учение о едином боге

Троица: так Бог один или три? И откуда Церковь это знает?

Приблизительное время чтения: 12 мин.

20 июня Православная Церковь празднует день Святой Троицы. В преддверии праздника мы решили разобраться в самых частых вопросах о самом, возможно, сложном христианском догмате — догмате о троичности Бога.

В скольких Богов верят христиане?

Если коротко: христианская Церковь верует в одного Бога, Который един по существу, но троичен в Лицах.

Теперь чуть подробнее.

Из книг Священного Писания (Ветхого и Нового Завета) Церковь твердо знает, что Бог — один. Но из тех же самых книг и святоотеческих толкований на них следует, что Он один не в том смысле, в каком мы можем сказать это о каком-нибудь человеке. Бог один, но не одинок. Он триедин: существуют три Божественных Ипостаси, или Лица.

Каждое из Лиц есть Бог во всей Своей полноте, весь Бог, целиком. Каждая Ипостась Троицы обладает всей Божественной силой, всей полнотой власти, всей славой и т. д. Любое действие Святой Троицы совершается всеми тремя Лицами, так что православные богословы говорят о едином действии и единой воле трех Ипостасей. Тем не менее, это именно три самостоятельных Лица, а не три, скажем, «маски», которые попеременно надевает и в которых являет Себя Божество.

О троичности Бога говорится в Символе веры — ключевой вероисповедной формуле, утвержденной на двух первых Вселенских Соборах в 325 и 381 годах по Р. Х. Когда мы произносим Символ веры, то исповедуем веру «во Единого Бога Отца Вседержителя… и во Единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия… и в Духа Святого, Господа животворящего…».

Бог один, но троичен — разве можно это понять обычному верующему, а не богослову?

Чтобы помочь верующим приблизиться к пониманию тайны Святой Троицы, отцы Церкви предлагали аналогии из нашего, земного мира. Например, Григорий Богослов приводил примеры с солнцем, его светом и теплом, а также с водным источником, потоком и рекой; Василий Великий — с радугой, разделенной на полосы разного цвета; блаженный Августин — с человеческим умом, мыслью и словом; Дионисий Ареопагит — с тремя свечами, дающими единый свет. Но ко всем подобным «иллюстрациям», заимствованным из земного мира, нужно относиться как к очень несовершенным метафорам, понимая, что они неточно описывают отношения трех Божественных Лиц и не позволяют по-настоящему проникнуть в тайну Троического бытия.

Почему догмат о Троице так важен для христиан?

Если говорить совсем просто — потому, что он служит основанием христианского взгляда на мир, на то, что является движущей силой и смыслом нашей жизни.

Из Евангелия мы знаем: Бог есть любовь (1 Ин 4:8). Любовь — не просто одна из характеристик Бога, не просто Его отношение к сотворенным существам, а ключевой принцип Божественного бытия. Бог есть любовь всегда, Он был любовью еще до того, как сотворил мир, и останется любовью после того, как земля и все дела на ней сгорят (2 Пет 3:10). Существование мира — вовсе не обязательное условие для того, чтобы Бог был любовью. Он есть любовь уже Сам по Себе.

Но в любви всегда есть как минимум две стороны, любящие друг друга. И, если Бог действительно есть любовь, Он не может быть замкнутой в Самой Себе Личностью, как полагал, например, знаменитый философ и ученый Готфрид Лейбниц. Он должен быть по крайней мере Двоицей.

Нам привычна и понятна ситуация, когда двое любят друг друга. Но о Боге Священное Писание говорит нечто гораздо менее понятное: Он есть Троица и Он же есть любовь.

Может быть, нам будет немного легче в этом разобраться, если мы посмотрим на семью, в которой есть отец, мать и ребенок. Мать и отец любят друг друга, но не замыкаются друг на друге целиком, а щедро делятся этой любовью с третьим — ребенком (или с детьми, если их несколько).

Случается, что у супружеской пары нет детей, но и тогда их любовь может изливаться на кого-то третьего, будь то приемный ребенок, пожилые родители или даже какой-то посторонний человек, нуждающийся в помощи (именно так, раздавая себя нуждающимся, жили, например, бездетные великий князь Сергей Александрович Романов и его супруга Елизавета Федоровна).

Конечно, отношения между людьми нельзя впрямую проецировать на Божественную реальность. И все-таки пример с семьей показывает, что у подлинной любви не может быть «третьего лишнего».

«Триединство подразумевает равноправие более чем двоих, оно делает любовь совершенной», — подчеркивает профессор Московской духовной академии протоиерей Максим Козлов.

