Трудно быть богом что значит
Смысл произведения «Трудно быть богом» Стругацких
В 1964 году братья Аркадий и Борис Стругацкие опубликовали фантастическую повесть «Трудно быть богом», которая впоследствии стала бестселлером.
Действие разворачивается в далеком будущем, в 22 веке. Земляне отправляют экспедицию на далекую планету с цивилизацией, похожей на человеческую. В государство Арканар внедряют исследователей Института экспериментальной истории. Задача исследователей – изучить государственное устройство и быт арканарцев, но не вмешиваться в их жизнь и в течение истории. Арканар находится на этапе развития, соответствующем земному позднему Средневековью. Сотрудники ИЭИ намного более высокоразвиты, организованы, обладают современными им средствами защиты и связи. По отношению к арканарцам земляне просто всемогущи.
СЮЖЕТ ПОВЕСТИ
Румата (он же Антон) пытается направить общество на путь культуры и гуманизма, но эта задача сверхсложная. Совершить революцию арканарцы неспособны, поскольку задавлены фактическим правителем государства. Дон Рэба занимает пост первого министра. Он коварен, жесток, тщеславен и откровенно глуп. В связи с этим ненавидит всех умников и физически уничтожает их. Дон Рэба совершает государственный переворот и становится у руля власти в стране. С этого момента Арканар погружается во тьму невежества, рушится экономика, народ нищает.
Дон Рэба выясняет, что Румата не тот, за кого себя выдает, но открыто заявить об этом боится. Он понимает, что за Руматой стоят какие-то мощные силы. Дон Рэба идет на хитрость. Он приказывает взять в заложницы служанку Киру, возлюбленную Руматы. Но в момент захвата неожиданно для прислужников Рэбы на вертолете возвращается из дальнего похода хозяин замка. Во время штурма гибнет Кира. Это событие становится последней каплей в терпении землянина. Он уничтожает отряд боевиков, а затем и самого правителя Рэбу.
СМЫСЛ ПРОИЗВЕДЕНИЯ
Смысл повести заключается всего лишь в одной фразе, которую произносит доктор Будах, один из «умников», преследуемых Доном Рэбой. Будах говорит Румате: «Оставь нас и дай нам идти своей дорогой».
Он понимает, что может быть уничтожен реакционными силами, правящими в его стране. Он осознает, что может не увидеть светлого грядущего, будучи замученным в застенках верховного правителя. Но несмотря на это он считает, что страна должна пройти свой исторический путь, как ей это предначертано свыше. Очевидно, процветающий в Арканаре фашизм для чего-то необходим обществу арканарцев.
Каждая цивилизация должна пройти своей дорогой, не перескакивая через ступени в своем развитии. Таков смысл фразы Будаха. Таков же смысл повести «Трудно быть богом».
СМЫСЛ НАЗВАНИЯ «ТРУДНО БЫТЬ БОГОМ»
Дон Румата Эсторский, а попросту Антон, должен беспристрастно наблюдать за происходящим во «вверенном ему» государстве. По сути дела руководители межпланетной экспедиции назначили его богом. На лбу у Антона обруч, который он не имеет права снимать. В обруч вмонтирована видеокамера, через которую сотрудники ИЭИ видят все происходящее с Антоном.
Вмешиваться в глобальные события, происходящие в Арканаре, Антону запрещено. Но парень наделен чувством обостренной справедливости и высокими моральными качествами. Он добр, великодушен. Он всего лишь человек, хотя и экипирован, как бог. Человеку трудно и даже невозможно быть всемогущим богом. Наблюдать за пытками, убийствами, издевательствами, не вмешиваясь в ситуацию, ни один из порядочных людей не может. В этом смысл названия повести. Богом быть также трудно, как и настоящим Человеком.
Насколько публикация полезна?
Нажмите на звезду, чтобы оценить!
Средняя оценка 4.1 / 5. Количество оценок: 12
Философское… Братья Стругацкие «Трудно быть Богом»
Спор Руматы и Будаха (Трудно быть богом)
Сделай так, чтобы больше
всего люди любили труд и знание, чтобы труд и знание стали единственным
смыслом их жизни!
Трудно Быть Богом (Разговор Будаха с Руматой)
— Сущность человека, — неторопливо жуя, говорил Будах, — в
удивительной способности привыкать ко всему. Нет в природе ничего такого,
к чему бы человек не притерпелся. Ни лошадь, ни собака, ни мышь не
обладают таким свойством. Вероятно, бог, создавая человека, догадывался,
на какие муки его обрекает, и дал ему огромный запас сил и терпения.
