То что внутри нас заставляет выбирать дорогу
10 цитат из рассказов О. Генри
Классик американской литературы о женщинах, деньгах и счастье
Уильям Сидни Портер (1862 — 1910) — признанный мастер короткого рассказа, публиковавший свои произведения под псевдонимом «О. Генри». Он прожил короткую, но яркую жизнь. В ней были авантюры, скитания по Америке и даже тюремный срок, так что когда автор описывал жуликов и мошенников, то делал это со знанием дела. Его новеллы вошли в золотой фонд американской прозы.
Мы выбрали из них 10 цитат:
Женщина — самое беспомощное из земных созданий, грациозная, как лань, но без её быстроты, прекрасная, как птица, но без её крыльев, полная сладости, как медоносная пчела, но без её. Лучше бросим метафору — среди нас могут оказаться ужаленные. «Дары волхвов»
Всякий уважающий себя вор сначала освоится среди чужого добра, а потом начнет его присваивать. «Родственные души»
Попасть в дурную компанию человек может в двух случаях жизни — когда он без гроша и когда он богат. «Дары волхвов»
Дело не в дороге, которую мы выбираем; то, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу. «Дары волхвов»
С какой стати название профессии превращать в определение человека? «Горящий светильник»
Чикаго говорит без колебаний: «Добьюсь!» Филадельфия говорит: «Надо бы». Новый Орлеан говорит: «В моё время». Луисвилл говорит: «Почему бы и нет». Сент-Луис говорит: «Прошу прощения». Питтсбург говорит: «Подымим?». «Голос большого города»
Ничего не может быть тревожнее для неврастеника, как почувствовать, что ты здоров и бодр. «Позвольте проверить ваш пульс»
Победы, одержанные некрасивыми мужчинами над женским сердцем, не раз оживляли историю и убивали литературу. «Среди текста»
Все мужчины на один на лад. Льстите им, и они будут целовать вам ручки. Ослабьте хоть на миг шелковые вожжи тщеславия и сомнения, которыми вы держите их в плену, и эти сукины дети уже плевать на вас хотели. «Супружество как точная наука»
Слушайте! Вы мне очень давно нравитесь, но у меня нет времени на ухаживание и тому подобные штучки, так что, давайте, выходите за меня замуж! «Четыре миллиона»
Дороги, которые мы выбираем.
Дело не в дороге, которую мы выбираем;
то, что внутри нас,
заставляет выбирать дорогу.
О. Генри
Несовершенство нашего ума
Не говорит об узости сознанья,
Когда, туда вливая чашу знанья,
«На зуб» мы пробуем структуру бытия.
Объять всё невозможно. Никогда!
Ошибки… Были, есть и остаются…
Но главное, чтоб вовремя проснуться
И прокричать по утру солнцу: «Да!».
И никогда-нигде не забывать,
Как обжигающе прекрасен снег, морозы…
Как ржать над анекдотом… А уж слёзы
Свои и близких-дальних принимать!
Несовершенны, но идём вперёд…
Ни на минуту ход не прекращая,
И, как умеем, на весь мир вещаем:
Кривое дерево, но всё-таки растёт!
И тянется к небесной синеве,
Стараясь обогнать своих собратьев.
За это нужно поливать и… гладить,
И ободрять в естественной борьбе.
Хотя при этом чётко понимать:
Мы не растения, у нас чуть-чуть иначе…
А это по большому счёту значит:
Нигде не гадить… И не обливать…
Того, кто выше, паче тем, кто ниже –
Ответственность за них всегда вдвойне!
И, поднимаясь с ними, в вышине
С восторгом: мы всё ближе к небу, ближе!
А там, тем более, не дай Бог, бронзоветь,
Утратив гибкость собственного тела,
Чтоб даже после маленького дела
В траве валяться и от счастья петь!
Мои слова, отнюдь, не обо всём…
И мал, и глуп – я это твёрдо знаю,
Но, как умею, от Души желаю:
На пульсе руку – где и как идём…
Дело не в дороге, которую мы выбираем.
