Тюрьмы нквд что творилось
«Спецобъект-110»: что творилось в самой страшной тюрьме НКВД
Спецобъект-110, иначе – Сухановская особорежимная тюрьма – наряду с печально известным Бутовским полигоном и Коммунаркой входит в число самых мрачных мест эпохи «Сталинских репрессий».
История
Тюрьма разместилась на территории Свято-Екатерининского монастыря (г. Видное Московской области).Монастырь, возникший в XVII веке просуществовал до 1918 года. После этого комплекс монастырских зданий использовался в разное время как офис фонда Союза архитекторов, Дом отдыха Союза архитекторов. С 1932 года здесь находилась колония для несовершеннолетних преступников. В 1937 году монастырские постройки перешли в ведение НКВД.
Ежов планировал устроить здесь тюрьму для высокопоставленных чинов, в первую очередь, для сотрудников органов, попавших в число репрессированных. Этот проект был воплощен в жизнь, но уже не Ежовым, а его преемником на посту наркома – Лаврентием Берией. В тот самый день, когда Николай Ежов подал рапорт об отставке, Берия отправил председателю Совнаркома Молотову письмо такого содержания: «В связи с возникшей необходимостью оборудовать особо изолированную тюрьму специального назначения при ГУГБ НКВД нами намечено использование для этой цели территории и зданий Сухановского монастыря, переустройство которых под тюрьму может быть произведено в месячный срок».
Берия ошибочно назвал монастырь «Сухановским» — по названию расположенной рядом старинной дворянской усадьбы Суханово, и с тех пор это название закрепилось за «спецобъектом-110».
Просуществовала тюрьма специального назначения до 1953 года.
Режим содержания
Сухановка была рассчитана на 150 узников. Все, кто оказывался здесь, исчезали для мира навсегда. Родственникам называли в качестве места заключения другие тюрьмы, например, Лефортово. Никаких писем, передач «сухановским» сидельцам не полагалось. Камеры были одиночными, лишенными окон и какого-либо намека на естественное освещение. Вмонтированный в цемент стол и стул, дощатая койка, которая на день поднималась к стене, параша в углу – вот вся обстановка. За узником непрерывно наблюдали через глазок в двери. Помимо тюремных камер, по свидетельству немногих вышедших из Сухановки живыми, здесь были оборудованы специальные карцеры: холодные, «горячие», такие, где человек стоял в воде или в мазуте, и «стоячие» — каменные мешки, в которых нельзя было даже сесть – колени упирались в стену.
Заключенные здесь лишались имен, взамен получая номера.
Для того, чтобы не слышно было криков и стонов, помещения для допросов и камеры были обшиты звуконепроницаемым материалом.
Методы
Сухановская тюрьма не случайно носила неофициальное название «дача пыток» или «пыточная дача». Здесь, в обстановке строжайшей секретности выбивали признания в несовершенных преступлениях у наиболее высокопоставленных «врагов народа». Шифрограмма ЦК ВКП от 10 января 1939 года не оставляет никаких иллюзий на этот счет: «. применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКПБ. Метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь в виде исключения, в отношении явных и недоразоружившихся врагов народа, как совершенно правильный и целесообразный метод».
Тюрьма прекратила свое существование в 1953 году приказом НКВД No0068, где есть такие строки: «. установлено различное применение пыток: избиение, круглосуточное применение наручников на вывернутые за спину руки, продолжавшееся в отдельных случаях в течение нескольких месяцев, длительное лишение сна, холодные и горячие карцеры. ».
В приказе 1953 года перечислены далеко не все изуверские методы допросов, применявшиеся в Сухановке. Помимо традиционного «конвейера», которым встречали практически всех вновь прибывших («конвейером» называли избиение, длившееся много часов, когда палачи, выбившись из сил, должны были сменять друг друга), помещали в бочки с ледяной водой, раскручивали в барабане, обшитом не струганными досками и т.д. Всего, по словам одного из бывших заключенных Сухановки А. Долгана, применялось более 50 видов пыток, одна изощреннее другой.
