Тонино петтола что случилось
«Молодой папа»: расшифровка тайных посланий, часть II
Если кому-то случайно показалось, что мой обзор картин, фигурирующих в заставке «Молодого папы» закрывает тему живописи в этом сериале — не тут-то было. Помимо дюжины экспонатов, о которых я успел написать в том посте, сериал изобилует и картинами в кадре, и скрытыми цитатами из самой разной классики, от «Пиеты» Микеланджело до «Крёстного отца» Копполы. К счастью, я — не единственный любитель этого сериала и его аудиовизуальных загадок, и к разбору уже подключились специалисты, смыслящие в живописи больше меня. 
Очень качественный разбор — и собственно картин, показанных в сериале, и реконструкции живописных/скульптурных композиций в кадре — опубликован 7 января на сайте проекта Артхив. Там не только про те 11 работ, о которых я писал в своём первом посте года, но и про Banksy, и про «Виллендорфскую Венеру», и про печальную судьбу «Поклонения пастухов» ван Хонтхорста, которое пострадало при взрыве во Флоренции. Автор обзора полагает, что зрителю стоит держать эту историю из 1993 года в голове, потому что она содержит отсылку к судьбе кардинала Дюсолье. Мне такое предположение кажется притянутым за уши, но оно очень красиво иллюстрирует безграничные возможности по интерпретации скрытых смыслов и подтекстов «Молодого папы». Потому что абсолютно любое произведение классической живописи — это ниточка, потянув за которую, можно размотать невероятный клубок подтекстов, контекстов, гипертекстов, ссылок и отсылок. Включая и те, о которых мог не подозревать сам Соррентино. В конечном итоге каждый зритель обречён вынести из сериала что-нибудь своё, персональное, самостоятельно выбирая, какие подсказки режиссёра считать тайными посланиями, а какие — просто интересными фактами из истории искусств, католической церкви или современной Италии. 
Например, в моём прошлом разборе поднимался вопрос о возможной связи между «народным святым» Тонино Петтолой и поверженным ересиархом Арием с иконы о Никейском соборе. Но из сюжета о пастухе-целителе в конце 5-й серии есть куда более нарочитая отсылка к персонажу новейшей католической истории, Св. Пию из Пьетрельчины. В римской квартире Петтолы нам статуи и портреты этого бородача, похожего на Хемингуэя, показывают 4 раза в одном кадре (выше я их пронумеровал). Пий из Пьетрельчины — реальный исторический персонаж, во многом биографически схожий с Петтолой из сериала: это «народный святой» из итальянской глубинки, имевший стигматы, видевший святых, исцелявший больных и наделённый, согласно верованиям простых католиков, даром ясновидения. Естественно, ещё при его жизни у многих как верующих, так и светских людей в Италии этот капуцинский священник вызывал сильнейшие подозрения, и ещё добрый папа Иоанн XXIII обеспокоенно наводил о нём справки. После смерти отца Пия в 1968 году у Ватикана возникли очень серьёзные проблемы с его канонизацией, несмотря на огромную популярность в народе: многие в курии опасались, что рано или поздно случится разоблачение, которое бросит тень на весь институт церковного прославления праведников. В итоге процесс затянулся на целых 33 года, и ватиканская комиссия, рассматривавшая этот вопрос, составила 104 тома протоколов, исследуя вопрос, был ли отец Пий святым, или ушлым манипулятором, дурившим легковерных сельских католиков. 
Щедрый на прославления папа Иоанн Павел II (на его счету — 482 новых святых и 1338 блаженных) за три года до смерти канонизировал Пия из Пьетрельчины, но в прессе и научных кругах Италии полемика о его подлинной сущности и происхождении стигматов продолжается по сей день. Собственно, та же фигня случилась в «Молодом папе» с Тонино Петтолой: в первом сезоне мы так и не узнаем, как Ватикан разрулил трудную ситуацию с этим целителем. target=»_self»>Фраза, которую говорит ему первый министр Ватикана — tu ‘e rutt ‘o cazz (буквально «ты сломал хуй» на неаполитанском диалекте, означает «ты нас достал») — свидетельствует о наличии проблемы, но не даёт никаких указаний на её решение. Таким образом, полный смысл отсылки к истории Пия из Пьетрельчины прояснится для зрителя лишь во втором сезоне, и может оказаться как апологетическим, так и иконоборческим. 
Отдельно хочется написать пару экранов по теме, которая и в обсуждениях моего поста не раз всплывала, и в разборе «Артхива» тоже затронута. Об отношениях между сериалом и «настоящим» Ватиканом, сразу в двух плоскостях. Во-первых, как отнёсся Святой престол к «Молодому папе» до и после его выхода на экран. Во-вторых, как отразился на достоверности ватиканских сцен пресловутый запрет на проведение съёмок в естественном антураже города-государства.
Что касается реакции старого папы на выход «Молодого» — её просто не было, совсем никакой. Ни до, ни после выхода сериала на итальянский экран. Ватикан не пытался ни воспрепятствовать съёмкам, ни благословить их, ни отредактировать сценарий, ни примазаться задним числом к оглушительному успеху картины у католических зрителей. Некоторые коллеги по сей день недоумевают, как же церковь могла промолчать по поводу такого яркого и массового высказывания на профильную для неё тему. Российские авторы не понимают, почему Ватикан не пытался запретить съёмки или эфир, а американские — почему папа Франциск до сих пор не благословил этот проект, до такой степени удачно рифмующийся с его собственными усилиями по продвижению католической церкви средствами современных медиа.
