библейское учение о церкви

alexei_shubin

БОГОСЛОВИЕ & АПОЛОГЕТИКА

«Свобода и истина – это единственное ради чего следует жить».

УЧЕНИЕ О ЦЕРКВИ, Часть 1, Природа Церкви

1. Что означает слово «церковь» в Новом Завете

2. Поместная церковь

Поместная церковь – это совокупность (или собрание) возрождённых душ, проживающих в одной местности, объединённых одним вероисповеданием и собирающихся для совместного богослужения.

Принятие святого водного крещения по вере – условие вступления в члены поместной церкви.

Мы не видим в Писании оснований для мнения, что слово «церковь» в единственном числе может применяться по отношению к группе поместных церквей в крупном регионе, члены которых не собираются для общего богослужения. «Итак церковь по всей Иудее, Галилее и Самарии имела мир» (Деян. 9:31а, Перевод Нового Завета епископа Кассиана). Даже если принять эту версию перевода, то слово «церковь» в единственном числе может обозначать рассеявшуюся Иерусалимскую церковь. Выше этого стиха повествуется о гонении на Иерусалимскую церковь и её рассеянии (см. напр. Деян. 8:1), обращении гонителя Савла и вот, наконец, в Деян. 9:31 о наступившем покое для этой рассеявшейся церкви. Ниже, после стиха 31 и до конца главы рассказывается о посещении ап. Петром подопечных ему рассеявшихся верующих. По другому мнению, в Деян. 9:31 говорится о части вселенской Церкви. В любом случае, нельзя основывать свои богословские взгляды на одном, не совсем ясном тексте Писания. Некоторые считают, что церковь в больших городах, например церковь в Коринфе (1Кор. 1:2), могла состоять из нескольких домашних церквей, так как верующие в то время обычно собирались по домам. Однако Писание свидетельствует, что в то время проходили собрания, выходящие за рамки домашних церквей (Деян. 2:46; 20:20; ср. 1Кор. 14:23а). Когда в Библии говорится о сообществе верующих в регионе и при этом используется слово «церковь», оно, за редким исключением (Деян. 9:31), стоит во множественном числе, например в Гал. 1:2: «церквам Галатийским» и др.

3. Вселенская церковь

Вселенская церковь – это совокупность (или сообщество) всех возрождённых душ на земле из всех народов. Или, если рассматривать более широко, вселенская церковь это совокупность всех спасённых Христом от дня Пятидесятницы до восхищения Церкви. Есть трудные вопросы, связанные с тем, считать ли принадлежащим к Церкви разбойника, которого Христос простил на кресте или Иоанна Крестителя, но мы всё-таки считаем, что Церковь берёт своё начало со дня Пятидесятницы. Говоря «Я создам Церковь Мою» (Матф. 16:18), Иисус использовал глагол в будущем времени.

В ряде мест Писания слово «Церковь» используется в более глобальном смысле, чем просто поместная церковь. «И на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Матф. 16:18). «И все покорил под ноги Его, и поставил Его выше всего, главою Церкви» (Еф. 1:22). «Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем» (Еф. 5:24). Во всех этих текстах речь идёт о вселенской церкви.

Вселенская церковь ожидает восхищения, тогда она соберётся вся вместе рядом с Христом (2Фес. 2:1; 1Фес. 4:13–17).

Вселенская церковь не имеет никакой внешней, видимой организации. Ни какое христианское организованное сообщество, как бы велико оно не было, не может претендовать на вселенскую церковь, так как всегда найдутся возрождённые христиане, находящиеся вне этого сообщества. Однако принадлежность к вселенской церкви не освобождает от обязанности, по возможности, принадлежать к поместной церкви.

4. Образы Церкви

1. Тело Христово. Образ Церкви как тела Христова используется апостолом Павлом для того, чтобы показать, что все верующие, как «члены» этого тела, подчиняясь одному Главе, выполняют единую функцию, при содействии в свою меру каждого члена. Этот образ также подчёркивает разнообразие способностей верующих, их служения и даров (1Кор. 12:14–21), а также необходимость заботы о слабых и нуждающихся и их значимость (1Кор. 12:22–27). Церковь, как тело Христово, продолжает Его дело на земле, благовествуя евангелие и научая заповедям Христа.

