шумерские мифы читать 4 класс
Мифы и легенды древнего Шумера
Вы ошибаетесь, если думаете, что ничего или почти ничего не знаете о шумерах – древнем таинственном народе, живущем в Междуречье, между реками Тигр и Евфрат, примерно в 4 тысячелетии до нашей эры. Между тем, колесо, технология строительства из кирпича, календарь, шестидесятеричное измерение времени (часы и минуты), клинопись и мифы оставлены нам именно шумерами. Тематика основных мифов, созданных почти 6000 лет тому назад, сможет убедить каждого, что мы знакомы с ней, хотя и не подозревали, что их создатели – шумеры.
Шумерский миф о сотворении мира
Первоначально был пресноводный хаос, где зародилась праматерь Намму. Внутри нее появилась гора; ее сын Ан находился на вершине горы, а дочь Ки – у подножия. Дети Намму соединились, произведя на свет бога воздуха Энлиля, семь богов стихий и других богов. Когда на горе стало тесно, Ан поднял ее вершину – так возник свод неба; Энлиль опустил подножие горы – так возник диск земли.
Миф о всемирном потопе
Потоп, если судить по мифам шумеров, возник по мысли богов, которые решили наказать человечество за неразумное поведение. Не все божества поддержали этот план: бог Энки предупредил царя Зиусудру (Утнапиштима) о готовящемся бедствии. Потоп начался со страшной бури, но Заусудра заранее велел построить ковчег, на котором он со своим семейством, мастерами-ремесленниками, зверьем, птицами и животными провел в страхе семь дней. Через семь дней появился бог солнца Уту, который согрел и осветил землю. Человечество было спасено. Зиусудру и его жене богами было даровано бессмертие.
Богу воздуха Энлилю понравилась девушка по имени Нинлиль, и однажды он овладел ею; так был зачат бог луны Син (или Нанна). Боги разгневались на Энлиля за неблаговидное поведение и приняли решение изгнать его в преисподнюю; Нинлиль последовала за ним. Но Энлиль не захотел, чтобы его сын, которому было предназначено быть небесным светилом, остался в преисподней, и он зачал с Нинлинь трех богов, которые остались вместо Сина в подземном царстве. Люди попадали в загробный мир, где ничего не было, после смерти. Чтобы помочь своим усопшим предкам, шумеры приносили им в жертву еду и напитки.
Гильгамеш – первый царь после потопа – занимался поисками бессмертия, для чего ему пришлось пройти немало испытаний и совершить героические поступки. Результатом поисков можно считать сон Гильгамеша, который бог Энлиль истолковал так: боги не наделили всех людей, в том числе Гильгамеша, бессмертием, но взамен этого они дали ему славу воина и царя, богатство и успех.
Планета Нибиру и аннунаки
В 1970-х годах американский писатель Захария Ситчин опубликовал работу, где сообщил, что в шумерских текстах он обнаружил сведения о существовании планеты Нибиру и обитающих на ней аннунаков, которые и создали людей с помощью генной инженерии. Раз в 3600 лет Нибиру входит в Солнечную систему, что несет угрозу существования Земле. Единственное, что подтверждают другие исследователи, это то, что Нибиру («пересекающая») действительно упоминается шумерами; все остальное, по их мнению, выдумки.
Более подробную информацию о мифах и легендах древнего Шумера можно найти здесь.
Шумерские мифы читать 4 класс
Мифы Шумера и Аккада
Сватовство Думузи
Миф начинается воспоминаниями Инанны, как однажды она, прогуливаясь где-то в одиночестве, повстречала пастуха Думузи. Он взял ее за руку и обнял, но богиня стала умолять отпустить ее, так как боялась гнева своей матери Нингаль. Думузи предлагает ей обмануть мать и сказать, что она была с подругой на городской площади.