Мне кажется, что реакция Ватикана — самая естественная на свете. Поддержать сериал означало бы разделить с его создателями ответственность за всю обнажёнку, групповуху, чернуху и кардинальский мат в кадре, а заодно и вступить в очередной разговор по неудобной для курии педофильской теме. При этом осуждать сериал было бы просто глупо, потому что «Молодой папа» — это совершенно явная и искренняя апологетика, тем более мощная, что сценаристы не сделали никакой попытки обойти острые углы или замалчивать неудобные темы. Но тот кризис, который в реальной жизни Ватикан достойно разрулить не сумел, в сериале получает красивое и духоподъёмное решение. Так что можно даже упрекнуть авторов сценария в приукрашивании действительности. Реальный антигерой фильма Spotlight, бостонский кардинал Лоу, покрывавший более 200 случаев церковной педофилии на протяжении двух десятилетий, не уехал ни в какой Кечикан, штат Аляска, а благополучно доживает век в одном из римских дворцов, принадлежащих курии, где его укрыл от гнева соотечественников Иоанн Павел II.
При этом мы вроде как слышали, что Соррентино не получил разрешения снимать внутри Ватикана. Об этом он сам рассказывал в интервью. В этой связи мне доводилось читать даже апокриф, что в курии были изумлены точностью воссоздания ватиканских интерьеров в разных сценах сериала.
При желании можно истолковать эту историю про «запрет на съёмки» как попытку Святого престола вставить создателям сериала палки в колёса. Но только мы не знаем, просили ли они когда-нибудь о таком разрешении. Рискну предположить, что нет, не просили, и совершенно не собирались снимать ни в Апостольском дворце, ни на балконе Св. Петра, ни в Сикстинской капелле, ни в музеях Ватикана, ни на его вертолётной площадке. Всё, что нужно было съёмочной группе для воссоздания атмосферы и обстановки города-государства — поэтажные планы и снимки интерьеров и пленэров, в которых происходит действие разных сцен. А это всё открытая публичная информация, доступная любому желающему в Интернете безо всякого благословения Франциска I. Информация, которую можно при необходимости откорректировать на местности, просто сходив в ватиканские сады и музеи. Подробности о таком визите можно было на днях прочитать у Варламова.
Почему Соррентино не собирался снимать в Ватикане? Во-вторых, потому, что студии в Чинечитте гораздо лучше приспособлены для съёмочных нужд, с точки зрения логистики; и в римском палаццо Венеция попроще с пропускной системой (в жилых и служебных помещениях Ватикана пропускной режим — именной, и он жёстче кремлёвского). А во-первых, потому, что этот режиссёр не вчера родился, и про его творчество мы уже что-то знаем. Например, что ему в принципе претит реконструкция эталонных открыточных видов Италии. Зато ему страшно нравится их деконструкция и пересборка заново, «по мотивам». Этот фирменный приём встречался в предыдущих картинах маэстро, и «Молодой папа» не стал исключением.
Возьмём два простых, но очень наглядных примера из «Молодого папы» — римский и венецианский.
40 лет назад папа Павел VI построил в Ватикане вертолётную площадку, чтоб упростить себе поездки в летнюю резиденцию Кастель Гандольфо. В сериале эта площадка постоянно появляется. То на неё доставят гроб со Шри-Ланки, то папскую тиару из Америки, то сестру Мэри… В сериале площадка с земли выглядит так (26-я минута первого эпизода): 
А с воздуха она выглядит так: 
«Настоящую» посадочную площадку Павла VI показал всем желающим Илья Варламов в своём ватиканском репортаже. Вот она, вот она: 
Если бы у Соррентино было хоть малейшее желание воссоздать в кадре «настоящую» вертолётную площадку Павла VI, сделать это было б не сложней, чем построить ту декорацию, которую мы видим в фильме. Для этого не нужно было получать никакое разрешение на «съёмки в Ватикане». Вместо жердевой изгороди следовало поставить каменную стену, а вместо белой Мадонны из мрамора — чёрную из металла. С левого края стены воткнуть шест с колдуном. И вышло бы очень документальненько.
Мы видим, что такая достоверность режиссёру не нужна: вертолётную площадку он выстраивает, исходя не из ватиканской топографии, а из своей сценографии. Мадонна белая, потому что папа в белом очень хорошо смотрится на её фоне. Каменной стены нет, потому что за ней было бы не видно пейзажа. Зелёная изгородь есть, потому что при посадке вертолёта она очень красиво колышется за спиной у монахинь. А шеста с колдуном нет, потому что его функцию гораздо убедительней исполняют дрожащие стебли и листья… То есть даже если б Соррентино «пустили в Ватикан», он бы не стал снимать ту вертолётную площадку, которая там есть, поскольку она ни с какой стороны не отвечает его сценографическим задачам.