При этом узники подвергались истязаниям не только во время следствия. Было принято избивать уже приговоренных к расстрелу, непосредственно перед казнью.
Узники
Сухановка задумывалась как спецтюрьма для особо важных преступников, высшей партноменклатуры и сотрудников НКВД. Идея принадлежала Ежову, и так уж вышло, что он стал одним из сидельцев Сухановки, в полной мере испытав на себе все прелести дознания и пыток, которые применялись к предполагаемым «врагам народа» по его приказам. В спецтюрьме Ежов проходил, как «номер 27», но его, разумеется, не могли не узнать. Ведь до самого 1938 года его портреты висели во всех кабинетах НКВД. Здесь же, в специальном помещении спецобъекта-110, Ежов был расстрелян.
Узниками Сухановки были важные военные и политические деятели СССР: революционер, сотрудник НКВД Иван Бовкун-Луганец, контр-адмирал Константин Самойлов, генерал-майор Михаил Белянчик, генерал-майор Григорий Ляскин, генерал-лейтенант Владимир Тамручи. Но в жернова террора попадали не только государственные деятели. Были среди жертв и люди искусства. В Сухановке побывал писатель Исаак Бабель, попавший туда по «ежовскому делу» — к своему несчастью писатель был в близких отношениях с женой Ежова. Бывший нарком под пытками оговорил обоих, назвав английскими шпионами. Есть сведения, что режиссер Мейерхольд тоже прошел через допросы в Сухановке.
Всех своих тайн «спецобъект-110» еще не открыл, поскольку многие дела еще хранятся под грифом «секретно» — очень уж высокопоставленные фигуры получали здесь номера вместо имен.
Новое в блогах
BA-MA, RH 24-48\198
Отдельное управление Тайной военной полиции (ГФП) при 48-м армейском корпусе
Без указания места, 1 июля 1941 г.
Расстрел коммисаров НКВД и партийных функционеров, а также доклад о расстреле органами НКВД 400 этнических немцев и украинцев в тюрьме г. Дубно.
Отдельное управление ГФП при XXXXVIII АК прибыло в Дубно уже в четверг, 26.6.41 около 17 часов. Немедленно был установлен контакт с некоторыми немецкоговорящими жителями (с учителем и священником). Было установлено, что по поручению комиссара НКВД Винокура в местной тюрьме было расстреляно большое количество политзаключенных. Расстрелы производились комендантом тюрьмы, чье имя еще не установлено, при участии секретаря тюремного управления еврейки Бронштейн, а также некоторых тюремных служащих, чьи имена также еще не установлены. По словам жителей, речь идет о примерно 400 политзаключенных.
После разговора с жителями рано утром 27 июля 1941 г. было произведено посещение тюрьмы г. Дубно. К этому времени тюрьма была уже захвачена местными жителями, чьи родственники еще находились в тюремных помещениях. Тюремные камеры, в которых лежали тела расстрелянных, также были взломаны жителями. Их целью было вывезти тела расстрелянных родственников, что и было сделано с помощью повозок.
Картина, открывшаяся зашедшим в казематы тюрьмы, была ужасной – ее просто невозможно описать словами. Повсюду лежали расстрелянные и изуродованные штыками трупы стариков, мужчин, женщин и девушек примерно шестнадцатилетнего возраста. Всего было насчитано более ста тел. Некоторые женщины при виде того, что случилось с их родственниками, были настолько потрясены, что бились головами о тюремные стены. Из-за сильной жары в помещениях тюрьмы стоял отвратительный запах. По этой причине я распорядился, чтобы тела убитых были похоронены силами заключенных, а тюремные полы, на которых повсюду была кровь, вымыты. Поначалу выполнение моего указания не представлялось возможным, так как нельзя было предоставить достаточное количество охраны для обеспечения этих работ.