Затруднительно сказать, хорошо это или плохо. Не будь у человека такого
терпения и выносливости, все добрые люди давно бы уже погибли, и на свете
остались бы злые и бездушные. С другой стороны привычка терпеть и
приспосабливаться превращает людей в бессловесных скотов, кои ничем, кроме
анатомии, от животных не отличаются и даже превосходят их в беззащитности.
И каждый новый день порождает новый ужас зла и насилия…
Румата поглядел на Киру. Она сидела напротив Будаха и слушала, не
отрываясь, подперев щеку кулачком. Глаза у нее были грустные: видно, ей
было очень жалко людей.
— Вероятно, вы правы, почтенный Будах, — сказал Румата. — Но возьмите
меня. Вот я — простой благородный дон (у Будаха высокий лоб пошел
морщинами, глаза удивленно и весело округлились), я безмерно люблю ученых
людей, это дворянство духа. И мне невдомек, почему вы, хранители и
единственные обладатели высокого знания, так безнадежно пассивны?
Почему вы безропотно даете себя презирать, бросать в тюрьмы, сжигать на кострах?
Почему вы отрываете смысл своей жизни — добывание знаний — от практических
потребностей жизни борьбы против зла?
Будах отодвинул от себя опустевшее блюдо из-под пирожков.
— Вы задаете странные вопросы, дон Румата, — сказал он. — Забавно,
что те же вопросы задавал мне благородный дон Гуг, постельничий нашего
герцога. Вы знакомы с ним? Я так и подумал… Борьба со злом! Но что есть
зло? Всякому вольно понимать это по-своему. Для нас, ученых, зло в
невежестве, но церковь учит, что невежество — благо, а все зло от знания.
Для землепашца зло — налоги и засухи, а для хлеботорговца засухи — добро.
Для рабов зло — это пьяный и жестокий хозяин, для ремесленника — алчный
ростовщик. Так что же есть зло, против которого надо бороться, дон Румата?
— Он грустно оглядел слушателей. — Зло неистребимо. Никакой человек не
способен уменьшить его количество в мире. Он может несколько улучшить свою
собственную судьбу, но всегда за счет ухудшения судьбы других. И всегда
будут короли, более или менее жестокие, бароны, более или менее дикие, и
всегда будет невежественный народ, питающий восхищение к своим угнетателям
и ненависть к своему освободителю. И все потому, что раб гораздо лучше
понимает своего господина, пусть даже самого жестокого, чем своего
освободителя, ибо каждый раб отлично представляет себя на месте господина,
но мало кто представляет себя на месте бескорыстного освободителя. Таковы
люди, дон Румата, и таков наш мир.
— Мир все время меняется, доктор Будах, — сказал Румата. — Мы знаем
время, когда королей не было…
— Мир не может меняться вечно, — возразил Будах, — ибо ничто не
вечно, даже перемены… Мы не знаем законов совершенства, но совершенство
рано или поздно достигается. Взгляните, например, как устроено наше
общество. Как радует глаз эта четкая, геометрически правильная система!
Внизу крестьяне и ремесленники, над ними дворянство, затем духовенство и,
наконец, король. Как все продумано, какая устойчивость, какой
гармонический порядок! Чему еще меняться в этом отточенном кристалле,
вышедшем из рук небесного ювелира? Нет зданий прочнее пирамидальных, это
вам скажет любой знающий архитектор. — Он поучающе поднял палец. — Зерно,
высыпаемое из мешка, не ложится ровным слоем, но образует так называемую
коническую пирамиду. Каждое зернышко цепляется за другое, стараясь не
скатиться вниз. Так же и человечество. Если оно хочет быть неким целым,
люди должны цепляться друг за друга, неизбежно образуя пирамиду.
— Неужели вы серьезно считаете этот мир совершенным? — удивился
Румата. — После встречи с доном Рэбой, после тюрьмы…
— Мой молодой друг, ну конечно же! Мне многое не нравится в мире,
многое я хотел бы видеть другим… Но что делать? В глазах высших сил
совершенство выглядит иначе, чем в моих. Какой смысл дереву сетовать, что
оно не может двигаться, хотя оно и радо было бы, наверное, бежать со всех
ног от топора дровосека.
— А что, если бы можно было изменить высшие предначертания?
— На это способны только высшие силы…
— Но все-таки, представьте себе, что вы бог…
— Если бы я мог представить себя богом, я бы стал им!
