Французская сюита книга о чем
Французская сюита
«. Театр войны — самый страшный и самый неотразимый; страшный — потому что подлинный; нельзя говорить, что знаешь море, если не пережил на нем бурю и штиль. Только человек, проживший войну, может сказать, что знает людей — мужчин и женщин. И самого себя тоже. »
В последнее время мне часто попадаются книги и фильмы, так или иначе связанные со временем Второй мировой войны. Ирен Немировски (Ирина Львовна Немировская), уроженка города Киев, была дочерью богатой еврейской семьи, эмигрировавшей в 1917 г. в Париж. Во Франции Ирен оканчивает Сорбонну, выходит замуж и дает жизнь двум дочерям. Одновременно публикуются первые романы Немировской, принеся вскоре определенный успех. Однако приближалось страшное время – сентябрь 1939 г. – начало самой кровопролитной войны в истории человечества. Несмотря на то, что в этот год Ирен принимает католицизм, еврейского происхождения ей «не прощают». После начала германской оккупации Франции Ирен с семьей, как и многие парижане, переезжают в провинцию.
Именно в этот драматический период истории страны и судьбы писательницы и был начат роман «Французская сюита». К сожалению, Ирен не удалось завершить свое детище, потому как летом 1942 г. она была отправлена в Освенцим, где погибла спустя несколько недель. Муж Ирен погиб в газовой камере в том же 1942 г., а дочерей родные и знакомые прятали до конца войны. Лишь спустя 60 лет старшая дочь Ирен обнаружила рукописи незавершенного романа «Французская сюита» в вещах своей матери (что, на самом деле, конечно, странно; к слову, некоторые скептики выразили мнение о том, что на самом деле вся эта история с утерянной книгой не более чем фальшивка). В 2004 г. роман впервые был опубликован, сразу же став бестселлером. В 2014 г. выходит экранизация «Французской сюиты» (мой отзыв ), в которой, между прочим, многое было урезано, кое-что переделано (концовка, в первую очередь), но в целом, основа романа передана.
Часть I «Гроза»
Немецкие сапоги топчут французскую землю. Местные жители в спешке бегут из столицы в провинцию, чтобы хоть как-то укрыться. Бегут по-разному: одни прихватив самое главное и необходимое, другие – никак не могут без дорогих и милых безделушек. Тем не менее, страшно и больно и тем и другим, ибо они вынуждены покинуть родные дома, спокойную, привычную жизнь. Вместе с тем, их мужья, отцы, сыновья и братья сражаются с врагом и неизвестно живы они, в плену ли, или навеки закрыли глаза. Длинные колонны из машин, велосипедов, пеших людей растянулись на всех дорогах из города. Уставшие, перепуганные люди вынуждены терпеть не только неудобства, но и ежедневно опасаться за свою жизнь, ибо обозы постоянно обстреливаются немецкими самолетами. Шумный город словно вымер.
Часть II «Дольче»
В разгар мессы жители небольшого города Бюсси были потревожены грохотом вкатывающихся в город танков Рейха. Сначала местные, в большинстве своем женщины, дети и пожилые (мужчины на фронте) с ненавистью и страхом взирают на оккупантов. Но жизнь не остановилась и постепенно кое-кто из оккупированных уже с интересом поглядывает на бошей, тем более, оккупанты вроде как не слишком зверствуют, улыбаются местным девушкам, дарят цветы, с местной детворой играют, да и многие из них совсем еще двадцатилетние мальчишки. И вот уже самые морально неустойчивые барышни, позабыв стыд и совесть, родных, сражающихся на фронте, национальную гордость, отвечают на знаки внимания врага. Как известно, этих дам-коллаборационисток ждут позорные наказания после завершения войны. Особо богатые тоже стремятся умаслить немцев, предав соотечественников ради сохранения имущества. Иные стучат на соседей в надежде заслужить расположение врага. Но не все такие, хвала небесам. Например, Бенуа Лабари, крестьянин, судя по всему, коммунистических взглядов, не прогнулся под оккупантов.
«Они замолчали. Он опустил крышку пианино.