Энки и мировой порядок
Миф начинается хвалебным гимном в честь Энки. Говорится, что этот бог следит за вселенной, отвечает за плодородие полей и стад. Затем рассказывается о взаимоотношениях великих богов Ана, Энлиля, Нинту, Нинхурсаг и меньших по значению божеств ануннаков. Энки восхваляет власть своего слова и дает описание великолепия своей обители, бездны вод Абзу. Далее рассказывается о путешествии бога мудрости на челне Магур. Земли Маган, Дильмун и Мелухха шлют в Ниппур лодки, груженные дарами для Энлиля. В заключение этого фрагмента ануннаки еще раз воздают почести Энки, как богу управляющему ме. Читать далее →
Энки и Нинмах
Когда на земле еще не было людей количество бессмертных великих богов и подвластных им ануннаков все росло и росло. Они уже заселили все небо, всю землю и весь подземный мир. Становилось все труднее и труднее добывать себе пропитание. Трудолюбивая богиня зерна Ашнан, созданная ануннаками специально для того, чтобы выращивать хлеб и делать вино, не успевала накормить всех. Ее брат, пастух Лахар усердно доил коз и овец, но молока на всех не хватало.
Боги начали молить всемогущего Энки помочь им и спасти их от голода и жажды. Но их стенания не доходили до адресата — Энки спокойно спал в глубинах своей бездны и не слышал воплей своих божественных детей. Наконец мать Энки, Изначальное Море Намму принесла ему слезы богов с такими словами:
Энлиль и Нинлиль
Это было в те времена, когда священный город Ниппур населяли лишь боги, дети Ану. Одна из богинь старшего поколения, старая и хитрая Нунбаршегуну задумала сочетать браком свою дочь Нинлиль и старейшину богов могучего Энлиля.
Зная, что Энлиль любит бродить в одиночестве по берегу реки, Нунбаршегуну подговорила свою дочь прийти в это время к потоку, скинуть с себя одежды и сделать вид, будто она собирается искупаться. Случилось все, так как и рассчитывала хитроумная старая богиня. Энлиль, увидев прекрасное тело Нинлиль, воспылал страстью и тут же захотел сблизиться с ней, но девушка решительно отказала ему, сославшись на свою невинность. Обескураженный всемогущий бог с тяжелым вздохом отступил. Однако красота девушки запала ему в душу, и он обратился за помощью к своему слуге Нуску. Тот посоветовал своему господину быть понастойчевей и похитить юную деву, дескать, она противится лишь из скромности, а, познав твою страсть и сама воспылает любовью. Читать далее →
Энмеркар и повелитель Аратты
Однажды Энмеркар, жрец-повелитель шумерского города Урука, сын солнечного бога Уту, решил подчинить себе государство Аратту. Он заручился поддержкой могущественной богини Инанны, которая обещала во всем помогать ему. Энмеркар отправляет гонца в Аратту с требованием, что-бы ее жители не только выплатили ему дань золотом, серебром и драгоценными камнями, но и приняли участие в строительстве храма бога Энки в Эриду.
Гонец, перейдя семь гор, прибывает к месту назначения и передает ультиматум местному прави-телю. Но тот отказывается покориться Энмеркару, гордо ссылаясь на то, что царем его сделала сама богиня Инанна и он находится под ее покровительством. Тогда гонец сообщает ему, что Инанна теперь живет в Уруке и во всем поддерживает Энмеркара. Читать далее →
Энмеркар и Энсукушсиранна
Однажды правитель Аратты Энсукушсиранна прислает к царю Урука, Энмеркару, своего послан-ца. Он требует, чтобы Урук признал его повелителем, а также хочет перенести центр почитания богини Инанны в Аратту.
Ответ Энмеркара тверд и полон презрения. Он долго перечисляет любимцев каких богов он явля-ется и искренне удивляется, зачем это Инанне менять блистательный город Урук на какую-то Аратту. Под конец своей речи Энмеркар предлагает Энсукушсиранне полностью подчиниться ему и тогда он будет считать инцендент исчерпанным. Читать далее →
Шумерские мифы читать 4 класс
Мифы Шумера и Аккада
Гильгамеш и Агга
Это самая короткая шумерская эпическая поэма, кроме того в ней отсутствует упоминание о каких бы то ни было богах. По-видимому, это сказание можно рассматривать как историографический текст. Таблички с этим мифом были найдены экспедицией Пенсильванского университета в Ниппуре и датируются началом II тыс. до н.э., являясь, возможно, копиями более ранних шумерских текстов.
Гильгамеш и Страна Жизни (Гора бессмертного)
Повелитель Урука Гильгамеш пребывает в мрачном настроении, его мучают мысли о смерти. Т-гда он решает, что если ему и суждено, как всем смертным погибнуть, то он, по крайней мере, вос-славит свое имя, прежде чем уйти в «страну без возврата». Он намерен отправиться в далекие горы, срубить там кедры и доставить их на родину. Гильгамеш раскрывает свои планы верному слуге Энкиду, но тот советует хозяину вначале оповестить бога солнца Уту, которому принадлежит та страна.
