возможно ли учение о воспитательном воздействии искусства по мнению скептиков
Возможно ли учение о воспитательном воздействии искусства по мнению скептиков
Скептицизм (от греческого скептикос, буквально — рассматривающий, исследующий) возникает как направление в философии, очевидно, в связи с крушением у некоторой части образованных людей надежд на прежние претензии философии. В основе скептицизма лежит позиция, основанная на сомнении в существовании какого-либо надежного критерия истины.
Акцентируя внимание на относительности человеческого познания, скептицизм сыграл положительную роль в борьбе с различными формами догматизма. В рамках скептицизма был поставлен ряд проблем диалектики познания. Однако скептицизм имел и другие последствия, так как безудержное сомнение в возможностях познания мира вело к плюрализму в понимании социальных норм, к беспринципному приспособленчеству, угодливости, с одной стороны, и пренебрежению человеческими установлениями, с другой.
Скептицизм противоречив по своей природе, одних он побуждал к углубленному поиску истины, а других — к воинствующему невежеству и аморализму.
Основателем скептицизма был Пиррон из Элиды (ок. 360 — 270 гг. до н. э.). Философия скептиков дошла до нас благодаря трудам Секста Эмпирика. Его труды дают нам представление об идеях скептиков Пиррона, Тимона, Карнеада, Клитомаха, Энесидема.
Согласно учению Пиррона, философ — человек, который стремится к счастью. Оно, по его мнению, заключается только в невозмутимом спокойствии, сочетающемся с отсутствием страдания.
Пиррон полагал, что на первый вопрос нельзя дать никакого ответа, как нельзя и утверждать, что нечто определенное существует. Более того, всякому утверждению о любом предмете может быть с равным правом противопоставлено противоречащее ему утверждение.
Из признания невозможности однозначных утверждений о вещах Пиррон вывел ответ на второй вопрос: философское отношение к вещам состоит в воздержании от любых суждений. Это объясняется тем, что наши чувственные восприятия хотя и являются достоверными, но не могут быть адекватно выражены в суждениях. Этот ответ предопределяет и ответ на третий вопрос: польза и выгода, вытекающая из воздержания от всякого рода суждений, состоит в невозмутимости или безмятежности. Такое состояние, называемое атараксией, базирующейся на отказе от знаний, рассматривается скептиками как высшая ступень блаженства.
Усилия скептиков Пиррона, Энесидема и Агриппины, направленные на то, чтобы сковать человеческую любознательность сомнением и затормозить движение по пути прогрессивного развития знаний, были тщетными. Будущее, которое представлялось скептикам как ужасное наказание за веру во всесилие знания, все же пришло и остановить его никаким их предостережениям не удалось.
Учение философов об искусстве
С развитием религии, поддерживающей демонологическое толкование происхождения болезней, появляются теоретические высказывания, обосновывающие оздоровительное действие искусства его божественной природой. Безусловно, теоретики религиозных учений обычно отдавали должное искусству лишь в той мере, в какой им удавалось его приручить, использовать для проповеди религиозных верований. В то же время они никогда не упускали случая яростно поносить мирское, светское искусство, не служащее интересам религии и далекое от нее. Его они объявляли порождением дьявола, несущим зло и погибель людям. Общеизвестно, как много произведений искусства погибло в результате церковных гонений.
Религиозно-мистический характер свойствен также учениям древних философов-пифагорейцев и Платона, в которых оздоровляющему действию искусства уделено значительное внимание. Примерно в 6 в, до н.э. возникло и получило довольно широкое распространение пифагорейское учение, основатель которого древнегреческий ученый Пифагор был не только великим математиком и выдающимся философом, но и большим знатоком и любителем искусства. Рассказывают, что Пифагор пропагандировал воспитание при помощи тех или иных мелодий и ритмов, утверждая, что от этого «происходит врачевание человеческих нравов и страстей и восстанавливается гармония душевных способностей в том виде, как они были сначала.» По свидетельствам философов Пифагор помогал своим друзьям и знакомым избавляться от неумеренной скорби, болезненного раздражения, страха, гнева и других нежелательных настроений при помощи подходящих музыкальных мелодий, которые он специально подбирал и составлял для них, как лекарь готовит целебные составы.