— После войны я вернусь, мадам. Позвольте мне вернуться. Все несогласия между Францией и Германией забудутся. по крайней мере лет на пятнадцать. Вы откроете дверь и не узнаете, потому что я буду в штатском. И тогда я сажу: я. немецкий офицер, вспомнили? У нас теперь мир, счастье, свобода. И я вас увезу. Да, мы уедем вместе. И я покажу вам много разных стран. Я буду тогда известным композитором, а вы такой же красавицей. Но я говорю очень серьезно, мадам. Я вернусь. »
Центральной же линией второй части романа является запретное чувство француженки и немца. Супруг Люсиль Анжелье на фронте, вестей от него давно нет. Люсиль остается одна в доме вместе с авторитарной свекровью, чуть ли не терроризирующей невесткой. Люсиль росла порядочной, мечтательной девушкой, любящей книги и музыку. Отец просватал за «славного мальчика» из городских. Девушка послушно вышла замуж, не зная толком ни своего мужа, ни его семью. Но вскоре столкнулась с реальностью – муж не любит ее, женился только из соображений холодного расчета, к тому же, у него есть вторая семья. Люсиль терпела и была несчастлива. Ни Люсиль, ни ее свекровь не пали до сотрудничества с врагом (более того, готовы с риском для себя помогать соотечественникам). Но однажды в их доме расквартировывают немецкого лейтенанта. Бруно фон Фальку 24 года, он обладает хорошими манерами, безукоризненной вежливостью, образованием, любовью к литературе и музыке (мечтал стать музыкантом до войны), а также гуманностью. Кроме того, он старается ни в чем не притеснять хозяек и иногда непонятно, кто кого боится: дамы Анжелье Бруно, или Бруно – мадам Анжелье. Бруно тоже женат, но жену свою толком не знает, да и не уверен в том, что она его ждет. Так же как и Люсиль он внутренне очень одинок и не подходит той жизни, которую ведет. Постепенно между ним и Люсиль возникает симпатия, а после любовь, у которой нет и не может быть развития. Бруно не просто влюблен, но уважает Люсиль, поэтому не пытается давить на нее. Люсиль же осознавая свои чувства, не смеет перейти черту, отбросить то, что она француженка, а он – немец, враг, то, что он здесь как оккупант, хозяин положения, а она должна подчиняться. Автору удалось очень тонко и психологично показать вспыхнувшие чувства героев, через размышления Люсиль или глазами подглядывающей девочки.
Очень жаль, что роман остался незавершенным, хотя и то, что есть (прежде всего, вторая часть) весьма и весьма и интересно. Слог и стиль изложения материала симпатичны, приятно и легко читать, несмотря на сложную тему, и обстоятельства написания романа. Кроме того, здесь много психологии и моментов, заставляющих поразмышлять. В послесловии даются отрывки из дневника Ирен Немировски с описанием того, как писалась эта история и каким образом автор видела ее завершение.
Перейдем к экранизации.
Оригинальное название: Suite Franaise
Страна: Великобритания, Франция, Канада, Бельгия
Режиссер: Сол Дибб
Сценарий: Сол Дибб, Мэтт Чарман, Ирина Немировская
Композитор: Раэль Джонс
В ролях: Мишель Уильямс, Маттиас Шонартс, Кристин Скотт Томас, Марго Робби, Эрик Годон, Дебора Файндлей, Рут Уилсон, Сэм Райли, Венсан Домс, Саймон Даттон и др.
Описание: В центре романтической истории времён Второй мировой войны — молодая девушка, живущая вместе со свекровью в оккупированной фашистами Франции. Нелюбимый муж ушёл на поле боя, и героиня влюбляется в немецкого офицера. Их объединяет любовь к музыке: она играет на фортепиано, а немец — бывший композитор.
«Мы ведь еще увидимся. Я уже не буду солдатом. Вы меня даже не узнаете»
Вдохновившись просмотром потрясающего фильма «Молчание моря» (и прочтение оригинальной повести Веркора; прим.: ознакомиться с отзывами можно в этой же ветке блога), решилась, наконец-то, приступить к другому фильму с аналогичной темой. «Французская сюита» уже два года не дает мне покоя, но почему-то, имея большое желание посмотреть этот фильм, все время откладывала. Хотя, вероятно, из-за тематики, уж слишком скользкая и неоднозначная. Кроме того, интересна история написания романа, по которому и был снят фильм. «Французская сюита» принадлежит перу Ирен Немировской, которая в 1942 г. была арестована и направлена в Освенцим, из которого никогда не вернулась. Роман остался незаконченным.