— Ну, а если бы вы имели возможность посоветовать богу?
— У вас богатое воображение, — с удовольствием сказал Будах. — Это
хорошо. Вы грамотны? Прекрасно! Я бы с удовольствием позанимался с вами…
— Вы мне льстите… Но что же вы все-таки посоветовали бы
всемогущему? Что, по-вашему, следовало бы сделать всемогущему, чтобы вы
сказали: вот теперь мир добр и хорош.
Будах, одобрительно улыбаясь, откинулся на спинку кресла и сложил
руки на животе. Кира жадно смотрела на него.
— Что ж, — сказал он, — извольте. Я сказал бы всемогущему:
«Создатель, я не знаю твоих планов, может быть, ты и не собираешься делать
людей добрыми и счастливыми. Захоти этого! Так просто этого достигнуть!
Дай людям вволю хлеба, мяса и вина, дай им кров и одежду. Пусть исчезнут
голод и нужда, а вместе с тем и все, что разделяет людей».
— И это все? — спросил Румата.
— Вам кажется, что этого мало?
Румата покачал головой.
— Бог ответил бы вам: «Не пойдет это на пользу людям. Ибо сильные
вашего мира отберут у слабых то, что я дал им, и слабые по-прежнему
останутся нищими».
— Я бы попросил бога оградить слабых, «Вразуми жестоких правителей»,
сказал бы я.
— Жестокость есть сила. Утратив жестокость, правители потеряют силу,
и другие жестокие заменят их.
Будах перестал улыбаться.
— Накажи жестоких, — твердо сказал он, — чтобы неповадно было сильным
проявлять жестокость к слабым.
— Человек рождается слабым. Сильным он становится, когда нет вокруг
никого сильнее его. Когда будут наказаны жестокие из сильных, их место
займут сильные из слабых. Тоже жестокие. Так придется карать всех, а я не
хочу этого.
— Тебе виднее, всемогущий. Сделай тогда просто так, чтобы люди
получили все и не отбирали друг у друга то, что ты дал им.
— И это не пойдет людям на пользу, — вздохнул Румата, — ибо когда
получат они все даром, без трудов, из рук моих, то забудут труд, потеряют
вкус к жизни и обратятся в моих домашних животных, которых я вынужден буду
впредь кормить и одевать вечно.
— Не давай им всего сразу! — горячо сказал Будах. — Давай понемногу,
постепенно!
— Постепенно люди и сами возьмут все, что им понадобится.
Будах неловко засмеялся.
— Да, я вижу, это не так просто, — сказал он. — Я как-то не думал
раньше о таких вещах… Кажется, мы с вами перебрали все. Впрочем, — он
подался вперед, — есть еще одна возможность.
Сделай так, чтобы больше
всего люди любили труд и знание, чтобы труд и знание стали единственным
смыслом их жизни!
Да, это мы тоже намеревались попробовать, подумал Румата. Массовая
гипноиндукция, позитивная реморализация. Гипноизлучатели на трех
экваториальных спутниках…
— Я мог бы сделать и это, — сказал он. — Но стоит ли лишать человечество его истории? Стоит ли подменять одно человечество другим? Небудет ли это то же самое, что стереть это человечество с лица земли исоздать на его месте новое?
Будах, сморщив лоб, молчал обдумывая. Румата ждал. За окном сноватоскливо заскрипели подводы. Будах тихо проговорил:- Тогда, господи, сотри нас с лица земли и создай заново болеесовершенными.
…или еще лучше, оставь нас и дай нам идти своей дорогой.
— Сердце мое полно жалости, — медленно сказал Румата.
— Я не могу этого сделать.И тут он увидел глаза Киры. Кира глядела на него с ужасом и надеждой…
P. S. в этом небольшом диалоге содержится и мудрость китайских философов — Лао Цзы, Чжуан Цзы — о природе государства, правителей и людей; и проскакивают мысли Карлоса Кастанеды — относительно рабской психологии современного общества и нежелание отвергнуть систему «раб — господин», и мудрость индийских Вед, и намеки на Будду — философ Будах. Стругацкие были очень мудры — не по своему времени, большенство же и по сегодняшний день не понимает их пророческого дара… Судя по всему они изучили все вышеупомянутые философские системы и закодировали эту информацию в своем творчестве — для будущих поколений.
Трудно быть богом, если ты человек
А. и Б.Стругацкие. «Трудно быть богом» (1964)
Самая, пожалуй, известная повесть Стругацких. И крайне противоречивая.