Здоровье пифагорейцы определяли как состояние гармонии в душе человека и в его организме. Болезнь они рассматривали как временное нарушение такой гармонии и считали задачей медиков определить характер нарушения и восстановить расстроенное согласие, в том числе и с помощью искусства. Не меньшей известностью, чем учение пифагорейцев, пользуется учение древнегреческого философа Платона (4 в. до н.э.), уделившего в своих трудах немалое внимание проблеме оздоровляющего действия искусства. Следует иметь в виду, что Платон использует понятие «музыка» в необычном для нас смысле, понимая под музыкой не только само музыкальное искусство, но и литературу, красноречие и, видимо, все то, что мы относим теперь к числу гуманитарных наук.
Следует отметить, что процесс художественного творчества Платон рассматривал как наитие свыше, божественное вдохновение. И в его рассуждениях об оздоровляющем действии искусства явно присутствует элемент мистики.
Одно из наиболее интересных, до сих пор пользующихся признанием и в то же время неразгаданных до конца толкований оздоровляющего воздействия искусства на человека связано с учением древнегреческого философа Аристотеля (4 в. до н. э.), которое отмечено чертами как идеализма, так и материализма. Анализируя воздействие произведений искусства на человека, он использует понятие «катарсис» («очищение»). Философ отмечает, что все люди в той или иной степени подвержены аффекту сильному нервно-психическому возбуждению с утратой волевого контроля над собой, который может возникнуть из чувства страха, горя и др. И в этих случаях музыка приносит им своего рода «очищение, т. е. облегчение, связанное с наслаждением.»
Медицинская теория катарсиса гласит следующее. Представление трагедии значительно усиливает в душе зрителя чувства сострадания и страха и сходные с ними эмоции, которые жили в нем еще до прихода в театральный зал. Искусственное «подогревание» эмоций в ходе восприятия трагедии зрителем разрешается естественной реакцией, которая как бы снимает аффекты сострадания и страх, рождая взамен них чувство удовлетворения и облегчения, подобное тому, которое возникает при разрешении горя в слезах.
На основе этой медицинской теории катарсиса в 19. в. врачами Д.Брейером и З.Фрейдом был создан метод гипнотерапии для лечения истерии, некоторых неврозов и фобий. Он получил название катартического метода. Разрабатывая этот метод, авторы исходили из утверждения, что истерия, неврозы и некоторые другие заболевания вызываются неотреагированными психическими травмами, подавленными стремлениями, неудовлетворенными желаниями, которые вытеснены из сознания человека в область подсознательного, но продолжают подспудно воздействовать на него. В таких случаях, по мнению Д.Брейера и З.Фрейда, достаточно выявить травмировавшие обстоятельства, заставить больного осознать их и поделиться скрытыми переживаниями, отреагировать, таким образом, на ситуацию, приведшую к заболеванию, чтобы болезнь была устранена.
Теоретические основы метода катарсиса, разработанного Д.Брейером и З.Фрейдом, получили дальнейшее развитие в работах З.Фрейда, и на них в известной мере базируется фрейдовское учение о психоанализе, которое на протяжении 20 в. широко используется учеными на Западе (медиками, философами, искусствоведами) для истолкования как философских основ оздоровляющего действия искусства, так и самой природы художественного творчества.
По Фрейду, источником и причиной многих психических нарушений служит накопление в организме так называемой либидонозной энергии (энергии инстинктивных влечений, в основном; сексуального характера), не получающей соответствующего выхода или разрядки в условиях запретов, налагаемых общественной моралью. Одним из путей разрядки накопленных излишков этой энергии созданная Фрейдом теория психоанализа объявляет процесс художественного творчества. В работах, где Фрейд затрагивает проблемы искусства, например, в очерках о Достоевском и Леонардо до Винчи, он говорит о художнике прежде всего как о невротике, о человеке, наделенном особой силой инстинктивных влечений, в основном, сексуального характера, и яснее других людей сознающим свои конфликты с общественной моралью, острее испытывающем потребность в реализации своих стремлений. Развивая далее это положение, Фрейд приходит к выводу, что творчество для художника — средство оздоровления, освобождения от невроза или ослабление его проявлений. Учение И.П.Павлова о высшей нервной деятельности ознаменовало собой новый этап в развитии теории нервизма и в то же время выдвинуло ряд положений, важных для объяснения воздействия искусства на человека. Особенно существенным было открытие И.П.Павловым условных рефлексов, которые приобретаются в течение жизни и обеспечивают приспособление организма к меняющимся условиям окружающей среды. Благодаря наличию условных рефлексов человек может реагировать не только на жизненно важные для него предметы и явления действительности, но и на их образы. На условных рефлексах во многом построено воздействие художественных средств (слова, краски, ритмы и др.), используемых в искусстве.
