настоятелем Храма Успения Пресвятой Богородицы на Могильцах с 2021 года является иерей Василий Бакулин.
Родился: 3 февраля 1982 года.
Именины: 14 января.
Образование:
В 2003 г. окончил Воронежскую Православную Духовную Семинарию.
В 2007 г. окончил Московскую Духовную Академию.
Рукоположение:
8 марта 2009 г. в Покровском кафедральном соборе г. Воронежа Митрополитом Воронежским и Борисоглебским Сергием был рукоположен во диакона.
1 сентября 2009 г. в Успенском храме Воронежской Православной Духовной Семинарии Митрополитом Воронежским и Борисоглебским Сергием был рукоположен во пресвитера.
Несение послушаний и назначения:
После окончания обучения в Воронежской Православной Духовной Семинарии в 2003 г. был оставлен ее преподавателем.
После окончания обучения в Московской Духовной Академии в 2007 г. был направлен в Воронежскую и Борисоглебскую епархию.
С 28 августа 2007 г. по 17 декабря 2012 г. был преподавателем Воронежской Православной Духовной Семинарии.
С 29 августа 2007 г. по 17 декабря 2012 г. занимал должность заведующего Сектором заочного обучения Воронежской Православной Духовной Семинарии.
С 1 сентября 2007 г. по 17 декабря 2012 г. исполнял послушание секретаря экзаменационной комиссии для ставленников Воронежской и Борисоглебской епархии.
Со 2 апреля 2008 г. по 17 декабря 2012 г. трудился в составе рабочей группы по богослужебным вопросам при комиссии по канонизации святых Воронежской и Борисоглебской епархии.
5 мая 2009 г. Указом Митрополита Воронежского и Борисоглебского Сергия был назначен штатным клириком Успенского храма Воронежской семинарии.
23 октября 2009 г. Указом Митрополита Воронежского и Борисоглебского Сергия был назначен штатным клириком Успенского храма Воронежской семинарии.
С 1 сентября 2009 г. по декабрь 2012 г. являлся ответственным за организацию и проведение курсов повышения квалификации священнослужителей Воронежской и Борисоглебской епархии.
С 18 января 2010 г. по 17 декабря 2012 г. являлся ответственным за окормление домового храма ап. и ев. Луки при Воронежской Государственной Медицинской Академии им. Н.Н. Бурденко.
С 1 мая 2010 г. по 17 декабря 2012 г. был членом Локального этического комитета при Воронежской Государственной Медицинской Академии им. Н.Н. Бурденко.
С 1 апреля 2011 г. по 17 декабря 2012 г. являлся благочинным Успенского семинарского храма.
Храм во власьевском переулке
Церковь Успения Богородицы «на Могильцах»
Церковь Успения Богородицы «на Могильцах» находится в Большом Власьевском переулке рядом с Пречистенским – в самом центре заповедной, исторической Москвы, в самом аристократическом районе старого города. Такое странное для «московского Сен-Жермена» название до сих пор вызывает у исследователей жаркие споры.
Версия первая: в старину здесь было кладбище – обычный погост ли при церкви, или наспех устроенное в XVIII веке во время эпидемии чумы. Или же вовсе здесь был «убогий дом», куда свозили с округи мертвые тела неопознанных, безродных людей и самоубийц. Оттого и появилось название «Могильцы», а в древности и прилегающий местный переулок поэтому назывался «Мертвым» – в советское время он носил имя Николая Островского, а теперь назван Пречистенским. И действительно, в 1790-х годах, когда возводили ныне существующее каменное здание Успенской церкви, обнаружили множество могил с массовыми захоронениями.
Версия вторая: в этом элитном районе старой Москвы не могло быть ничего подобного, и название «Могильцы» произошло от окружающей церковь местности. В старину такие неровности, «всхолмленные» участки земли называли «могильцами» или «могилистыми», и древнее название церкви было «что на Могилицах». А соседний переулок назывался «Мертвым» от фамилии местного домовладельца Мертваго.
Так или иначе, только эта Успенская церковь относится к числу древнейших в Москве по времени ее основания. Первый деревянный храм появился здесь, видимо, не позднее XVI века, так как при Иване Грозном впервые упоминается в летописи в 1560 году в связи с пожаром, и уже через шесть лет был восстановлен заново, возможно, уже каменным. Обычно же считают, что эту церковь впервые выстроил в камне богомольный царь Алексей Михайлович около 1653 года.