Было решено, что эти семь преступников, а также сорок русских пленных, будут задействованы на чистке тюремных помещений, а также на захоронениях тел погибших. К этому времени, однако, из крепости было вывезено около 2000 находящихся там пленных. По этой причине вместо сорока русских пленных на упомянутых работах было задействовано сорок лиц еврейской национальности. В понедельник, 30.6.1941, между 14 и 18 часами силами семи преступников, а также сорока евреев на тюремном дворе около западной стены были вырыты ямы примерно двух метров шириной и 1 1/8 метров глубиной. Это было сделано с целью вынести тела погибших из тюремных помещений и последующего их захоронения. После этого в тюрьме была произведена чистка инвентаря, а пропитанные кровью мешки из соломы, одеяла и лежащие повсюду предметы одежды были сожжены. Теперь помещение тюрьмы считается очищенным.
Между тем удалось найти архитектора тюремного здания, которому было поручено починить решетчатые железные двери на этажах таким образом, чтобы их можно было закрыть, поскольку к ним нельзя было найти ни одного ключа, равно как и к дверям в камерах. Хотя все двери в камерах были взломаны, на отдельных этажах тюремного помещения удалось создать условия для содержания заключенных на закрытом пространстве. Всего для этих целей было подготовлено четыре этажа с 118 камерами средней и большой площади. После проведения этих мероприятий тюрьму можно считать готовой к приему политических и прочих заключенных; ключи от каждой двери находятся в здании городской комендатуры г. Дубно.
Как было установлено в дальнейшем, аресты политических заключенных производились совершенно бессистемно. Выжившие рассказывали среди прочего о заключенном, арестованном из-за неуплаты налогов; другой узник был помещен в тюрьму только из-за того, что на двадцать минут опоздал на работу. Одна узница была заключена по стражу по причине того, что у нее нашли украинский журнал националистического толка и т.п. Самым печальным случаем, однако, можно назвать случай с шестнадцатилетним этническим немцем, который принадлежал к скаутской организации, и только из-за этого месяцами содержался в тюрьме, а впоследствии был расстрелян.
Из показаний выживших и местного населения следует, что главными ответственными за это преступление являются комиссар НКВД Винокур и секретарь тюремного управления, еврейка Бронштейн. По имеющимся данным, Винокур был пойман и расстрелян, а Бронштейн все еще скрывается на территории г. Дубно. В отношении нее ведутся розыскные мероприятия.
Семь упомянутых выше комиссаров НКВД и их помощников были привлечены к вывозу и последующему захоронению тел убитых заключенных. Потом преступников заставили вырыть могилу, также у западной стены тюрьмы, но на некотором расстоянии от могил других заключенных. После этого семь преступников были казнены; казнь была приведена в исполнение расстрельной командой пехотной дивизии в понедельник 30.6.41 около 18 часов.
Яма с телами преступников была засыпана землей группой евреев, находящихся непосредственно на месте.
— «Интеллигенты, быть тверже стали! Кругом агенты, а первый Сталин!» Как Вам нравятся эти стихи? — чуть насмешливо спрашивает меня старик, сидящий на кровати с чашечкой чая в руках. На часах три часа ночи, но спать в этом доме ещё не ложились. — Это стоящие стихи, я за них 10 лет лагерей строгого режима получил!
Во время ареста Семену Виленскому было 20 лет. Он учился на филологическом факультете Московского университета. Сейчас Семену Самуиловичу 86 лет. Он живёт в Москве, пишет стихи и занимается издательской деятельностью в издательстве «Возвращение», которое публикует мемуары бывших узников ГУЛАГа.