Гильгамеш, Энкиду и нижний мир
Поэма начинается с пролога о божественном акте творения, об отделении земли и неба, о низвержении богини Эрешкигаль в подземное царство, о битве Энки с чудовищем нижнего мира. Далее описывается дерево хулуппу (возможно ива), которое росло на берегах Евфрата. Оно было с корнем вырвано безжалостным южным ветром, но его нашла Инанна и посадила в своем саду. Она ухаживала за ним, видимо, надеясь в будущем сделать из него трон и ложе.
Думузи и Энкимду
Прекрасная Инанна, Царица Небес, дочь светлого бога луны Нанны, жила в чертоге на краю неба. Когда она спускалась на землю, от каждого ее прикосновения почва покрывалась зеленью и цветами. По красоте богине не было равных, и полюбили ее одновременно божественный пастух Думузи и божественный земледелец Энкимду. Оба они посватались к прелестной деве, но та колебалась и тянула с ответом. Ее брат, солнечный бог Уту, всячески уговаривал ее обратить свои взоры на кроткого Думузи.
Инанна и Шукаллетуда
Жил-был когда-то один садовник по имени Шукаллетуда. Он очень старательно возделовал свой сад, поливал деревья и грядки, но все его усилия оказывались тщетными — сухой ветер пустыни иссушал почву и растения гибли. Измученный неудачами Шукаллетуда обратил взор к звездным небесам и стал просить божественного знака. Наверное, он получил веление богов, потому что, посадив в саду дерево сарбату (происхождение неизвестно), которое простирает тень свою с запада на восток, Шукаллетуда получил желаемый результат — все растения в его саду расцвели пышным цветом.
Инанна и Энки
Инанна, царица небес, богиня-покровительница Урука, однажды страстно возжелала возвысить свой город и сделать его столицей всего Шумера, что способствовало бы ее почитанию и славе. Она знала, что в ведении бога мудрости Энки, живущего в подземном мировом океане Абзу, находятся все божественные промыслы и все основы мироздания. У него хранилось сто табличек, на которых были запечатлены ме — сущности вещей, основы бытия и таинственные установления жизни. Если бы Инанне удалось каким бы то ни было образом добыть их, то могущество Урука стало бы непревзойденным. Поэтому богиня направляется в город Эриду, где находился вход в Абзу, чтобы встретится с Энки. Премудрый Энки узнает, что к его городу приближается великая гостья и высылает ей навстречу своего посланника, двуликого Исимуда.
Лугальбанда и гора Хурум
Замыслил как-то царь Урука Энмеркар совершить поход на Аратту и завоевать непокорную страну. Бросил он клич по городам и землям, и стали стекаться в Урук полчища воинов. Руководили этим походом семь могучих и прославленных героев. К ним присоединяется и Лугальбанда.
Едва они преодолели половину пути, как на Лугальбанду напала какая-то странная болезнь. Немощь и боль сковали героя, ни рукой, ни ногой не мог пошевелить он. Друзья решили, что он умер, и долго думали, что же с ним делать. В конце концов, оставляют они его на горе Хурум, постелив ему великолепное ложе, оставив всяких яств. На обратном пути из похода они собираются забрать его тело и доставить в Урук. Читать далее →
Лугальбанда и Энмеркар
Долго бродит Лугальбанда в одиночестве по горам. Наконец пришло ему в голову, что если удастся каким-то образом угодить чудесному орлу Анзуду, то тот сможет помочь герою найти войско Урука.
Так он и поступил. Нашел на вершине скалы огромное дерево, в котором Анзуд свил гнездо, дождался, пока гигантская птица отправится на охоту, и начал всячески ублажать маленького орленка. Накормил его разными лакомствами, глаза сурьмой подкрасил, душистым можжевельником украсил, и венец на голову возложил. Читать далее →
Миф о потопе
К сожалению, табличка, на которой был записан миф, сохранилась не полностью, и начало мифа отбито. Мы можем восполнить смысл недостающих фрагментов по его более поздней вавилонской версии. Она вставлена, как рассказ, в эпос о Гильгамеше «О все видавшем…». Первые читаемые строки повествуют о сотворении человека, о божественном происхождении царской власти и об основании пяти старейших городов.