Как мне представляется, писатели сами запутались в тех вопросах, которые они поставили перед читателями в этом произведении, и заставили заблудиться в трех соснах своих поклонников из «поколения шестидесятников».
Формально история, которую нам рассказали, весьма проста: прекрасные люди коммунистического будущего, которые родились в первых произведениях Стругацких и расползлись по всей Вселенной, на этот раз ведут наблюдение на одной из планет за местными обитателями. На планете живут те же люди, что и на Земле, но очень отсталые – в государстве Арканар, где и происходит все действие повести, царит классическое Средневековье в условиях развитого феодализма.
Главный герой повести – некий Антон, который в Арканаре выдает себя за благородного дона Румату. На планете еще пара сотен землян – коллег Антона – они тоже изображают из себя разных непростых людей из местной элиты и наблюдают за жизнью аборигенов.
Сразу же у читателя должен возникнуть вопрос: а для чего продвинутым землянам наблюдать за жизнью малоинтересных примитивных субъектов, находясь не в комфортных условиях Земли, а годами проживая среди грязных и довольно мерзких людишек? Занятие не самое приятное – Стругацкие специально акцентировали внимание на этом, описав весьма дурнопахнущее, вполне себе земное Средневековье. В чем цель многолетней работы под прикрытием? Почему нельзя было понаставить камер на планете и следить за всем с какой-нибудь космической базы? И вот тут Стругацкие дают маху: как таковой вменяемой цели у этих людей нет! Наблюдают и все. Так надо! И это весьма странно. Чтобы понять, что происходит в Арканаре не нужно там жить годами – хватило бы и пары-тройки недель. Ладно – допустим, какой-нибудь историк пишет диссертацию по арканарской жизни – можно и пару месяцев там провести. Хотя стоит ли? Кто-нибудь зарежет ненароком и конец научной карьере!
Но бог с ними – с людьми будущего, до которых медленно доходит очевидное. Главная проблема с этой повестью – не в этом выдуманном самоограничении землян, а в подмене главного вопроса произведения, которую совершают Стругацкие. По сути, они обманывают своих читателей (вероятно, не нарочно), заставляя их думать, что выбор Руматы – это их потенциальный выбор.
Вот ведь какая штука получается: мы читаем повесть и понимаем, что под Арканаром подразумевается самая обычная земная диктатура, которую возглавляет озверевший маньяк, которого некому остановить. Но какая проблема на Земле с этими донами Рэбами? Если отдельный человек и хочет остановить набирающего силу диктатора – ему это сделать практически невозможно.
И Стругацкие очень точно указали, в чем проблема: в людях! Большая часть населения – мещане, как их называют Стругацкие, всего боятся и не способны сопротивляться любой власти, чего бы она ни вытворяла («они слишком пассивны и слишком невежественны» – ничего не напоминает?). Элита Арканара ничем не лучше: благородные люди способны только устраивать дебоши и презирать не таких благородных, как они, но совершенно немощны, когда речь идет о сопротивлении Злу. И когда Зло пришло, то они быстро приносят ему присягу, не испытывая внутреннего дискомфорта. Все очень похоже на любой фашистский режим, включая и тот, в котором Стругацкие жили до 1953-го года.
Если бы писатели сделали акцент на том, что любая диктатура произрастает только на соответствующей почве – на питающем ее человеческом навозе, то с этим можно было бы согласиться. Но ведь авторы повести центральной темой произведения сделали выбор человека между невмешательством и активными действиями по борьбе со Злом. В их повести эту проблему решает для себя дон Румата, который с одной стороны – обычный человек, а с другой – настоящий бог! Он в одиночку может то, чего никто из нас сделать не в состоянии. И это ключевой момент!
Еще раз, чтобы было понятно. Зло на Арканаре – вполне земное, люди – тоже наши, а вот человек (Румата) – не наш! И его проблема морального выбора – это не наша проблема. Если и бывали в человеческой истории такие моменты, когда от решения отдельного человека зависела судьба миллионов – это было отнюдь не часто. Да, в нашей российской истории был похожий эпизод: Лев Троцкий мог совершить военный переворот в 1924-м году, но он, как и Румата, много думал и мало делал. В результате мы получили один из самых жутких режимов в истории. Но и у Троцкого бы в одиночку бы ничего не получилось – успех мог быть достигнут только дружным коллективом единомышленников. А Румата был богом для Арканара и единственное, что ему и его коллегам мешало: их собственные дурацкие правила и нелепые сомнения.