Спустя 60 лет дочь писательницы нашла рукопись, которая и была опубликована в 2004 г., т.е. в год выхода на экраны второй экранизации романа Веркора «Молчание моря». Странно, конечно, что целых 60 лет, рукопись, которая не была потеряна, не привлекла внимания потомков автора. Тем не менее, наконец-то опубликованный роман стал бестселлером. К сожалению, пока с книгой не знакома (но познакомлюсь обязательно), и судить о соответствии оригинала и фильма не имею возможности. Однако тематическое сходство с «Молчанием моря» не могу обойти вниманием.
Итак, 1940 г., оккупированная немцами Франция. В небольшом провинциальном городе Бюсси живут Люсиль и ее строгая свекровь. Муж главной героини на фронте, никаких известий о нем семья не имеет. Вскоре в Бюсси хлынул поток беженцев из столицы, а сразу же за ними – немецкие оккупанты. В городе устанавливается комендантский час и все прочие атрибуты оккупации. Часть немецких солдат офицерского звания расквартировывают в домах горожан. К Люсиль и ее свекрови подселяют лейтенанта Бруно фон Фалька. И здесь, конечно, прослеживаются прямые параллели с «Молчанием моря». Что усиливается тем, что также как и веркоровский Вернер фон Эббранак, Бруно фон Фальк – до войны был композитором, а в солдаты пошел не по велению души, а долга и семейной традиции. И также как Вернер Бруно не похож на своих фашистских собратьев, т.е. ему противны чинимые соотечественниками зверства, и он старается в них не участвовать. Кроме того, герои обоих фильмов общаются при помощи музыки.
В отличие от «Молчания моря», где нам дают понять, что фашисты творят зло, но жестоких сцен нет, во «Французской сюите» мы видим нацистов во всей «красе». Но кроме того, среди местного населения: коллаборационисты, предатели, доносчики, женщины, вступившие в интимные отношения с врагом. Т.е. та тонкость и хрупкость, которая есть в «Молчании моря», здесь заменена на правду-матку, причем грязную и отвратительную. Вместе с тем, в кадре и такие противоречивые фигуры, как свекровь Люсиль, которая не гнушается по двойной цене собирать дань с арендаторов, но при этом укрывает соотечественников и еврейского ребенка.
А что же любовная линия? В «Молчании моря» опять же любовь между оккупантом-немцем и сопротивляющейся француженкой подана тоньше, деликатнее, психологичнее. Между Вернером и Жанной не было ни объятий, ни поцелуев, ни даже диалогов, в отличие от Люсиль и Бруно. Но невысказанные чувства героев «Молчаливого моря» попали в самое сердце. В этом случае, поцелуи и объятия лишь опошлили бы то, что родилось в этой запретной любви не только мужчины и женщины, но двух одинаково тонко чувствующих людей. Такой высоты над приземленным бытием в «Молчаливом море» нет во «Французской сюите».
Да, образы хороших немецких солдат – Вернера и Бруно – схожи, хотя Вернер показался еще большим идеалистом, как-то даже немного мягче. Швейцарец Тома Жуанне и бельгиец Маттиас Шонартс показали героев, к которым невозможно не проникнуться симпатией. Что касается женских образов, то тут мои симпатии на стороне Жанны. Жюли Деларме не нужны слова, чтобы глазами, языком тела, показать все переживания своей героини. А вот Мишель Уильямс казалась немного заторможенной. Но самое главное в несколько ином. Фильм трогает, когда ты непроизвольно ассоциируешь себя с героями. Мне ближе Жанна, ее мысли, ее позиция. Ее мне удалось лучше почувствовать. Не дай Бог оказаться в таком положении, но если представить себя на месте героинь, то я бы поступила как Жанна.
Финал грустный в обоих фильмах. Что стало с Бруно? Сомневаюсь, что он выжил (тем более в черновиках к роману Ирен Немировски готовила гибель герою).
«Позже я пыталась забыть тех, кого потеряла. Но музыка всегда меня возвращала. К нему»
В целом, фильм понравился, хотя ему не удалось тронуть настолько как «Молчание моря», но все равно, точно его не забуду. По духу, атмосфере мне ближе именно «Молчание моря». Возможно, потому что это французский фильм, снятый французским режиссером, с франкоязычными актерами и на французском языке. Тем не менее, оценю «Французскую сюиту» (роман и экранизацию) на высший балл.