Сам Семен Самуилович провел в сталинских лагерях и тюрьмах 8 лет. Причём начало срока отбывал в Сухановке или «Спецобъекте 110». Спецобъект размещался в бывшем монастыре святой Екатерины и был организован лично наркомом НКВД Лаврентием Берия. Монахинь выселили, бывшие кельи приспособили под камеры, обширные монастырские подвалы превратили в помещения для пыток. Тюрьма предназначалась для бывших друзей товарища Сталина, которые по его личному приказу объявлялись врагами. По официальным документам тайная тюрьма тов. Сталина проходила как «дача» НКВД. «Дачей пыток» и прозвали ее заключенные.
«Тесная камера, бетонный пол. В зарешеченном окне толстое стекло, пропускающие лишь тусклый свет». Свой рассказ Семен Самуилович ведет тихим монотонным голосом и просит не перебивать.
На допросах в Сухановке Мейерхольд признался в сотрудничестве с британской и японской разведкой. Он дал показания на коллегу режиссера-кинематографиста Сергея Эйзенштейна, писателя Илью Эренбурга, композитора Дмитрия Шостаковича и многих других деятелей советской культуры. В письмах к Председателю Совета Народных Комиссаров Вячеславу Молотову, режиссер поведал, как проходили допросы. Эти письма сохранились.
«Меня здесь били — больного 65-летнего старика: клали на пол лицом вниз, резиновым жгутом били по пяткам и спине; когда сидел на стуле, той же резиной били по ногам сверху, с большой силой. В следующие дни, когда эти места ног были залиты обильным внутренним кровоизлиянием, то по этим красно-синим-желтым кровоподтекам снова били этим жгутом, и боль была такая, что, казалось, на больные чувствительные места ног лили крутой кипяток, и я кричал и плакал от боли. Нервные ткани мои оказались расположенными совсем близко к телесному покрову, а кожа оказалась нежной и чувствительной, как у ребенка, глаза оказались способными лить слезы потоками. Лежа на полу лицом вниз, я обнаруживал способность извиваться и корчиться, и визжать, как собака, которую бьет хозяин. Меня били по старым синякам и кровоподтекам, так что ноги превращались в кровавое месиво. Следователь все время твердил, угрожая: не будешь писать, будем опять бить, оставив нетронутыми голову и правую руку, остальное превратим в кусок бесформенного, окровавленного мяса. И я все подписывал».
Мейерхольд и Кольцов были расстреляны 2 февраля 1940 года. Тела их сожгли в крематории бывшего Донского монастыря. Обычно прах кремированных вывозился на поля в качестве калийного удобрения, выбрасывался в канализацию или отправлялся на городскую свалку.
По воспоминаниям бывших узников Сухановки в следственной тюрьме использовали 52 вида пыток. Подробный реестр используемых в Сухановке «следственных методов» составила писатель, историк, исследователь ГУЛАГа Лидия Головкова. О подмосковной пыточной тюрьме она написала книгу «Сухановская тюрьма. Спецобьект 110».
«В Сухановке узников расстреливали в здании бывшего храма Святой Екатерины. Причем стрелки стояли за железными щитами с прорезями для глаз так, что их не было видно. Обычно человек даже не успевал сообразить, что с ним происходит, как уже отправлялся на тот свет», — рассказывает Головкова. Затем подручные взваливали тело на носилки и отправляли в печь, которая топилась мазутом. Кремации совершались по ночам, чтобы местные жители не жаловались на зловоние. Перед смертью некоторых узников Сухановки, тех, кто был не только «врагом народа», но и «врагом» лично товарища Сталина, было принято избивать еще раз. «Перед тем как идти ему на тот свет — набей ему морду!» — говорил комиссар госбезопасности Лаврентий Берия, который любил бывать в сухановской тюрьме. Здесь у него был собственный кабинет, из которого на лифте можно было спуститься в подземный этаж тюрьмы, чтобы принять личное участие в допросах«.
