ученые изучают работу мозга через его
Топ-10 лекций о мозге на ПостНауке
Что мы знаем о мозге? Что о нем знают ученые? Нейрофизиологи начали проводить исследования структуры мозга еще в XIX веке, как раз тогда и было обнаружено, что мозг состоит из нейронов, которые коммуницируют между собой через синапсы, передавая друг другу электрические импульсы. Наш мозг состоит из 86 миллиардов нейронов, которые непрерывно обмениваются информацией. Мы имеем представление о том, как это происходит, но есть куча вопросов, ответы на которые нам только предстоит найти.
Ниже подборка из 10 самых интересных лекций с ПостНауки и прекрасная возможность получить полное представление о том, что известно о мозге на сегодняшний день, а также с пользой провести время 😉 Enjoy!
«Среди огромного количества фактов о сознании его связь с мозгом является одним из самых надежных. В научных записях не существует доказательств того, что сознание может существовать, когда нет мозга, или что сознание существует после того, как мозг умер. Любые утверждения о противоположном — это скорее демаркация, которая позволяет отличить истинно научные факты от псевдонаучных.»
«Как отдельное направление исследований искусственный интеллект возник в середине XX века. Тогда на стыке нейрофизиологии и математики появилась дисциплина, которая получила название «кибернетика». В рамках этой области исследований математики и нейрофизиологи пытались вместе понять, как же организована работа мозга, используя математические методы. Примерно в это же время появились компьютеры, и это обеспечило технологическую платформу, ускоряющую кибернетические исследования. Ученым стало легче исследовать теории о том, как работает мозг, обычно требующие большого количества вычислений при помощи компьютера. Это и привело к возникновению направления исследований под названием искусственный интеллект.»
«Сейчас уже нет такого отбора как эволюция, не вымирает тот, кто менее приспособлен. Мы заботимся друг о друге, у нас социум, поэтому нет направленной эволюции. Но мир, который создал мозг – он в каждом из нас. Можно ли проникнуть в этот мир? Конечно. Мы друг с другом говорим, и этот разговор, вербальное общение, это и есть проникновение друг в друга. Учёные хотели бы получить новый канал, не вербальный, не мышечный, чтобы напрямую контактировать с этими образами. Возможно ли это?»
«В тот момент, когда мы наблюдаем за действиями других живых организмов, у нас происходит активация тех нейронных групп, которые связаны с нашим собственным выполнением таких же действий или таких же видов поведения, – зеркальных нейронов. Этот феномен был установлен в начале 90-х годов, когда проводились эксперименты с регистрацией нейронной активности у животных. Скажем, в группе Риззолатти такая активность фиксировалась у обезьян. Эту группу интересовало, как и какие нейроны активируются в тот момент, когда животное захватывает какие-то объекты вроде апельсина или яблока. Регистрация проводилась в моторной коре, и логично было предполагать, что в тот момент, когда обезьяна протягивает лапу и берёт какой-то съедобный объект, активируются нейроны, связанные с выполнением этого действия.»
«Мозг годовалого ребенка содержит очень маленькое количество зрелых синаптических контактов. В отличие от макаки, у которой к первому году жизни уже все сформировано и даже очищено от ненужных контактов, у годовалого ребенка этот процесс только начинается, и он продолжается, особенно в префронтальной коре мозга, в регионе, который отвечает за сложные взаимодействия, очень долго. Мы точно не знаем и сложно сказать, когда происходит пик, но процесс может идти 5-7 и, может, даже 10 лет. Если вы посмотрите на семилетнего ребенка, то в его мозге будет в 2-3 раза больше контактов между нейронами, чем у взрослого человека. Но его контакты пока не оптимизированы.»
«Когда происходит сознательное восприятие явления внешнего мира, то области коры, связанные с восприятием, например зрительные или слуховые, начинают работать более активно. Какое-то время считалось, что, если стимул действует на мозг и не осознается, как бывает в случае маскировки, кора не участвует в переработке информации и работают только подкорковые структуры. Полагали, что до коры информация не доходит. Это не так. Оказывается, даже неосознаваемые восприятия стимула приводят к реакции активации зрительной коры в ответ на предъявление зрительного стимула.»