Французская сюита
Меж тем, еще до Второй Мировой войны Ирен Немировски (род. в 1903) была успешной французской писательницей, небольшие романы и новеллы которой почти ежегодно выходили в хороших издательствах – Грассе, Альбен Мишель, Галлимар. Даже в совсем кратком справочнике по французской литературе Bordas 1987 года (издательский концерн, до некоторой степени аналогичный нашему «Учпедгизу» ) список основных сочинений Немировски насчитывает 11 названий.
Ирен Немировски родилась в 1903 г. в Киеве и была единственным ребенком в семье успешного банкира Льва Немировского. Мать Ирен, Фанни, дочерью не интересовалась, полностью доверив ее воспитание французской гувернантке, благодаря которой Ирен Немировски владела французским как родным. С 1914 семья жила в Петербурге, выезжая в сезон на лучшие европейские курорты. В Петербурге Немировских и застала революция. Вначале они переехали в Москву, затем через Финляндию и Швецию добрались до Парижа, где Лев Немировский сумел восстановить свое состояние.
К моменту выхода «Давида Гольдера» Немировски была уже три года замужем за Мишелем Эпштейном, дипломированным инженером (он учился в Петербурге), служившим управляющим в большом банке. В 1929 у Немировски родилась дочь Дениза; в 1937 родилась Элизабет.
Вплоть до начала Второй мировой войны Немировски почти ежегодно печатала роман или сборник рассказов; после поражения Франции в 1940 и даже в 1942 ее рассказы (разумеется, под псевдонимами) печатал «Gringoire», журнал крайней правой ориентации.
Жизнь распорядилась иначе.
Летом 1940, после капитуляции, Париж и Исси- Л’Евек оказались в оккупированной зоне. Родители переехали к дочерям.
Это была прелюдия к депортации: оставалось запретить им дышать…
Ирен, тем не менее, продолжала писать – среди прочего, именно тогда она закончила биографию Чехова, которая увидела свет уже после окончания войны. Видимо, Немировски стремилась работать каждый день – уходила после утреннего завтрака в лес, возвращалась к обеду – и опять уходила до вечера.
Издатель Альбен Мишель неизменно переводил Немировски деньги, хотя публиковать ее работы он не мог. В октябре 1941 г. Ирен Немировски писала своему другу Андре Сабатье, что ей тяжело прокормить семью из четырех человек.
Рукопись «Французской сюиты» дошла до нас чудом.
Как у каждого пишущего человека, у Ирен Немировски были бумаги, которые она хранила. В какой-то момент, когда Ирен уже забрали немцы, Мишель доверил чемодан с ее бумагами старшей дочери Денизе,- ей тогда было не более тринадцати лет.
Дальнейшая судьба Денизы и Элизабет была тяжелой даже по тем временам – их укрывали, кормили и с рук на руки передавали учительницы и монахини; Жюли Дюмон содержала их на деньги, которые пересылал Альбен Мишель; девочки болели и недоедали.
Когда через много лет Дениза, наконец, решилась попытаться привести в порядок бумаги погибшей матери, она предполагала, что в чемодане хранятся записи, сделанные Ирен «для себя» – черновики, дневники и т.п. Менее всего она ожидала найти там неизвестные, притом значительные по объему сочинения.
Сохранились черновые записи Немировски с планом романа «Французская сюита» и размышлениями о том, что все это если и увидит свет, то, скорее всего, в качестве посмертных публикаций.
Немировски задумала «Французскую сюиту» как сочинение в пяти частях, структурно аналогичное музыкальной сюите. Она успела закончить первые две части: «Июньская гроза» и «Дольче». Первая из них описывает «исход» обитателей Парижа во время катастрофы 1940 г., вторая – жизнь в маленьком французском городке, оккупированном немцами.
Я долго думала, с чем сравнить магию этого повествования – пожалуй, только с романом покойного Александра Чудакова «Ложится мгла на старые ступени»…
После присуждения Немировски премии «Ренодо» во Франции переиздали почти все ее основные сочинения; многое перевели на английский; переводы нескольких книг вышли и у нас; на английском есть и две обстоятельные биографии.
Критика не обошла Немировски вниманием. К сожалению, анализ ее художественного творчества нередко оказывается заслонен трагическими и не всегда внятными сегодняшнему взору особенностями ее судьбы – этнической еврейки, чувствовавшей себя прежде всего француженкой.