Дело не в дороге,
которую мы выбираем.
Дело вовсе не в дороге выбранной тобой;
Заставляет сделать выбор, именно такой,
То, что в нас внутри. а после выбора пути –
Принуждает нас оно же по нему идти.
Автор Семён Диванов.
1.
Возможно здесь о совести идёт речь;
вероятно, именно совесть и заставляет нас
выбирать себе дорогу,
а после, наверное, она же, и принуждает нас идти
по этой, выбранной дороге, не переходя на другую.
С другой же стороны, если человек, имеющий совесть,
вдруг, случайно, встал не на ту дорогу,
например, если порядочный человек случайно
оказался в банде нарушителей закона,
то этот человек, не будет продолжать идти
вместе с этой бандой и грабить вместе с нею людей,
а уйдёт из банды и выберет себе другую дорогу,
на которую его вынудит перейти его совесть,
и после, совесть будет принуждать этого человека
продолжать двигаться, по этой, верной дороге.
Американский писатель О. Генри так писал об этом,
в рассказе «Дороги, которые мы выбираем»:
«Дело не в дороге, которую мы выбираем;
то, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу».
О. Генри.
Дороги, которые мы выбираем
О. Генри
Отрывок из рассказа.
Боб Тидбол:
Из какого ты штата?
– Из штата Нью-Йорк, – ответил Акула Додсон,
садясь на валун и пожевывая веточку. –
Я родился на ферме в округе Олстер. Семнадцати лет я убежал из дому.
И на Запад-то я попал случайно.
Шел я по дороге с узелком в руках, хотел попасть в Нью-Йорк.
Думал, попаду туда и начну деньги загребать.
Мне всегда казалось, что я для этого и родился.
Дошел я до перекрестка и не знаю, куда мне идти.
С полчаса я раздумывал, как мне быть, потом повернул налево.
К вечеру я нагнал циркачей-ковбоев и с ними двинулся на Запад.
Я часто думаю, что было бы со мной, если бы я выбрал другую
дорогу.
– По-моему, было бы то же самое, – философски ответил Боб Тидбол.
– Дело не в дороге, которую мы выбираем;
то, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу.
Дело не дороге, которую мы выбираем.
Дело не в дороге, которую мы выбираем;
то, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу.
О. Генри
А Дашка как на крыльях летела к своей маленькой квартирке, где поджидал ее практически собранный накануне рюкзак, с которым пройдено уже немало километров. Пройдет пара дней и именно в нем и в таких же “заплечных друзьях” остальных участников похода будет сосредоточена вся жизнь: и продукты, и дом, и постель…
“Как улитки по склону, мы тащим свой дом за спиной… – вспомнила Даша строчку из песни. – Да, скоро опять, словно улитки, поползем мы по склонам, вверх и вниз… Интересно, а улиткам тяжело таскать свой дом? Или нормально, как нам не тяжело носить свои руки и ноги?” – подумала, улыбнувшись, девушка.
Примчавшись домой, она первым делом покидала в рюкзак все, что еще валялось рядом с ним, уложила оставшиеся продукты и прочие нужные мелочи, о которых вспоминаешь, как всегда, в самый последний момент. Затем побежала в душ.
“Еще бы, – весело размышляла она, стоя под упругими струями теплой воды. – Неизвестно когда теперь получится помыться, особенно по-нормальному, целиком, да еще и горячей водой”.
Но время неуклонно летело, приближая миг отправления поезда, и Дарья, одевшись и обувшись, взвалила рюкзак на спину и вышла из квартиры. “Ну вот, опять тяжести всякие таскать, – подумала она, шагая к остановке. – И чего мне только дома не сидится. Сейчас бы полеживала себе на диване, книжечку почитывала, наслаждаясь законным отдыхом. И так весь отпуск…” Но так почему-то не получалось никогда. Вирус странствий глубоко проник в нее, пустив корни повсюду. И в груди жила какая-то беспокойная птица, трепыхающаяся и рвущаяся наружу всякий раз, когда появлялась хоть маленькая надежда побывать в горах. И хотя в последние годы восторженные чувства немного притупились, уступив место череде сложных походов, где не всегда хватает времени и сил восторгаться красотами окружающего пейзажа, свидание с горами все равно оставалось праздником, которого ждешь целый год.
