арт де лекс судебная практика
Реструктуризация и банкротство
сопровождаем процедуры реструктуризации и банкротства
Правовое регулирование банкротства является ключевой проблемой, с которой сталкиваются собственники бизнеса в ходе предпринимательской деятельности. С точки зрения бенефициаров банкротство является непростым этапом по сохранению активов от притязаний третьих лиц. Со стороны кредиторов банкротство – это шанс вернуть то, что принадлежит по праву. В непрерывной борьбе интересов кредиторов, менеджмента и собственников в банкротстве побеждает тот, кто обладает реальным преимуществом в разрешении любых споров, а именно – качественной юридической экспертизой.
Практика реструктуризация и банкротство является одним из ключевых направлений деятельности ART DE LEX. Мы располагаем ресурсами и опытом для эффективного сопровождения проектов этой специализации. Наши специалисты успешно отстаивали интересы государственных банков, частных кредитных организаций и их бенефициаров, крупнейших производственных, коммерческих и торговых организаций, строительных компаний, сельскохозяйственных предприятий, в делах о банкротстве.
Адвокаты ART DE LEX имеют значительный опыт представления интересов кредиторов и должников на всех стадиях банкротных процедур, оказывая полный комплекс услуг, необходимых для эффективной защиты интересов клиента.
Мы предлагаем полный спектр юридических услуг в сфере реструктуризации, несостоятельности и банкротства (в том числе трансграничного). Специалисты практики неоднократно представляли интересы кредиторов при взыскании проблемной задолженности. Успешно защищали интересы должников в делах о банкротстве, сохраняли активы, а также снижали риски привлечения руководителей компаний к субсидиарной ответственности.
Сопровождая проекты в области реструктуризации и банкротства, мы включаем в проектную команду специалистов в области налогового, корпоративного и уголовного права, профессионалов в области оценки, арбитражного управления, а также экспертов в области недвижимости. Это позволяет оказывать комплексную юридическую поддержку по всем вопросам, возникающим в рамках процедур банкротства.
Тренды в банкротстве от партнёра ART DE LEX Ольги Савиной
Сегодня мы переживаем эру усиления субсидиарной ответственности, проходим путь разностороннего оспаривания сделок. Судебная практика, создаваемая в банкротных процессах, является сейчас отражением в другие отрасли права. Какие ещё тренды будут загораться (сиять) на млечном пути банкротной системы в 2020 году.
Я расскажу о самых интересных, однако обойти пресловутую субсидиарную ответственность и оспаривание сделок не получится. Эти инструменты я затрону скорее новизной судебной практики.
С 1 апреля 2020 года вступит, на мой взгляд, самая резонансная поправка в 73 НК
Она предусматривает возможность наделения залоговым статусом требований налоговых органов в случае несвоевременного погашения обязательных платежей.
Согласно документу, залоговый статус уполномоченные органы по требованиям по обязательным платежам будут приобретать в силу закона, то есть автоматически, в двух случаях.
Первый – если налогоплательщик в течение одного месяца не погасит долг по налогам и сборам, страховым взносам по соответствующему решению о взыскании, по которому был наложен арест на имущество.
Вторая ситуация – неисполнение вступившего в силу решения о привлечении к ответственности за налоговое правонарушение, по которому вводился запрет на отчуждение или передачу в залог без согласия налогового органа.
Таким образом, вечно обделённый уполномоченный орган сможет получать удовлетворение своих требований за счёт залога. А что же делать остальным кредиторам, которым повезло оказаться в одном реестре с ФНС, неизвестно, хотя почему же ничего, кроме расчёта на остаток.