Кутзее предлагает свою интерпретацию причин, по которым Немировски, будучи этнической еврейкой, считала себя «особым случаем» и, видимо, надеялась остаться прежде всего француженкой: она состоялась во Франции именно в качестве французской писательницы, считала себя частью французского образованного общества и принадлежала французской культуре. Очевидно, однако, что в 30-е годы настроения во Франции были таковы, что отнюдь не толерантное буржуазное французское общество не приняло бы в качестве своего ни пишущего по-французски русского эмигранта, ни – тем более – говорящего по-французски еврея.
Как бы ни пыталась Немировски существовать в качестве «особого случая» – в конце 30-х это было уже сложно, позже – нереально.
LiveInternetLiveInternet
—Новости
—Музыка
—Метки
—Рубрики
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Статистика
Французская сюита. Неоконченный роман.
Еврейка или антисемитка?
Одной из последних литературных сенсаций во Франции, а затем и во всем западном мире, включая США, стала публикация романа Ирен Немировски «Французская сюита», ставшего бестселлером.
Ирен Немировски умерла за 62 года до выхода в свет этого её, возможно, самого главного произведения. Она надеялась написать эпический, на манер «Войны и мира» роман, на тему исхода французов из оккупированного нацистами Парижа, в котором она сама поневоле участвовала с мужем и двумя дочерьми. Роман о нравственном падении великой французской нации, о победе зверского над человеческим. Ирен Немировски стала известной французской романисткой ещё в конце 20-х годов двадцатого века. Её сравнивали с Бальзаком. В 1930 году американский журнал «Нью-Йоркер» назвал её «наследницей Достоевского». При жизни писательницы было опубликовано 14 романов, 50 рассказов и биография А. П. Чехова, которая до сих пор считаетсся лучшей на французском языке.
Ирина Львовна Немировская родилась 11 февраля 1903 года в Киеве в очень богатой еврейской семье. Её отец Леонид Немировский был банкиром, семья жила после Киева в Петербурге. После Октябрьской революции 1917 года Немировские бежали в Финляндию, затем в Швецию и в 1919 году – во Францию. С детства Ирен знала французский язык. С рождения до четырнадцати лет она обучалась у приставленной к ней гувернантки-француженки, после смерти которой, в 1917 году, она начала писать первые сочинения на французском языке.
Немировски окончила филологический факультет Сорбонны, получив диплом лиценциата с отличием. Первое произведение опубликовала в возрасте восемнадцати лет. В довоенных произведениях она создала множество крайне негативных образов евреев, опьянённых жаждой денег и власти. Немировски описывала крупную еврейскую буржуазию с натуры – в этих кругах вращался её отец-банкир в России и после иммиграции во Францию в 1919 году. В 1926 она вышла замуж за банкира Михаила Эпштейна, также эмигранта из России.
В 1929 году вышел в свет роман Немировски “Давид Гольдер”, сделавший её знаменитой. В нём Немировски описывала социальное возвышение и обогащение евреев в терминах, используемых антисемитами. В ранних своих произведениях она была занята разоблачением еврейских недостатков. Евреи в её произведениях выглядели и вели себя так, как их описывали идеологи антисемитизма во Франции и Германии: курчавые волосы, горбатый нос, влажные руки, крючковатые пальцы и ногти, смуглая, жёлтоватая или оливковая кожа, близко посаженные чёрные масляные глаза, тщедушное тело; они обнаруживают страсть к наживе, недобросовестность, умение обхитрить и заработать большие деньги не всегда честным путём. В романе “Давид Гольдер” Немировски так описывает одного из героев, Фишля: «Этот маленький рыжий розовощёкий еврей вид имел комичный, отталкивающий и несчастный одновременно. Глаза за стёклами очков в тонкой золотой оправе блестели, у него был круглый животик, короткие худосочные кривые ноги и руки убийцы…» Прожженный финансист ради выгоды доводит до самоубийства компаньона, с которым когда-то вместе начинал. После сердечного приступа этот кровосос задумывается о своей жизни и обнаруживает, что нажитые им деньги не принесли ему счастья и даже его жена и дочь относятся к нему как к денежному мешку. Роман получил широкую известность и был экранизирован (режисер Жюльен Дювивье).
Киевская еврейка Ирина Немировская уничижительно употребляет ставшее постыдным в СССР через 20 лет после публикации “Давида Гольдера” словосочетание «евреи-космополиты» и также считает их лишёнными родины и преданными лишь Золотому тельцу. Когда ее обвиняли в антисемитизме она говорила: «Если мне удалось изобразить еврейскую душу, это потому, что я сама еврейка. С раннего детства я прекрасно знаю среду финансистов, и мне показалось, что там я могу найти занимательный сюжет». «Я писала их такими, какими видела». Она отмечала, что три черты, по её мнению являются отличительными для еврейства: любовь к деньгам, непомерная гордыня и страх смерти.