Я поинтересовалась, были ли среди заключенных сухановской тюрьмы женщины. «Да, конечно! Мне запомнилась история молоденькой жены маршала Григория Кулика — Киры Симонич — Кулик. Она была очень хорошенькая, вышла замуж за маршала в 18 лет. Вскоре она была арестована. Возможно, Кира приглянулась кому-то из высшего советского руководства (не исключено, что самому Сталину), и ее решено было похитить. Для похищения юной красавицы была выделена опрегруппа сотрудников НКВД. Они караулили жертву на трех автомобилях. Руководил спецоперацией заместитель Лаврентия Берии генерал Всеволод Меркулов. В июле 1939 года Кира вышла из своего дома в центре Москвы и бесследно исчезла. Я не знаю, к кому ее возили и что с ней делали, но, в конце концов, она оказалась в сухановской тюрьме. Между тем безутешный муж —маршал Советского Союза Григорий Кулик обратился лично к Лаврентию Павловичу с просьбой найти любимую жену. Берия согласился помочь и даже объявил всесоюзный розыск, хотя прекрасно знал, что Кира находится в Сухановке, он лично ее допрашивал. Кире предъявили обвинения в шпионаже, но не очень настаивали на обвинении. Просто отвезли в Москву и расстреляли. Даже следственного дела не было заведено. А официальный розыск пропавшей жены продолжался еще десять лет, дело Симонич — Кулик составило 15 объемных томов, которые впоследствии уничтожили. В 1949 году маршал Кулик тоже был арестован и расстрелян».
Мне стало интересно, кто были те люди, что исполняли приговоры?
«Наверное, если бы мы спросили их родственников, все бы они в один голос сказали, что это были любящие отцы, мужья и дедушки, — рассказывает Головкова. — Просто работа у них была тяжелая. Я встречалась с одним из бывших сотрудников Сухановки. Он работал шофером — перевозил заключенных в тюрьму. Обычно такие перевозки осуществлялись в специальных фургонах с надписью „Хлеб“, „Мясо“ или даже „Советское шампанское“. Так вот он рассказывал, что однажды вез в следственную тюрьму беременную женщину. Очевидно, от потрясения у нее начались роды. Шофер мчался как безумный, но не в роддом, а в пыточную тюрьму. Родился мальчик. Один из охранников принял младенца, обрезал пуповину, завернул в шинель. А потом проводил женщину к тюремному начальству. Рассказывая об этом, бывший шофер не мог сдержать слез. Но большинство сотрудников Сухановки ни в чем не раскаивались и до конца дней своих верили, что вершили „революционное правосудие“ от имени народа».
«Мы били, бьем и ни от кого не скрываем!» — любил говорить следователь Сухановки Михаил Рюмин. Об избиениях Рюминым заключенных в Сухановке ходили легенды. Помогал Рюмину не обычный следователь, а полковник НКВД. С заключенного снимались брюки, на спину ему садился полковник. Рюмин бил резиновой дубинкой до кровавого мяса. На следующем допросе Рюмин пинал несчастную жертву в живот, так что у того вылезали все кишки наружу. Кишки собирали, и отвозили пытаемого в больницу бутырской тюрьмы. За доблестную службу Рюмин получил медаль «За отвагу», но потом тоже был расстрелян.
Сравнение с Нюрнбергским процессом заставляет задуматься о том, какой режим был хуже: сталинский или нацистский?
«Я думаю, они обменивались опытом», — считает Головкова. — «К примеру, специальные автомобили — автозаки для перевозки заключенных, в которых выхлопная труба направлялась внутрь, и несчастные жертвы умирали по пути в крематорий — это изобретение советских чекистов. Гитлеровцы просто этот метод усовершенствовали, применив газовые камеры в лагерях смерти».