Теория нервизма показывает, что психические раздражители оказывают большое влияние на здоровье людей. Эта теория помогает понять, как важно для успешного лечения любого заболевания положительное, благотворное воздействие на психику больного, в том числе и средствами искусства. Для исхода болезни всегда имеет большое значение, как относится больной к своему недугу, уходит ли он целиком в мрачные мысли о заболевании или сохраняет относительное спокойствие и хорошее настроение.
Тем самым Дидро как бы утверждал, что способность наслаждаться художественными творениями не является врожденной чертой, которой отдельные люди могут быть наделены в большей или меньшей степени, она зависит в первую очередь от уровня общего развития человека, от накопленных им знаний, от развитости его интеллекта и чувств.
Общение с искусством развивает зрение и слух, прививает наблюдательность, обогащает новыми образами^ активизирует работу воображения и раздвигает рамки фантазии. Частые встречи с лучшими образцами художественных творений постепенно вырабатывают у человека требовательный художественный вкус. Ценность произведений искусства, так же как и ценность вообще любого явления или предмета, познается только в сравнении.
Искусство призвано пробуждать «чувства добрые», по выражению Пушкина, отражая жизнь во всех ее проявлениях, со всем уродливым и прекрасным, трагическим и смешным, что ей свойственно. И чем полнее и вернее искусство отражает действительность, тем лучше служит оно человеку, отвечая его стремлениям ко все более глубокому познанию окружающего мира, потребностям жить насыщенной и многогранной духовной жизнью, способствуя здоровому развитию всех душевных сил, заложенных в человеке от природы. Выдающийся русский публицист и литературный критик 19 в. Д.И.Писаревписал в одной из своих работ: «Все усилия благоразумного человека должны направляться не к тому, чтобы чинить и конопатить свой организм, как утлую и дырявую ладью, а к тому, чтобы устроить себе такой образ жизни, при котором организм как можно меньше приходил бы в расстроенное положение, а следовательно, как можно реже нуждался в починке». Именно этому учит нас современная медицина. И нашими активными помощниками в достижении этой цели служат в числе прочих искусство и художественное творчество.
Скептицизм в философии: понятие и основные идеи
Одним из важнейших разделов философии является гносеология – дисциплина, изучающая познание, его методы, возможности и теоретические пределы. В ней существует такое направление как гносеологический пессимизм – концепция, согласно которой познавательные возможности человека ограничены и никогда не позволят нам в полной мере понять истинную природу реальности.
Пессимистический подход включает 2 ветви:
Сегодня мы подробно поговорим о скептицизме, рассмотрим его основные идеи, перечислим наиболее известных сторонников, выясним, за что его критикуют, и разберём, чем он отличается от агностицизма.
Что такое скептицизм?
Если говорить простыми словами, скептицизм – это направление в философии, считающее сомнение главным принципом мышления. В частности, скептицизм подвергает сомнению надёжность истины (то есть, отрицает возможность уверенно утверждать, что имеющиеся у нас знания об окружающем мире соответствуют объективной реальности).
Скептицизм возник в IV веке до нашей эры. Его основателем считается древнегреческий философ Пиррон (приблизительно 360-275 годы до н. э.), идеи которого позже развил Секст Эмпирик (годы жизни неизвестны, ориентировочно – II-III век нашей эры).
Интересной особенностью скептицизма является его толерантность по отношению к любым религиозно-философским концепциям и воззрениям. Сторонники данного направления исходят из того, что никакое утверждение не может претендовать на роль единственной и непоколебимой истины. При этом нельзя как утверждать что-либо с абсолютной уверенностью, так и отрицать.
Основные идеи скептицизма
К числу основных идей скептицизма относятся следующие тезисы:
Скептицизм считает все наши знания относительными и требует их критического переосмысления. В этом смысле он противопоставляется догматизму – некритичному способу мышления, опирающемуся на догмы. Несмотря на то, что догматизм свойственен прежде всего религиям, античные скептики называли догматиками всех философов, которые выдвигали и отстаивали какие-либо утверждения.