«Совершенная любовь есть парадоксальное единство двух фактов: с одной стороны, существования нескольких «Я», Которые любят Друг Друга, оставаясь раздельными, и, с другой стороны, высочайшей степени единства между Ними, — писал в XX веке известный румынский богослов протоиерей Думитру Станилоэ. — Не может быть никакого иного обоснования для любви в мире, ни иной цели существования мира, кроме существования совершенной вечной любви. Любовь в мире предполагает в качестве своего источника и цели вечную совершенную любовь между несколькими Божественными Лицами».

Исчерпывающим образом объяснить, почему Бог троичен, мы, конечно, никогда не сможем: человеческому разуму не постигнуть тайну Божественного бытия. Богословы всего лишь пытаются описать отношения трех Ипостасей теми словами, которые имеются в их распоряжении, и понять, что из этого следует для Церкви и для каждого христианина.

О Духе Святом в Библии говорится намного меньше, чем об Отце и Сыне. Что мы все же можем о Нем сказать?

Дух Святой как Ипостась Святой Троицы для нас, очевидно, непознаваем. Зато Он познаваем как Тот, Кто действует в Церкви, совершает в ней таинства, приобщает верующих к Божественной благодати. «Когда мы говорим о духовности (в подлинно христианском смысле этого слова), то имеем в виду именно прикосновение к благодати Святого Духа», — обращает внимание протоиерей Максим Козлов.

Благодать эта, конечно, та же самая, что и благодать Сына и Отца, просто достигает она нас в Ипостаси Духа Святого.

В Библии, кажется, совсем немного мест, на которые можно твердо опереться, утверждая, что Бог есть Троица?

Места, в которых говорится о Боге-Троице, все-таки есть — и в Новом Завете, и в Ветхом. Их действительно не так много, но это не значит, что у нас должно быть к ним меньше доверия, ведь истинность тех или иных положений христианского вероучения определяется не только количеством подкрепляющих их библейских цитат. Апостол Павел говорит: Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности (2 Тим 3:16). А значит, одно-два упоминания в тексте Священного Писания уже вполне могут оказаться весомым аргументом.

В Ветхом Завете мы находим большей частью неявные указания, как бы намеки на то, что Бог триедин. Такой намек есть уже в самой первой строчке книги Бытие: В начале сотворил Бог небо и землю (Быт 1:1). В еврейском оригинале здесь использовано слово «Элохим» — дословно это значит «Боги», форма множественного числа от «Элоах» (Бог). А вот глагол «сотворил» («бара») стоит в единственном числе. Это уже похоже на подсказку: Бог и един, и множественен одновременно.

В той же книге Бытие есть один весьма красноречивый эпизод, получивший в библеистике наименование «гостеприимство Авраама». Он описывает случай явления Господа ветхозаветному праведнику Аврааму при дубраве Мамре в виде трех мужей (Быт 18). Авраам принимает Троих — и обращается к Ним единым именем «Господь». Именно это явление Господа изображено на иконах Святой Троицы, в том числе и на «Троице» преподобного Андрея Рублева.

Кроме того, говоря о ветхозаветных указаниях на троичность Бога, богословы обычно указывают на одно из видений пророка Исайи: вокруг престола Божия летают серафимы (особый чин ангелов) и прославляют Бога троекратным пением: «Свят, свят, свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его!» (Ис 6:3).

А что говорится о Троице именно в Новом Завете?

В книгах Нового Завета о трех Лицах Бога прямо говорится только в двух местах. Во-первых — в Евангелии от Матфея. Воскресший Христос заповедует апостолам: Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа (Мф 28:19). Богословы традиционно обращают внимание на то, что речь здесь идет об одном имени, а Лиц названо три.

И, во-вторых, — в Первом послании святого апостола Иоанна Богослова. В этой книге есть стих: Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святый Дух; и Сии три суть едино (1 Ин 5:7). Правда, с этими строками есть сложность — в оригинальном тексте Послания их, возможно, не было. Во всяком случае, их нет ни в одной из древнейших сохранившихся рукописей Нового Завета на греческом языке — ни в Синайском кодексе, ни в Ватиканском (оба датируются IV веком), ни в Александрийском (V век). Древние отцы Церкви, за немногочисленными исключениями, этот стих не цитировали. Поэтому сегодня многие западные издания Нового Завета выходят без этих слов.

Есть, впрочем, достаточно весомые аргументы и в пользу подлинности этого стиха, замечает доктор теологии, профессор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета протоиерей Олег Давыденков. Установлено, в частности, что спорные строки содержались в так называемой Итале — старолатинском переводе Библии, выполненном во II-III веке с греческого оригинала. Содержится этот стих и во многих сирийских и армянских древних манускриптах. В середине IV века на него ссылался святитель Афанасий Великий, а несколько позже — святитель Григорий Богослов.