В сущности, частный выбор человека будущего Руматы Стругацкие выдали за проблему выбора, которая может встать перед каждым человеком. А это не так. В схожую ситуацию попадают лишь единицы землян.
Трудно быть Богом
В начале 2014 года на экраны страны вышел фильм Алексея Германа по повести братьев Стругацких «Трудно быть богом». Книга поднимает непростой вопрос об обратном воплощении, о том, как бы чувствовал себя человек, оказавшись на месте мудрого и милосердного Бога, хватило бы ему терпения и любви? Ведь как правило, мы мало задумываемся о том, как Богу живется с нами, что стоило вывести нас на должный нравственный и социальный уровень. Даже в тяжелой жизненной ситуации человеку более свойственно предъявлять Богу претензии, обвинять Его в том или ином несчастье. Мы даже придумали целую богословскую науку, которую назвали «теодицеей», то есть богооправданием, где, используя нравственные и житейские аргументы, пытаемся оправдать Бога перед лицом человеческого горя.
Впервые эта тема появляется в библейской книге Иова, где главный герой, ветхозаветный праведник Иов, после тяжелейших жизненных испытаний, выпавших на его долю, слышит от своих друзей слова о том, что Ему нужно проклясть Небо, так как с таким несправедливым Богом жить тяжело. И впервые, книга Иова обращается к своему читателю с вопросом, что мы знаем о судьбах Божиих и устройстве этого мира, о том, как все устроено, для того, чтобы судиться с Творцом?
Повесть Стругацких, пожалуй, первая в мировой литературе попытка поразмыслить о том, каких усилий и терпения стоило Богу нравственное воспитание людей, приведение их к достойному уровню цивилизованной, культурной жизни. А чтобы тема лучше воспринималась читателем, Стругацкие ставят на место Бога ученого.
«Трудно быть богом» можно было бы отнести к разряду авторских фантазий, если бы не умение братьев Стругацких через фантастику поднимать важнейшие нравственные темы. И, конечно же, при вдумчивом чтении в произведении видна параллель с евангельским Христом. Однако дон Румата абсолютный антипод Христа. Разочаровавшись в людях, дон Румата улетает домой, на землю. Христос же, столкнувшись со злом во много раз превосходящим то, что выпало на долю Руматы, восходит на Крест. Он не отверг человечество, Он отдал Себя до предельного истощения ради его исправления и спасения. Потому что Он подлинный Бог, любящий Своих детей даже в самой грязной и неблагодарной обстановке. Вот в чем смысл названия фильма и одноименной книги. Быть Богом действительно трудно. Потому что Он должен не только ждать, терпеть и наблюдать, но действовать, верить и отдавать Себя за жизнь мира. Человеку это не возможно, Богу же возможно всё.
Алексей Юрьевич Герман снимал свой последний в жизни фильм как своеобразное напоминание о том, из какой «тени смертной извёл нас Господь» (Пс. 4:22) и насколько непостижима, по человеческим меркам, мера Его милосердия, терпения и любви.
Смотрите наши программы на Youtube канале Радио ВЕРА.
«Эротика текста»: Между свободой воли и попущением зла. Анализ повести «Трудно быть богом»
Братья Стругацкие, вслед за своим учителем Ефремовым, обращались к жанру фантастики как к полю, внутри которого возможна максимальная вариация мысленных социально-философских и этически-дилеммных экспериментов. Concepture публикует статью о произведении братьев Стругацких «Трудно быть богом».
Стругацких можно определить как конструкторов в области социального проектирования. Наследуя устремления левонастроенной советской интеллигенции построить «сверхобщество», состоящее из «сверхлюдей» (вспомним Эру Встретившихся Рук в романе Ефремова «Час быка»), Стругацкие, тем не менее, ставят акцент не на технологических достижениях прогрессировавшего человечества, а на сущности моральных оснований, из которых оно исходит. И в этом отношении Стругацких отличает критическая ирония, причиной которой является отсутствие нравственной эволюции человека. Здесь они продолжают традицию русской классической литературы. Именно синтез традиционного морализаторства и советского инженерно-проектировочного пафоса резко выделяют Стругацких из когорты современников.