«В современной нейробиологии существует много различных подходов к экспериментальному исследованию мозга. Они отличаются друг от друга временным и пространственным разрешением. Есть методы (электроэнцефалография и магнитно-резонансная томография), которые позволяют увидеть активность мозга в целом, но обычно они обладают плохим временным и пространственным разрешением. В результате мы можем видеть, как активируется та или иная область мозга, но не то, как работают отдельные клетки. Другие методы позволяют нам зарегистрировать с высоким временным разрешением – 1 миллисекунда или выше, как работают отдельные клетки. Но тогда мы можем видеть лишь небольшую часть мозга.»
«Что даст появление нейрокоммуникаторов, что нового принесет в наш мир? По-видимому, наступит совершенно новый этап в развитии техногенных средств коммуникации между человеком и окружающей средой. Электронными и вычислительными средствами для расшифровки электрической активности мы можем добиться прямого понимания намерения мозга еще до того, как мозг отдает команды мышцам. Ведь биологические моторные системы слишком инерционны – для того, чтобы обеспечить активность мышц, нужно сначала увеличить кровоток в мышцах, доставить к месту действия нужные метаболиты и так далее. Если использовать нейрокоммуникатор, решение, принятое мозгом, тут же перехватывается электронными вычислительными средствами, и без замедления передаются исполнительным устройствам.»
«Мы хотим понять клеточные основы осознания и разума, субъективного опыта, дойти в изучении этих феноменов до самых фундаментальных процессов, не теряя при этом специфики этого субъективного опыта. За исключением нескольких редких ситуаций, связанных с нейрохирургическими операциями, мы не можем изучать работу отдельных клеток из 86 миллиардов нейронов, которые составляют мозг человека. Мы можем это сделать у животных, но в этом случае у нас нет субъективного отчета. Вопрос о путешествии животных во времени — эпизодической памяти животных — может быть тем мостиком, который соединяет экспериментальные исследования памяти с исследованиями опыта и сознания и дает возможность заглянуть в основы субъективного опыта на клеточном уровне.»
Названы главные тайны человеческого мозга, неподвластные ученым
Развитие человечества тормозит «детектор ошибок»
– Святослав Всеволодович, расскажите, что нового узнали ученые о человеческом мозге за последние годы?
– Недавно на одной из сессий нашего Отделения физиологических наук, посвященной исследованию мозга, мы все пришли к выводу, что в последние годы в этой области знаний не было серьезных прорывов. И такая ситуация наблюдается не только в России, а во всей мировой науке о мозге.
– Ну на какие-то вопросы вы уже дали ответ? Например, действительно ли у среднестатистического человека работает только 10 процентов мозга, а остальное находится в резерве?
– Нет, это не так. Наш мозг использует по-максимуму все, что дано ему от природы.
– Действительно ли мозг – самый энергозатратный орган?
– Да, по сравнению с другими органами. Если взять интеллектуальную мощность мозга, то она будет мощней всех компьютеров, которые существуют на Земле, но потребляет энергии он, как средняя лампочка.
— Известно количество нервных клеток?
– Может, миллиард, а может, сто миллиардов. Их очень сложно подсчитать из-за того, что все они имеют разные формы.
– Известно ли уже о главном отличии человеческого мозга от мозга животного?
Это самый сложный вопрос — ответа на него пока нет. И более того, – не понятно, почему наш мозг возник именно в таком виде, ведь на первых порах для выживания он не нужен был нам такого размера. Мы до сих пор не нашли переходного мостикам между питекантропом и человеком разумным. У нас есть гены неандертальцев, но почему они в какой-то момент свернули в сторону, не пошли дальше вместе с нами, тоже не понятно.
В нашем мозге перемещается «световое пятно»
– Те же самые вопросы задают себе и ваши иностранные коллеги?
– Конечно. Только у нас с ними разные подходы к изучению мозга. Они отталкиваются от конкретных изменений, от приборных измерений, а у нас выработался совсем другой подход. У нас остались физиологические школы Сеченова, Павлова, Бехтерева, которые прежде всего изучали общие закономерности. Наши западные товарищи иногда не знают многого из того, что знаем мы.
Тот же самый Иван Петрович Павлов предложил концепцию «светового пятна». «Если бы мы могли видеть систему возбуждений, распространяющуюся по коре бодрствующего животного (или человека), мы могли бы наблюдать движущееся концентрированное «световое пятно», перемещающееся по коре по мере перехода от одной деятельности к другой и олицетворяющее пункт оптимального возбуждения, без которого невозможно нормальное осуществление деятельности».