Не исключено, что из греческих рукописей эти строки исчезли стараниями ариан, предполагает отец Олег. Арианами назывались последователи александрийского еретика Ария, который считал Иисуса Христа не Богом, а лишь высшим из Божиих творений. Несколько десятилетий IV века ариане играли главенствующую роль в той части Церкви, которая располагалась в восточной Римской империи, в том числе на территориях Греции и нынешней Турции. На Западе же арианская ересь никогда не имела серьезной поддержки. Возможно, именно поэтому в старом латинском переводе Библии и в тех переводах, которые выполнялись с латинского, строчки о «трех небесных Свидетелях» сохранились.

И это всë, что есть о Троице в Новом Завете?

Нет, далеко не всë. Мы поговорили только о прямых новозаветных указаниях на троичность Бога. А есть и много косвенных, но не менее важных.

Например, во всех Евангелиях говорится о Крещении Господа Иисуса Христа в реке Иордан, во время которого произошло уникальное событие — явление всей Святой Троицы. В виде белого голубя на Иисуса Христа сошел Дух Святой, а с небес возгремел глас Бога Отца: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение (Мф 3:17). В честь этого события Церковь установила особый праздник, который так и назвала — Богоявление (или Крещение Господне), а в его тропаре — особом песнопении, объясняющем значение празднуемого события, — провозгласила: «Когда Ты, Господи, крестился во Иордане, открылось поклонение Пресвятой Троице: ибо глас Отца свидетельствовал о Тебе, называя Тебя возлюбленным Сыном, и Дух в виде голубя подтвердил истинность этого слова» (русский перевод церковнославянского текста).

Правда, описывая это событие, евангелисты не называют Духа Святого Богом, но Его Божественное достоинство неоднократно подчеркивается в других новозаветных книгах.

Во время прощальной беседы с учениками Господь Иисус Христос называет Духа Святого другим Утешителем, Который пребудет с апостолами вовек и научит… всему (Ин 14:16, 25). Этим же словом παράκλητος (в данном случае переведенном как «Утешитель») Христос несколько ранее назвал Самого Себя.

В книге Деяния святых апостолов Петр обличает Ананию, попытавшегося обмануть своих собратьев по христианской общине, и говорит: Для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Духу Святому и утаить из цены земли. Ты солгал не человекам, а Богу (Деян 5:3, 4).

Для апостола Павла выражения «храм Божий» и «храм Духа Божия» — синонимы: Разве вы не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас? (1 Кор 3:16).

Есть в Священном Писании и много других мест, свидетельствующих о Духе Святом как самостоятельном Лице Пресвятой Троицы. И уж тем более в Новом Завете нет недостатка в свидетельствах о Божественности Иисуса Христа.

Иногда приходится слышать, что все такие свидетельства собраны в одном месте — Евангелии от Иоанна: именно здесь Спаситель говорит Я и Отец — одно (Ин 10:30), видевший Меня видел Отца (Ин 14:9), здесь Он принимает исповедание апостола Фомы Господь мой и Бог мой! (Ин 20:28)…

Будь даже это Евангелие единственным основанием нашей веры в Божественное достоинство Господа Иисуса, сама вера от этого никак не пошатнулась бы. Но на самом деле такие свидетельства рассеяны по всему Новому Завету.

Вспомним хотя бы притчу о Страшном суде, в которой Сам Христос, именующий Себя Сыном Человеческим, восседает на престоле славы, оказывается Судией всех народов и Повелителем ангелов (Мф 25:31–46). Вспомним фрагмент Евангелия от Луки, когда Спаситель исцеляет десять прокаженных и, удивляясь, что только один из них вернулся поблагодарить Его, произносит: Не десять ли очистились? Где же девять? Как они не возвратились воздать славу Богу, кроме сего иноплеменника? (Лк 17:17–18). Вспомним, наконец, апостола Павла, который пишет галатам, что Евангелие, которое он благовествует, не есть человеческое, ибо он принял его и научился не от человека, но через откровение Иисуса Христа (Гал 1:11–12), колоссянам — что во Христе обитает вся полнота Божества телесно (Кол 2:9–10), и римлянам — что Христос есть «сущий над всем Бог, благословенный во веки» (Рим 9:5).

Получается, чтобы вывести из Библии учение о Троице, надо соединять друг с другом выдержки из разных книг, да и само слово «Троица» придумать… Нет ли здесь натяжки? Не «додумываем» ли мы за авторов Священного Писания?

Действительно, сам термин «Троица» в Священном Писании отсутствует. Судя по всему, впервые его использовал, говоря о Боге, святой Феофил Антиохийский, живший в середине II века по Р. Х.

Но учение о Троице — далеко не единственное, вызывающее подобные затруднения. И в IV столетии, когда христиане заговорили о «единосущии» Лиц Пресвятой Троицы, и в V веке, когда отцы Халкидонского Собора сформулировали учение о «неслитном, нераздельном, неразлучном и неизменном» единении человеческой и Божественной природ в воплотившемся Сыне Божием, возникали сомнения: а вправе ли богословы использовать понятия, которых — в буквальном смысле — нет в Священном Писании?