И в конце XVIII века обветшавший старинный Успенский храм стали перестраивать заново – тогда и была возведена эта пречистенская красавица-церковь. Храмоздателями явились статский советник Василий Тутолмин «с доброхотными дателями» и городской голова В.Я.Жигарев – последний еще построил на свои средства великолепный Мартиновский храм на Таганке и собственный дом на Большой Алексевской улице, где потом родился К.С.Станиславский.
Имя архитектора новой церкви, француза Николая Леграна достойно особого внимания – ведь именно ему Успенская церковь обязана своей красотой и оригинальностью. В конце XVIII века, когда строился этот храм, Легран был главным архитектором Москвы. Однако сам он жил отнюдь не в элитных московских районах, а в скромной Доброй Слободке близ Покровки и Земляного вала. По соседству, кстати, с другим известным московским архитектором Н.Львовым, участвовавшим в постройке роскошного дворца графа Разумовского на Гороховом поле.
В Москве Легран построил здание Главного Кригскомиссариата на Космодамиановской набережной в Замоскворечье, – тот самый, где в советские годы разместился штаб Московского военного округа, и в его подземном бункере был расстрелян Лаврентий Берия. Интересно, что и место для этого сооружения оказалось соответствующим – раньше там находился дворец зловещего герцога Бирона. А современные исследователи иногда даже усматривают в Легране истинного автора знаменитого Дома Пашкова, который, по общепризнанному мнению, построен Баженовым. Возможно, что Легран был и автором Святодуховской церкви на Лазаревском кладбище – ныне ученые видят ее определенное типологическое сходство с пречистенской Успенской церковью. Интересно, что еще до революции академик И.Грабарь видел у настоятеля Успенской церкви чертежи кладбищенского храма, собственноручно подписанные Леграном. Однако ученый не счел это доказательством авторства Леграна – его подпись была обязательна на любом подобном чертеже, так как главный архитектор Москвы должен был самолично заверять и утверждать такие проекты.
Успенская церковь на Могильцах стала одним из его последних шедевров – до ее освящения мастер не дожил шести лет. Великолепная и крайне необычная для Москвы классицистическая архитектура Успенской церкви во многом объясняется национальностью ее архитектора, родившегося в Париже. Иногда она даже отдаленно напоминает образ собора Парижской Богоматери и могла быть навеяна автору воспоминаниями о родине. Да и строилась церковь в самом аристократическом районе старой Москвы, который также по аналогии с Парижем называли «московским Сен-Жерменом». Раньше между двумя колокольнями была большая лоджия и полукруглая ниша, где предполагалось поставить скульптурную группу, что еще больше придало бы этой необычной церкви сходство с западноевропейской архитектурой. И поэтому современные исследователи часто называют церковь «оригинальным образцом московского классицизма».
Успенская церковь на Пречистенке была освящена только в 1806 году, и в ней появилась своя святыня – икона Богоматери «Неувядаемый Цвет». По воспоминаниям, это был один из самых «модных» приходов не только того района, но и вообще Москвы, наряду с «Николой Явленным» на Арбате и «Большим Вознесением» у Никитских ворот. Этот приход, однако, был определен не только своими именитыми местными жителями, но и прекрасным хором крепостных, лучшим в Москве, который ездили слушать в этот храм.
Церковь знаменита также тем, что попала на страницы эпопеи «Война и мир» Льва Толстого: именно в нее Марья Дмитриевна Ахросимова приводила молиться Наташу Ростову из соседнего Чистого переулка, где располагался дом Ахросимовой. Как известно, это лицо реальное и прототипом ее была легендарная Анастасия Дмитриевна Офросимова, жена московского обер-кригскомиссара, женщина решительная, прямая, своенравная и очень властная. Говорили, что своего добродушного супруга она сама похитила из родительского дома, и впоследствии нисколько с ним не церемонилась: в гневе Офросимова при всех срывала с мужа парик и бросала его на улицу. Ее хорошо знали и очень уважали в Москве, да и побаивались в свете – она могла кому угодно сказать все, что думала, выругать кого-то в Благородном собрании или прилюдно отчитать московских полицейских за плохую, неисправную работу. А однажды в Арбатском театре в присутствии императора Александра I Офросимова разоблачила одного сенатора-взяточника: погрозив ему пальцем, она указала на царскую ложу, и во весь голос молвила: “Берегись, NN!” Услышав это, император решил узнать, чего же должен опасаться сенатор. Когда все выяснилось, тот был уволен со службы.