Скептицизм Пиррона
Создателем данного философского направления считается древнегреческий философ Пиррон (приблизительно 360-275 до н. э.). Он примечателен тем, что принципиально не писал книг и трактатов, поэтому его идеи сохранились только благодаря ученикам и последователям. В частности, его идеи развивали такие мыслители как Энесидем, Агриппа и Секст Эмпирик.
Античные скептики отождествляли учение Пиррона и скептицизм, и в их трудах слова «скептический» и «пирроновский» часто использовались как синонимы. В некоторых случаях это создавало путаницу, поскольку не все идеи Пиррона были связаны исключительно со скептицизмом.
Сегодня мы имеем представление об античном скептицизме преимущественно благодаря трудам Секста Эмпирика. Он подробно описал идеи Пиррона, Тимона, Карнеада, Энесидема и других сторонников данного учения.
Пиррон считал, что философ – это человек, стремящийся к счастью, для достижения которого необходимо невозмутимое спокойствие, отсутствие всяческой тревожности и страдания. Чтобы достичь этого состояния, необходимо найти ответы на 3 вопроса:
Сам Пиррон полагал, что попытки найти достоверные ответы на эти вопросы никогда не увенчаются успехом, а значит, не могут привести к счастью. Поэтому он предлагал отвечать на них следующим образом:
Таким образом, он считал, что достичь философского счастья можно, отрицая саму возможность знания и понимания природы вещей. Состояние умиротворения, возникающее благодаря отказу от знаний, Пиррон позиционировал как высшую степень блаженства и называл «атараксией«. Он сам, а вслед за ним и другие скептики порицали стремление к достоверному знанию, считая его источником тревог и страданий.
Скептицизм Секста Эмпирика
Секст Эмпирик – древнегреческий врач и философ, живший во 2-3 веках нашей эры (достоверных данных о месте рождения и годах жизни нет). Это самый известный из последователей Пиррона, прославившийся, в частности, книгой «Пирроновы положения», которая и сегодня остаётся важным трудом для людей, изучающих философию.
В своих работах он изложил методологию скептического сомнения, которая основывалась на критическом осмыслении накопленных знаний в области философии и других естественных наук того времени. Кроме того, Секст Эмпирик коснулся и вопроса существования богов. Сопоставив религию с атеизмом, он пришёл к выводу, что нейтральный скептицизм является наиболее разумной позицией.
Стоит отметить, что атеизм, как и любая религия, противоречит основной идее скептицизма (ничто не может быть доказано или опровергнуто однозначно). Но советский философ Вениамин Богуславский, изучая работы Эмпирика, отмечал, что тот явно склоняется к атеизму, поскольку критикует религиозные взгляды вдвое чаще, чем атеистические.
В своих работах Секст Эмпирик показывает, что скептицизм является самостоятельным направлением в философии и его нельзя смешивать с другими. Причина в том, что любое другое направление одни сущности признаёт, а другие – отрицает. Скептицизм же одновременно и допускает, и подвергает сомнению все сущности.
История развития скептицизма
Как было отмечено выше, скептицизм зародился в Древней Греции и его основателем считается Пиррон. Позже его идеи развивали такие мыслители как Гераклит, Энесидем, Агриппа, Секст Эмпирик и другие известные античные философы. Со многими идеями скептицизма, в частности, был солидарен и Сократ, хоть он и не был скептиком.
Причиной зарождения скептицизма стало то, что античные философы столкнулись с проблемой субъективного познания, которое зависело от индивидуальных особенностей восприятия. При этом существовало большое количество философских течений, основанных на противоречащих друг другу идеях и теориях. Наряду с этим существовала религия, которая исключала сомнения и предлагала принимать на веру ничем не обоснованные догматы.
Все эти противоречия привели мыслителей к проблеме кругового доказательства, которую можно выразить в трёх тезисах:
Эти три тезиса представляют собой замкнутый круг, заставляющий сомневаться в том, что истина вообще может быть установлена. Таким образом у античных мыслителей было два варианта: либо вообще исключить возможность накопления достоверных знаний, либо смягчить требования к истине. Они посчитали, что наиболее разумным подходом будет принятие скептицизма как критерия рациональности, руководствуясь которым, можно принимать оптимальные решения.
К слову, проблема кругового доказательства никуда не исчезла и продолжает существовать в современной философии, являясь её постоянным и неотъемлемым элементом.