«Это серьезное затруднение для той части протестантов, которых принято называть фундаменталистами: нет в Библии — значит, так нельзя и сказать, — говорит протоиерей Максим Козлов. — Но мы исходим из того, что церковное Предание — такой же источник Божественного Откровения, как и Священное Писание. И критерий истинности Предания — непротиворечие зафиксированных в нем догматических формулировок библейскому тексту. Не буквальное соответствие, а именно непротиворечие. Если мы будем руководствоваться этим принципом и одновременно помнить, что Церковь есть Тело Христово и всë мистически глубокое в ее истории совершается Духом Святым, — тогда не менее важное значение для нас приобретут свидетельства первых христианских авторов — богословов, мучеников, отцов и учителей Церкви. А для них учение о троичности Бога было недискуссионным уже во II-III столетии».

В богословских спорах последующих эпох оттачивалась точность формулировок, обсуждалось, какие именно места Священного Писания указывают на троичность Бога, но сам принцип триединства Божия Церковь не подвергала сомнению никогда. Это один из немногих вопросов, по которым у православных, католиков и протестантов никогда не было разногласий.

Редакция «Фомы» благодарит за помощь в подготовке материала председателя Учебного комитета Русской Православной Церкви, профессора Московской духовной академии протоиерея Максима Козлова и проректора Православного Свято-Тихоновского Богословского института протоиерея Николая Емельянова.

Источник

Монотеизм

Монотеи́зм – 1) вера в еди­ного Бога; 2) учение о едином Боге.

К моно­те­и­сти­че­ским рели­гиям отно­сят рели­гии, раз­де­ля­ю­щие пред­став­ле­ния о сверхтвар­ном Творце и Созда­теле мира (хри­сти­ан­ство, иуда­изм, ислам).

Вместе с тем моно­те­и­сти­че­ские рели­гии совсем неод­но­родны. Пред­став­ле­ния о едином Боге раз­ви­ва­ются ими совер­шенно неоди­на­ково. Если хри­сти­ан­ство глу­боко и все­сто­ронне рас­кры­вает жизнь еди­ного Бога, содер­жит целост­ные пред­став­ле­ния о Его сверхтвар­ном бытии и Его отно­ше­нии к создан­ному Им миру и чело­веку, то прочие формы моно­те­изма доволь­ству­ются отвле­чен­ной кон­ста­та­цией еди­но­бо­жия.

Поэтому среди моно­те­и­сти­че­ских рели­гий целе­со­об­разно выде­лить кон­крет­ный (хри­сти­ан­ский) и абстракт­ный (прочий) моно­те­изм, при­знав истин­ность и после­до­ва­тель­ность только за первой формой моно­те­изма, все­сто­ронне кон­кре­ти­зи­ру­ю­щей жизнь Бога и Его отно­ше­ния к твар­ному миру.

После­до­ва­тель­ным моно­те­из­мом может быть названа только рели­гия глу­боко и все­сто­ронне рас­кры­ва­ю­щая жизнь еди­ного Боже­ства.

Так, оче­видно, недо­ста­точно ска­зать, что Бог един («Ты веру­ешь, что Бог един: хорошо дела­ешь; и бесы веруют, и тре­пе­щут» Иак. 2:19 ). К этому поло­же­нию необ­хо­димо доба­вить, что Он есть единая Лич­ность. Но и этот тезис нуж­да­ется в даль­ней­шем рас­кры­тии, поскольку единая Лич­ность нетвар­ного Бога отли­ча­ется от твар­ной чело­ве­че­ской лич­но­сти, должна суще­ство­вать непо­сти­жи­мым, пре­вы­ша­ю­щим ее твар­ный разум обра­зом.

Хри­сти­ан­ство учит о том, что Бог един, утвер­ждает Его еди­но­су­щие (Бог един по суще­ству). К этому поло­же­нию оно добав­ляет поло­же­ние о личной при­роде Боже­ства, учит, что Бог есть Суще­ство личное. Но оно избе­гает антро­по­мор­физма, когда учит о Боге едином по суще­ству и тро­ич­ном в Лицах – Святой Троице нераз­дель­ной и нес­ли­ян­ной, образ бытия Кото­рой пре­вы­шает чело­ве­че­ский разум.

Оче­видно, недо­ста­точно ска­зать, что Бог есть Творец мира. Необ­хо­димо рас­крыть Его твор­че­ское отно­ше­ние к твар­ному миру, отве­тить на вопрос: «Как Бог творит мир?». Если мы оста­вим этот вопрос в сто­роне, то можно допу­стить, что мир созда­ется из Самого Боже­ствен­ного бытия, то есть он равен нетвар­ному Богу. А этот тезис уже озна­чает язы­че­ство.