Иными словами, в зависимости от рода деятельности у нас в мозге все время включается в работу та или иная область. И раньше считалось, что только она и является главенствующей.
Например, когда человек произносит слова, мы фиксируем возбуждение в его так называемой области Брока. Но ее можно сравнить с динамиком в телевизоре. Основная же работа происходит в большой согласованной сети нейронов, распространенной по всему мозгу. Образно говоря, если у человека возникает потребность что-то сказать, то к делу подключается условный «директор речи», который начинает привлекать к работе нужные отделы мозга, задействуя и область Брока, которую мы можем измерить.
– Таких «директоров» в нашем мозге может быть множество, под каждую функцию, или один?
— Это очень сложный и дискуссионный вопрос. Есть мнение, что существует свой «директор» на каждый вид деятельности. Так сказать, «нейрон бабушки», где записана информация о бабушке, или лицо актрисы и т. д.. Я с этим не согласен. По-видимому, существует сложная сеть систем, адаптивно формирующихся при необходимости осуществить какую-то деятельность. Это одни и те же нейроны, которые активируются по- разному.
Поэтому перед каждой операцией мы на МРТ прежде всего определяем все области, которые могут быть вовлечены в процесс. В 1987 году у нас был пациент, которому проломили череп бутылкой. У него возникла полная афазия (расстройство речи и ее восприятия). Когда вскрыли череп, увидели там, в областях Брока и Вернике (области генерации и восприятия речи) настоящую «кашу». Но, введя электроды недалеко от этих областей, путем лечебных электростимуляций мы перевели задачу формирования и понимания речи на другие клетки. Через несколько недель пациент уже говорил и все понимал. Он до сих пор жив.
Мировой прогресс тормозит «детектор ошибок»
– Слышала, что у вас проводится исследование процесса памяти.
– Памятью занимаются другие российские исследователи, например, члены РАН Константин Владимирович Анохин и Павел Милославович Балабан. Они уже научились стирать у мышей неприятные воспоминания. У нас немного другое направление. Расскажу подробнее об одном из механизмов работы мозга, который в 1986 году открыла прежний научный руководитель нашего института Наталья Петровна Бехтерева. Это так называемый «детектор ошибок».
Представьте, что вы выходите из дома и чувствуете: что-то не так. Такие обыденные вещи, как выключение плиты, электричества мы делаем на автомате. Но стоит нам забыть что-то сделать, как «детектор ошибок» тут же сравнивает ваши действия с тем, что записано у вас в памяти. И сигнализирует, посылая волны дискомфорта откуда-то из подсознания.
Тот же «детектор ошибок» срабатывает у зрелого человека, уже знающего, чем может закончиться бесшабашный прыжок в воду с высокого утеса в непроверенном месте. У маленьких детей такого детектора еще нет, матрица, то есть свод определенных правил, еще не сформировалась, а потому они часто падают, набивают шишки, но, тем не менее, сохраняют способность совершать неожиданные, резкие поступки. Яркий пример тому история Нильса Бора — основателя первой квантовой теории атома, отличавшейся от классической теории. Доводы молодого и талантливого исследователя многим состоявшимся светилам науки казались поначалу абсурдом.
Способность рисковать, не взирая на звания и титулы, сохраняется, как правило, до 35-40, после чего «детектор ошибок», вошедший в полную силу, больше не позволяет совершать «глупости». Ни одно выдающееся открытие в области математики или теоретической физики не было совершено учеными после 40 лет.
50-60-летний человек уже не способен на безумную идею. Он для этого слишком много знает. Это феномен стареющих физиков и математиков. Почему крупнейший математик XX века Андрей Николаевич Колмогоров в возрасте 50 лет ушел преподавать математику школьникам? Он потерял горение, и это вполне физиологическая вещь.
Или взять брежневское политбюро. Ведь там работали люди незаурядного ума. Но со временем на каком-то этапе они уже не могли изменить политику, гиперработа их «детекторов ошибок» не позволила «пропустить» смелую мысль в жизнь. Почему потом и путч провалился? Они были не молодые.