Процедура банкротства начинается задолго до подачи заявления должника о признании банкротом
Компании начинают готовиться к этому заранее, а понимая, что место под солнцем займёт мажоритарный кредитор (при отсутствии залогового), участники совершают ряд действий, которые впоследствии значительно увеличат их участие в реестре. Включение таких кредиторов ранее квалифицировалось как недобросовестное, если не влекло отказ во включении, то субординацию точно. Но не все действия одинаково недобросовестные. Участники путём выдачи займа компании могут действительно полагать на восстановление платёжеспособности, не каждый заём может быть квалифицирован как дофинансирование должника. И Верховный суд в проекте обзора пытается систематизировать подходы к квалификации займа и его включению в реестр требований, если это требование КДЛ. Хотелось бы обратить внимание на ключевые моменты данного проекта:
Данный вывод особенно приятен и важен, поскольку позволяет уйти от стандартизированного подхода, который ранее применяли суды. Сама по себе выдача финансирования контролируемому лицу в форме займа не свидетельствует о том, что требование кредитора вытекает из его прав участия в уставном капитале должника (абз. 8 ст. 2 закона о банкротстве) и потому не препятствует его включению в реестр.
Немаловажным аспектом в данной ситуации является публичная раскрываемость размера уставного капитала.
Важно, что, несмотря на то что сам по себе возврат займа в преддверии банкротства не является незаконным, недопустимо, чтобы это приводило к обходу предусмотренных законом запретов на распределение прибыли в условиях неплатёжеспособности общества или его объективного банкротства.
Убытки или субсидиарная ответственность?
Нельзя обойти стороной привлечение к субсидиарной ответственности КДЛ, поскольку данный тренд только укрепляет свои позиции. Поскольку в последнее время написано и сказано относительно этого очень много, я считаю, что ещё большим трендом в банкротстве будет взыскание убытков, потому что нет необходимости доказывать наличие причинно-следственной связи между действиями руководителей и последующим банкротством должника. Взыскание убытков – наиболее простой способ для кредиторов получить удовлетворение своих требований при невозможности удовлетворения из кредиторской массы должника. И можно поставить наиболее актуальные вопросы: как отличить убытки от субсидиарной ответственности, когда всё же возникают убытки, а когда наступает ответственность, как взыскать убытки сверх субсидиарной ответственности, в каком размере директору (участнику) придётся расплачиваться за всё – просто за то, что он имеет статус КДЛ. И почему в конечном счёте сегодня тренд – это именно привлечение к субсидиарной ответственности.
Очень актуальным сегодня встаёт вопрос применения ответственности руководителей. Что же делать, взыскивать убытки или привлекать к субсидиарной ответственности.
Суды (которые могут самостоятельно квалифицировать данное требование) при оценке оснований для привлечения к ответственности учитывают прежде всего степень негативного влияния действия (бездействия) КДЛ на должника. В частности, относительно доведения до банкротства. Судами оценивается, насколько существенным было негативное воздействие, как изменилось финансовое положение должника, какие тенденции приобрели экономические показатели (п. 20 Постановления Пленума ВС от 21.12.2017 № 53, далее – Постановление № 53).
Имеется существенная разница в доказывании между убытками и субсидиарной ответственностью.
Если допущенные контролирующим лицом нарушения повлекли банкротство, то контролирующее лицо привлекается к субсидиарной ответственности. Если же причинённый вред, исходя из разумных ожиданий, не должен был привести к объективному банкротству должника, то контролирующие лица обязаны компенсировать возникшие по их вине убытки в размере, определяемом по правилам ст. 15, 393 ГК.
В последнее время суды стали строже относиться к доказыванию наличия субсидиарной ответственности, а точнее к доказыванию причинно-следственной связи между действиями КДЛ и дальнейшим банкротством. Если мы говорим о ситуации, когда наличие подобной связи вовсе не очевидно, а суды не применяют формальный подход, что привлекать нужно уже за то, что лицо имеет статус контролирующего, то доказать убытки будет гораздо проще, доказав, что действия руководителя должника привели к ухудшению финансового положения. При отсутствии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности суд принимает решение о взыскании с контролирующего лица убытков.
