в древности при монастырях создавались

Монашество и монастыри

Во время пострига вступающий в монашество дает три обета: нестяжания, целомудрия и послушания. Эти обеты есть выражение всецелой «преданности себя Богу, с таким расположением духа, по которому христианин всего себя, все, что ему принадлежит, все, что может с ним сретиться, предоставляет воле и Провидению Божию, так что сам остается только стражем своей души и тела как стяжания Божия» (святитель Филарет Московский). Принявшему монашество дается новое имя, потому что он духовно родился для новой жизни.

Монашествующие отрекаются от мира, чтобы вести строгую духовную жизнь, каждодневную усиленную брань со страстями и врагами нашего спасения — бесами. Своей молитвенной жизнью монахи служат не только Богу, но и людям. Они молятся за людей, оказывают духовную и социальную помощь нуждающимся. Наши русские монастыри всегда были центрами духовной жизни. В них велась большая научно-богословская работа, процветали церковные искусства и промыслы. Но монастыри были не только духовными крепостями, но и укрепленными форпостами, заставами на пути врага, захватчика. Во время нашествия иноплеменников они, иногда много месяцев, держали оборону и укрывали в своих стенах жителей ближайших поселений. Вспомним мужество монахов во время осады Троице-Сергиевой лавры в XVII веке, в пору Смутного времени.

Ныне в монастырях ведется большая духовная, просветительская, издательская, социальная работа. При некоторых монастырях есть дома престарелых, детские приюты, воскресные школы.

Монастыри бывают мужскими и женскими. Большие, особо прославленные мужские монастыри называются лаврами (Троице-Сергиева, Александро-Невская, Свято-Успенская Почаевская, Свято-Успенская Святогорская).

Перед принятием пострига поступившие в монастырь иногда в течение нескольких лет проходят период подготовки, послушания. Эти люди называются послушниками.

Следующая степень — это рясофор, когда над послушником читают определенные молитвы, крестообразно постригают волосы и надевают рясу.

При посвящении в следующую степень, которая называется малая схима, монах приносит обеты и над ним совершается постриг с изменением имени. На него надевают монашеские одежды: подрясник, рясу, мантию и клобук, в руки дают четки.

Существует и более строгая степень монашества — великая схима. Обеты при этом даются более строгие. Монах принимает новое имя. Вместо клобука надевает схимнический куколь, покрывающий голову и плечи.

Монах, рукоположенный в священный сан, называется иеромонахом. Иеромонашество имеет свои степени: игумен, архимандрит.

Монах-диакон называется иеродиаконом, старший иеродиакон носит именование архидиакона.

Источник

МОНАСТЫРСКИЕ ШКОЛЫ

МОНАСТЫРСКИЕ ШКОЛЫ. 1) В хри­сти­ан­ст­ве ин­сти­тут ду­хов­но­го на­став­ни­че­ст­ва в мо­на­ше­ст­ве и про­фес­сио­наль­ной под­го­тов­ки ду­хо­вен­ст­ва.

По ме­ре ста­нов­ле­ния в III-IV веках ин­сти­ту­та мо­на­ше­ст­ва и рас­про­стра­не­ния прак­ти­ки приё­ма в мо­на­хи мо­ло­дых лю­дей или де­тей воз­ник­ла не­об­хо­ди­мость пре­по­да­ва­ния им ос­нов хри­сти­ан­ско­го ве­ро­уче­ния, зна­ния и по­ни­ма­ния Свя­щен­но­го Пи­са­ния, бо­го­слу­жеб­ных тек­стов и т. п. Су­ще­ст­во­ва­ние школ при мо­на­сты­рях пре­ду­смат­ри­ва­ли уже ус­та­вы прп. Па­хо­мия Ве­ли­ко­го и свт. Ва­си­лия Ве­ли­ко­го (IV век), од­на­ко в ис­то­рии Ви­зан­тии монастырские школы в це­лом не иг­ра­ли за­мет­ной ро­ли.

На За­па­де монастырские школы, из­вест­ные с IV-V веков (в аб­бат­ст­вах Ле­рин, Ли­гу­же и др.), в ран­нем Сред­не­ве­ко­вье ста­ли круп­ней­ши­ми об­ра­зо­вательными цен­тра­ми. Зна­че­ние монастырских школ осо­бен­но воз­рос­ло с VI века в свя­зи с унич­то­же­ни­ем ан­тич­ной сис­те­мы об­ра­зо­ва­ния, а так­же с рас­про­стра­не­ни­ем мо­на­ше­ско­го ус­та­ва св. Бе­не­дик­та Нур­сий­ско­го, оп­ре­де­ляв­ше­го чте­ние ре­лигиозных книг как од­ну из главных обя­зан­но­стей мо­нахов.