Хри­сти­ан­ство учит о том, что Бог творит мир из ничего. Он создает его не из Своей сущ­но­сти, а вызы­вает из небы­тия одной силой Своей мысли и воли. Это учение утвер­ждает ино­су­щие (ино­при­род­ность) Бога и мира, реши­тельно раз­де­ляет твар­ное и нетвар­ное бытие, закры­вает путь обо­жеств­ле­ния пре­хо­дя­щих явле­ний твар­ного мира, и мира как целого.

Если Бог личен, то Он может искать еди­не­ния с лич­но­стью чело­века и, как Все­мо­гу­щий, дости­гать этого еди­не­ния, рас­кры­вая чело­веку Самого Себя. Вне еди­не­ния Бога и чело­века позна­ние Бога оста­нется непол­ным. Как глу­боко это еди­не­ние и в каком Чело­веке оно осу­ще­стви­лось во всей пол­ноте? Если моно­те­изм не даст ответы на эти вопросы, то он будет утвер­ждать совер­шен­ную непо­зна­ва­е­мость Бога для чело­века. А такое утвер­жде­ние озна­чает отри­ца­ние моно­те­и­сти­че­ского знания по суще­ству.

Хри­сти­ан­ство учит о том, что Бог стал чело­ве­ком в Бого­че­ло­веке Иисусе Христе. Вопло­ще­ние Бога откры­вает путь Бого­по­зна­ния. Вопло­ще­ние Бога являет чело­веку воз­мож­ность соеди­не­ния с Богом, делает его сыном Божьим. Такое соеди­не­ние осу­ществ­ля­ется Боже­ствен­ной бла­го­да­тью Свя­того Духа, веду­щей хри­сти­а­нина к бла­го­дат­ному еди­не­нию со своим Твор­цом – обо­же­нию.

Источник

I. О Боге Едином по Существу и Троичном в Лицах

1) Православно-христианское учение о Боге состоит в следующем: Бог Един по существу, но Троичен в Лицах, именно: Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святой. Личные особенности их: Бог Отец ни от кого не рождается и не исходит; Сын Божий рождается от Отца; Дух Святой исходит от Отца. При своих Личных особенностях Они имеют единое Божеское существо, единосущны и равны по Божеству.

а) Высший пункт, которого достигали язычники в учении о Боге, представляет монотеизм, но в их монотеизме Бог есть только отвлеченное понятие или безличная сила; потому монотеизм нигде не удерживается в своем чистом виде, и не заключает в себе твердой опоры против многобожья. В религиях ново-иудейской и магометанской исповедуется строгий монотеизм; но признавая Бога единоличным, эти монотеистические религии не отличают Его, по образу Его личного бытия, от существ личных, ограниченных, каков человек, который также существует однолично, – развивают учение о Боге, как всемогущей силе, и о Его жизнедеятельности исключительно только по отношению к миру. Христианский догмат о Пресв. Троице, содержа в себе строгий монотеизм в учении о Боге Едином по существу, признает существо Божие не одноличным, но в трех Божественных Лицах, или Ипостасях; потому образ личного бытия Божия бесконечно возвышеннее пред бытием личных существ ограниченных. Содержа в себе учение о трех Божественных Лицах, христианский догмат открывает для нашего разумения тайну внутренней жизни Божества Самого в Себе, независимо от отношения Его к миру. б) С понятием о религии, как живом союзе и общении с Богом, соединяется понятие об откровении Божьем, совершенном, вполне равном Ему, или адекватном. Таким откровением Божиим не может быть мир ни в смысле пантеизма, признающего мир проявлением Божества, продолжающимся в бесконечность; потому откровение в смысле пантеизма никогда не бывает полным и совершенным, – ни в смысле деизма, который ограничивает откровение Божие одним актом творения. Знающие только откровение Бога в мире подвержены опасности или быть тварепоклонниками, или оставаться вне союза с Богом, с одним отвлеченным понятием о Боге. Другого, совершеннейшего откровения Божия никакая религия не знает, кроме христианской. Христианская религия учит о совершеннейшем откровении человеку Бога Отца в Сыне Божим и в Святом Духе. Отсюда объясняется совершеннейшее единение и общение между Богом и человеком.