Приняв такой подход, античные скептики предлагали соблюдать законы, заботиться о собственном здоровье и наслаждаться жизнью, удовлетворяя свои физические потребности и стремление к знаниям. Особенно полезным данный подход оказался для развития античной медицины, которая благодаря ему приобрела первые черты доказательной науки. Стоит отметить, что аналогичные подходы появились тогда в Индии, Китае и на Среднем Востоке.
Средневековье было не особо благоприятным периодом для скептицизма. Вся Европа находилась под сильным влиянием религии, в связи с чем приветствовалась беспрекословная вера в истинность церковных догматов, а любые сомнения были под запретом. Вновь востребованными идеи скептиков оказались в Эпоху Возрождения, когда на смену авторитету религии пришёл авторитет знаний и разума. Скептицизм снова стал одной из главных движущих сил развития науки.
В философии Нового времени концепция скептицизма была пересмотрена. Теперь его рассматривали как направление, значительно расширяющее возможности познания и способное устранить любые существующие противоречия. Основными представителями скептицизма Нового времени были Франциско Санчес, Мишель де Монтень и Дэвид Юм.
Критика скептицизма
Исторически основными противниками и критиками скептицизма всегда были стоики. Скептики указывали всем учёным на то, что их знания субъективны и никак не могут быть доказаны. Их основным аргументом в спорах было утверждение «Знание требует уверенности, а ваше учение такой уверенности дать не может».
Этим тезисом и пользовались стоики, найдя в нём логическое противоречие. Они спрашивали: «Если всякое знание требует уверенности, то как вы сами можете знать и утверждать это?». Этот вопрос указывает на реальное логическое противоречие, позволяя критиковать скептицизм даже сейчас.
Также скептицизм обвиняют в том, что благодаря ему христианство распространилось по миру и стало господствующей религией. Дело в том, что именно скептики первыми начали широко критиковать политеистические религии, господствовавшие в мире во времена Античности. Они заставили людей сомневаться в своей вере в древних богов, но не предложили ничего взамен, и христианство появилось как раз в удачный момент, чтобы занять освободившуюся нишу.
Чем скептицизм отличается от агностицизма?
По сути, агностицизм возник из скептицизма, так что между этими двумя направлениями много общего. И всё же их нельзя отождествлять или совмещать, поскольку есть ряд фундаментальных отличий. Агностицизм исходит из того, что человеческие способности познания ограничены, но не отрицает возможность достоверного понимания того, насколько точно имеющиеся знания соответствуют реальности.
Скептицизм исходит из того, что достоверно отличить реальность от вымысла невозможно. Все наши знания получены посредством ненадёжных средств чувственного познания, а значит, могут быть недостоверными, и проверить это никак нельзя. Если агностицизм считает наши познавательные способности ограниченными, то скептицизм вообще исключает возможность сколь-нибудь точно оценивать достоверность знаний, полученных эмпирически.
О пользе и вреде скептицизма для философии
В восточнославянской культур ной традиции скептицизму очень не повезло. Профессиональные философы внимания скептицизму почти не уделяют; в обыденном же сознании укоренился образ скептика как странного и малосимпатичного существа, которое ни во что не верит, всё подвергает сомнению, а стало быть, не имеет и никаких идеалов и вообще никакой, если можно так выразиться, жизненной основательности. В лучшем случае скепсис уподобляется своего рода чистящему средству: он «разъедает» позитивное знание, и потому может (осторожно) использоваться философами для разумной «очистки» знания от заблуждений; в остальном же скептицизм расценивается сугубо негативно, главным образом как свидетельство кризиса в культур е и в обществе. «Полупопулярные» издания типа философских словарей наилучшим образом могут засвидетельствовать справедливость этого нашего заключения. К примеру: «Скептицизм получает наибольшее распространение в те периоды развития общества, когда старые общественные идеалы уже расшатаны, а новые ещё не укрепились (. ) В диалектическом материализме скептицизм признаётся как элемент познания (сомнение, самокритика и т.п.), не абсолютизируемый до значения философской концепции» (Философский словарь. М., 1986. С. 430).
Можно предположить, что наиболее общей причиной такого отношения к скептицизму стала пресловутая «биполярность» российского культур ного сознания, его «дихотомичность», допускающая по любому вопросу только два взаимоисключающих решения (см., в частности: Кондаков И.В. Введение в историю русской культур ы. М., 1997. С. 226-280, 367-437, 497-547). С точки зрения советской философской историографии, скептицизм постоянно оказывался «не в фокусе», упорно не вписываясь в «генеральную линию» противостояния материализма и идеализма.