Вы­даю­щую­ся роль в со­хра­не­нии ан­тич­но­го куль­тур­но­го на­сле­дия сыг­ра­ли шко­ла и скрип­то­рий, дей­ст­во­вав­шие в VI-VII веках в ос­но­ван­ном Кас­сио­до­ром мон. Ви­ва­рий; круп­ны­ми цен­тра­ми учёно­сти и об­ра­зо­ва­ния бы­ли многие мо­на­сты­ри в Ир­лан­дии (Кло­нард, Келс, Ар­ма, Бан­гор), Анг­лии (Уир­мот, Джар­роу, Лин­дис­фарн, Уит­би, Кен­тер­бе­ри), Ита­лии (Мон­те­кас­си­но, Боб­био, Фар­фа). В свя­зи с по­сте­пен­ной ут­ра­той ла­ты­нью функ­ций жи­во­го язы­ка важ­ное ме­сто в монастрских школах ста­ло за­ни­мать пре­по­да­ва­ние латинской грам­ма­ти­ки, для че­го ак­тив­но при­вле­ка­лись тру­ды ан­тич­ных ав­то­ров.

Рас­цвет монастырских школ на средне-вековом За­па­де при­шёл­ся на эпо­ху «Ка­ро­линг­ско­го воз­ро­ж­де­ния» (VIII-IX века), ко­гда они ста­ли важ­ней­шим эле­мен­том ре­фор­мы об­ра­зо­ва­ния, пред­при­ня­той императорм Кар­лом I Ве­ли­ким. Сре­ди наи­бо­лее зна­чительных цен­тров об­ра­зо­ва­ния бы­ли мо­на­сты­ри в Фуль­де, Рай­хе­нау, Санкт-Гал­ле­не, Ту­ре, Люк­сёе, Кор­би, Лор­ше, Сен-Де­ни, Сент-Аман­де и др.

В луч­ших шко­лах пре­по­да­ва­ли так­же ме­ди­ци­ну, ка­но­ническое пра­во; пре­ду­смат­ри­ва­лось чте­ние ду­хов­ных и свет­ских со­чи­не­ний, в том числе ан­тич­ных ав­то­ров. Прак­тическими по­треб­но­стя­ми бы­та мо­на­сты­рей бы­ло про­дик­то­ва­но обу­че­ние во мно­гих монастырских школах (как внут­рен­них, так и внеш­них) ре­мёс­лам и на­чат­кам аг­ро­но­мии; с их дея­тель­но­стью свя­зы­ва­ет­ся по­яв­ле­ние пер­вых сельско-хозяйственных школ. В жен­ских мо­на­сты­рях об­ра­зо­ва­ние де­во­чек обыч­но ог­ра­ни­чи­ва­лось чте­ни­ем, пись­мом, пе­ни­ем; они обу­ча­лись так­же ру­ко­де­лию и жен­ским ре­мёс­лам.

В Древ­ней Ру­си с XI века мо­на­сты­ри иг­ра­ли ве­ду­щую роль в раз­ви­тии об­ра­зова­ния и пись­мен­но­сти, од­на­ко монастырские школы не бы­ли ре­гу­ляр­ным учеб­ным за­ве­де­ни­ем, а воз­ни­ка­ли по ме­ре не­об­хо­ди­мо­сти для обу­че­ния мо­на­хов или бу­ду­щих кли­ри­ков и мог­ли со­сто­ять из 1-3 уче­ни­ков, при­кре­п­лён­ных к на­став­ни­ку. Од­ним из пер­вых цен­тров литературной ра­бо­ты (ле­то­пи­са­ние, агио­гра­фия) стал Кие­во-Пе­чер­ский монастырь.