Весь музей размещается в одной комнате, точнее, келье. Посетители в нем — нечастые гости. Здесь редко бывают экскурсии, православные паломники не спешат заглянуть сюда перед церковной службой. Музей не может похвастаться большим количеством экспонатов. За стеклянной витриной — кусочки паркета из кабинета Лаврентия Павловича, по которому ступала нога кровавого наркома, алюминиевые миски, из которых узники хлебали баланду и кашу—шрапнель, телефон, по которому отдавались смертельные приказы, и чекистский наган, из которого эти приказы, возможно, исполнялись. Маленькие фотографии узников Сухановки на стенде, картины маслом, написанные послушником Виктором: конвоир с овчаркой ведет этап, узник с расширенными от ужаса глазами в одиночной камере. Скульптура, вылепленная из воска — Лаврентий Павлович Берия в знаменитом пенсне. Комиссар госбезопасности сидит, словно живой, так и кажется, вот — вот встанет, спустится на лифте в подвал, чтобы лично вести допросы с пристрастием.
«Скажите, вам здесь не страшно жить?» — спрашиваю я послушника Виктора. — «Призраки убиенных не бродят по монастырю?»
«Никто не здесь бродит!» — улыбается послушник. — «Бояться нечего! Вот я, например, живу в бывшей камере. Да, не скрою, порой думаю: кто же жил здесь до меня и что думал в свои последние минуты?! Но стараюсь такие мысли отогнать. Невозможно об этом все время поминать, так можно и разум потерять!»
«Молиться о безбожниках, отступниках, коммунистах церковное учение не велит!» — Молитесь за убиенных?
— Православные могут молиться только за православных, за тех, кто принадлежал к христианской Церкви. Почти все сухановские узники были атеистами. И многие до того как стать жертвами, сами были палачами. А если не убивали, значит, одной веры, одной идеологии были с убийцами. А молиться о безбожниках, отступниках, коммунистах церковное учение не велит! Мы молимся за Православного Царя Николая II Романова, которого убили эти христопродавцы! Все грехи и злодеяния народа русского начались с этого убийства. Не знаю, когда Бог простит Россию?
Виктор тяжело вздыхает и спешит к вечерне. «Господу помолимся!» — торжественно поет хор мужских голосов. Над куполом храма Святой Екатерины тихо заходит солнце, сварливо кричат вороны, из трапезной доносятся запахи борща и свежего хлеба. Трудно поверить, что еще примерно пол—века назад в этой мирной обители трупов было больше, чем живых людей. Так же и в тысячах других уголков России, объединённых общим словом — «архипелаг ГУЛАГ».
Как пытали и убивали советский комсостав
В этой статье рассмотрим методы, которыми сталинские «следопыты» добивались признательных показаний у арестованных военнослужащих.
Комкор Лисовский Николай Васильевич 
стал одним из немногих советских военачальников, которым удалось пережить пыточное следствие, не получить расстрельный приговор и даже выжить в лагерях. Он был арестован 22 февраля 1938 года, обвинялся по статьям 58-1б и 58-11 УК РСФСР. Приговорён ВКВС 11 июля 1941 к 10 годам ИТЛ и 5 годам поражения в правах. Из воспоминаний Л.Э. Разгона о Н.В. Лисовском:
«. Лисовский почти всю жизнь занимался нашей западной границей и возможным противником на Западе. Все, что происходило в 39-м и после, он воспринимал как нечто личное, происходящее с ним самим. Был непоколебимо уверен в неизбежности войны с Германией. О теории «малой кровью, на чужой земле» он отзывался изысканным матом старого гвардейца. Несмотря на всю свою сдержанность и выдержку, он предсказывал колоссальные военные неудачи нашей армии! Когда, через месяц полной изоляции, у нас снова появились радио и газеты, мы могли судить, что все предсказания Лисовского оправдывались со страшной последовательностью. Он довольно точно предсказал направление главных немецких ударов. Весной 1942 года, почти с абсолютной точностью, начертил мне направление будущего удара немецких армий на юг и юго-восток. Было что-то чудовищное в том, что высокопрофессиональный работник, всю жизнь готовившийся к этой войне, сидит на зачуханном лагпункте и нормирует туфту в нарядах. А ведь в Генштабе сидел его бывший ученик и подчиненный Василевский!»