Догмат о Пресвятой Троице, как истине сверхъестественного Откровения Божия Догмат о Пресвятой Троице со всей определенностью и полнотою открыт в Новом Завете. В Ветхом Завете главнейшим образом утверждается догмат о Едином Боге; однако и в Ветхом Завете черты учения о Троичности Лиц в Божестве раскрываются вместе с умножением Откровения. Так, имя Божие Элогим с глаголом в единств. числе (В начале сотворил Бог небо и землю) указывает на единство Божие и некоторую множественность; в повествовании о творении мира говорится не только о Боге, но и Его Слове, через Которое Он творит (рече Бог: «да будет свет!» гл. 1, ст. 3), и о Духе Божием, Который носился над водою (ст. 2), как самостоятельно действующей животворящей Силе Божией. Совет Божий, при сотворении человека, указывает на множественность Лиц в Божестве, равных между Собою. В особенности черты учения о Сыне Божьем раскрываются в изображении обетованного Искупителя в псалмах, в писаниях пророческих и в повествованиях о событиях, открывающих судьбы Божии о народе еврейском. Так, Моисею явился в горящей купине Ангел Господень, который есть однако-ж Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова ( Исх. 3:2–6 ), Иегова (ст. 14). О Нем же, т. е. о Втором Божественном Лице, говорится: «Сын Мой еси Ты, Аз днесь родих Тя» ( Пс. 2:7 ). «Помазал Тебя, Боже, Бог Твой» ( Пс. 44, 8 ); в обоих случаях употреблено слово Елогим. «Рече Господь Господеви моему» ( Пс. 109:1 ); в первом случае употреблено имя: Иегова, во втором – Адонай (оба имена Божии). Тоже Божественное Лицо именуется личною, предвечною «Премудростью» ( Прит. 8:22 ), – «Носителем» всей полноты даров Духа Божия ( Ис. 11:2 ), «Богом сильным» (9:6). Третье лицо Пресвятой Троицы – Дух Святой, изображается как Вдохновитель пророков, как Божественная Личность, посылающая пророков ( Ис. 48:16–17 ) и посылаемая Богом ( Зах. 7:12 ). В Новом Завете – Сын Божий именуется Богом; «в начале бе Слово и Слово бе к Богу и Бог бе Слово» ( Ин. 1:1 ); «Он есть истинный Бог и живот вечный» ( 1Ин. 5:20 ); «Бог благословенный во веки» ( Рим. 9:5 ). – Св. Дух изображается не только, как Личность, обладающая сознанием ( 1Кор. 2:10 ) и свободою (12:11), но как Личность Божественная: Господь Иисус Христос называет Его иным Утешителем, Которого он не Сам подаст, но умолит Бога Отца подать Его своим последователям, и Который займет Его место. Апостол Петр говорит Анании: «для чего ты допустил. мысль солгать Духу Святому. Ты солгал не человекам, а Богу» ( Деян. 5:3–4 ). Краткая формула, выражающая учение Св. Писания о Пресв. Троице, заключается в словах: «шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святого Духа!» ( Мф. 28:19 ).

2) Личные особенности Божественных Иnocmaceй 2 и их единосущие

Личная особенность Бога Отца та, что Он не рождается ни от Кого и не исходит, потому именуется безначальным, безвиновным (ἀυαίτίος), виною или причиною Бога Сына и Бога Духа Святого.

Из учения об особенностях и единосущии Божественных Лиц следует: во-первых, что каждому из Божественных Лиц равно и совместно принадлежат все совершенства Божеского существа, например: безусловное и бесконечно совершенное бытие, вечность, вездесущие, всеведение, премудрость, всемогущество, святость, правосудие, благость и пр., а потому каждая Божественная Ипостась есть Бог в собственном смысле: в каком смысле Отец есть Бог, в том же самом смысле и Сын Божий и Дух Святой; во-вторых, следует, что при единосущии Божественных Лиц, Св. Троица есть неслиянная, всегда сохраняет личные особенности, Св. Троица имеет единое Божеское Существо; иными словами: Бог един по существу, но троичен в Лицах.

Догмат о Пресв. Троице содержит учение о безусловно совершенной жизни Божией или об отношениях между собой Божественных Ипостасей в недрах Самого Божества, как по их Личным особенностям, так и по единству их Божеского существа. – Черты этого премирного отношения их между собою познаются и во внешнем Откровении Божьем в мире, в особенности в деле искупления человека. Так, Богу-Отцу принадлежит – начало или определение; Богу-Сыну – осуществление и совершение определения, при сотворении: «Вся Тем быша» ( Ин. 1:3 ), а также всё совершение дела искупления человека; Богу Духу-Святому принадлежит действие Силы животворящей по отношению к тварям, освящающей верующих; о действии Его в искуплении сказано: «Той свидетельствует о Мне» (Искупителе).