В XII веке при жен­ских мо­на­сты­рях от­кры­ва­ли шко­лы для де­во­чек, од­на­ко они не по­лу­чи­ли рас­про­стра­не­ния. В XIV веке раз­ви­ва­лись шко­лы московских и под­мос­ков­ных мо­на­сты­рей: Чу­до­ва в Крем­ле, Бо­го­яв­лен­ско­го, Ни­коль­ско­го, Спа­со-Ан­д­ро­ни­ко­ва, Трои­це-Сер­гие­ва. По­ми­мо эле­мен­тар­но­го об­ра­зо­ва­ния и из­уче­ния цер­ков­но­сла­вян­ско­го языка, в них мно­го вни­ма­ния уде­ля­лось кни­го­пи­са­нию. В XVIII веке бла­го­да­ря дея­тель­но­сти московских про­све­тите­лей Си­ме­о­на По­лоц­ко­го, Епи­фа­ния Сла­ви­нец­ко­го, Ар­се­ния Са­та­нов­ско­го круг изу­чае­мых пред­ме­тов рас­ши­рил­ся до три­виу­ма и час­тич­но до квад­ри­виу­ма (из пред­ме­тов ко­то­ро­го изу­ча­лась, как пра­ви­ло, ариф­ме­ти­ка). Пре­по­да­ва­лись древ­ние язы­ки, бо­го­сло­вие, по­эти­ка. В 1649 году боя­ри­ном Ф.М. Рти­ще­вым бы­ло ос­но­ва­но училище при Ан­д­ре­ев­ском монастыре под Мо­ск­вой, в ко­то­рое для пре­по­да­ва­ния сво­бод­ных ис­кусств бы­ли при­гла­ше­ны ино­ки из ки­ев­ских мо­на­сты­рей.

С соз­да­ни­ем брат­ских школ, Кие­во-Мо­ги­лян­ской и моcковской Сла­вя­но-гре­ко-ла­тин­ской ака­де­мий, раз­ви­ти­ем в XVIII веке профессионального об­ра­зо­ва­ния мо­на­сты­ри час­тич­но ут­ра­ти­ли своё про­све­ти­тель­ское зна­че­ние.

2) Учеб­ные за­ве­де­ния при буд­дий­ских мо­на­сты­рях.

В середине первого тысячилетия до н. э. в буд­дий­ских мо­на­сты­рях Ин­дии воз­ник­ли сво­его ро­да шко­лы, обу­че­ние в ко­то­рых со­стоя­ло из нрав­ст­вен­ных бе­сед о жиз­ни Буд­ды и его уче­ни­ков, за­учи­ва­ния гим­нов Вед и кол­лек­тив­ных спе­вок.

Источник

Важно, чтобы оставались такие места, где душа человека соприкасается с древностью

Екатерина Орлова, Елена Володина

Портал «Монастырский вестник» продолжает знакомить читателей с обителями благословенной Крымской земли. Сегодня рассказ о двух мужских монастырях, в которых побывали наши корреспонденты: пещерном преподобного Саввы Освященного, в урочище «Чилтер-Мармара» и монастыре в честь преподобного Лазаря Муромского (Мурманского), Олонецкого в селе Скалистое.

Монастырь преподобного Саввы Освященного находится в одном из самых красивых и благодатных мест Тавриды, более всех других с давних времен привлекавшем людей. Живописная Балаклава, расположенная несколько южнее главной бухты Севастополя, со всех сторон окружена горами и защищена от морских ветров. В этом краю, который изобилует родниками и богат многообразным растительным и животным миром, сохранились множество памятников археологии и истории, уникальные подземные и береговые сооружения. Монахи издревле селились в здешних горах, устраивая пещерные обители. Ныне самые известные в этом районе монастыри – действующие Успенский Бахчисарайский близ Чуфут-Кале и Свято-Климентовский в Инкермане под Севастополем.

В отличие от них, обитель святого преподобного Саввы Освященного – а она самая крупная по ярусно-пещерному устроению – уникальна тем, что вообще не имеет наземных строений. Добраться до обители можно от дороги, ведущей к селу Терновка, пропутешествовав вверх по заросшей травой и кустарником тропе. Монастырский комплекс располагается на пяти ярусах в скале под названием «Чилтер-кая», что переводится как «Решетчатая скала», а старинное наименование монастыря «Чилтер-Мармара» указывает на не существующую ныне средневековую деревню, находившуюся внизу на склоне горы. Сейчас трудно сказать, вполне ли естественны – или рукотворны – многочисленные провалы и гроты, действительно делающие скалу похожей на решетку. Археологи обнаружили здесь более пятидесяти пещер. В былые времена все они соединялись между собой деревянными галереями с лестницами и по назначению служили, помимо храмов и келий, хозяйственными помещениями, трапезными, усыпальницами, ризницей, библиотекой, хранилищами и проч. В древности на верхнем ярусе, предположительно, жили схимники и те, кто соблюдал самые строгие обеты, здесь же была маленькая часовня (сейчас это место практически недоступно, но, по рассказам очевидцев, там сохранились некоторые росписи).