Мы сейчас говорим о продлении жизни и ее качества. В обществе увеличивается процент пожилых людей. Об этом мало кто задумывается, но ведь со старением общества цивилизация резко теряет возможность развития. Все меньше становится молодых и дерзких и больше старых и осторожных. Работа по изучению «детектора ошибок» очень важна, если мы хотим продлевать жизнь и двигать научно-технический прогресс. На один из важнейших вопросов: как защитить человека от гиперопеки «детектора ошибок», ответа пока нет, хотя это одно из магистральных направлений нашей работы.
Кстати, не всегда влияние «детектора ошибок» на нашу жизнь привносит элементы застоя. Если взять специальности юриста, адвоката, врача, где нужно иметь огромный опыт, то здесь этот механизм порой творит настоящие чудеса. Я бы привел в пример жизнь известного кардиолога, академика Владимира Андреевича Алмазова. Он подходил к пациенту и, не касаясь его, мог сказать, что его сердце находится не слева, как у всех, а справа, мог поставить диагноз, просто посмотрев на человека Его детектор ошибок был настолько выдрессирован, что позволял определять тончайшие, невидимые другим отличия между обычными и необычными пациентами.
Как распознать гения
– Можно ли по конфигурации активных зон мозга выявлять людей, которые будут успешны в разных областях науки?
– Нельзя. Есть один фантастический роман, в котором пришельцы с другой планеты хотят найти самого выдающегося полководца. Их приводят к сапожнику. Он идеально подходил к тому, чтобы руководить армией, но вместо этого тачает сапоги. Ему не пришлось использовать свои способности в военном деле. Так что при всех «правильных» данных мозга человеку на пути к его успешности в том или ином деле могут помешать жизненные обстоятельства.
У многих где-то в глубине натуры сокрыт талант. Одним хватает реактивности характера, чтобы его проявить, другим — нет. Есть люди, не блещущие способностями, но, благодаря стремлению, трудолюбию, они выходят вперед, оставляя позади изначально более талантливых.
– Даже явных гениев?
– Про них я не говорю. Сколько бы человек ни трудился, а стать таким, как Леонардо да Винчи, Эйнштейн или Моцарт, без соответствующей генетики все равно не получится. Таких и заставлять заниматься не надо, они сами не смогут сидеть без дела.
– Какие советы вы могли бы дать родителям?
— Нельзя заставлять учить читать и писать раньше, чем ребенок созреет для этого. Это все равно, что на старом компьютере 286-й модели моделировать пентиум. Он будет работать, но очень медленно, скрипя и пыхтя.
Также и детям нельзя раньше времени вкладывать сложные понятия в их маленькие головки. Они усвоят предмет плохо, причем навсегда. Если начать обучать их письму, когда еще не развит моторный центр мозга, у них уйдет много сил на преодоление этой проблемы, и результат все равно будет не из лучших.
– Сколько языков можно преподавать им?
– Одного хватит вполне. Надо оставить время на сказки и игры во дворе.
– Вред от электромагнитных волн для мозг доказан?
— Этот вопрос изучается уже 30 лет. И до сих пор однозначного ответа нет. Но я бы посоветовал, на всякий случай, остерегаться слишком долгих разговоров по мобильному телефону с прикладыванием его к уху. Например, сейчас я вами разговариваю по телефону в режиме громкой связи.
Не рекомендуется носить телефон в нагрудном кармане. Почему? Очень часто бывает так, что при попадании в область слабого сигнала ваш телефон на полную мощность включает излучение, чтобы найти связь. Пока доказательств явного вреда от этого не представлено, но на всякий случай надо избирать разумную линию поведения. Тут можно привести в пример слова одного нобелевского лауреата. Когда его спросили: «Почему вы не начинаете ничего в понедельник, — неужели вы верите в приметы?», он в шутку ответил: «Я в них не верю, но я их боюсь».
Зачем ученые исследуют человеческий мозг и что знают о нем на самом деле
Человечество начало исследовать мозг и задумываться о его назначении задолго до появления науки в современном виде. Археологические находки говорят, что в 3000-2000 годах до нашей эры люди уже активно практиковали трепанации черепа — по всей видимости, как способ профилактики головных болей, эпилепсии и расстройств психики. Древнегреческие врачи и анатомы Герофил и Эрасистрат не только называли мозг центром нервной системы, но и считали, что интеллект «зарождается» в мозжечке. В Средние века итальянский хирург Мондино де Луцци предположил, что мозг состоит из трех отделов — или «пузырьков»: передний отвечает за чувства, средний — за воображение, а в заднем хранятся воспоминания.