3) Разбор рационалистических возражений против догмата о Пресвятой Троице

а) В христианских догматах о Боге Едином и вместе Троичном рационалисты хотят видеть противоречие и учение о трех богах. Но учение о Боге едином и вместе Троичном не заключает в себе противоречия, так как Бог именуется Единым и вместе Троичным, не в одном и том же отношении (что действительно было бы противоречием), но единым по Существу и Троичным в Лицах; не заключает также в себе никакого намека на троебожие, потому что имя «Бог» есть имя природы, а не есть имя личное. Природа Божественная (или Существо Божие) одна, а Личностей Божественных три, подобно тому, как слово «человек» есть имя природы, а не личности. При единстве человеческой природы существует множество личностей. Это указание на человека есть только подобие, аналогия, а отнюдь не соответствие; при единстве природы у всех людей, – каждый человек существует однолично; кроме того никто из людей не представляет полного и равного выражения человеческой природы и не находится в полном единении и общении по существу со всеми другими людьми, тогда как три Лица Пресв. Троицы имеют одно и тоже Существо, единое, обладают совершеннейшею полнотою всех свойств Божественного Существа и имеют совершеннейшее единение между Собою. Природа человеческая по отношению к отдельным Лицам есть – род или родовое понятие; – а в Боге нет ни рода, ни вида, ни отдельного от других одноличного образа бытия. «Понятие о безусловном» (абсолютном), говорит Шенкель, «уже само по себе исключает всякую множественность в Божестве» (Posita idaea absoluti omnis in Deo pluralitas omnino tollitur). Скажем: понятие о безусловном, без всякого сомнения, исключает множественность сущностей (природ); потому нельзя, действительно, сказать: «три безусловно совершенных сущности» или, что тоже, «три Бога», но ничто не препятствует говорить: «три безусловно-совершенных, или Божественных Лица». Возражают далее на том же основании: если Бог есть безусловно-совершенный Дух, то он Един и по своему Существу и по своей Личности, потому что с понятием духа неразрывно соединяется понятие личности. Но термины эти должны быть строго различимы; слово: «дух» преимущественно указывает на характер сущности, или природы, а для определения самого образа духовного бытия самым точным и определенным термином служит слово: личность.

б) Формулы этого догмата, несогласные с богооткровенным учением Вселенской Церкви, принадлежат различным ересям, в основе которых замечается тот или иной вид рационализма, поэтому вообще их можно называть рационалистическими; они бывают деистические, пантеистические и теистические.

α) Деистические формулы признают троичность лиц в Божестве, но не единосущных; следовательно признают Бога, по учению деизма, не только Единым по существу, но и единоличным; первое Лицо их троичности есть Бог в собственном смысле, а два другие лица не единосущны Ему, а только подобосущны. Сюда относятся:

Арианство, по имени Ария, еретика IV века: он называл Сына Божия – тварью, хотя выше всех тварей, – Богом, но не в собственном смысле, – Сыном, но не единосущным Богу-Отцу, меньшим Отца по существу (ὁμοιούσιος) подобосущным, а не единосущным (ὁμοούσιος). Подобным образом Македоний учил о Св. Духе, Которого называл творением Сына. Это – субординационизм. Учение Ария было отвергнуто на Первом Вселенском Соборе, а Македония – на Втором. – Коренные недостатки этой формулы: во-первых, внесение условия времени в учение о рождении Сына Божия: «Если Сын Божий родился, то», заключал Арий, «было время, когда Его не было»; во-вторых, полное ослабление догмата искупления человека. «Если Сын Божий есть тварь», говорил св. Афанасий Александрийский, «то мы не искуплены, мы тварепоклонники». Социнианство по имени основателя секты: социниане учили об Иисусе Христе, как человеке, одаренном чрезвычайными качествами, удостоенном от Бога божеских почестей. Но это учение не объясняет появления такой чрезвычайной личности между людьми и противоречит положительному учению Св. Писания о до-временном и до-миpoвом бытии Сына Божия.

β) Пантеистическая формула в сущности одинакова у всех пантеистов, касавшихся догмата о Пресв. Троице; она вытекает из свойственного этому учению смешения Бога и мира в одно бытие, в котором Бог признается началом, а мир – развитием и осуществлением этого начала. Три различные состояния, или три главных момента в развитии этого начала составляют пантеистическую троичность в Божестве. Начало, или идея, лежащая в основе мира, взятая сама в себе, без отношения к своему раскрытию в мире, это – Отец; то же начало, или идея, раскрывшаяся в мире, это Сын; тоже самое начало, достигающее самосознания в человеке, это Дух Святой; ипаче: идея в себе, вне себя и для себя (an sich, ausser sich, fur sich) у Гегеля и его последователей, или μονάς (единица), ἔκτασις (расширение) и συστολη (сокращение) у Савелия, еретика III века. Очевидно, в этой формуле нет личностей, кроме третьей, человеческой, а есть только «моменты», или «периоды» в развитии абсолютной идеи. Основной недостаток ее – смешение Божественного с тварным, вечного с временным, бесконечно-совершенного с конечным и ограниченным. (Вейссе делает различие, но только на словах, между процессами, как он выражается, теогоническим и космогоническим; он вносит пантеистическое начало развития в учение о Боге Самом в Себе).