Выйдя из автобуса, она направилась к громаде вокзала. Вокруг сновали взад и вперед люди, тащившие свои сумки, чемоданы и мешки; встречались или, наоборот, расставались. Вокзал размеренно дышал своей суетой и толкотней, не обращая никакого внимания на радость встреч или горечь разлук.
“Тяга к перемене мест, – подумала Даша, – всегда останется одной из потребностей людей. И не важно, едут ли они куда-то по своей воле или по чьему-то указанию. Вечно мы мчимся по свету в поисках чего-то. Вот же дома не сидится…” – улыбнулась она.
Но вот в толпе мелькнули знакомые лица, и Дарья влилась в круг друзей.
– Ага, ну вот и Дашка пожаловала, – приветствовал ее Володя.
– Всем привет, – откликнулась она.
– И тебе не хворать, – весело отозвалась Лида, ее давняя знакомая. – Я тебе говорю, бросай ты эти горы и пойдем с нами. Мы уж тебе покажем настоящую красоту. Не то, что камни твои да снег со льдом.
Лида была водницей и уже давно вела с Дашкой шутливый спор о том, что же лучше: реки или горы.
– Не, Лидка, – парировала девушка. – Ты же знаешь, я мокнуть не люблю.
– Ну-ну, а у вас в горах прям сушь стоит. Тишь, гладь да Божья благодать, одним словом!
– Ладно, ладно, успокойся. Сходила я разок, помнится, с тобой на речку… А вообще, каждому – свое, ты же знаешь.
– Ну, так-то да, – улыбнулась Лидуха.
Дашка сняла рюкзак и поставила его рядом с четырьмя такими же пузатыми его товарищами, и отошла к своей команде.
– Ну чего, очередной раунд “горы-вода” прошел вничью? – приветствовал ее Василий, руководитель их похода, человек одинаково большой и добрый. – Готова?
– А то, – широко улыбнулась Дашка. – К этому я всегда готова.
– Ну чего, пошли тогда потихоньку, – сказал Дима, поднимая свой рюкзак. – Посадку как раз объявили. Загружаться будем.
При этих словах они подхватили рюкзаки и пошли к поезду. Провожающие потянулись за ними веселой гурьбой, обмениваясь шутками и напутствуя уезжающих. А те уже и не слушали, хотя также кивали в ответ на пожелания и соглашались, что все будет непременно в порядке, и они будут осторожны. Но сами были здесь уже только наполовину. Ветер странствий уже наполнил паруса их душ и унес в туманную даль, где стоят заснеженные вершины и лежат громады ледников. И только маленькая частичка их была еще здесь, в городе; только готовилась сесть в поезд, чтобы проехать сотни километров, а потом еще столько же – на машине или автобусе, а потом – еще пешком… Чтобы, наконец, слиться с целым, которое уже там, в горах.
Но это еще только в будущем. А пока они шли по перрону, предъявляли билеты и садились в вагон.
Казалось бы, посадка в поезд – невеликое занятие, которое каждый из нас неоднократно совершал. Обычно мы настолько поглощены своим проблемами и заботами, что садимся в поезд без всякой задней мысли, готовые ехать куда-то. И не замечаем, как одно событие в нашей жизни переходит в другое. Но в этот раз Дашка почему-то особенно остро ощутила этот переход от одной жизни к совершенно иной. Восприятие, до предела обостренное радостью и предвкушением от свидания с горами, словно фонарем, высветило те самые грани, через которые идет ветвление времени. Шаг в тамбур вагона – и вот она, черта, которая отделяет привычный мир от мира странствий. Еще утром ты был обычным человеком, ходил на работу, ехал в переполненном трамвае, смотрел телевизор… А теперь, перешагнув черту, попал в совершенно другой, удивительный мир дороги. И сам стал другим.