В пещерном комплексе располагаются три скальные церкви. В самой большой – во имя Небесного покровителя обители преподобного Саввы – присутствуют архитектурные приметы, указывающие на богослужебное назначение в прошлом: алтарная апсида с основанием для престола и ниша для жертвенника. Здесь регулярно по воскресным дням и великим праздникам совершаются службы. Другой, меньший храм находится рядом в среднем ярусе и освящен в честь святителя Николая Чудотворца. Он интересен тем, что как бы делится на два уровня: алтарная часть находится внизу, а притвор – чуть выше. Здесь в основном служат молебны, а Литургию – только по особенным праздничным дням. Третий храм посвящен Пресвятой Богородице; до нас он дошел не полностью сохранившимся. В обители пребывают мироточивая икона – литография святителя Саввы Сербского.

По поводу древности монастыря Чилтер-Мармора не существует единого мнения. Есть сторонники гипотезы его основания в VIII–IX веках византийскими иноками, бежавшими в Тавриду во время гонений на иконопочитателей. По другой версии время возникновения нужно отнести к XII–XIII столетиям. Расцвет и основное строительство пришлись на конец XIV – середину XV века, период возвышения греко-готского православного княжества Феодоро (Θεοδώρο); соответственно, и запустение наступило после 1475 года, в связи с разгромом Феодоро османами. В конце XIX века, благодаря выдающемуся исследователю Крыма Александру Львовичу Бертье-Делагарду (1842–1920), пещеры Чилтер-Мармора были детально обследованы и научно описаны. Археологические изыскания периодически проводились в 1930–1970-е, о пещерах знали туристы и любители старины. Но в целом период забвения и заброшенности завершился только к 2007 году, когда сюда пришли первые монахи.

Условия здесь, конечно, далеки от комфорта: нет электричества, генератор включается только для работы со строительным инструментом; отопление – буржуйки в кельях и одна большая печь в трапезной, воду нужно носить из родника…

О возрождении и нынешней жизни монастыря святого Саввы нам рассказал иеромонах Антоний (Моквиц), священник обители, который уже около трех лет служит в монастыре и исповедует братию:

Монастырь начал свое возрождение примерно с 2000 года. Здесь проявилась та же особенность, которую можно было наблюдать во многих монастырях Крыма: когда обители были еще в «бесхозном» состоянии, люди приходили, селились неподалеку – в окрестных ущельях, гротах и начинали самостоятельно заботиться о разрушенной святыне. Не все стремились к монашеству, кто-то просто хотел уединения и понимал при этом ценность православной культуры. И до сих пор, при том, что монашеская жизнь уже во многих монастырях существует, такие люди живут поблизости, в горах, приходят на службы, помогают, поют в хоре, причащаются, идут на трапезу, а потом расходятся обратно по своим «кельям»… При этом невольно вспоминается древнее монашеское устроение, бытовавшее до утверждения общежительных монастырей, хотя, конечно, сейчас все это происходит иначе… Как бы то ни было, эти люди стремятся к Церкви, исповедуются, участвуют в таинствах.

Сколько сейчас братии в монастыре?

В основном от пяти до десяти человек, и задерживается здесь далеко не каждый. Такой монастырь нелегко обслуживать, не всякому современному человеку это по силам. Заготовкой дров приходится заниматься ежедневно, воду запасать и прочие нелегкие труды нести в горных условиях.

А как устроен богослужебный круг у братии, остается ли время на келейную молитву?

В горных монастырях богослужебное устроение ближе к скитскому: службы по воскресеньям и праздничным дням, братское правило исполняем ежедневно. Труд и молитва в течение дня – соответственно духовному состоянию каждого насельника. Благо здесь уединения сколько угодно. Вокруг лес, горы, великолепные пейзажи. Молитва прямо-таки «ключом» должна бить. А людей нет… Приходят и уходят, такой быт мало кому под силу.

Кто посещает монастырь, есть ли постоянные прихожане?

Как правило, прихожан в наших горных монастырях мало. Вся приходская жизнь зиждется на приезжих людях – из Севастополя, Симферополя, – это те, кто знают и любят Мармару. С апреля по сентябрь нас посещают паломнические группы из разных городов России – бывает, что рядом с монастырем паломники разбивают палаточный лагерь и с удовольствием приходят на богослужения. Не так давно мы устроили наверху, на плато, летнюю трапезную; по установившейся традиции всегда после Литургии идем на трапезу вместе со всеми, кто был на службе.