Лисовский освободился в 1948 и выехал на жительство в Бийск Алтайского края. Работал заведующим склада краевой конторы «Росхмель». Повторно арестован 26 ноября 1949 как «антисоветский элемент» (в этот период брали всех, кто выжил в лагерях и был освобожден). Постановлением ОСО при МГБ СССР от 01.04.1950 сослан на вечное поселение в Енисейск Красноярского края. Устроился работать в баню. Из ссылки освобожден в августе 1954. В апреле 1955 реабилитирован. Умер в Москве. Через некоторое время после смерти ему зачем-то присвоили звание генерал-лейтенанта.
Будущий маршал Рокоссовский К.К. в 1937 командовал кавалерийским корпусом в звании комдива 
В августе 1937 года Рокоссовский был арестован по обвинению в связях с польской и японской разведками. Два с половиной года провёл под следствием (следственное дело № 25358-1937). В пытках Рокоссовского неоднократно принимал личное участие начальник Ленинградского УНКВД Заковский. Рокоссовскому выбили несколько передних зубов, сломали три ребра, молотком били по пальцам ног. Однако комдив держался мужественно и не дал ложных показаний ни на себя, ни на других. По сведениям полковника юстиции Климина Ф. А., бывшего в числе трёх судей Военной коллегии ВС СССР, разбиравших дело Рокоссовского, в марте 1939 года состоялся суд, но все свидетели, давшие показания, уже были мертвы. Рассмотрение дела было отложено на доследование, осенью 1939 года состоялось второе заседание, также отложившее вынесение приговора. 22 марта 1940 года Рокоссовский был освобождён, в связи с прекращением дела, при ходатайстве С. К. Тимошенко к Сталину, и реабилитирован. К. К. Рокоссовского полностью восстанавливают в правах, в должности и в партии, в этом же году ему присвоили звание «генерал-майор».
Из воспоминаний генерала Горбатова А.В.:
«Когда я мокрый, с трудом добрался до своей камеры, мои товарищи в один голос спросили:
. После ночных «бесед» со следователем меня чаще всего приносили в камеру на носилках. Кроме следователя, в «активных» допросах принимали участие два дюжих костолома. «
После смерти Сталина и Берии в стране проходила определенная работа по выяснению подробностей репрессий. В рамках этой работы допрашивали многих следователей и работников прокуратуры. Вот что показал на допросе Лев Шварцман, который участвовал в следствиях по делам высокопоставленных военачальников:
— Физические методы воздействия применяли к Мерецкову сначала высокие должностные лица Меркулов и Влодзимирский, а затем и я со следователями Зименковым и Сорокиным. Его били резиновыми палками. На Мерецкова до ареста имелись показания свыше 40 свидетелей о том, что он является участником военного заговора.
Командующий ВВС РККА, командарм 2 ранга Локтионов Александр Дмитриевич 
Из показаний бывшего следователя НКВД Семенова: «Я лично видел, как зверски избивали на следствии Мерецкова и Локтионова. Они не то что стонали, а просто ревели от боли. Особенно зверски поступали со Штерном. На нем не осталось живого места. На каждом допросе он несколько раз лишался сознания. Локтионов был жестоко избит, весь в крови, его вид действовал и на Мерецкова, который его изобличал. Локтионов отказывался, и Влодзимерский, Шварцман и Родос его продолжали избивать по очереди и вместе на глазах Мерецкова, который убеждал Локтионова подписать все, что от него хотели. Локтионов ревел от боли, катался по полу, но не соглашался.