Грибоедов представил ее в образе старухи Хлестовой, правда, поселив свой персонаж на Покровке. А Лев Толстой оставил свою героиню жить на Пречистенке, и Марья Дмитриевна Ахросимова «поселилась» в том же доме, где жила и ее прототип – в Чистом переулке.
Успенская церковь «на Могильцах» еще упоминается в другом сочинении Толстого – именно в ней венчались Левин и Китти из романа «Анна Каренина». И сама церковь имела интересную историю. В числе ее прихожан была сестра Владимира Соловьева, жившая рядом с храмом на углу Большого Власьевского переулка. Философ часто останавливался у нее, и возможно, сам посещал этот храм. Знакома она была и Гоголю. В соседнем Денежном переулке стоит роскошный особняк эпохи модерна, построенный в 1897 году архитектором Бойцовым для текстильного богача Берга – ныне его занимает посольство Италии, а в революционные годы здесь находилось посольство Германии. Это здание вошло в историю 6 июля 1918 года – тогда именно в нем убили германского посла, графа Мирбаха, что стало началом мятежа левых эсеров. А еще раньше здесь располагалась старинная московская усадьба, где жил писатель, директор московских театров, М.Н.Загоскин. Он собрал богатую библиотеку, столь ценную, что Гоголь приходил сюда посмотреть на нее. Однако добрых отношений с ее хозяином так и не сложилось, и в «Ревизоре» Загоскин ехидно обозначен как автор «Юрия Милославского». А вот местную Успенскую церковь Гоголь вряд ли обходил стороной.
После революции Успенская церковь на Могильцах долго не закрывалась. В тяжелом для Москвы и России 1920 году в ней отпевали известного русского философа, профессора Московского университета Л.М.Лопатина. Он был председателем Психологического общества при Московском университете, читал университетский курс философии, и еще преподавал русскую литературу в старших классах знаменитой пречистенской гимназии Поливанова. По воспоминаниям современников, Лопатин всегда сам опаздывал на лекции не меньше, чем на четверть часа, но зато всем ставил только пятерки. Если же ученики не могли вымолвить ни слова из изученного урока, он сердито угрожал четверкой или тем, что спросит в следующий раз. А в философских спорах его любимой темой было бессмертие души. Лопатин был страстным поклонником Шекспира и в театральных представлениях шекспировского кружка даже сам играл роль Яги, которая ему особенно удавалась.
Удивительно теплые и трогательные воспоминаниям оставила о нем «великолепная Маргарита Кирилловна», жена коллекционера и мецената Михаила Морозова, создавшая после смерти мужа Религиозно-Философское общество в своем доме на Смоленском бульваре и организовавшая издательство «Путь». Московские философы и любители философских прений, по свидетельству самой Маргариты Кирилловны, остались на Лопатина в глубокой досаде за то, что он сорвал приезд в Москву знаменитого французского философа Анри Бергсона, сославшись на занятость и усталость. И тогда Маргарита Кирилловна организовала любительский философский кружок у себя на дому, где каждый философ по своему желанию, независимо от страны и места жительства, мог бы без препон выступить с докладом и обсудить его в близком кругу единомышленников. Лопатин же председательствовал в научном психологическом обществе, где для представления доклада требовались и ученая степень, и целая система административно-уставных преград, да и к самому докладу выдвигались совершенно иные, академические требования.
Кстати, жил Лопатин с раннего детства и до самой смерти в ампирном особняке Штейнгеля в Гагаринском переулке. Это хрестоматийно известное здание приводится во всех альбомах, учебниках, справочниках и путеводителях как классический образец архитектуры московского ампира – стиля первой четверти XIX века. (Дом был построен в 1816 году для барона Штейнгеля, участника войны 1812 года, потом осужденного на каторгу за участие в восстании декабристов). Там от голода, потрясения и воспаления легких Лев Лопатин умер в марте 1920 года. Отпевали его в Успенской церкви, так как в то время она еще действовала.
Ее закрыли только 12 июля 1932 года, в Петров день – видимо, так власти отреагировали на великий христианский праздник. К счастью, эта удивительная церковь не была уничтожена – и всегда тесное соприкосновение с историей уцелевшего храма дарует радостное чувство о его счастливой судьбе, о том, что Москва не потеряла и эту частичку своей души.