Эти мысли вихрем пронеслись в голове у Даши, пока она с рюкзаком протискивалась к своему месту по тесному проходу вагона. Добравшись и опустив свою ношу на полку, она огляделась. Все пространство их плацкартного купе было до предела забито пятью рюкзаками, мешками, снаряжением…
“Здорово! – восторг разлился у нее в груди. – Теперь точно уедем!”
С этой мыслью она вышла на перрон, где друзья уже разворачивали флаг их турклуба – традиционная фотография на фоне поезда перед отправлением.
“Граждане пассажиры, просьба пройти в вагоны. Ваш поезд отправляется с третьей платформы от пятого пути”, – раздалось из динамиков.
Время отбытия.
Торопливые объятия, рукопожатия и последние напутствия, которые опять слушаются вполуха, – маленькая частичка торопится на встречу с целым.
Толчок – и поезд тронулся. Последние крики и взмахи рук, и перрон с провожающими остался позади. А впереди она, дорога. И снеговые шапки вершин где-то за горизонтом.
Еще какое-то время команда неподвижно сидит и смотрит в окно – тот самый переход от одного события к другому. Но проходит миг, оцепенение сброшено, и жизнь начинается по новой. Рюкзаки рассованы по полкам, на столе появляется еда. Дима уже пошел за кипятком – начинается простой и незамысловатый походный быт. Чай приятно освежает, ритмично стучат колеса, начинается беседа вроде бы ни о чем, а в тоже время – обо всем на свете.
“Вот так и начинается поход”, – весело улыбнулась Даша, жуя печенье.
Поезд сильно тряхнуло на стрелке, и Дашка проснулась. Стояла глухая ночь. Свет в вагоне выключен, едва теплятся лампы дежурного освещения. Спит их маленький плацкартный мирок. Тишина прерывается только храпом да стуком колес. Еще полусонная, Даша села. Перед глазами мелькали картинки недосмотренного сна: горы, раскрашенные в самые причудливые цвета, как на пейзажах Рериха, сменялись вполне реальными вершинами и перевалами, на которых ей удалось побывать. Во сне она летела к ним, петляя среди пиков, едва касаясь лежащих внизу перевалов большими белыми крыльями.
“Чудеса! Приснится же…” – подумала она, выглядывая в окно.
Давно за полночь. Луны не видно. Лишь высоко в бездонно-черном небе горит одинокая звездочка.
“А на ней сидит кто-нибудь и смотрит в большой-пребольшой телескоп и видит Землю, и поезд, который, как змея, ползет по ее телу. И видит людей, которые день за днем спешат куда-то, бегут по своим делам, решают проблемы… А еще любят, ненавидят, смеются, печалятся и делают тысячи других вещей. Живут. Обычной земной жизнью, спокойно перелистывая день за днем”.
Она усмехнулась. Горный зуд.
Просто некоторым из нас мало этой “земной” жизни. Поэтому мы стремимся куда-то еще. Стремимся к горам, облакам, небу, в тщетной, казалось бы, попытке достать до той самой звездочки, что одиноко горит в этот час над уснувшим миром.
“Но горы дают нам крылья, как во сне, поднимают выше,– подумала Даша. – И делают нас непохожими на других. Именно поэтому мы можем дотронуться до неба рукой, заглянуть за горизонт. Правда, как и за все в этом мире, за крылья тоже приходится платить: потом, свинцовой усталостью, голодом, холодом, а порой – и чем-то большим, временами – непосильным…”
Но все это в корне меняет привычный порядок вещей, вселяя в нас еще одного человека, того самого, с крыльями, который живет у нас в груди. Расправляя мягкие, похожие на снег, белые перья, он щекочет наши ребра, не давая сидеть на месте, заставляя куда-то бежать, подниматься все выше и выше, над миром и над собой.