Вклад в этот процесс вносили не только ученые. В 1848 году американский строитель Финеас Гейдж, работая на прокладке железной дороги, получил страшную травму: металлический штырь вошел в его череп под глазницей, а вышел — на границе лобной и теменной костей. Однако мужчина относительно благополучно прожил потом больше десяти лет. Правда, знакомые утверждали, что в результате инцидента он изменился — например, стал как будто более вспыльчивым. И хотя в этой истории есть немало белых пятен, она в свое время вызвала бурную дискуссию о функциях различных зон мозга.
В наши дни изучение мозга — вотчина не одной, а множества отраслей наук. Нейробиология занимается вопросами, связанными с работой рецепторов. Нейрофизиология — особенностями протекания физиологических процессов в мозге. Психофизиология — соотношением мозга и психики. Нейрофармакология — влиянием лекарственных средств на нервную систему, в том числе на мозг. Существует даже относительно молодое направление — нейроэкономика: она изучает процессы выбора и принятия решений. Более фундаментальные когнитивные нейронауки сосредоточены на исследовании разных типов восприятия, сложных мыслительных процессов и связанных с ними феноменов, которые касаются речи, слушания музыки, просмотра фильмов и т.д.
Зачем это делается?
Логично предположить, что любой орган человеческого тела исследуют в первую очередь для того, чтобы научиться его эффективно лечить в случае необходимости. Но мозг — система слишком сложная и интересная, чтобы ограничиваться утилитарным подходом. В университетах мира существуют сотни лабораторий, которые изучают совершенно разные аспекты мозговой деятельности. Одни фокусируются на конкретных типах расстройств психики — например, на шизофрении. Другие — на сне. Третьи — на эмоциях. Четвертые хотят выяснить, что происходит с мозгом, когда человек испытывает стресс или употребляет алкоголь: этим занимается в том числе лаборатория психофизиологии Института психологии РАН.
Результатом таких исследований далеко не всегда становится метод решения какой-то конкретной проблемы, связанной с мозговой деятельностью. Нейроученые нередко получают информацию, которая главным образом помогает нам лучше понять специфику отношений между людьми и выяснить, к примеру, по каким признакам мы ранжируем окружающих на «своих» и «чужих». Что делать с этим знанием дальше, как его применить на практике — хороший вопрос.
С другой стороны, опыты со «стандартным» человеческим мозгом и натуралистическими (естественными) стимулами дают ученым шанс разобраться, почему у кого-то мозг работает иначе. В финском Университете Аалто ставят эксперименты с участием людей с синдромом Аспергера. Как правило, эта особенность развития сильно затрагивает эмоциональные функции, способность к социальному взаимодействию. Опыты показывают, что у «обычного» человека, когда он смотрит, как общаются другие люди, наблюдается высокий уровень синхронизации в сенсорных зонах мозга, в зонах, участвующих в обработке социальной информации и процессах формирования эмоций. А у человека с синдромом Аспергера такая синхронизация выражена значительно меньше. Ученые надеются со временем разобраться, как помочь адаптироваться в социуме тем, кому изначально это сделать сложнее.
Есть лаборатории, которые занимаются одновременно и прикладными, и фундаментальными исследованиями. В 2012 году ученые из Еврейского университета в Иерусалиме создали устройство, позволяющее незрячим людям «видеть» с помощью слуха. Оно состояло из очков и небольшой камеры, которая фиксировала визуальную информацию, а специальная программа преобразовывала ее в звуковые сигналы. Таким образом человек, лишенный зрения, мог распознать находящиеся поблизости бытовые предметы, других людей и даже крупные буквы. При этом разработчики устройства обнаружили, что в мозге того, кто учится «видеть» с помощью слуха, активируются те же потоки, что и у того, кто видит традиционным способом — глазами. Таким образом научный мир столкнулся с принципиально важной, основополагающей проблемой: действительно ли зрительная кора головного мозга отвечает именно за зрение в привычном понимании? И что такое вообще — зрение?