Но самое значимое отступление Соррентино от ватиканской «достоверности» никак не объяснить ни логистикой, ни сценографией. На вертолётной площадке Павла VI буква H на асфальте вписана в оранжевый треугольник. Об этом знает не только каждый читатель Варламова или посетитель Ватиканских садов, но и вообще любой, кто разглядывал это место в Гугле. Так зачем же на площадке, которую мы видим в сериале, надо было вписывать букву H в белый круг вместо жёлтого треугольника?
Может быть, вообще низачем. Может быть, затем, что детям на роликах проще кататься по круглому, чем по треугольному контуру. Может быть, Соррентино использовал для съёмки некую уже существующую посадочную площадку, и не стал перерисовывать имевшуюся там разметку. А возможно, что это глубокое символическое послание от режиссёра зрителю, требующее нагуглить и понять, в каких случаях используют треугольник, а в каких — круг (hint: треугольник задаёт направление корпуса вертолёта при посадке; круг означает, что садиться сюда можно в любом направлении). Хотел ли Соррентино намекнуть зрителю, помнящему реальную разметку, что при Павле VI направление церкви было заранее задано, а при Пие XIII оно стало непредсказуемо? Я не стану отвечать на этот вопрос. Это тот самый случай, когда каждый зритель волен найти ответ по собственному вкусу. Я лишь констатирую, что никакой такой «ватиканской достоверности», способной впечатлить курию, Соррентино тут не добивался изначально.
А теперь давайте возьмём Венецию, где городские власти облизывали оскароносного соотечественника, как ни одну съёмочную группу, снимавшую тут до него. Ему там разрешалось буквально всё. Менять маршруты вапоретто, перекрывать Сан Марко, разгонять туристические толпы в Дорсодуро. После съёмочного дня мэр Венеции почтительно ждал аудиенции у маэстро, чтобы предложить ему забрать остров Лидо в концессию под культурный проект…
И вот, Соррентино снимает венецианские сцены возле палаццо Чини. Герою снится, как он вбегает на понтонный причал вапоретто, а его родители оттуда уже отчалили и уплывают в неведомый мрак (на самом деле — в направлении Сан Марко, где герой повстречает их снова, в следующем сновидении). В этих душераздирающих ночных сценах для человека, знакомого с Венецией, узнаваем буквально каждый камень, каждый шуруп на понтоне и каждая складка воды на Большом канале.
Но давайте разберёмся, что ж это конкретно за причал. Навскидку, в ранних сериях — выглядит как Ferrovia, в квартале Santa Croce. Приглядываемся — нет, не она. Начинаем гадать. А потом, уже на пятом часу просмотра, когда мы задрались гадать, где снята эта ночная сцена, нам тычут в нос названием причала. Которое исполнено штатной Гельветикой для маркировки венецианских остановок вапоретто. То есть достоверность обстановки — предельная. Только на понтоне написано чёрным по жёлтому: San Vio («Святого Вита»). Такого причала в Венеции нет, не было, и, скорее всего, не будет. Площадь Сан Вио есть, и есть православная часовня без адреса, на месте разрушенной одноимённой церкви, а пристани — не может быть, увы. Потому что на 200 шагов левей есть капитальный двухпонтонный причал Accademia, с кассой и турникетами, обслуживающий Академию и одноимённый мост. Никакой другой остановки там уже не воткнуть. 
Соррентино мог использовать для съёмки этих ночных туманных сцен любой из действующих сегодня в Венеции понтонных причалов, показывая или не показывая его вывеску в кадре. Если нынешние названия остановок вапоретто ему почему-либо не подошли — в Кастелло есть заводь, куда буксируют вышедшие из эксплуатации причалы, и ему могли оттуда пригнать понтон с названием, например, такой остановки, которая раньше была, а теперь упразднена. Вместо этого он построил (и подогнал к палаццо да Мула Морозини, но не беря его в кадр) свой собственный «причал Святого Вита». Такую остановку вапоретто, которая возможна только в его воображении. Это примерно как если бы Марлен Хуциев снимал в фильме 2016 года сцены сновидений, в которых герой блуждает по станции московского метрополитена «Застава Ильича». Но про Хуциева мы бы сразу поняли однозначно, куда его отсылка ведёт. А Соррентино, как обычно, открыт для интерпретаций.
Объяснение о том, что режиссёр нарочно искажает пространство знакомой зрителю реальности, я уже привёл. Но, как и с любой другой шарадой в «Молодом папе», разгадку тут можно поискать и в имени собственном, раз уж оно всплыло в кадре. Согласно католической традиции, святой Вит был мальчиком, как и герой сновидений молодого папы. И мученичество он принял в том же самом возрасте, в котором Ленни Белардо был оставлен своими родителями и сдан в приют. Так что мы, как и в случае со Св. Франциском, вольны усмотреть здесь ключик к образу персонажа. Хотя, как говорил Зигмунд Фрейд из известного анекдота, «иногда сон — это просто сон». И ровно с тем же успехом надпись Сан Вио может указывать на совершенно реальное венецианское кампо, которое мы видим в кадре, за спиной у Ленни Белардо.
Тонино петтола что случилось
Пастух Тонино Петтола со стигматами на руках объявляет собравшимся в чистом поле верующим, что Дева Мария явилась ему в виде овцы и что он — мессия.