А зимой здесь в основном только братия. Но на Рождество, по нашей давней традиции, на ночное богослужение съезжаются люди близкие монастырю и все, кто пожелает. Празднование Рождества Господня в этом месте отмечено непередаваемой благодатью: ощущаешь себя как будто в той пещере с яслями, где лежал Младенец Христос…

На Пасху к нам тоже приезжают прихожане из окрестных городов.

Так и живем, благодаря Бога и ожидая паломников, силами которых монастырь материально и поддерживается. Крупных благотворителей у нас нет, живем своим трудом, все необходимые работы выполняем сами. Да ведь, собственно, хозяйство здесь большое не развернешь – прежде всего, потому что нет воды для огородов и животных… Братия ухаживают только за кустиками винограда и немногими плодовыми деревьями.

Вы упомянули палаточный лагерь. Планируется ли строительство гостиницы для паломников, и как вообще Вы относитесь к «расширению инфраструктуры» – не станет ли жизнь более беспокойной, не помешает ли это молитвенной тишине?

На это можно смотреть двояко. Если мы хотим сделать этот монастырь чисто монашеским достоянием, как, допустим, дальние каливы на Афоне, или скиты, что принадлежат нашим крупным монастырям, – то, конечно, всё в нем будет ориентировано на внутреннюю жизнь, не должно быть оживленного паломнического движения, и, следовательно, не нужно большого строительства и преобразований. Но если мы желаем, чтобы монастырь стал всеобщим достоянием, чтобы он служил людям, чтобы благодаря ему люди узнавали свою историю, черпали благодать в этих неописуемо красивых уголках Крымской земли, – то, хочешь или не хочешь, придется думать об условиях для паломников, и о строительстве тоже. В таком случае мое личное мнение отступает на второй план. Уже сейчас к нам с каждым годом приезжает все больше людей. Значит, монастырь, этот светильник, стоящий на верху горы (см. Мф 5.14–15), не нужно прятать. Ведь оно так и есть, настолько дивно созвучно с Евангелием: смотришь снизу на эти скальные гроты, крест на горе и понимаешь, что обитель нужно возрождать и преображать.

То есть, на Ваш взгляд, значение монастыря как части исторического и культурного наследия нужно всячески поддерживать?

Да, и нельзя недооценивать труд Церкви по сохранению этого наследия. Монахи начали охранять и приводить в порядок многие пещерные монастыри сразу после того, как пришли туда. Двадцать лет назад здесь был такой хаос, что государственные структуры еще до того, как эти места были объявлены объектами культурного наследия, далеко не всегда могли обеспечить их сохранность. Да и сейчас это в полной мере, мне кажется, невозможно. Во-первых, потому что в Крыму таких объектов бесчисленное множество, и подобную задачу едва ли можно решить теми средствами, которыми государственные структуры по охране культурного наследия располагают. Во-вторых, размер этих земель исчисляется тысячами гектаров, а ведь их сохранение – это не только ответственность государства, но и общенародное дело. Многое зависит от людей, которые посещают эти места. Очень важно и то, как каждый человек относится к природе, к истории своей страны и вообще ко всему, что его окружает… В настоящее время Церковь и государство, имея достаточно много точек соприкосновения и взаимопонимание по этому важному вопросу, делают общее дело – заботятся о сохранении православной культуры своего народа. И все мы понимаем, насколько важно, чтобы оставались такие места, где душа человека соприкасается с древностью. Ведь понятно, что чем богаче история тех или иных мест, тем больше она притягивает людей. И, думаю, они хотят окунуться в эту атмосферу не только с познавательной целью. Очень многие чувствуют за внешними приметами старины – силу православной веры, силу духа наших предков. И это обязательно нужно поддерживать.

А по поводу молитвы и мешающей ей мирской суеты, скажу вам свое личное мнение: если монах захочет уединяться и молиться, то он к этому непременно придет, у него получится. Келья монаха – его крепость; даже если весь день в монастыре занят послушаниями, то час-полтора утром и вечером он может посвятить молитве, закрыв дверь и отстранившись от всего.

А Вы сами как пришли к монашеству, как складывался Ваш путь сюда, в крымские монастыри?

У меня был трудный путь в монашество, Господь провел меня через многие скорби и болезни. В какой-то момент я понял, что другой дороги у меня просто нет: либо буду монахом, либо не выживу. Я коренной крымчанин, трудился в крупных монастырях в Крыму и за его пределами. Пострижен был в монашество – так Господь управил – в граде Москве. Пять лет исполнял послушание наместника в монастыре святого преподобного Лазаря Муромского, который мы подняли с нуля.