Сумма убытков, причинённых кредитору контролирующими должника лицами, вне дела о банкротстве может быть предъявлена в размере, не превышающем размера требований такого кредитора к должнику. Важно отметить, что убытки можно взыскать в непокрытой части сверх размера субсидиарной ответственности, а в деле о банкротстве – до установления размера субсидиарной ответственности.
Таким образом, взыскание убытков является довольно действенным способом ответственности, однако он не лишён правовых коллизий, разрешение которых доходит до Конституционного суда, когда с руководителя взыскали убытки в размере расходов, возникших у уполномоченного органа, как с заявителя по делу о банкротстве. Конституционный суд указал, что сам по себе факт несения таких расходов не может автоматически признаваться следствием противоправного поведения руководителя должника. Это обусловлено тем, что возникновение затрат связано как с инициативным поведением самого заявителя, адекватностью оценки им финансового состояния должника, так и с действиями и решениями иных лиц, в том числе арбитражного управляющего.
Не менее интересный тренд сегодня – это возможность сальдирования встречных представлений в банкротстве
На фоне постоянных дискуссий относительно зачёта в банкротстве данная тема является наиболее актуальной. Как известно, зачёт встречных однородных требований в банкротстве невозможен и может привести к признанию данной сделки недействительной при нарушении очерёдности удовлетворения требований кредиторов.
Однако с зачётом не всё так однозначно. Например, при требованиях, вытекающих из возврата неотработанного аванса в подряде, невозможность зачёта усугубляет положение кредитора, который должен вернуть неотработанный аванс в массу должника, а не исполненные в отношении него обязательства и проценты, начисленные в связи с неисполнением договора, он вернёт вряд ли. Исходя из данной ситуации, зачёт кажется вполне логичным инструментом. Хотя и зачастую представляет собой очередную лазейку для недобросовестности.
На помощь в разрешении данной проблемы приходит сальдо взаимных расчётов, к которому всё чаще обращается судебная практика.
Судебная практика на уровне Верховного суда (Определение ВС РФ от 29 августа 2019 г. № 305-ЭС19-10075; Определение ВС РФ от 2 сентября 2019 г. № 304-ЭС19-11744).
Основная идея сальдирования встречных представлений не может не радовать и заключается в следующем: действия, направленные на установление указанного сальдо взаимных предоставлений, не являются сделкой, которая может быть оспорена по правилам ст. 61.3 закона о банкротстве в рамках дела о несостоятельности подрядчика, так как в случае сальдирования отсутствует такой квалифицирующий признак, как получение заказчиком какого-либо предпочтения. Причитающуюся подрядчику итоговую денежную сумму уменьшает сам подрядчик своим ненадлежащим исполнением основного обязательства, а не заказчик, констатировавший факт сальдирования.
Верховный суд в определениях вывел очень значимые правовые условия, при которых суды квалифицируют встречное исполнение как сальдирование:
– встречный характер основных обязательств сторон;
– зачёт происходит автоматически;
– сальдированием прекращаются однородные требования, вытекающие из одного договора либо из взаимосвязанных договоров (данный вывод является одним из самых дискуссионных в судебной практике и не нашёл полноценного отражения).
Несомненно остаётся много спорных вопросов: возможно ли сальдирование в рамках разных договоров, но по одному объекту и между одними лицами, возможно ли сальдирование возникших убытков в счёт гарантийного удержания. Ответы на эти вопросы впереди.
Перечисленные тренды являются наиболее интересными либо с точки зрения отсутствия единообразия судебной практики, либо определённой новизны, однако данный список далеко не исчерпывающий. Банкротство и в дальнейшем будет задавать тон в судопроизводстве, а на судебные акты, вынесенные в банкротных процессах, будут ориентироваться и при разрешении споров вне банкротства. На мой взгляд, банкротство сегодня – это не только тренд с точки зрения экономической ситуации и бизнеса, но и с точки зрения глубокой правовой экспертизы во всех отраслях права.