Католическая церковь всегда страдала от всевозможных псевдобогоизбранников и верующих со слишком бурным воображением, которые видят то силуэт Мадонны на отсыревшей штукатурке, то лик Иисуса на поджаренном тосте. Воображение требует чудес, и многочисленные статуи по всей Италии что ни год, то плачут кровью и елеем. Но со стигматами все намного сложнее
Отец Пий из Пьетрельчины (1886–1968) был последним, чьи отметины на теле церковь официально признала как имеющие божественное происхождение. При этом Ватикану понадобилось пятнадцать лет, чтобы хотя бы допустить их сверхъестественную природу — открытые раны на руках за 50 лет не привели ни к воспалению тканей, ни к инфекциям и не затронули мускулы и нервы. И пока исследователи спорили о происхождении стигматов (выдвигались разные версии — от ожогов фенолом или йодом до психосоматических проявлений истерии), отца Пия уже вовсю навещали члены царской семьи Испании, королева Португалии и прочие высокопоставленные особы. В итоге Ватикан признал чудо — это случилось между 1999 и 2002 годами: отца Пия провозгласили сначала блаженным, а потом святым.
В одной только Италии ежегодно у нескольких верующих появляются стигматы или к ним является Мадонна и диктует апокалиптические послания. Некоторые за пару лет даже умудряются объединить вокруг себя тысячные толпы поклонников. К таким людям католическая церковь относится очень осторожно — не порицает и не поощряет, а скорее уклоняется от какой-либо реакции.
Тонино Петтола, как бы глупо он ни выглядел, провозглашая себя мессией и утверждая, что видит Марию в овце, за десяток лет вполне мог бы собрать вокруг себя достаточное количество последователей и пробить себе путь в бессмертие под именем блаженного Тонино. А стигматы и абсурд — это неизменные атрибуты.
Картина из титров. «Святой Франциск получает стигматы», Джентиле да Фабриано
Первый случай появления стигматов в истории католической церкви зафиксирован в 1224 году. За два года до своей смерти Франциск Ассизский отправился молиться на гору Верна. Он молился так горячо и настолько сильно переживал мучения Христа и его казнь, что после видения распятого серафима у него на руках появились раны от гвоздей. Об этом спустя 34 года после смерти святого напишет схоласт и теолог Бонавентура:
«И на руках его, и на ногах начали проступать следы словно от гвоздей. Казалось, что и руки его, и стопы в самой середине были насквозь пронзены гвоздями, так что след от шляпки гвоздя показался на внутренней стороне рук и на внешней стороне стоп, а острие словно вышло с обратной стороны, поскольку след от шляпки гвоздя был черным и округлым, а от острия — вытянутым и вывороченным, как если бы в этом месте натянулась, поднялась и прорвалась плоть, а вокруг плоть отступила и впала. На правом его боку, словно пробитый копьем, вздулся багровый рубец, из которого с тех пор часто сочилась святая кровь, орошая тунику его и штаны».
Святой Франциск, наверное, был первым и в том, что скрывал свои раны от всех до конца жизни. Но это не помешало последующим теологам и историкам позже обвинить его в том, что он положил начало психозу со стигматами.
Здесь можно провести параллель с мифологической Эсфирь, которая заступается за свой народ, — ведь дальше от Эстер потребуется соблазнить папу и таким образом защитить католическую церковь, которая, по мнению Войелло, страдает от деспотизма Ленни. Персонажа Эстер также можно сравнить с вавилонской Иштар, богиней войны, секса и плодородия. Но больше всего она напоминает Марию Магдалину в одной из версий — грешницу и блудницу, которой суждено встретиться с Иисусом, ощутить его любовь и раскаяться. Вообще все три основных женских персонажа — сестра Мария, маркетолог София и грешница Эстер — очень напоминают канонический сюжет про трех Марий: Марию, мать Иисуса, Марию Клеопову и Марию Магдалину, которые становятся первыми свидетельницами воскресения Христа.
Что надо сделать, чтобы ребенка крестил сам папа римский?
Как правило, несколько раз в год по большим церковным праздникам папа римский лично крестит около тридцати детей. Ритуал проходит в Сикстинской капелле, но попасть на крещение к папе римскому совсем непросто: для этого родители ребенка должны получить рекомендательное письмо от настоятеля церкви, которую они посещают (такое же письмо нужно и крестным). Кроме того, они должны пройти специальный курс, посвященный крещению. К рекомендательным письмам нужно добавить копию свидетельства о рождении ребенка, и — самое главное — родители должны написать от руки письмо с объяснением причин, по которым они хотят, чтобы их ребенка крестил не настоятель их прихода, а лично папа. Весь пакет документов нужно сначала выслать в папскую префектуру по факсу +39 06 6988 5863, а потом отправить оригиналы в запечатанном конверте по адресу: Prefettura della Casa Pontificia, 00120 Città del Vaticano.
— Прошу прощения, Святой Отец, я понятия не имела, что это мужской туалет!
— Вообще-то это не мужской и не женский туалет. Это папский туалет.