Также предполагается, что одним из результатов скрупулезного, разностороннего изучения мозга станет возможность создания искусственного интеллекта. В 2005 году стартовал знаменитый многомиллиардный проект Blue Brain Project, целью которого было сделать компьютерную модель человеческого мозга и смоделировать сознание. Пока воз и ныне там, а многие представители научного мира настроены достаточно скептично — хотя бы потому, что мы не знаем точно, что такое сознание. К тому же существует и технические ограничения: для того, чтобы имитировать мозг кошки на самом базовом уровне, понадобился один из самых больших суперкомпьютеров в мире. Человеческий мозг, разумеется, устроен намного сложнее.
Методы и эксперименты
Существующие на сегодняшний день методы исследования мозга можно ранжировать, опираясь на два критерия. Первый — частота снятия информации: она варьируется от миллисекунды до нескольких секунд. Второй — пространственное разрешение: насколько детально мы можем рассмотреть сам мозг. Так, электроэнцефалография способна собирать данные с очень большой частотой. Зато фМРТ (функциональная магнитно-резонансная томография) позволяет охватывать квадратные миллиметры мозга, а это довольно много, поскольку в одном квадратном миллиметре — около 100 000 нейронов.
Также существуют магнитная энцефалография, позитронно-эмиссионная томография, транскраниальная магнитная стимуляция. Методы обычно совершенствуются в сторону неинвазивности: нам хочется как можно больше узнать о мозге живого человека с минимальными последствиями для его здоровья и психологического состояния. При этом именно с появлением фМРТ ученые стали исследовать буквально все подряд аспекты мозговой деятельности. Мы можем взять практически любой тип поведения и быть уверенными в том, что в мире обязательно найдется лаборатория, которая изучает его с помощью фМРТ.
Разобраться, как ученые это делают, можно на примере самого базового эксперимента. Допустим, мы хотим узнать, различается ли мозговая активность человека, когда он смотрит на лица других людей и на дома. Отбирается множество картинок с изображением самых разных домов и самых разных лиц. Они перемешиваются, а их порядок — рандомизируется. Необходимо, чтобы в последовательности не было никаких закономерностей: если, к примеру, после трех домов всегда будет появляться лицо, встанет вопрос о достоверности результатов эксперимента.
Прежде чем поместить испытуемого в сканер фМРТ, с него нужно снять все металлические украшения и предупредить, что лучше не складывать руки в кольцо. Во время сканирования происходит быстрое изменение магнитного поля, что, согласно законам физики, индуцирует электрический ток в замкнутой петле. Ощущения — не смертельно неприятные, но те, кто пробовал, повторять обычно не хотят. В течение тридцати-сорока минут человек лежит в сканере и смотрит на появляющиеся на экране изображения домов и лиц. Важно, чтобы в процессе он не заснул: проходить через такие эксперименты часто довольно скучно. Зато они предполагают награду — допустим, пару бесплатных билетов в кино.
На этом более или менее интересная часть заканчивается и начинается сложная и неблагодарная: ученому предстоит обработать полученную информацию разными статистическими методами, чтобы результат можно было оформить в статью и опубликовать ее в научном журнале. Главный подвох здесь заключается в том, что существует несколько десятков тысяч способов скомбинировать разные ступени преобразования данных, поэтому добиться ложноположительного результата не так уж и сложно.
В 2009 году в Сан-Франциско провели опыт, ставший впоследствии легендарным. Ученые положили в сканер фМРТ мертвого атлантического лосося и показали ему фотографии людей в различных социальных ситуациях. При подсчете данных выяснилось, что мозг лосося не просто реагирует на стимулы: рыба испытывала эмоции. Разумеется, на самом деле мертвый лосось не способен на эмпатию, но за счет погрешности — или так называемого статистического шума, возникающего при анализе собранных с помощью фМРТ данных, мы можем получить значимый эффект. Кто ищет — тот всегда найдет.
До недавнего времени проблема усугублялась еще и тем, что в западные журналы брали статьи, описывающие в основном только положительные результаты экспериментов. Если гипотеза лаборатории не подтверждалась, полученные данные фактически летели в мусорное ведро. Теперь представим: сто лабораторий поставили одинаковый эксперимент. Чисто статистически у пяти из них вполне могут получиться позитивные результаты. Статья, написанная представителями такой лаборатории, будет опубликована, даже если в 95 оставшихся опыты показали отрицательный результат. Для борьбы с такими искажениями в наши дни появилась важная опция: теперь исследование можно перерегистрировать с гарантией публикации вне зависимости от результата — главное, чтобы все было выполнено четко по плану.