Сюжет повести «Трудно быть богом» построен как разворачивающаяся этическая дилемма, завязанная на тематике справедливого устройства общества. Группа исследователей института экспериментальной истории с Земли прилетают на планету, жители которой находятся состоянии позднего Средневековья. Задача исследователей ограничивается чистым наблюдением, исключающим какое-либо вмешательство. Однако мракобесные непотребства, которые они наблюдают, вызывают у прогрессивных землян различные реакции. Коллизия романа возникает именно из несовпадения этих реакиций и идейного противостояния главных героев. Если описывать возникающий конфликт коротко, можно сказать, что технологически развитые исследователи с Земли – это своеобразные боги по отношению к отсталым гуманоидам Арканара, спорящие между собой, имеют ли они право вмешиваться в естественное развитие инопланетной цивилизации.
Как и во многих других своих произвденениях, в этой повести Стругацкие отталкиваются от классической идеи утопии. По сути дела вопрос о природе общественного в их творчестве всегда поставлен ребром: либо социум опирается на моральные ценности, либо он строится по законам безнравственной исторической необходимости, подразумевающей кровопролитие и невиные жертвы. Проблема заключается в том, что общество, основанное на морали – труднодостижимо и менее жизнеспособно; а природосообразное общество – лишено человечности и практически ничем не отличается от животной стаи. В повести «Трудно быть богом» за видимым конфликтом индивида (Руматы) и общества (жителей Арканара) скрываются вечно актуальные социально-этические проблемы. Например, проблема роли насилия в обществе, которое будучи аморальным по своему существу, одновременно с тем является фактором исторического прогресса.
Отношение авторов к тем проблемам, о которых идет речь в книге, можно определить как трагический оптимизм. Главный герой, переживающий не только внешний, но и внутренний конфликт (поскольку он, являясь очевидцем всяких зверств, все же связан политикой невмешательства), в конце концов приходит к определенному (пусть и полуспонтанному) решению – активно бороться против несправедливости (поднять меч против нее). Вывод авторов вполне однозначен – «добро должно быть с кулаками». Это подтверждается двумя эпизодами с главным героем Руматой, которому авторы явно симпатизируют.
Кузнец оживился.
– И я так полагаю, что приспособимся. Я полагаю, главное – никого не трогай, и тебя не тронут, а?
Румата покачал головой.
– Ну нет, – сказал он. – Кто не трогает, тех больше всего и режут.
– И то верно, – вздохнул кузнец. – Да только куда денешься. Один ведь, как перст, да восемь сопляков за штаны держатся. Эх, мать честная, хоть бы моего мастера прирезали! Он у серых в офицерах был. Как вы полагаете, благородный дон, могли его прирезать? Я ему пять золотых задолжал.
– Не знаю, – сказал Румата. – Возможно, и прирезали. Ты лучше вот о чем подумай, кузнец. Ты один, как перст, да таких перстов вас в городе тысяч десять.
– Ну? – сказал кузнец.
– Вот и думай, – сердито сказал Румата и пошел дальше.
– Вздор! – сказал Румата, осаживая жеребца. – Было бы скучно проехать столько миль и ни разу не подраться. Неужели тебе никогда не хочется подраться, Киун? Все разговоры, разговоры.
– Нет, – сказал Киун. – Мне никогда не хочется драться.
– В том-то и беда, – пробормотал Румата, поворачивая жеребца и неторопливо натягивая перчатки.
По здравом размышлении, выясняется, что вариант, который предлагают авторы (деятельная борьба) — наиболее приемлемый из всех. Два других варианта – так или иначе приводят в тупик. Например, вариант «невмешательства» есть синоним попустительства бесчинству зла и насилия. Сам Румата по этому поводу высказывается так: «Мне не нравится, что мы связали себя по рукам и ногам самой постановкой проблемы. Мне не нравится, что она называется Проблемой Бескровного Воздействия. Потому что в моих условиях это научно обоснованное бездействие. Я знаю все ваши возражения! И я знаю теорию. Но здесь нет никаких теорий, здесь типично фашистская практика, здесь звери ежеминутно убивают людей! Здесь все бесполезно. Знаний не хватает, а золото теряет цену, потому что опаздывает».
А вариант непосредственного дарования землянами благ арканарцам грозит лишить последних свободы и самостоятельности. В тексте мы находим следующий отрывок на эту тему, разговор Руматы и Будаха:
– Сделай тогда просто так, чтобы люди получили все и не отбирали друг у друга то, что ты дал им – сказал Будах.
Поэтому остается единственный вариант, не посягающий на свободу воли, но и не попускающий зла – это вдохновенная борьба. Легкий толчок косной массы, подъем самосознания толпы с целью превращения ее в общество.
Рекомендуем прочесть:
1. А. Скаландис – «Братья Стругацкие».
2. Ю. Черняховская – «Власть и история в политической философии братьев Стругацких».