В этой маленькой сценке Ленни подчеркивает то, что папе чуждо все мирское, что он вне гендерного разделения полов. Это проявляется и в его отношении к красоте. На встрече с президентом Гренландии Ленни говорит, что осознает, насколько он красив. А в разговоре с Эстер несколькими минутами ранее он рассказывает ей о том, что Бог любит красоту, просит радоваться ей и никогда за нее не карает. В этим моменты сквозь молодого папу словно проглядывают ангелы Мелоццо да Форли или Пьеро делла Франчески с полотен эпохи Возрождения, прекрасные нежной и совершенно бесполой красотой.
Очередное открытие Америки
Во время встречи с премьер-министром Гренландии Ленни напоминает своим гостям о том, что католическая церковь знала о существовании острова и интересовалась им еще во времена Пасхалия II ( «Католическая церковь была первой в Гренландии, но не всегда первые остаются первыми», — замечает Ленни ).
Пасхалий II был папой римским с 1099 по 1118 год, и именно при нем был назначен первый епископ Исландии, Гренландии и Винланда — некий Эйрик Гнупсон. О нем существует всего несколько упоминаний, самое интересное — на «Карте Винланда», датируемой 1440 годом (очевидно, копия с более ранней), на которой за Гренландией находится странная земля с двумя заливами, очертаниями похожими на Гудзон и остров Св. Лаврентия. Карта эта очень известна и всякий раз появляется при рассказах о том, что Америка была открыта практически за пять веков до Колумба.
В верхнем углу карты надпись на латыни гласит, что по Божьей воле после долгого плавания сквозь льды и шторм к южной части острова Гренландия спутники Лейфе и Бьярни дошли до западных районов океана и нашли новую землю, которую назвали Винланд. Эйрик, занимавший должность епископа Святого престола Гренландии, был доволен, узнав про эту землю, и отправился нести туда христианскую веру. Что дальше случилось с первым епископом Гренландии — неизвестно.
«Норманнская колония на юго-западе Гренландии в XII веке насчитывала примерно пять тысяч жителей, а временами, возможно, и несколько больше. В этом поселении очень активную роль играла церковь, о чем свидетельствуют развалины 16 храмов», — пишет Рихард Хеннинг в книге «Неведомые земли». «Однако в ватиканских и других церковных архивах нет документа, подтверждающего назначение на эту должность Эйрика Гнупсона».
Эпизод пятый: Тициан, Сикстинская капелла и папский гардероб
Серия пятая, в которой Соррентино дает ключ к разгадке метафоры с телами младенцев, папа примеряет наряды, а зритель заглядывает в Сикстинскую капеллу.
Воображаемая Венеция
Серия начинается с очередного видения Ленни о родителях и Венеции. Остановки San Vio, куда молодого папу заносит воображение, на самом деле не существует — ее придумал Соррентино. Зато в Венеции есть одноименная площадь — и специально для съемок неподалеку от нее соорудили пристань с табличкой San Vio, и маршруты речных трамвайчиков N1 и N2 увеличились на одну остановку. Зачем? Это излюбленный прием Соррентино — легкая подтасовка реальности, создание параллельного мира. Из-за трогательного ностальгического начала в пятом эпизоде режиссер укорачивает титры и меняет в них музыку, а также не показывает сбитого метеоритом папу Иоанна Павла II — в контексте тоски по родителям это выглядело бы жестоко и абсурдно.
Где Бог?
Ленни снова сидит со своим исповедником, доном Томмасо, на крыше собора Святого Петра и размышляет о том, чем сейчас занят Всевышний.
«Бог злится, — говорит Ленни. — Он переехал на окраину города, в грязную квартирку-студию над шиномонтажной мастерской. Ночами Бог страдает от жары. Не спит ночами с тех пор, как осознал свое бессилие над людьми. Он понял, что потерял контроль».
Тут могла быть чудесная отсылка к фильму «Новейший Завет» — комедии режиссера Жако Ван Дормаля. Одна беда — премьера состоялась 17 мая 2015 года, когда сценарий «Молодого папы» уже был написан. Или к «Антихристу» Ницше. Или — дальним эхом — к стихотворению Бродского «В деревне Бог живет не по углам».
Как вам кажется, откуда эта цитата?
«Поклонение Венере»
Где-то в глубинах Ватикана Ленни и Гутиеррез рассматривают картины. Правая заслуживает отдельного разговора, но сегодня нас интересует та, что слева. Это «Поклонение Венере» Тициана (1518−1520), которая хранится в музее Прадо в Мадриде.
Ее в свое время заказал Альфонсо I д’Эсте, герцог Феррары, Модены и третий муж Лукреции Борджиа, отец того самого Ипполита Д’Эсте, которому городок Тиволи под Римом обязан виллой, а вся Европа — модой на итальянское парковое искусство.
Причем заказал со строжайшим ТЗ: художник должен был перенести на полотно точный текст главы «Эроты» из книги «Картины» Филострата Старшего — античного писателя, жившего во 2−3 веке н.э. между Афинами и Римом.
Самое интересное, что книга Филострата — это экфрасис, то есть, упражнение в риторике, состоящее из описаний вымышленных картин. Результат забавен: Тициан переносит на холст для заказчика выдуманную двенадцать веков назад картину — слово в слово, по одному лишь описанию.