Далее речь идет о том, что на совете богов было принято решение наслать на землю потоп и уничтожить все человечество, но многие боги огорчены этим. Зиусудра, правитель Шуруппака, представляется набожным и богобоязненным царем, который пребывает в постоянном ожидании божественных снов и откровений. Он слышит голос бога, скорее всего Энки, сообщающий ему о намерении богов «уничтожить людское семя».
Нисхождение Инанны в нижний мир
Инанна, Царица Небес, честолюбивая богиня любви и войны, которая вышла замуж за царя-пастуха Думузи, решает стать владычицей нижнего мира. Правила там ее сестра Эрешкигаль, богиня смерти и мрака. Видимо отношения между сестрами оставляли желать лучшего, так как перед тем как войти в «страну, откуда нет возврата», Инанна дает наставления своему слуге Ниншубуру. Они договариваются, что если богиня не вернется в течение трех дней, то Ниншубура должен отправится в Ниппур и молить там Энлиля о ее спасении. Если Энлиль откажет, то надо было идти с той же просьбой в Ур к богу Луны Нанне. В случае если и он не поможет, надо было отправляться в Эриду к Энки.
Гильгамеш, Энкиду и нижний мир
Мифы древних Шумеров
Поэма начинается с пролога о божественном акте творения, об отделении земли и неба, о низвержении богини Эрешкигаль в подземное царство, о битве Энки с чудовищем нижнего мира. Далее описывается дерево хулуппу (возможно ива), которое росло на берегах Евфрата. Оно было с корнем вырвано безжалостным южным ветром, но его нашла Инанна и посадила в своем саду. Она ухаживала за ним, видимо, надеясь в будущем сделать из него трон и ложе.
Прошли годы. Дерево выросло и окрепло, но в его корнях поселилась змея, на вершине свила гнездо птица Анзуд, а в стволе устроила себе дом безжалостная дева Лилит. Инанна, видя, что ее детище погибает, стала проливать горькие слезы и жаловаться своему брату солнечному богу Уту. Но Уту ничем не смог ей помочь.
Тогда Инанна обратилась со своей скорбью к Гильгамешу, и тот не остался глух к ее плачу. Надел он тяжелые доспехи, взял огромный топор и одним взмахом отсек змее голову. Увидев это, гигантская птица Анзуд подхватила своих детенышей и унесла в горы, а дева Лилит сама разрушила свое жилище и удалилась. Срубил Гильгамеш дерево хулуппу, чтобы Инанна могла сделать из него трон и ложе для своего храма.
Из остатков корней священного дерева, Гильгамеш сотворил себе некий музыкальный инструмент, возможно барабан, названный в поэме пукку, а из макушки дерева — микку, барабанные палочки. И оказался этот барабан волшебным, люди безропотно покорялись Гильгамешу, пока он играл на нем. Возомнил себя герой равным богу, начал использовать жителей Урука без всякой жалости. Молодых людей заставлял он работать, не покладая рук, а юных девушек отрывал от матерей их и женихов и в доме своем держал для утех.
Подняли молодые девы плач великий, и услышал его справедливый бог Уту. В единочасье провалились и пукку, и микку в нижний мир. Тщетно пытался Гильгамеш достать их. И вот садится герой у ганзира — ока подземного мира — и начинает оплакивать свою потерю. Увидел его верный слуга Энкиду в таком горе и вызвался спуститься в нижний мир, чтобы принести пукку и микку.
Обрадовался Гильгамеш и стал давать Энкиду указания, как не остаться в «стране без возврата» навсегда. Нельзя появляться в нижнем мире в чистых одеждах, нельзя умащать себя маслом, брать с собой посох, надевать сандалии, нельзя целовать ту женщину, которая полюбилась, но и нельзя ударить ту, что ненавистна. Очевидно, что только человек, полностью отрешившийся от земных благ и власти, победивший в себе и любовь, и ненависть, имеет шанс вернуться из нижнего мира.
Энкиду не внял совету Гильгамеша. Надел он чистые одежды, умастил себя сладким маслом, взял копье и посох с собою, поцеловал ту, что ему полюбилась и ударил ту, что была ненавистна. Он нарушил все запреты подземного мира и остался там навсегда.