2. Храм Божий. Церковь, представляет собой также храм Божий, место особого богоприсутствия на земле (Еф. 2:20–22; 2Кор. 6:16). Поэтому в любом месте, где собираются истинные христиане, где они совершают богослужение, они могут быть уверены, что Бог присутствует с ними. «Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Матф.18:20). Поэтому мы не нуждаемся в рукотворных храмах или «святых местах» для того, чтобы стать ближе к Богу.

3. Невеста Христа. Невеста должна ожидать своего жениха и хранить верность ему, сохраняя себя в непорочности. Церковь, как невеста Христа (Откр. 22:17; Еф. 5:23–32), должна ожидать возращения за ней Христа и быть непорочной. Каждый отдельный член церкви должен ожидать Христа и быть незапятнанным умышленным грехом. Но нельзя применять сравнение «невеста Христа» к отдельному христианину. Только церковь, во всей её совокупности, можно назвать невестой Христа.

5. «Следовать принципам или копировать формы?»

Утверждение о том, что нам следует, насколько возможно, придерживаться образца первоапостольской церкви, не относится к крайностям. Не следует задаваться такими вопросами (приведём, для примера, крайний случай): можно ли использовать в церкви современную аппаратуру для увеличения зоны слышимости проповедника? Не следует много спорить и по таким вопросам: можно ли использовать для вечери Господней виноградный сок или же нужно использовать вино, которое разбавляли в пропорции от одной до двадцати частей воды на одну часть вина? [3] Лучше использовать для вечери Господней пресные хлебы и виноградное вино, может быть разбавленное водой. Использование виноградного сока может быть признано допустимым. А вот использовать для вечери Господней кока-колу уже совсем плохо.

Некоторые противники «копирования форм» указывают на незначительное разнообразие в устройстве первоапостольских церквей. Так, не все церкви, видимо, были устроены как коринфская церковь. Но легко можно отличить особенности отдельных церквей, не одобренные и не установленные для всех церквей апостолами, от важных апостольских примеров, полезных для всех церквей. Копировать нужно не коринфскую церковь, а стараться понять, какими хотели видеть свои церкви апостолы, что они считали важным и основополагающим. Апостол Павел не видел в коринфской церкви идеального устройства, что видно по его посланиям, где он вносит коррективы и обещает устроить остальное, когда будет присутствовать в церкви лично (1Кор. 11:34). Общность имущества, которая первоначально была в иерусалимской церкви (Деян. 4:32) практиковалась на добровольной основе и не все верующие не владели частным имуществом (Деян. 5:4), более того, это не практиковалось в других церквях (1Кор. 11:22а). Поэтому общность имущества нельзя рассматривать как обязательное условие для церквей, хотящих быть похожими на первоапостольские церкви.

«Следовать принципам или копировать формы?» Чаша весов более склоняется к ответу «копировать формы». Однако очевидно, что это вопрос, в котором нужно проявлять некоторую гибкость. Джон Ледли Дэгг сказал по этой теме замечательные слова.

6. Церковь и Израиль

В Библии есть весомые аргументы против отождествления церкви и Израиля. (1) Иисус, говоря о создании церкви, использовал глагол в будущем времени (Матф. 16:18). (2) Апостол Павел разделял человеческое общество на три группы: «Не подавайте соблазна ни Иудеям, ни Еллинам, ни церкви Божией» (1Кор. 10:32). (3) Иудеи и язычники (еллины) в Писании разделяются (1Кор. 1:22 и далее; 1Кор.12:13). (4) Согласно библейской эсхатологии (учении о конечных судьбах мира) церковь ожидает своего восхищения, в то время как Израиля ждёт обращение ко Христу и установление мессианского (тысячелетнего) царства (здесь мы не будем подробно останавливаться на этой теме).

Церковь можно назвать «духовным Израилем» (Гал. 6:16), но церковь не подменяет собой Израиль. Некоторые указывают, что в Новом Завете, пророчества о грядущем, земном, мессианском царстве, истолкованы применительно к церкви (ср. Деян. 2:16–21; 15:15–17 – о восстановлении власти династии Давида). Но если апостолы видели в царствовании Христа в церкви предварительное, духовное исполнение этих пророчеств, это ещё не означает, что они отвергали буквальный их смысл (ср. напр. Деян. 1:6–7). Несомненно, что пророчества Ветхого Завета о земном, мессианском царстве, исполнятся и в их первоначальном, буквальном смысле; так, как их понимали сами пророки.