γ) Формула теистическая имеет разнообразные выражения; Шенкель, при твердой постановке учения о единичном Божестве, под именем Отца, Сына и Св. Духа признает различные отношения Бога к миру, именно к его началу, жизни и завершению. – Другие объясняют личности в Божестве из откровения Его в мире, особенно в деле искупления человека; Бог в Самом Себе, как вечно сущий, есть Отец, – как Искупитель – Сын, как Сила Божия, пребывающая в Христианской Церкви, есть Св. Дух. Главный недостаток этой формулы – смешение премирного и вечного образа Бытия Божия с откровением Его в мире (Лимпиус, Пфлейдерер, Ритчл), – отсюда невозможность сказать что-либо о внутренней жизни Божества в Самом Себе.

в) При изъяснении возвышенного догмата о Пресв. Троице древние великие Учители и Отцы Церкви употребляли «подобия» или «аналогии», заимствованные из мира; напр., указывали на солнце, свет и теплоту, – на родник, ключ и течение, образующее реку, – а в особенности на главные силы человеческой души, каковыми они признавали память, разум и волю, или же: ум, самосознание и волю. В символе веры рождение Сына Бoжия от Бога Отца изъясняется, как происхождение света от света. Но аналогия, или уподобление в этих изъяснениях имеет предел, которого строго держалась и держится Православная Церковь. Она только указывает на аналогию, но никогда не делает из нее начала для заключения о Пресв. Троице, не доводит аналогию до полного соответствия между Божественным и тварным. Но некоторые средневековые богословы римской церкви (Анзельм, Фома Аквинат), а также новейшие протестантские богословы рационалисты полагали аналогии в основание и начало своего учения о Божественных Лицах. Так, Фома Аквинат (XIII в.) и современный реформатский богослов Эбрард, на основании аналогии сил и способностей человека: один – ума, самосознания и воли, другой – чувства, воли и мышления, заключают, что у человека, как существа ограниченного, это силы и способности, а в Боге, как безусловно совершенном Существе, эти силы и способности имеют значение отдельных личностей. Но дело в том, что эти силы составляют существенную принадлежность каждой личности и в Божестве. Тоже надобно сказать и о всех подобного рода попытках возвести аналогии на степень начал для объяснения этого догмата. Таковы попытки: Лейбница, Ницше определить различие Божественных Лиц из свойств самосознания, в котором различаются: «я», как субъект сознающий, «я», как предмет сознания и «я», как тождество между ними, –Анзельма (XI в.) и Либнера (IX в.), подобным образом рассуждающих на основании понятия о любви, в которой предполагается: любящий, любимый и отношение между ними. В смысле простой аналогии блаж. Августин сказал: vides trinitatem, si caritatem vides.

Древнейшие ереси деистического характера: иудейский эвионизм, признававший в Нем величайшего из пророков; ересь Павла Самосатского, который учил, что Иисус Христос есть человек, рожденный сверхъестественным образом, с которым соединена была Сила Божия; арианство, не признававшее Его Божественности; отчасти несторианство, находившее невозможным соединение Божеского и человеческого естества в одном Лице, поэтому учившее, что в Иисусе Христе два Лица: Божеское и человеческое. Из новейших сюда относятся: социанство, Кант со своими последователями-богословами.

Слово ипостась (греческое ὑπόστασις) буквально соответствует латинскому substantia и означает вообще сущность, существо, но гораздо определеннее латинского означает неизменное в предмете, самостоятельное личное существо; слово πρόσωπον – лицо, латинское persona, не заключает в себе такой определенности, как ὑπόστασις. Эта неопределенность латинских терминов подавала повод к недоразумениям и спорам между римлянами и греками в IV веке. Для точности установлена строгая терминология. Когда говорится, что Бог един по Существу – употребляется слово οὑσία; а когда говорится: троичен в Лицах – употребляется слово ὑπόστασις; на латинском языке этим словам соответствуют: substantia – οὑσία, persona – ὑπόστασις.

Римская Церковь учит об исхождении Св. Духа не только от Отца, но и от Сына (Filioque). Прибавление к Символу веры сделано в Испании на Толедском Соборе в 589 году с целью доказать сильнее Божество Сына Божия против ариан, причем недостаточно различалось вечное исхождение Св. Духа от временного послания в мир ( Иоан. 15, 26 ). О внесении этого прибавления в символ веры ходатайствовал Ахенский собор (в 809 году), по желанию Карла Великого, перед папою Львом III. Но папа решительно отказал допустить это прибавление. Эта прибавка сделана позже в смысле вечного исхождения Духа Святого и от Сына, вследствие усилившегося разногласия римской церкви с восточными церквями.

Источник: Основное богословие, или Христианская апологетика [Текст] : Православное догматическое богословие: Лекции [для ун-та] / В.И. Добротворский. – Репринт. воспроизв. изд. 1895 и 1896 гг. – СПб. : О-во памяти игумении Таисии, 2005. – 112 с.

Поделиться ссылкой на выделенное

Нажмите правой клавишей мыши и выберите «Копировать ссылку»

Источник