Как читать новости науки в СМИ, чтобы не впасть в заблуждение?
Специфика работы ученого заключается в том, что он должен знать очень много — пусть даже только в рамках своей области. Однако чем больше ты знаешь, тем больше сомневаешься. И тем выше вероятность, что рано или поздно ты столкнешься с чем-то, что в корне противоречит твоим убеждениям. Поэтому, общаясь со СМИ, ученые почти никогда не используют слово «однозначно». Вместо этого они говорят: «скорее всего», «вероятно», «мы можем предположить».
Для журналистов и читателей такие формулировки звучат, мягко говоря, не очень заманчиво. Психика человека устроена так, что ему хочется точно знать, из чего сделано его тело — в том числе мозг. Вероятности его либо не интересуют, либо вызывают тревогу. Более того, многие люди в принципе не читают новости дальше заголовка. В результате информация о последних научных исследованиях часто доходит до нас в искаженном виде — в том числе потому, что СМИ стремятся собрать больше просмотров, но опасаются отпугнуть аудиторию слишком расплывчатыми формулировками.
В 2007 году по российским СМИ прокатилась волна заметок об ученых лондонского University College, установивших, что алкоголь улучшает работу мозга. При ближайшем рассмотрении оказывалось, что, поскольку алкоголь улучшает приток крови к мозгу, что, в свою очередь, действительно коррелирует с улучшением умственных способностей, положительный эффект, может, и будет, но негативные последствия от чрезмерного употребления алкоголя его явно перевесят.
Еще несколько лет назад в западной прессе широко освещался проект No More Woof, создатели которого предлагали использовать инструмент на основе электроэнцефалографии, чтобы считывать мысли собак и «переводить» их на человеческий язык. Но, во-первых, ЭЭГ — далеко не самый точный метод сбора данных. Во-вторых, откуда мы можем знать, каким образом мысли собак должны передаваться с помощью английской речи? В-третьих, нет исследований, которые бы доказывали, что все животные, включая человека и собаку, говорят на разных диалектах одного глобального языка. Но СМИ скандировали: ура, мы наконец-то научимся понимать наших Шариков и Бобиков!
Чтобы не дать обмануть себя опубликованной в СМИ новости из мира науки (в том числе — нейронауки), нужно соблюдать несколько простых правил:
Во-первых, не ленитесь прочитать не только заголовок, но и весь текст.
Во-вторых, опасайтесь категоричных утверждений. Допустим, если в материале говорится, будто ученые нашли в мозге «зону любви», учитывайте, что один из современных трендов — исследовать мозг не как конструктор, составленный из полностью автономных элементов, а как сложную сеть (complex network). Да и «любовь» — понятие слишком неоднозначное, чтобы вывести для него какое-то универсальное определение.
В-третьих, обращайте внимание на источник. Журналисты часто ссылаются не на исходную статью в научном журнале, а на публикацию на другом новостном интернет-портале или даже в блоге. Пытливому уму такая ссылка должна показаться неубедительной.
В-четвертых, задайте интернету вопрос: «Кто все эти люди?». Под лейблом «ученые» в СМИ могут появляться как подлинные сотрудники известных лабораторий, так и энтузиасты-любители, собирающие деньги на свое «революционное» открытие с помощью краудфандинговых платформ.
В-пятых, найдите оригинал. Из абстракта (краткого изложения сути статьи) часто бывает понятно, что именно ученые доказали и какими методами. Да, подписка на очень многие журналы — платная. Но есть сайты PubMed и Google Scholar, позволяющие выполнять поиск по текстам научных публикаций.
Вопреки стереотипам наука не может дать нам стопроцентной гарантии чего бы то ни было. Не может жирной, нестираемой линией отделить истину от всего остального. Но она может максимально приблизиться к истине за счет множества повторяющихся, проведенных в разных частях земного шара экспериментов, результаты которых постепенно будут сходиться в одной точке. Примерно. С определенной вероятностью.