Опечалился Гильгамеш, когда понял, что произошло. Отправился он в Ниппур молить всесильного бога Энлиля помочь ему хотя бы повидаться с другом, но великий бог не внял его мольбам. Тогда направился Гильгамеш в Эриду просить Энки, и бог мудрости согласился помочь. Приказал он богу Солнца Уту приотворить дверь нижнего мира, и проскользнула в нее тень Энкиду.
Обрадовались друзья встрече, обнялись, поцеловались, и принялся Гильгамеш расспрашивать Энкиду о том, кому как в нижнем мире живется.
В предвечные дни, в бесконечные дни,
В предвечные ночи, в бесконечные ночи,
В предвечные годы, в бесконечные годы,
В те времена былые, когда все насущное в сиянии выявилось, вот когда,
В те времена былые, когда все насущное нежно вымолвилось, вот когда,
Когда в домах Страны хлеб вкушать стали, вот когда,
Когда в печках Страны плавильные тигли делать стали, вот когда
Когда небеса от земли отделились, вот когда,
Когда земля от небес отодвинулась, вот когда,
Когда имя человеков установилось, вот когда,
Когда Ан себе небо унес, вот когда,
А Энлиль себе землю забрал, вот когда,
Когда Эрешкигаль подарком брачным миру подземному подарили, вот когда,
Когда в плаванье он отправился, когда в плаванье он отправился, вот когда,
Когда Отец миром подземным поплыл, вот когда,
Когда Энки миром подземным поплыл, вот когда, —
К господину маленькие кидаются,
К Энки огромные мчатся,
Маленькие эти есть камни руки,
Огромные — камни, что заставляют плясать тростники.
Вокруг киля ладьи Энки
Они рассыпаются, как черепахи,
Перед носом ладьи господина
Вода, словно волк, все пожирает,
За кормою ладьи Энки
Тогда, в те дни, одно древо,
единственное древо, хулуппу-древо,
На берегу Евфрата чистого посажено,
Ветер южный с силою налетает,
Корни его вырывает, ветви его ломает,
Евфрат волною его сбивает/
Жена, Ана словам покорная, идет,
Энлиля словам покорная, идет,
Древо рукою своею берет, в Урук приносит.
В сад цветущий Инанны его вносит.
Жена рук не покладает, древо опекает
Жена глаз не спускает, рук не покладает, древо опекает.
«Когда на престол великолепный — да воссяду?» — вопрошает.
«Когда на ложе великолепное — да возлягу?» — вопрошает.
Пять лет прошло, десять лет прошло.
Древо взросло, кору его не расколоть.
В корнях его змея, заклятий не ведающая, гнездо устроила.
В ветвях его Анзуд-птица птенца вывела.
В средине его Лилит-дева жилье себе соорудила.
Дева белозубая, сердце беззаботное.
Светлая Инанна, как горько она плачет!
На рассвете, когда небосвод озарился,
Когда на рассвете зашумели птицы,
Уту из опочивальни вышел,
Сестра его светлая Инанна,
К Уту-герою она взывает:
«Брат мой, в те предвечные дни, когда присуждали судьбы
Когда изобилие излилось над Страною,
Когда Ан небеса унес, вот когда,
А Муллиль себе землю забрал, вот когда,
Когда Гашангаль подарком брачным в Кур подземный подарили, вот когда,
Когда в плаванье он отправился, вот когда,
Когда Отец в Кур подземный поплыл, вот когда,
Ко владыке малые кидаются,
К Аманки великие мчатся,
Малые эти есть камни руки,
Великие — камни, что заставляют плясать тростники.
Вокруг киля ладьи Аманки
Они рассыпаются, как черепахи,
Пред носом ладьи владыки
Вода, словно волк, все пожирает,
За кормою ладьи Аманки
Тогда, в те дни, одно деревце, единственное деревце,
На брегу Евфрата чистого посажено,
Воды Евфрата пьет оно, —
Ветер южный с силою налетает, корни его вырывает,
Евфрат волною его сбивает,
Женушка, Ана словам покорная, идет,
Муллиля словам покорная, идет.
Деревце рукою своею взяла, в Урук принесла,
В сад цветущий Гашанны его внесла.