7. Церковь и Царство

Против отождествления церкви и царства выдвигаются возражения. Во-первых, говорят, что церковь лишь одно из проявлений царства (Божьего правления) на нашей земле и в наше время. В действительности же царство охватывает собой Израиль, тысячелетие после эпохи церкви и мир ангелов. Во-вторых, указывают, что во многих текстах Писания, в которых говорится о церкви или царстве, нельзя заменить «церковь» на «царство» или наоборот. На это можно ответить, что значение слово «царство» в Новом Завете разнообразно. Чарльз Райри классифицирует эти значения на четыре группы [6] :

1. Вселенная – это царство (включая мир ангелов) (Пс. 144:13; 102:19).

2. Царство Давида (мессианское царство) (Матф. 25:34).

3. Тайная форма царства (Царство Небесное).

«Правитель – Бог; подданные – это все те люди на земле, которые каким-либо образом связаны с христианством в его историческом проявлении, т. е. так называемым христианским миром (это могут быть как истинные верующие, так и те, кто лишь на словах исповедует веру во Христа, и даже те, кто отвергает Христа и является противником христианской веры)». О неверных подданных и лжехристианах в этом царстве см. Матф. 13:24–30; 36–43, особенно 41 ст.; 47–50. Хотя мнение Ч. Райри о противниках христианской веры как о подданных царства можно подвергать сомнению.

4. Духовное царство (Кол. 1:13; Матф. 21:43). Это царство есть вселенская церковь, состоящая исключительно из спасённых Христом, которыми Он полновластно правит. Это, те люди, которые приносят «плоды царства».

[1] «Словарь библейских образов» (под. ред. Л. Райкена, Дж. Уилхойта, Т. Лонгмана III) ст. «Церковь». «Теологический энциклопедический словарь», под. ред. У. Элвелла, ст. «Церковь».

[2] Ч. Райри, «Основы богословия», М.: изд. «Духовное возрождение», 1997 г., стр. 479.

[3] М. Эриксон, «Христианское богословие», СПб., 1999 г., стр. 949.

[4] У. Элуэлл, Ф. Камфорт, «Большой библейский словарь», СПб., изд. «Библия для всех», 2005 г., стр. 898.

[5] Джон Ледли Дэгг, «Трактат о церковном порядке и устройстве», СПб., изд. «Мирт», 2004 г., стр. 98.

[6] Ч. Райри, «Основы богословия», стр. 470–472.

Источник

Что такое церковь согласно Библии

Что такое церковь и что Библия говорит о церкви? Если вы никогда не читали Библию, то ваше представление о том, что же такое церковь будет, скорее всего, ошибочным. Хотите узнать правду?

Что Библия говорит о церкви?

Большинство людей имеет представление о церкви, основанное на информации, полученной из разных источников, но не из первоисточника — не из Библии. Поэтому, если вы хотите разобраться, что есть церковь на самом деле, что Бог вложил в это понятие — необходимо начать смотреть, что об этом говорит Библия. Вот лишь несколько таких мест:

Бог не живет в храмах

Церковь (от греч. Κυριακόν, «Господу принадлежащее», «Собрание») — религиозное сообщество христиан, объединённых общей верой в Иисуса Христа как Бога и Спасителя, который есть создатель Церкви и её Глава.

Для большинства людей слово «церковь» означает некое религиозное здание или храм. Интересно, что даже в базе поисковой системы Яндекс слова «церковь» и «храм» являются синонимами. Если вы родились и проживаете в культуре, где распространена одна из традиционных религий, то ваше представление о церкви, скорее всего, будет связано с этой культурой. Вот, что сказано в Деяниях святых апостолов:

Так как Бог, сотворивший мир и всё, чем полон он, есть Господь небес и земли, то Он не живёт в храмах, построенных руками человеческими. (Деяния 17:24)

Идея церкви и первые слова о церкви в Библии

Кто впервые заговорил о церкви и чей это был замысел? Когда Библия впервые упоминает церковь на своих страницах? Давайте посмотрим:

Создание церкви — Божья идея и замысел. Какой должна быть церковь и по каким принципам она будет жить — решает Бог. И самые основные принципы существования церкви прописаны в Библии.

Церковь — это семья Бога. Храм Божий — это люди.

Еще один отрывок, показывающий, что церковь это не человеческое строение, находится в послании Ефесянам, которое написал апостол Павел. Давайте посмотрим этот отрывок:

И, следовательно, вы более не чужие друг другу и не посторонние. Напротив, вы сограждане с людьми Божьими. Вы строите на основании, которое держится на Апостолах и пророках, имея самого Христа Иисуса краеугольным камнем этого основания. Он поддерживает Собой всё это строение, и оно растёт, чтобы стать святым Храмом Господним. (К Ефесянам 2:19-21)

Если вы хотите больше узнать о Библии и о том, как быть христианином, напишите нам через раздел контакты на нашем сайте.