Уникальное здание, находящееся на государственной охране как памятник истории и культуры, всего лишь было сильно перестроено для новых нужд, так как в нем разместилось строительное учреждение. Только в 1992 году была создана община, и храм официально возвращен Церкви.
PS по версии другого источника, храм не возвращен Церкви, а регулярные богослужения возобновлены 22 мая 2001 г. в Никольском приделе.
По моим ощущениям, храм всетаки Церкви возвращен, ибо внутри проделана замечательная работа по реставрации. Впрочем, снаружи, церковь производит впечатление заброшенной.
Вл.Вельяшев
Успенский храм на Могильцах
С детства я помню странные, таинственные «кладбищенские» названия нескольких переулков возле Кропоткинской улицы (теперь она вновь Пречистенка по имени иконы Пречистой Божьей Матери Смоленской из Новодевичьего монастыря, куда и вела улица с XVI века) — Большой Могильцевский, Малый Могильцевский, Мертвый (так его звали все коренные пречистенцы, несмотря на то, что с 1937 года он получил имя Н.Островского, автора прославленного романа «Как закалялась сталь», поселившегося здесь в 1930-х годах). Неподалеку от Чистого переулка, где я жил, Б.Могильцевский, Б.Власьевский (по имени находившейся рядом церкви Св. Власия), Б.Лёвшинский (тогда улица Щукина, названная в честь известного актера Вахтанговского театра) и Мертвый переулки образовывали своеобразную площадь, на которой уютный скверик (любимое место встречи окрестных собачников) соседствовал с опоясанным со всех сторон булыжной мостовой зданием церкви, давно превращенной в какие-то мастерские. Среди окрестных жителей ходили слухи, что здесь затаилось некое секретное учреждение НКВД, благодаря чему добротную каменную церковь не разрушили, как почти все многочисленные близлежащие храмы, а переоборудовали для особых нужд. Возможно, то была лишь досужая молва, но несколько церковных зданий в Москве действительно были спасены от безжалостного сноса тем, что в них разместили научную лабораторию (церковь Большого Вознесения, где венчался А.С.Пушкин), Библиотеку иностранной литературы (храм Космы и Дамиана в Столешниковом переулке), киностудию «Союзмультфильм» (храм Спаса Преображения на Песках вблизи Арбата), склады, концертные залы и т.д. «Повезло» не многим, но все же, когда пришло время, было что восстанавливать, в какие непорушенные стены вдохнуть молитвенную жизнь. Та церковь в пречистенских переулках, о которой я пишу, носила и носит имя Успения Пресвятой Богородицы на Могильцах. Загадочные и мрачные названия окружавших ее переулков восходят, видимо, к губительной эпидемии чумы, охватившей этот район Москвы во второй половине XVIII века. Умерших от чумы продолжали хоронить на церковных погостах, несмотря на то что было специально устроено несколько больших загородных кладбищ. Хоронили жертв эпидемии и возле Успенской церкви.
Когда после Великой Отечественной войны в Москву «пришел» саратовский газ, в столице была произведена грандиозная работа по замене старых газовых сетей и прокладке новых. Центр Москвы напоминал тогда современную картину развороченного города. Только цель тех работ была иной, чем сегодняшнее показушно-провинциальное «благоустройство» улиц и украшательство, за которыми явно ощущается финансовая заинтересованность отдельных лиц и групп, а также полное отсутствие вкуса. Масштабные земляные работы в первой половине 1950-х годов проводились и в районе храма Успения на Могильцах, и в близлежащих переулках. Около церкви, у глубокой траншеи на улице Щукина, высилась груда человеческих черепов и костей. Почти как на знаменитой картине В.Верещагина. Они лежали под открытым небом недолго, и детям строго-настрого запрещалось к ним приближаться. «Там могут быть чумные бациллы», — пугали взрослые. Видимо, здесь находилось большое захоронение москвичей, погибших от чумного мора. Очень скоро страшные останки исчезли. Кто-то говорил, что их вывезли за пределы Москвы и захоронили в общей яме, а некоторые делились сведениями «из верных источников», что древние кости уничтожили ночью в огне крематория близ Донского монастыря. Так что Могильцевские и Мертвый переулки носили свои названия не случайно, а могильцы — это, видимо, не только природные холмики, но и место захоронения сотен, если не тысяч людей. Но надо помнить, что Могильцевскими переулки стали уже в XX веке, а до этого они носили название Успенских. И тот и другой варианты происходят от имени ближайшей церкви.