Я, женушка, рук не покладала, деревце опекала,
Я, Гашанна, рук не покладала. глаз не спускала, деревце опекала.
«Когда на престол великолепный — да воссяду?» — вопрошала.
«Когда на ложе великолепное — да возлягу?» — вопрошала.
Пять лет прошло, десять лет прошло.
Деревце возросло, кору его не расколоть.
В корнях его змея, заклятий не ведающая, гнездо устроила.
В ветвях его Анзуд-птица птенца вывела,
В средине его Лилит-дева жилье себе соорудила.
Дева белозубая, сердце беззаботное».
Светлая Инанна, как горько она плачет!
Брат ее, герой Уту, на эти слова ее не отозвался.
На рассвете, когда небосвод озарился,
Когда на рассвете зашумели птицы,
Уту из опочивальни вышел,
Сестра его светлая Инанна,
К Гильгамешу могучему она взывает:
«Брат мой, в те предвечные дни, когда присуждали судьбы,
Когда изобилие излилось над Страною,
Когда Ан небеса унес, вот когда,
А Муллиль себе землю унес, вот когда,
Когда Гашангаль подарком брачным в Кур подземный подарили, вот когда,
Когда в плаванье он отправился, когда в плаванье он отправился, вот когда,
Когда Отец в Кур подземный поплыл, вот когда,
Ко владыке малые кидаются,
К Аманки великие мчатся,
Малые эти есть камни руки,
Великие — камни, что заставляют плясать тростники,
Вокруг киля ладьи Аманки
Они рассыпаются, как черепахи,
Перед носом ладьи владыки
Вода, словно волк, все пожирает,
За кормою ладьи Аманки
Тогда, в те дни, одно деревце, единственное деревце,
На брегу Евфрата чистого посажено,
Воду Евфрата пьет оно,
Ветер южный с силою налетает, корни его вырывает,
Евфрат волною его сбивает.
Женушка, Ана словам покорная, идет,
Муллиля словам покорная, идет,
Деревце рукою своею берет, в Урук приносит,
В сад цветущий Гашапанны его приносит,
Женушка рук не покладает, деревце опекает,
Гашанна рук не покладает, таз не спускает, деревце опекает.
«Когда на престол великолепный — да воссяду?» — вопрошает.
«Когда на ложе великолепное — да возлягу?» — вопрошает.
Пять лет прошло, десять лет прошло.
Деревце выросло, кору его не расколоть.
В корнях его змея, заклятий не ведающая, гнездо устроила
В ветвях его Анзуд-птица птенца вывела.
В средине его Лилит-дева жилье себе соорудила.
Дева белозубая, сердце беззаботное.
Я, Гашанна светлая, как горько я плачу!»
На слова, что сестра его промолвила,
Брат ее, Гильгамеш могучий, на слова ее отозвался.
Пудовым поясом стан опоясал,
Что пуд ему, что пушиночка.
Бронзовый топор, твой топор дорожный,
Что в двадцать пудов, да и с четвертью, в руку взял.
В ветвях Анзуд-птица птенца своего схватила, в горы полетела.
В средине Лилит-дева дом свой разрушила,
В разорении бегством спасается.
А древо — корни его он разрубил, ветви его он расщепил.
Сограждане его, что с ним вместе были,
Ветви его отрезали, повязали,
И сестре своей, чистой Инанне, для престола ее он дал,
Для ложа ее он дал.
Он же из корней барабан себе сделал волшебный, Пукку.
Из ветвей барабанные палочки сделал волшебные, Микку.
Барабан громкоговорливый, он барабан
На просторные улицы выносит,
На широкую улицу его он выносит.
Юноши его града заиграли на барабане.
Они, отряд из детей вдовьих, что без устали скачут.
«О, горло мое, о, бедра мои!» — так они громко плачут.
Тот, кто мать имеет, — она сыну еду приносит,
Кто сестру имеет — она воду изливает брату.
Когда же наступил вечер,
Там, где стоял барабан, он место то пометил.
Он барабан пред собою возвел, он в дом его внес.
Когда же наступило утро, там, где место его он пометил,
Там, где они плясали,
От проклятий, от вдовьих,
Барабан вместе с палочками барабанными
К жилью подземного мира упали.
Он пытался, он не достал их.
Он руку тянул, он не достал их.
Он ногу тянул, он не достал их.