Если у вас есть вопрос, связанный с христианской верой, напишите нам, мы постараемся ответить вам в ближайшее время.

Источник

Священное Писание и Церковь

У Церкви нет скрижалей, на которых были бы начертаны письмена Божественным перстом. Церковь имеет Священное Писание, но Тот, Кто создал Церковь, ничего не писал. Лишь однажды сказано о Христе в евангелии Иоанна, что Он, низко наклонившись, писал, но и в этот раз Христос писал перстом и писал на земле. Да может быть и не писал каких-нибудь слов, а лишь чертил перстом по направлению к земле. И однако же Церковь имеет Писание, которое она называет Священным, Божественным.

Христос не писал. Думается, если в достаточной мере поразмыслить над этим фактом, то можно уяснить себе отчасти самую сущность дела Христова. Другие религиозные вожди человечества, основатели различных школ философских, обыкновенно писали и много, и охотно, а Христос ничего не писал. Не значит ли это, что дело Христово, по существу своему, совсем не то, что дело каких-нибудь философов, учителей, передовых представителей умственной жизни человечества?

Да и сама Церковь, разве смотрела она на своего Основателя, как на одного из учителей человечества? Разве усматривала она в Его учении существо Его дела? Нет, христианская Церковь с величайшим напряжением своих богословских сил отстаивала ту великую религиозную истину, что Христос есть воплотившийся на земле Единородный Сын Божий, Единосущный Богу Отцу. За эту истину подвизались до крови величайшие отцы Церкви. В борьбе за эту истину были они непреклонны.

Здесь они не уступали врагам ни одной пяди, в буквальном смысле ни одной иоты, которой в греческом языке подобосущный отличается от Единосущного.

Но неужели воплощение Единородного Сына Божия нужно было лишь для того, чтобы написать и вручить человечеству какую-нибудь книгу? Нужно ли быть непременно Единородным Сыном Божиим для написания книги? И если Церковь так настаивала именно на Божественном достоинстве своего Основателя, она, очевидно, не в писании усматривала сущность Его дела. Воплощение Сына Божия нужно было для спасения человечества, а не для написания книги.

Никакая книга спасти человечество не могла и не может. Христос не есть Учитель, а именно Спаситель человечества. Нужно было возродить истлевшее грехом естество человеческое и начало этому возрождению положено было самым воплощением Сына Божия, а не Его учением, не книгой Нового Завета.

Эта истина со всей решительностью высказана была церковными богословами еще во втором веке. Как известно, начиная с половины второго века, Маркион и его последователи проводили резкое различие между Ветхим и Новым заветом. Учили даже, что два Завета от разных богов ведут свое начало. Новый Завет, следовательно, по их мнению, содержит в себе именно новое учение, прямо противоположное учению ветхозаветному, а потому его и отменяющее.

Дух Св. есть единый источник всех духовных даров, которыми наделены члены Церкви ( 1Кор. 12, 4–11 ). Церковь и вся как целое и в отдельных своих членах живет, мыслит и преуспевает в совершенстве руководимая Духом Святым. Отдельный человек лишь по связи с Церковью получает все необходимые для своего нравственного пересозидания силы.

Вот как и Священное Писание и разум Церкви заставляют нас представлять себе смысл и сущность дела Христова. Дело Христово – создание Церкви, нового человечества. Понимаемое так дело Христово действительно становится исключительным; оно безмерно возвышается над всяким делом человеческим. Так часто теперь в языческой литературе, в буддизме и в Талмуде, в Вавилоне и в Египте находят параллели к учению Христа.

«Наш неизменный Колумб всех открытых Америк» (как метко назвал Льва Толстого В.С. Соловьев) в предисловии к женевскому изданию «Краткого изложения Евангелия» писал: «Я смотрю на христианство, как на учение, дающее смысл жизни. а потому для меня совершенно все равно: Бог или не Бог был Иисус Христос» (стр. 9–11). Но Церковь понимала, что посмотреть так на христианство значит, – свести его к полному ничто. Мало указать человеку смысл жизни. Нужно дать ему силы для жизни. Нужно пересоздание самого человека. Человечество спасается только воплощением Сына Божия и Его созданием – Церковью.