Герой Советского Союза Штерн Григорий Михайлович 
Маршал Блюхер 
23 сентября 1939 г. военный прокурор войск НКВД Туркменского погранокруга Кошарский подал докладную записку прокурору СССР М. И. Панкратьеву и исполняющему дела главного военного прокурора РККА Гаврилову об итогах следствия по делам «о нарушениях социалистической законности’ в органах НКВД Туркменской ССР». В частности, там говорилось:
Бывший начальник 3-го отделения 3-го отдела УНКВД Московской области лейтенант госбезопасности А.О.Постель за грубые нарушения законности (необоснованные аресты. применение пыток и т.п.) был в апреле 1940г. осужден к 15 годам лишения свободы. В 1956г., после отбытия срока наказания, он в многочисленных своих заявлениях в инстанции стал настаивать на своей реабилитации. В одном из заявлений он пишет, что сегодняшние военные прокуроры «. проявляют глубокое непонимание обстановки страха и трепета, царившего в 1937-1938гг. в органах НКВД, прокуратуры и судах. Если в 1937-1938гг. в моей работе были искривления в следствии и арестах, то они являются результатом внедренных тогда в аппарат физических методов следствия, прямо исходящих от наркома Ежова и вождя партии Сталина. Я, рядовой чекист, коммунист по служебному и партийному долгу, не мог выражать сомнения, подвергать критике или не выполнять этих указаний, а выполнение их приводило к незаконным арестам и репрессиям. Об этих физических методах следствия было хорошо известно прокурору СССР Вышинскому, председателю Военной коллегии Верхсуда Ульриху, которые преподносились нам, как защита интересов партии в ожидании войны. » Источник: архив ВКВС РФ, Л.18,18 об., 19, автограф.
Из показаний бывшего начальника тюрьмы: «Командир дивизии Буачидзе был избит до полумертвого состояния. Он не мог говорить, только стонал. Он не мог мочиться естественным способом, так как у него был поврежден мочевой пузырь, и моча выходила через живот. Он был уже в предсмертной агонии. Надо сказать, что Буачидзе был крепкого сложения, поэтому особенно бросалось в глаза его состояние. На следующий день Буачидзе скончался».
Комдив Буачидзе Федор Моисеевич
Машинистка тюрьмы: «Парамонов вместе с другими следователями НКВД приезжали в тюрьму, как правило, пьяные и приступали к избиениям. Я помню, что Парамонов избил Зеленцова, который в прошлом являлся начальником Парамонова. Слышала удары, стоны и крики Зеленцова. Он умер во дворе. Парамонов испытывал наслаждение, когда избивал арестованных, он знал, что жаловаться на него не будут, и давал волю своим темным инстинктам».
Документ эпохи: Телеграмма от 10 января 1939г. 26/ш Шифром ЦК ВКП(б)
СЕКРЕТАРЯМ ОБКОМОВ, КРАЙКОМОВ, ЦК НАЦКОМПАРТИИ, НАРКОМАМ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ, НАЧАЛЬНИКАМ УНКВД
Машинопись (1-й экз.) с рукописными вставками. Согласно пометам на архивном экз., машинописные копии посланы: Берия, Щербакову, Журавлеву, Жданову, Вышинскому, Голякову, и др. (всего 10 адресатов). АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 6. Л. 145-146.
Всего перед войной НКВД уничтожил более 500 военачальников в званиях от комбрига до маршала. Несколько десятков военачальников попали в лагеря, 63 из них скончались в заключении. Примерно 15-20 были освобождены и внесли весомый вклад в Победу в Великой Отечественной войне, среди них: маршалы К.К.Рокоссовский и К.А.Мерецков, легендарный командарм генерал армии А.В.Горбатов, генарал армии К.Н.Галицкий, генерал-полковники артиллерии Г.Е.Дегтярев и Н.М.Хлебников, генерал-лейтенант артиллерии И.С.Стрельбицкий и другие.
Горбатов А.В., «Годы и войны, записки командарма», ЗАО «Центрполиграф»,Москва,2008г.
Сувениров О.Ф., монография «1937 год. Трагедия РККА.»