Там, пред вратами входными Ганзира, пред вратами
Подземного мира они лежат
Гильгамеш роняет слезы, позеленел от горя.
«О, мой барабан, о, мои палочки!
Барабан, его роскошью я не насытился,
Его полнозвучием я не натешился!
Когда б барабан мой в доме плотника еще был!
Плотника жену, словно мать родную бы возлюбил!
Дочку плотничью, что сестру меньшую бы возлюбил!
Барабан мой в подземный мир провалился,
кто мне его достанет?
Мои палочки в подземный мир провалились,
кто мне их достанет?»
Слуга его Энкиду ему отвечает:
«Господин мой, как ты горько плачешь!
Сердце свое, зачем печалишь?
Ныне я барабан твой из мира подземного тебе верну,
Твои палочки из Ганзира я воистину тебе достану!»
Гильгамеш так Энкиду молвит;
«Если ныне ты в мир подземный спустишься,
Совет тебе дам, прими совет мой,
К словам, что я тебе скажу, обрати свой разум!
Они тебя примут за странника-духа.
На его ароматы они вкруг тебя соберутся.
Копья в Кур брать ты не должен —
Копьем убитые вкруг тебя соберутся.
Кизиловый жезл не бери в свою руку —
Духи мертвых тебя непременно схватят
Обуви не надевай на ноги —
Не сотвори шума в подземном мире.
Не целуй жены своей любимой,
Не бей жены, тобой нелюбимой,
Не целуй дитя свое любимое,
Не бей свое дитя нелюбимое, —
Вопли мира подземного тебя схватят.
У той, что лежит, у той, что лежит,
У матери бога Ниназу, у той, что лежит,
Ее бедра прекрасные не покрыты одеждой,
Ее светлая грудь льном не прикрыта.
Ее голос как чистая медь звенит.
Волосы треплет, словно солому, она».
Энкиду словам своего господина не внял.
В одежду чистую светлую он облачился —
За духа-странника его принимают.
Свежим жертвенным маслом из каменного сосуда
На ароматы вкруг него они собралися.
Копье в мир подземный он бросает —
Копьем убитые его окружают.
Жезл кизиловый в руку свою берет он —
Духи мертвых его хватают.
Обувь на ноги он надевает —
Трещины в мире подземном делает.
Жену любимую он целует,
Жену нелюбимую он побивает,
Дитя любимое он целует,
Дитя нелюбимое он ударяет, —
Вопль подземного мира его хватает.
Та, что лежит, та, что лежит, матерь бога Ниназу, та, что лежит,
Ее светлые плечи не покрыты одеждой,
Не покрыты ее светлые груди,
Сосудам для благовоний подобные.
Когда Энкиду из мира подземного хотел подняться,
Намтар не схватил его, Азаг не схватил его,
Земля схватила его.
Нергала страж беспощадный не схватил его.
Земля схватила его.
На поле сраженья мужей он не пал, земля схватила его.
Гильгамеш, могучий сын Нинсун,
В храм Экур к Энлилю одиноко бредет,
Перед Энлилем он рыдает:
«Отец Энлиль, мой барабан к подземному миру упал,
Мои палочки к Ганзиру упали.
Энкиду вернуть их спустился, мир подземный его схватил
Намтар не схватил его, Азаг не схватил его,
Мир подземный его схватил.
Нергала страж беспощадный его не схватил,
Мир подземный его схватил.
На поле сраженья мужей он не пал,
Мир подземный его схватил».
Отец Энлиль на слова его не отозвался,
И в Эредуг он побрел,
В Эредуг к Энки одиноко побрел,
Перед Энки он рыдает:
«Отец Энки, мой барабан к миру подземному упал,
Мои палочки к Ганзиру упали.
Энкиду вернуть их спустился, мир подземный его схватил.
Намтар не схватил его, Азаг не схватил его, мир подземный его схватил.
Нергала страж беспощадный его не схватил, мир подземный его схватил.
На поле сраженья мужей он не пал, мир подземный его схватил».
Отец Энкн на слова его отозвался,
К могучему Уту-герою, богинею Нингаль
Рожденному сыну он обратился:
«Давай-ка, дыру подземного мира открой!
Слугу его из подземного мира к нему подними!»
Он открыл дыру подземного мира.
Порывом ветра слуга его из подземного мира поднялся.