Вот цитата из нее: «Смотри! Яблоки здесь собирают эроты. Не удивляйся, если видишь их много. Они — дети нимф и управляют всеми делами людей; потому-то их много, что много ведь и того, к чему чувствуют люди любовь, а для богов на небе, говорят, совершает то же небесный Эрот. Разве ты не заметил, как сладко благоухает весь этот сад? Или этого ты еще не почувствовал? Внимательно ж слушай: вместе с моим рассказом уж наверно тебя потянет и на яблоки. Ряды этих деревьев идут все прямо; между ними можно свободно ходить; проходы эти покрыты мягкой травою; если лечь на нее, она будет казаться мягким ковром. На концах же веток висят яблоки — и золотистые, и румяные, и те, что как солнечный свет отливают; они привлекают к себе целым роем Эротов, налетевших, чтоб их собирать. Золотыми гвоздями украшены колчаны у этих эротов, золотые в них также и стрелы, но вся их толпа, снявши колчаны и легко порхая, поразвесила их кругом по всем яблоням, одежды ж свои, разноцветные, пестрые, разостлала по траве, и отливают они у них тысячью разных цветов. Головы их не увенчаны венками: им достаточно собственных волос. Крылья их темно-синие или пурпурные, а у некоторых — почти совсем золотые; бьют они ими по воздуху, будто бы нежная музыка. Ах, какие корзиночки, куда они складывают яблоки! Как много в них вделано сердоликов, смарагдов и настоящих жемчужин, а их работа должна навести нас на мысль об искусстве Гефеста. Для сбора плодов им вовсе не нужно ставить лестниц к деревьям: высоко взлетают они к самым яблокам. Но не будем говорить о тех, что танцуют или повсюду бегают, или о тех, что заснувши лежат, или кто наслаждается, поедая зрелые яблоки. Посмотрим, что значит вот эта их группа? Обрати внимание! Четверо самых красивых эротов отошли от других в сторону; двое из них бросают друг в друга яблоками, а вторая их пара — один стреляет в другого из лука, а тот в свою очередь пускает стрелы в первого; и на лицах у них нет ни тени угрозы; напротив, открытую грудь они подставляют друг другу, как будто желая, чтоб именно туда вонзились стрелы. Прекрасный тут кроется смысл. Смотри, правильно ль я понимаю художника: это, мальчик, картина дружбы, влеченья друг к другу. Те что играют, кидаясь яблоками, означают начало любви; вот почему один поцелует и яблоко бросит, другой же подхватит его, открывши ладони, конечно затем, чтоб, если поймает, самому с поцелуем его бросить обратно. А та пара стрелков — они закрепляют любовь, успевшую в них зародиться. Так вот что хочу я сказать. Эти играют, — чтоб тем положить начало любви, а эти стреляют, чтоб влечение их без конца продолжалось. А видишь ты тех, в кругу многочисленных зрителей? Они охвачены гневом и как будто готовы вступить в борьбу. Я тебе расскажу и об этой борьбе; кажется мне, ты об этом особенно просишь. Один из них поймал противника, налетев на него сзади; схватив его, он душит и крепко держит его между ног, но тот не хочет ему уступать, старается прямо стоять и пытается разжать руку, которая душит его, отогнувши один из пальцев врага; после этого остальные пальцы уже не могут держаться и крепко сжимать. Больно тому, у кого отгибается палец, и кусает он ухо у того, кто борется с ним. Но эроты, которые смотрят на эту борьбу, негодуют на этот прием, считая, что он поступает неверно тот, кто его применяет и нарушает законы борьбы, и, как камнями, хотят закидать его яблоками. Пусть не ускользнет от нас и вот этот заяц; давай поохотим¬ся за ним вместе с эротами. Обычно этот зверек сидит под яблонями и поедает упавшие на землю яблоки; обгрызши, он их бросает. И вот его-то эроты пугают и гонят: один хлопает в ладоши, другой криком пугает, а третий машет накидкой; иные с криком летают над ним, а те по следам пешком его гонят. Этот поднялся на воздух, как будто бы сверху хотел он на него наброситься, но заяц повернул в другую сторону; другой нацелился, чтобы схватить зайца за ногу, но выскользнул заяц из рук у него, а он уже думал, что держит его! Они все смеются; один из них упал и лежит на боку, другой уткнулся носом в землю, третий лежит на спине; все они в таких позах, в какие поставила их неудача. Но ни один из них не стреляет, пытаясь схватить зайца живым, как лучшую жертву для Афродиты. Ты, может быть, знаешь, что рассказывают о зайце, как сильно он склонен к делам Афродиты? Говорят, что самка его, еще кормя тех, кого она родила, во время кормления вновь становится матерью, и ставши беременной раньше, чем успеет родить, она таким образом никогда не бывает от родов свободной; самец же осеменяет ее, как это в природе самцов, но выпустив семя, он делает самку беременной раньше, чем она успеет родить, что уж совсем против природы. А глупцыиз влюбленных, добиваясь любви от любимых незаконно, путем заговоров приписали этому зайцу какую-то особую силу любовных чар. Оставим все это людям беззаконным и недостойным того, чтобы их взаимно любили, а ты посмотри вместе со мною вот на ту Афродиту. Где она и какое ей дело до яблок? Ты видишь скалу с большою пещерой внизу, из которой ручей вытекает с голубою водой, свежей и для питья очень вкусной; канавками он проведен орошать эти яблони. В этой пещере, ты и должен так думать, находится Афродита; думаю, там ей воздвигли статую нимфы; ведь она сделала их матерями эротов, а потому и счастливыми в детях своих. Это зеркало из серебра, золоченые сандалии, пряжки из золота — все здесь повешено не без значения. Они говорят, что это все — дары Афродите, и это так и написано, — можно прочесть там: «От нимф посвященье». И эроты приносят сюда начатки от яблочных сборов и ставши кругом, молятся, чтоб сад их оставался прекрасным». «Смотри! Яблоки здесь собирают эроты. Не удивляйся, если видишь их много. Они — дети нимф и управляют всеми делами людей; потому-то их много, что много ведь и того, к чему чувствуют люди любовь, а для богов на небе, говорят, совершает то же небесный Эрот. Разве ты не заметил, как сладко благоухает весь этот сад? Или этого ты еще не почувствовал? Внимательно ж слушай: вместе с моим рассказом уж наверно тебя потянет и на яблоки».