После прихода Гитлера к власти в Германии Ирен Немировски говорила: «Безусловно, если бы у власти уже был Гитлер, я бы значительно смягчила “Давида Гольдера” и написала бы его по-другому. И всё же я была бы не права, это было бы слабостью, недостойной истинного писателя!»
После “Давида Гольдера” Немировски не часто делала своими персонажами евреев, нечасто касалась еврейской тематики. Но если она это делала, то делала без всякого снизхождения. В романе «Собаки и волки» она пишет: «Как еврей он болезненее и живее, чем христианин, реагировал на присущие евреям особенности. Безудержная энергия, зверская жажда добиться желаемого, полное пренебрежение к мнению окружающих отложилось у него в голове под этикеткой «еврейская наглость»… Таковы они мои; вот, такая у меня семья».
Нелюбовь Ирен к евреям началась в детстве с отчуждения от родителей. Мать Фанни не любила дочь, никогда о ней не заботилась, а занималась лишь своей внешностью и имела многочисленные любовные связи. Растущая дочка мешала любовным приключениям матери и выдавала её возраст. Она перекладывала на слуг и частных учителей заботу о дочери. Немировски ненавидела мать, её пустую, эгоистичную жизнь, в которой дочь не играла никакой роли. Ненависть дочери к матери писатель запечатлела в некоторых своих произведениях. В романе «Вина одиночества» она так писала о своей героине: «В своём сердце она питала странную ненависть к матери, и эта ненависть росла вместе с ней… Она никогда не говорила «мама»». Фанни Немировская прожила 102 года. Она умерла в 1989 году в Париже, пережив дочь на 47 лет и отнесясь с полным равнодушием к Дениз и Элизабет, своим несчастным внучкам, потерявшим родителей в нацистских лагерях смерти. По воспоминаниям дочерей Ирен, когда после ареста Немировски они (отпущенные солдатами) пришли в дом своей бабушки, то она только кричала: «Вы сироты вот и отправляйтесь в детский дом!»
Не меньшее неприятие вызывали у Ирен отец и его окружение богатых дельцов-евреев, занятых лишь бизнесом и проводивших жизнь в бурных развлечениях. Отец уделял Ирен мало внимания, и она ненавидела егo сосредоточенность на финансовых операциях, страсть к накоплению и стремление приумножить капиталы, которое было главным занятием отца, других родственников и друзей-евреев. Она находила эту страсть к обогащению отвратитепьной, постыдной и разлагающей личность.
Ирен Немировски принимают в элитный писательски клуб. С 1935 по 1938 год она безуспешно пыталась получить французскоe гражданство. Она решила стать француженкой, творя великие произведения на французском языке. В 1939 Ирен перешла в католицизм. С июня 1941 года французские издательства отказались печатать авторов-неарийцев в силу «запрета на интеллектуальные профессии для евреев». Немировски ждёт решения собственной судьбы – прихода полиции. Она с детства любила Францию, жила французской культурой, обожала страну, давшую ей убежище после бегства из России, но убежище оказалось смертельной ловушкой.
Ирен арестовали первой. После ареста жены, муж Немировски Мишель Эпштейн, который часто играл с немецкими офицерами в билиард, пытался спасти её, убеждая в письме от 28-го июля 1942 года немецкого посла во Франции Отто Абеца: «Во Франции ни один из членов нашей семьи никогда не занимался политикой. Я работал уполномоченным банка, моя жена стала известной писательницей. Ни в одной из её книг (эти книги не были запрещены оккупационными властями) Вы не найдёте ни слова против Германии, и, хотя моя жена по происхождению еврейка, к евреям она относится без малейшего сочувствия… мы – католики, точно так же, как и наши дети, они родились в Париже и являются французами… Газета «Гренгуар» в которой она сотрудничала в качестве романистки, никогда не пользовалась спросом ни у евреев, ни у коммунистов…».
13 июля 1942 года Ирен Немировски была арестована французской полицией как «лицо еврейского происхождения без гражданства», и выдана нацистам. 16 июля её отправили в концентрационный лагерь Питивье, а на следующий день эшелоном номер 6 она была отправлена в Освенцим. Умерла в газовой камере Биркенау в 1942 году, как лицо еврейской национальности.