Мы приехали сейчас с Вами в эту спокойную и уютную обитель, здесь мы и беседуем. Расскажите, пожалуйста, ее историю.

Жизнь этого монастыря началась в 2012 году. Я считаю, что это было настоящее чудо. На тот момент я уже довольно давно жил в крупных монастырях и искал тогда уединения – место, где бы можно было устроить скит. Так я попал на Баклу – древнее поселение с богатой историей, где очень много святынь, археологических объектов, древних некрополей. Мы приехали сюда со старенькой матушкой-послушницей и одним братом. В предгорье Баклы нашли участок. Вокруг ничего не было, только природа и тишина воодушевляли нас. Так мы и развернули деятельность. Трудно пришлось, но благодать нас не оставляла. С Божией помощью поставили храм, трапезный корпус, устроили подсобное хозяйство. Сейчас обитель окрепла и стала еще лучше. А ведь на Бакле тоже когда-то был монастырь, хотя ученые до сих пор об этом спорят. Сохранилась древняя часовня рядом с развалинами стен крепости правителя Баклы. Удивительные места! Посвящение обители преподобному Лазарю Муромскому существовало и раньше, этот факт зафиксирован в источниках, хотя до сих пор неизвестно, откуда именно оно произошло.

Лазарь был константинопольским греком, жил в XIV веке. Кесарийский епископ Василий отправил его на Русь, с иконами и дарами, к святителю Новгородскому, тоже Василию, своему духовному другу. Лазарь пробыл в Новгороде до кончины обоих своих наставников-владык, а потом Божия Матерь привела его на остров (точнее – полуостров) Мурманский (Муромский, другое старинное название – Муч, Муром, Мурма) на Онежском озере, где он и основал монастырь, прожив в нем до глубокой старости и мирно отойдя ко Господу.

Возрождение нашего монастыря пришлось на годы воссоединения Крыма с Россией. Храм преподобного Лазаря был воссоздан по образу храма Воскрешения Лазаря, поставленного, по преданию, на Онеге этим святым. Это тоже символично, так как на севере и юге необъятной России теперь две обители – одна основана самим Лазарем Муромским, другая – в честь него! Правда, если говорить о Церкви и народе, то мы едины, и, как сказал Блаженнейший митрополит Онуфрий, Церковь не может разделиться, она одна!

Карельский храм, послуживший нам образцом, – единственный сохранившийся в России деревянный храм XIV века. Мы делали не точную его копию, а именно образ этого русского северного храма, с повторением его своеобразного трехсоставного строения. Одновременно создавались все другие постройки…

Сколько здесь сейчас братии?

Тоже немного, до десяти человек.

А чем живет монастырь? Своим хозяйством обходится?

Здесь условия для ведения хозяйства лучше, чем в монастыре святого Саввы. У отца Диоскора (Сафронова), нынешнего наместника, – коровки, курочки. Он варит сыр, держит теплицы, посадил плодовые деревья. Он любит хозяйственные дела и очень хорошо облагородил и украсил территорию.

Паломники бывают в монастыре?

Паломников здесь, пожалуй, меньше. Хотя совсем рядом, как я уже говорил, – удивительное место, древнее готское городище Бакла, с пещерными гротами, загадочной часовней, где хранилась какая-то особенная для готов священная реликвия и на стенах остались редкие начертания древних крестов. Это очень интересные страницы истории, еще во многом не изученной. У нас проходят крестные ходы к храмам Баклы, и мы служим там Литургии.

Отец Антоний, а какие святые помимо Небесного покровителя обители у вас особо почитаются, какие святыни Крыма особенно Вам дороги? Вы с особым чувством говорите о монастыре святого Лазаря.

Я очень люблю этот монастырь, эти места, и даже воздух здесь для меня особенный, свежий. Здесь живут хорошие, добрые люди (хотя, скорее всего, людей плохих не бывает, плохими бывают грехи). Еще мне близок Херсонес, часто в мыслях переношусь туда. Святитель Лука Крымский мне очень помог, когда мне делали тяжелую операцию. Икона Божией Матери «Скорбящая» Крымская, чудодейственная икона. Церковь Покрова Божией Матери в Партените. Часть главы святого Климента, папы Римского в Инкерманском монастыре. Множество наших святых источников… А вообще особенно выделить какие-то святыни не представляется возможным; потому что здесь ведь как говорят: в Крыму куда ни шагни – там святыня.

Материал подготовили Екатерина Орлова и Елена Володина

Источник