Главный смысл текста и, соответственно, картины — это всеобщее торжество любви и радости от любви. Эроты символизируют все ее виды: любовь чувственную, дружескую и родственную. И любовь же — то самое чувство, которое Ленни незнакомо, которого он был лишен и которое не в состоянии воспроизвести.
И в этом разгадка загадочной сцены из первого эпизода, где молодой папа выбирается из-под груды детских тел, — это те самые эроты, мертвые или спящие, олицетворение чувств, на которые Ленни не способен или способен едва ли.
Via Crucis
Ленни вспоминает о детстве, побеге из приюта и о больной матери одноклассника, сидя под изображениями Via Crucis, крестного пути Христа. В католической традиции их четырнадцать.
1. Иисус приговорен к смерти
2. Иисус взваливает на себя крест
3. Иисус падает в первый раз
4. Иисус встречает свою мать Марию
5. Симон Кириниянин помогает Иисусу нести крест
6. Иисусу подает платок святая Вероника
7. Иисус падает во второй раз
8. Иисус утешает плачущих женщин
9. Иисус падает в третьий раз
10. С Христа срывают одежды
11. Иисуса прибивают к кресту
12. Иисус умирает на кресте
13. Иисуса снимают с креста
Метафора может быть случайной, но Ленни сидит между четвертой и пятой картинами, — и следующим же кадром Соррентино показывает нам сестру Мэри и самого близкого друга Ленни, рыжего мальчишку, который еще пока не стал кардиналом Дюсоле, но уже в детстве разделял с Ленни тяготы жизни. И позже Дюсоле, пройдя с молодым папой какую-то часть пути, бросит его.
Побег
«Рано или поздно все папы хотят вспомнить, что такое свобода. Потом они возвращаются», — говорит кардинал Войелло сестре Мэри, обеспокоенной ночной пропажей Ленни из Ватикана. Это чудесная аллюзия на фильм Нанни Моретти Habemus papam (2011). Сюжет: у свежеизбранного папы начинается паническая атака, он отказывается выйти на балкон собора Святого Петра и показаться верующим. Для папы приглашают лучшего психоаналитика, но не учитывают, что психоаналитик — атеист. Тем временем папа, переодевшись в штатское, сбегает из Ватикана, и несколько дней подряд его не могут найти. В общем, тут Соррентино откровенно проказничает и демонстрирует отличный уровень знакомства с работами режиссеров, уже шутивших на эту тему.
У последних римских пап вообще существует старая добрая традиция побега: например, папа Иоанн XXIII любил оставлять открытой калитку летней резиденции в Кастель-Гандольфо и сбегать, никого не предупредив, просто чтобы покататься на машине по знакомым местам или проведать друга в госпитале. Часто верующие обнаруживали его намного раньше, чем собственная перепуганная жандармерия. Нынешний папа Франциск тоже периодически сбегает из Ватикана по ночам, но увы, по профессиональным причинам — он навещает бездомных, которые ночуют под портиками напротив площади Святого Петра.
Сцена с поиском сигарет в отеле и внезапной ночной встречей с блудницей — не просто понятная всем отсылка к библейскому сюжету, но еще и географический квест: эту сцену снимали в Hotel Mediterraneo на виа Кавур, что в часе бодрой ходьбы от Ватикана. Если посмотреть на карту Рима, то у Ленни и Андрю получилась очень долгая и странная прогулка.
Мнимые ворота Ватикана, у которых сестра Мэри ждет на рассвете загулявших отпрысков (и которые довольно часто мелькают в сериале), — это одни из ворот виллы Медичи, в которой сейчас находится Французская Академия Художеств. Обычно они закрыты, но иногда, купив билет, можно увидеть их изнутри.
Папские одежды
Все костюмы в сцене с выступлением папы перед кардиналами созданы с максимальной достоверностью. Джуд Лоу рассказывал, что папские облачения были настолько тяжелыми, что ходить в них получалось только очень медленно — мантия блокировала любые движения, актер постоянно потел, словно его завернули сразу в два ковра. Карло Подджолини, костюмер сериала, чуть не упал в обморок, когда узнал о планах Соррентино внести Ленни в капеллу стоящим, чтобы герой, запрокинув голову, рассматривал потолочные росписи. Было вообще непонятно, сможет ли Лоу устоять на ногах.