Легран по заказу и на средства статского советника В.И.Тутолмина и других прихожан начал возводить в Староконюшенной слободе необычный для Москвы двухколоколенный каменный храм. Н.Легран много и успешно работал в столице. Он автор одного из лучших классицистических зданий Москвы — ансамбля Главного Кригскомиссариата в Замоскворечье, выходящего фасадом на Москву-реку. Ему принадлежит проект перепланировки Саввино-Сторожевского монастыря в Звенигороде. Некоторые исследователи приписывают Леграну авторство самого красивого здания Москвы — Пашкова дома на Ваганьковском холме перед Боровицкой башней Кремля. Четверть века Н.Легран, работавший в России в 1773–1791 годах, был как бы главным архитектором Москвы, занимаясь «упорядочением» стихийно застроенного огромного города, «приведением его в приличное состояние».
Храм Успения на Могильцах, последний шедевр Леграна, стал ему своеобразным памятником. Зодчий не дожил до его завершения. Строительство велось с 1791 по 1799 год, а внутренняя отделка закончилась в 1806 году, незадолго до французского нашествия. Он не сильно пострадал от французов и московского пожара. Интересно, что художник и искусствовед И.Э.Грабарь видел в свое время в ризнице церкви Успения на Могильцах собственноручно подписанные Леграном планы этого храма и второй двухколоколенной московской церкви — Сошествия Святого Духа на Лазаревском кладбище в Марьиной роще. Ее автором считается архитектор Е.С.Назаров, проектировавший весь комплекс Лазаревского кладбища и воплотивший с некоторыми незначительными изменениями замысел Леграна.
Двухколоколенные храмы вошли в моду в России в последней трети XVIII века, после того как Екатерина II утвердила в 1776 году проект двухколоколенного Троицкого собора архитектора И.Е.Старова для Александро-Невской лавры в С.-Петербурге. С него началась в храмостроительстве попытка объединить западную типологию с русской церковной традицией. Всего на огромной территории России было возведено около ста двухколоколенных храмов (поэтому они сейчас так редки). В конце XVIII – начале XIX века в богатых помещичьих усадьбах стали иногда строить такие церкви. Некоторые еще существуют (пусть и в развалинах). Их можно видеть в Московской (неподалеку от Коломны, в селе Шкинь), Тверской, Ярославской, Пензенской, Нижегородской, Смоленской и других областях.
Среди бескрайних полей одиноко высится на пензенской равнине живописная руина — храм-близнец церкви Успения на Могильцах, заказанный некогда богатым помещиком И.Ф.Никифоровым для усадьбы в селе Порошине. Те храмы Леграна, о которых мы рассказываем, столь необычные образцы русского классицизма XVIII – начала XIX века, восходят в своей архитектуре к известным европейским прототипам, например, церкви Santissimа-Trinitа-dei-Monti (Cв. Троицы на Горах) XVI века в Риме, на вершине Испанской лестницы. Работая над созданием двухколоколенного храма в Москве, имеющего несколько «зеркальных отражений» на территории России, Н.Легран, безусловно, вспоминал фасад этой римской церкви, построенной по повелению короля Франции Людовика XII.
В своем нижегородском имении в селе Бутакове тот же И.Ф.Никифоров построил по «типовому» проекту Леграна еще один храм-двойник. И в Порошине, и в Бутакове церкви возводились в начале XIX века, уже после смерти Леграна. Судьбы этих младших близнецов московской церкви Успения на Могильцах сложились по-разному. Церковь Михаила Архангела в Порошине Пензенской области, постепенно разрушаемая ветром, временем и людьми, стала органичной частью пейзажа, слилась с природой. Казанскую же церковь в Бутакове люди и время пощадили. Более того, из всех двухколоколенных храмов Н.Леграна этот закрывался лишь на самое короткое время. Службы в нем идут своим чередом, и не перестроенные интерьеры и внутренние гармоничные пространства позволяют судить о подлинных масштабах и классической строгости архитектурного замысла Леграна. Хочется верить, что реставраторы храма Успения на Могильцах изучили эти два провинциальных храма-близнеца французско-русского архитектора. Жаль, что они, видимо, не сочли нужным обратить внимание на оригинальную нишу над главным входом в церкви Михаила Архангела, придающую особую выразительность фасаду и, видимо, являющуюся дополнительным резонатором для звука колоколов, располагавшихся в двух колокольнях по обе его стороны. Возможно, эта ниша предназначалась для установки некой скульптуры, но в московском храме ее просто-напросто заложили кирпичом и оштукатурили, исказив замысел архитектора. И уж совсем непонятно, каким образом со стороны одного из боковых фасадов Успения на Могильцах (со стороны Пречистенского переулка) реставраторы умудрились, в нарушение всех писаных и неписаных профессиональных правил и Закона об охране памятников истории и культуры сохранить, несколько видоизменив, часть уродующей церковь служебной пристройки, которой храм был обезображен после закрытия в 30-х годах XX века.