В настоящем докладе делается попытка продемонстрировать положительную сторону скептицизма как типа философствования. Основной тезис доклада заключается в том, что в скептицизме, по самой его природе, вообще невозможно однозначно и механически отделить друг от друга «негативные» и «позитивные» коннотации; с другой стороны, скептицизм, в своём истинном своеобразии, может считаться сквозным и чрезвычайно сильным позитивным фактором развития европейской философской культур ы от античности и до настоящего времени включительно.
Впрочем, по справедливому утверждению А.Ф.Лосева, античный скептицизм отнюдь не сводится к школе Пиррона и её отдаленным последователям, вплоть до самогo Секста Эмпирика: в действительности это «весьма сильная струя, пронизывающая всю древнейшую натурфилософию, несмотря на весь её принципиальный и для нас вполне несомненный объективизм» (Лосев А.Ф. Культурно-историческое значение античного скептицизма и деятельность Секста Эмпирика // Секст Эмпирик. Соч.: в 2 т. Т.1. М., 1976. С. 11). При этом в оценке своеобразия и исторического значения античного скептицизма, на наш взгляд, особенно значим ы два взаимосвязанных аспекта.
Впрочем, Монтеня и Канта отделяют друг от друга целых два века напряженнейшего развития европейской философской мысли. В кратком докладе невозможно даже упомянуть все существенные для нашей проблемы вехи этого развития; однако в целом мы всё-таки рискнем охарактеризовать всё философствование в Европе XVII-XVIII столетий как постоянный и напряженный круговорот «догматизма» и скептицизма. Действительно, ведущие философы этого периода каждый раз начинают построение своей философской системы с утверждения принципа «максимального сомнения», во имя которого ими и мобилизуется весь пафос скептической философии; затем это сомнение всё же «пересиливается» неким вновь найденным «абсолютно прочным» основанием, которое знаменует собой, казалось бы, окончательную победу «догматизма» над скептицизмом; однако затем следующий философ вновь подвергает теперь уже и это основание сомнению, и всё движение опять повторяется заново.
Однако ни «cogito» Декарта, ни «опыт» Бэкона так и не стали догматическими основаниями, признанными не только авторами этих философских систем, но и их философствующими современниками. И уже сам этот факт содержал в себе реальную перспективу того, что философия вновь, как и на закате античности, могла оказаться не только движимой скептицизмом, но и им же «исчерпаемой» полностью и без остатка. Философия Юма, казалось, подвела описанному нами «круговороту» окончательный итог, вновь повторив здесь один из центральных тезисов античного скептицизма: как Секст Эмпирик в своё время утверждал, что многократно наблюдаемое становится лишь «частной особенностью наблюдавших это неоднократно, но не является общим для всех» (ук. соч., т. 1., с. 207), так и Юм констатировал теперь, что «все заключения из опыта суть следствия привычки, а не рассуждения», и потому ни в каком случае не могут получить статус всеобщего знания (Юм Д. Исследование о человеческом разумении. М., 1995. С. 58). Однако Кант, мощным усилием воли и разума, все-таки привёл это новое противостояние «догматизма» и скептицизма к своеобразному «ничейному» результату.
Во-первых, именно из античного скептицизма Кант заимствует центральное для всей его трансцендентальной философии противопоставление «феномена» и «ноумена», а соответственно, и человеческого знания о предметах в пределах опыта («явлениях») и о предметах за пределами нашего опыта. Ведь, согласно Сексту Эмпирику, «скептическая способность» есть именно та, которая «противопоставляет каким только возможно способом явление ( jainomenon ) мыслимому ( nooumenon )» (ук. соч., т. 2, с. 208); и именно поэтому, с точки зрения скептика, можно определить истинность и ложность суждения относительно «очевидного и явного» предмета, данного нам в опыте, но не относительно предмета «неявного и скрытого», каков он есть по своей гипотетической сущности (ук. соч., т.1, с. 212-213).