В фильме о съемках сериала есть очень трогательный момент, когда между дублями Джуду вытирают пот, а у него на лбу остается огромный бордовый отпечаток от бортика тиары. Даже несмотря на то, что головной убор сделали из самых легких заменителей драгоценных металлов, он весил несколько килограммов.
Джуд Лоу потом признавался, что все эти костюмы помогли ему понять, что именно пытается сделать Церковь. «Находиться в реконструированной Сикстинской капелле, надевать праздничные облачения — это не только про достоверные реплики. Это оказалось еще очень полезно для актерской игры — понять, что в церкви тоже есть доля театральности».
Сикстинская капелла
Сикстинскую капеллу специально для съемок отстроили по фотографиям, имеющимся в открытом доступе, — начиная от подбора фактур мрамора и позолоты и заканчивая полным воссозданием «Страшного Суда» Микеланджело (и это не считая боковых росписей Ботичелли, Гирландайо и прочих). Это поистине титанический труд десятков людей — капеллу практически не отличить от настоящей. Но, как обычно бывает при перфекционизме, реконструкторы пропустили деталь, которая находится у всех на виду. А именно, забыли отпилить выпирающие зубцы на уровне головы священников, а также добавить внутреннюю часть барельфа.
Для сравнения, ниже фотография из настоящей Сикстинской капеллы. По снимку видно, что в реплике не хватает и верхней перегородки (это явно техническое решение, чтобы камера могла свободно пройти).
Реконструкторы также решили не имитировать разницу в высоте пола, которая сохранилась еще с тех времен, когда ажурная мраморная перегородка стояла ровно посередине капеллы. Она совпадала положением с фресками Микеланджело и делила зал на две части — для мирян и для клира. Все, что относилось к сотворению мира, было над частью для священников, а оставшиеся истории, начиная от изгнания из рая, были уже над мирянами.
Но со временем количество кардиналов так выросло, что они перестали помещаться в свою половину — и перегородку пришлось перенести на несколько метров, чтобы за счет мирян расширить пространство для кардиналов. В настоящей Сикстинской капелле на этом месте ступенька и на полу меняется рисунок.
Врата смерти
Папа начинает свою речь для кардиналов. «Тук-тук. Нас нет. Братья-кардиналы, с этого дня нас нет, кто бы к нам не стучался. Мы здесь только для Бога. «Лишь в Церкви есть благодать истины», — сказал святой Игнатий Антиохийский, и он был прав. Нам нет смысла выходить в мир. Вместо этого — оглянитесь. Что вы видите? Дверь. Единственный путь внутрь. Он мал и крайне неудобен. И каждый, кто хочет нас увидеть, должен придумать, как пройти через эту дверь».
Дверь возникает посреди капеллы, камера удаляется и становится видно, что она совсем крошечная. Но самое интересное, что эта игрушечная дверь — копия «Врат Смерти», ведущих в собор Святого Петра. Именно через эти двери выносят умерших пап после отпеваний.
Сама история «Врат Смерти» удивительна. Их в 1964 году сделал на заказ папы Иоанна XXIII известнейший скульптор Джакомо Манцу, который, к слову, был не только коммунистом, но еще и атеистом. Но это не мешало их дружбе, у них было кое-что общее — оба родом из Бергамо и оба из очень бедных семей. Изначально Манцу заказали дверь с житиями мучеников и святых, но он изменил концепцию и выбрал тему смерти. Смерти, как меры человеческого страдания и призыва к милосердию. Папа так и не увидел эти двери — он умер незадолго до окончания работ.
Лилия
В пасторальной сцене в ватиканских садах Эстер пытается признаться в том, что хотела скомпрометировать папу, но Ленни обрывает ее на полуслове: «Все, что я могу сделать, это простить тебя. Всегда тебя прощать». В этот момент неподалеку распускается белая лилия.
В иконографии Благовещения белая лилия — один из самых значимых и узнаваемых символов непорочности девы Марии. Марии ее приносит архангел Гавриил, но цветок может просто присутствовать в интерьере. Видите девушку, луч света и белую лилию — наверняка это будет Благовещение.
Так и в сцене с Эстер без лишних слов становится понятно, что после прощения папы она вновь обрела чистоту и в это же мгновение почувствовала, что беременна. «Я чувствую это», — восклицает она. Ответ папы невероятно комичен. «Я тоже чувствую это», — говорит Ленни, думая о чем-то своем.
Мафия
В пятой серии прекрасная хулиганская концовка. В ней псевдопророк Тонино Петтола возвращается в свой дом, обставленный бесчисленными статуями и изображениями отца Пия (см. описание четвертого эпизода), зажигает очередную свечку на домашнем алтаре, наклоняется к макбуку проверить новости и с удивлением обнаруживает у себя в столовой банду, состоящую из папы и четырех кардиналов.
«Синьоры, какая честь. Чем же я обязан вашему визиту?» — заикаясь от удивления, вопрошает Тонино. И кардинал Воелло с совершенно непередаваемой официальной интонацией отвечает, скатываясь к концу фразы на неаполитанский диалект: «Тонино Петтола! Причина нашего визита заключается в том, что ты нас з****л!».