Находившаяся в Староконюшенной слободе, дворянском районе Москвы, церковь Успения на Могильцах время от времени возникает на страницах литературных произведений. Л.Н.Толстой упоминает ее в «Войне и мире». В эту церковь М.Д.Ахросимова (ее прототипом была известная всей Москве властная и решительная барыня Анастасия Дмитриевна Офросимова, жившая в соседнем с храмом Обуховом, ныне Чистом, переулке, в той усадьбе, где сейчас Московская патриархия) водила гостивших у нее Ростовых. «В воскресенье утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедне в свой приход Успения на Могильцах.
— Я этих модных церквей не люблю, — говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. — Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!» 3
— Эй, отец! — тронул я его за плечо. — Ты что, венчаешь нас, что ли? Вокруг церкви, как вокруг аналоя, третий раз едешь. Есенин встрепенулся и, узнав в чем дело, радостно рассмеялся.
Этот связанный со многими и видевший в своих намоленных стенах многих храм был закрыт в день святых Петра и Павла. 12 июля 1932 года настоятель, отец Георгий Чиннов отслужил последнюю литургию. Рыдали прихожане, плакал и отец Георгий, перешедший вскоре в Обыденский храм, куда перенесли и некоторые иконы из Успения на Могильцах. Советские учреждения, какие-то монтажные управления, возможно «шарашка», обосновались в стенах старого храма, исказив и изуродовав его интерьер, обезобразив боковые фасады теми самыми пристройками, часть которых, увы, сохранилась. Будем надеяться, что ненадолго.
Когда уже в новую эру началось возвращение зданий московских храмов Православной церкви, дело долго не доходило до Успенского храма. А.Б.Свенцицкий, создавший при храме общину и возглавивший ее в 1992 году, рассказывал мне, какую борьбу пришлось ему и его соратникам выдержать, пока, наконец, храм не был передан Церкви 25 декабря 2000 года. А потом был мучительный поиск спонсоров, готовых поддержать реставрацию оскверненной святыни. Уже были отреставрированы и действовали московские храмы Большого Вознесения и Космы и Дамиана, чья судьба схожа с церковью Успения на Могильцах, а чудесная постройка Н.Леграна продолжала пребывать в мерзости запустения. Что было весьма странно, ибо находилась она буквально в пяти минутах от резиденции патриарха в Чистом переулке, и князья церкви ежедневно могли видеть поруганную красоту. Но постепенно в храме начались службы и реставрация. Сейчас церковь Успения на Могильцах практически восстановлена, открылись впечатляющие гармоничные объемы внутренних помещений церкви, спроектированные Леграном, и Москва вновь обрела оригинальный памятник, переживший трагические времена безбожия, поругания и будто воскресший из небытия. «Будем молиться и верить, — заканчивал свою книгу воспоминаний “Oни были последними?” первый староста храма после его возвращения Православной церкви А.Б.Свенцицкий, — что скоро возродится мой любимый храм Успения на Могильцах, несмотря на яростное сопротивление врагов Православия, и я радостно воскликну в обновленном храме: “Спасибо Богу за всё!”» 8 Молитва этого чудесного человека была услышана, а подвижнический труд его со товарищи во благо спасения храма Успения на Могильцах увенчался победой.
1 Свенцицкий А.Б. Они были последними? М., 1997. С. 169 (далее — Свенцицкий).
2 Щедрин Н. (М.Е.Салтыков). Собр. соч.:
В 12 т. М., 1951. Т. 12. С. 212-213.
3 Толстой Л.Н. Собр. соч.: В 22 т. М., 1978–1985. Т. 5. С. 349.
4 Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. М., 1974–1982. Соч.: В 18 т. Т. 3. С. 139.
6 Шнейдер И.И. Встречи с Есениным. М., 1974. С. 40-42.