Дашка грустно усмехнулась. Тут сверху раздалось шуршание, а затем в поле ее зрения появились две свисающие с верхней полки ноги. Василий спрыгнул вниз.
– Чего, не спится? – улыбнулся он. – Все мечтаешь?
– Ага, – ответила Даша. – Опять вот думаю, зачем мы премся куда-то, где холодно и тяжело, а порой и страшно? И так уже много лет подряд.
– Да ты не думай об этом. Смысл какой? Просто наслаждайся, получай от этого удовольствие по полной программе. Это ж просто классно, что есть мы и есть горы, и мы ходим туда. Просто так, понимаешь, без третьих и двадцать третьих смыслов. Только мы и они, и больше ничего.
– Твоя правда, – Дашка привычно подергала себя за нос. – В общем, все как всегда. Мы идем в горы. А остальное не так важно.
– Вот и я тебе о том же… Слушай, мож по чайку? – улыбнулся он, взял кружки и ушел за кипятком.
Дашка завозилась на полке, доставая хлеб и печенье. Главная туристическая тайна снова помахала ей крылом, растворяясь в туманной дали.
“Ну ничего, – подумала девушка. – Когда-нибудь обязательно ее поймаю. А если и нет – тоже неплохо. Есть к чему стремиться”.
LiveInternetLiveInternet
—Цитатник
Раскрыта тайна иконы Богородицы Луганской. Окончание Раскрыта тайна иконы Богородицы.
—Метки
—Рубрики
—Музыка
—Приложения
—Ссылки
—Подписка по e-mail
—Поиск по дневнику
—Статистика
Дело не в дороге, которую мы выбираем; то, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу.Цитаты из книги Дары волхвов О. Генри
Цитаты из книги Дары волхвов О. Генри
Ну а такие вечные ценности, как любовь и дружба, на то и вечные, чтобы так же волновать кровь, как это было 100 лет назад.
Таково уж свойство женского пола — плакать от горя, плакать от радости и проливать слезы в отсутствие того и другого.
Откуда напрашивается философский вывод, что жизнь состоит из слез, вздохов и улыбок, причем вздохи преобладают.
Пустой желудок-вернейшее противоядие от переполненного сердца.
Мужчина-это нечто сидящее за столом с ножом и вилкой в руках.
Из всех, кто подносит и принимает дары, истинно мудры лишь подобные им. Везде и всюду. Они и есть волхвы.
Попасть в дурную компанию человек может в двух случаях жизни — когда он без гроша и когда он богат.
Волхвы, те, что принесли дары младенцу в яслях, были, как известно, мудрые, удивительно мудрые люди. Они то и завели моду делать рождественские подарки. И так как они были мудры, то и дары их были мудры, может быть, даже с оговоренным правом обмена в случае непригодности.
А я тут рассказал вам ничем не примечательную историю про двух глупых детей из восьмидолларовой квартирки, которые самым немудрым образом пожертвовали друг для друга своими величайшими сокровищами. Но да будет сказано в назидание мудрецам наших дней, что из всех дарителей эти двое были мудрейшими. Из всех, кто подносит и принимает дары, истинно мудры лишь подобные им. Везде и всюду. Они и есть волхвы.
У каждого есть свое представление о счастье — совершенно так же, как у вас или у меня.
По-вашему, нет ничего лучше, как носиться по свету на яхте или автомобиле и швыряться дукатами в разные заморские диковинки.
А я люблю посидеть в сумерках с трубочкой и поглядеть, как засыпают прерии и всякая нечисть отправляется помаленьку на покой.
Дело не в дороге, которую мы выбираем; то, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу.
— Господи, сделай так, чтобы я ему не разонравилась.
Пусть Новый Год счастливым будет, А чтоб он радостно прошел, Пусть будут рядом те, Кто любит и те, с кем Очень хорошо!