В-четвертых, у Секста Эмпирика можно найти все основные цепочки рассуждений, на которых будут строиться четыре знаменитых кантовских антиномии. Так, доказательство Секста, согласно которому невозможно полагать время ни безграничным ни ограниченным, ибо и то и другое предположение ведет к неразрешимым апориям (Секст Эмпирик, ук. соч., т.1, с. 351-352), полностью воспроизводится у Канта в доказательствах к тезису и антитезису первой антиномии о том, «имеет ли мир начало во времени и границы в пространстве» (Кант, ук. соч., с. 268-273). Рассматривая же вопрос о том, существует ли «какая-нибудь причина» (Секст Эмпирик, ук. соч., т.1, с. 276-288), Секст в изобилии приводит различные «апории причинности», на части из которых у Канта будет строиться анализ его третьей антиномии (Кант, ук. соч., с. 278-285).
Наконец, в-пятых, обсуждая вопрос о том, «имеют ли скептики мировоззре ние ( airesiz )», Секст Эмпирик безусловно предвосхищает и кантовский принцип разграничения теор етического и практического разума. «Если под мировоззре нием кто-нибудь подразумевает приверженность многим догмам, тесно связанным между собой и с явлением, и говорит, что догма есть согласие с чем-либо неочевидным, то мы скажем, что не имеем мировоззре ния. Если же будут называть мировоззре нием способ рассуждения, следующий какому-нибудь положению в соответствии только с явлением, то мы скажем, что имеем мировоззре ние; ввиду того, что это положение указывает нам, как, по-видимому, следует правильно жить» (ук. соч., т.2, с. 210).
Прерывая здесь, за недостатком места, наш исторический экскурс, отметим лишь, что и в современной философии скептицизм играет роль столь же живой и актуальной традиции. При этом и современный скептицизм ничуть не сводится ни к простому «негативизму», ни к простым вариациям на темы античного пирронизма: скептическое философствование в культур е XX века порождает и принципиально новые идеи, и потому может быть без сомнения охарактеризовано как позитивный фактор дальнейшего продвижения сегодняшней философской мысли. При этом в современной философии мы могли бы выделить, по крайней мере, два существенно различных модуса философского скепсиса, которые в первом приближении можно было бы определить как его «сильную» и «слабую» версии.
Вопрос, к какому их двух названных выше типов философов Рорти причисляет себя самого, звучит достаточно риторически. Но это означает, что в итоге уже вся история философии описывается Рорти в виде того самого круговорота догматизма и скептицизма, который мы выше попытались обнаружить в новоевропейском философствовании XVII-XVIII столетий (на «дистанции» от Декарта до Канта)! Взгляд Рорти, как будто бы опровергающий все «устои» новоевропейского философствования, при более детальном рассмотрении оказывается лишь «самоопровергающей» составной частью этого самого философствования: речь идет лишь о том, что по мере развития этой философской «парадигмы» догматизм и скептицизм всё больше отдалялись друг от друга (или «овнешнялись» относительно друг друга), так что их «взаимоперетекание» в философских системах XVII и первой половины XVIII столетия сменилось сперва их «взаимодополняющим сосуществованием» у Канта, а затем уже сугубо внешним противопоставлением у Рорти философов-догматиков (они же «систематики») и философов-скептиков (они же «наставники»), последовательно сменяющих друг друга.
Впрочем, как будет философия развиваться в дальнейшем, никому не известно. «Вероятно, философия станет чисто наставительной»; с другой стороны, «вероятно, будет найдена новая форма систематической философии, которая не имеет ничего общего с эпистемологией»; однако всё это не более чем «вероятно», и Рорти, в лучших традициях Секста Эмпирика, отказывается признавать любую из этих «спекуляций» «более правдоподобной по сравнению с другими» (там же, с. 292). Скептический пафос этого заключительного пассажа книги Рорти кажется закономерным итогом всего проведенного им исследования.
Что же касается «слабой» версии скептического философствования, то под ней мы подразумеваем тот особый статус, который получает скепсис в «философии диалога», представленной в XX веке именами М.Бубера, Ф.Розенцвейга, М.Бахтина, В.Библера и других философов подобной ориентации. Специфика философии диалога заключается, помимо всего прочего, в том, что она исходит, как из первичной данности, из факта «нераздельно-неслиянного» сосуществования как минимум двух человеческих сознаний на любом уровне их проявления (личностное сознание, культур ное сознание, этическое сознание etc.). Каждое из этих сознаний обладает принципиальной и сущностной неповторимостью, так что об их полном слиянии речь не может идти ни в какой перспективе (кроме, может быть, вечности); и, однако, эти сознания не полностью отделены друг от друга: они встречаются в некоем общем «месте», в котором они не суть, но творят одно.