«Законы подземного мира видел?»
«Да не скажу тебе, друг мой, да не скажу!
Если скажу тебе о подземного мира законах,
«Тело мое, к которому ты прикасался,
свое радовал сердце,
Словно старую тряпку, заполнили черви,
Словно расщелина, забито прахом».
«О, горе!» — вскричал он и сел на землю.
«Того, у кого один сын, ты видел?»
«Он тот, кто перед колышком, в стену вбитым, горько рыдает».
«Того, у кого два сына, видел?»
«Он тот, кто на двух кирпичах сидит, хлеб вкушает».
«Того, у кого три сына, ты видел?»
«Он подобен тому, кто пьет воду в степи из бурдюка,
слабеньким отроком принесенного».
«Того, у кого четыре сына, ты видел?»
«Подобно тому, кто запряг четырех ослов, веселится сердцем».
«Того, у кого пять сыновей, ты видел?»
«Словно добрый писец, чья рука искусна,
кто во дворец вступает смело».
«Того, у кого шесть сыновей, ты видел?»
«Подобно доброму землепашцу, он весел сердцем».
«Того, у кого семь сыновей, видел?»
«Словно друг богов, сидит в кресле,
музыкой танцев наслаждается».
«Того, кто наследника не имеет, видел?»
«Хлеб, кирпичу разбитому ветром, подобный, он ест»,
«Дворцового евнуха видел, каково ему там?»
«Словно надсмотрщик, погоняющий криком, стоит в углу».
«Жену нерожавшую видел?»
«Словно дурнем разбитый горшок, брошена жизнь ее,
никому не приносит радости».
«Отрока юного, кто с лона супруги
не срывал одежды, видел?»
«Веревку в помощь я ему дал, над веревкою он рыдает».
«Девушку юную, кто с супруга не срывала одежды,
«Тростинку в помощь я ей дал,
над тростинкою она рыдает».
«Он пищи лишен, он воды лишен, отбросы он ест,
за городскою стеною живет».
«Он покрыт язвами, словно бык, которого едят слепни».
«В битве павшего видел?»
«Его отец голову ему охватил, над ним рыдает».
«Духа того, о ком позаботиться некому, видел?»
«Кусками подобранного хлеба, что на улицу брошены,
«Человека, опорною сваею сбитого и ею накрытого, видел?*
«Горе матушке моей!» — он кричал,
когда свая его разрезала!»
«Дубинкою крошки своего хлеба он разбивает».
«Того, кто в расцвете умер, ты видел?»*
«Там, где ложе богов, и он лежит там».
«Моих младенцев мертворожденных,
кто себя не знает, видел?»
«Вкруг столов из злата и серебра,
где мед и прекрасные сливки, резвятся».
«В огонь брошенного видел?» — «Нет, я его не видел.
Духа-призрака у него нет, дым его на небо вознесся».
Дополнения по аккадской версии и по шумерскому фрагменту
«Того, чье тело брошено в поле, видел?»
«Его дух не спит в подземном мире».
«Того, кто с крыши упал, видел?»
«Его кости, руки его не. «
«Того, кто наводнением Ишкура сбит, ты видел?»*
«Словно бык, он трясется, едят его слепни».
«Того, кого в прах бросили, видел?»*
«Он пищи лишен, он воды лишен, отбросы он ест,
За городскою стеною живет».
«Того, кто слов матери и отца не чтил, ты видел?»
«Воду мутную он пьет, воду горечи он пьет,
насышенья не получает».
«Того, кто проклят матерью и отцом, ты видел?»
«Он наследника не имеет, его дух одиноко блуждает».
«Того, кто в расцвете умер, видел?»
«Духа того, о ком позаботиться некому, видел?»*
«Кусками подобранного хлеба, что на улицу брошены,
«Моих младенцев мертворожденных,
кто себя не знает, видел?»
«Вкруг столов из злата и серебра,
где мед и прекрасные сливки, резвятся»
«В огонь брошенного ты видел?» — «Нет, я его не видел».
«Его дым к небесам вознесся,
его призрак в Земле не живет».
«Того, кто ложной клятвой Сумукана клялся,
нарушил клятву, ты видел?»*
«В местах водопоев подземного мира. он пьет».
«Сынов Гирсу в Земле. отцов их, матерей их, видел?»