Указанное в общих чертах церковное понимание дела Христова и должно служить единственным исходным пунктом для всяких наших рассуждений о Священном Писании.

Христос не писал. Он и приходил на землю вовсе не за тем, чтобы писать. Сущность дела Его не учение, не написание книги, например, полного курса христианской догматики. Нет, Его дело – не книжное.

Но если это так, то что же тогда такое Священное Писание?

Христос создал Церковь. Церковь существовала и тогда, когда ни одной книги Священного Писания Нового Завета еще не было. Ведь книги Нового Завета написаны апостолами уже после, в течение более нежели полустолетия от начала исторического бытия Церкви. В написанных ими книгах апостолы оставили памятники своего устного благовествования. Писали они для Церкви уже существующей, и книги свои Церкви вручили для вечного назидания.

Чтобы сделаться последователем какой-нибудь определенной философской школы, нужно усвоить философские труды родоначальника этой школы. А достаточно ли знать Новый Завет, чтобы сделаться христианином? Достаточно ли этого знания для спасения? Конечно, нет. Можно знать наизусть весь Новый Завет, можно в совершенстве знать всю новозаветную науку и однако быть очень и очень далеким от спасения.

Для спасения необходимо приложиться к Церкви, как и в книге деяний апостольских сказано, что спасающиеся прилагались к Церкви ( Деян. 2, 47, 5:13–14 ). Это было тогда, когда Писания не было, но была Церковь и были спасающиеся. Почему же необходимо было прилагаться к Церкви? Да потому, что для спасения нужны особые благодатные силы, а силы эти можно иметь лишь тому, кто причастен к жизни церковной, к жизни единого и неразделимого тела Христова.

Итак, Священное Писание – одно из проявлений общей благодатной жизни Церкви. Оно – имущество церковное, драгоценное и бесценное, но имущество именно церковное. Священное Писание нельзя отрывать от общей жизни церковной. Только Церковь дает смысл существованию Писания. Священное Писание не есть самостоятельная величина; его нельзя считать данным для Церкви законом, который она может исполнять и от которого она может отступать. Священное Писание явилось в недрах Церкви и ради Церкви. Церковь владеет Писанием и употребляет его на пользу своих членов.

Наши православные храмы, думается, наглядно проповедуют о значении Писания в Церкви. Евангелие у нас лежит на престоле вместе с прочими священными принадлежностями богослужения, вместе с «запасными дарами», с «преждеосвященными агнцами». «Апостол» же хранится вместе с другими богослужебными книгами. А в древней Церкви и Евангелие обычно хранилось в скевофилакирионе, приблизительно в нашей ризнице, откуда выносилось только для всенародного чтения за богослужением. Если бы христианство было чем-то вроде философской школы, то в наших собраниях церковных мы, конечно, занимались бы только изучением и истолкованием Нового Завета; но у нас этого нет. Христианство не школа, и чтение Священного Писания представляет у нас лишь одну из стихий общественного богослужения. В полноводной реке благодатной жизни церковной Священное Писание лишь одна струя.

«По-настоящему, нам не следовало бы иметь и нужды в помощи Писаний, а надлежало бы вести жизнь столь чистую, чтобы вместо книг служила благодать Духа, и чтобы, как те исписаны чернилами, так и наши сердца были исписаны Духом. Но так как мы отвергли такую благодать, то воспользуемся уже хотя бы вторым путем. А что первый путь был лучше, это Бог показал и словом и делом. В самом деле, с Ноем, Авраамом и его потомками, равно как с Иовом и Моисеем, Бог беседовал не чрез письмена, а непосредственно, потому что находил их ум чистым.

Св. Иоанн Златоуст защищает здесь необходимость изучения Священного Писания, но мимоходом он говорит, что нам, по-настоящему не следовало бы иметь и нужды в Священном Писании, что при чистой жизни вместо книг душе служит благодать св. Духа. Этот путь духовного просвещения выше. С патриархами, с апостолами Бог говорил без помощи Писания. Нужда в Священном Писании явилась уже тогда, когда одни уклонились от истинного учения, а другие – от чистоты жизни.

Писание, это – уже второе врачевство. Достойно даже укоризны то, что мы нуждаемся в Писании. Ясно прежде всего, что св. Иоанн Златоуст не отождествляет Священного Писания с христианством. Писание он называет пособием, врачевством. Очевидно, религиозная жизнь может существовать и помимо св. Писания и без св. Писания, которое является лишь одним из пособий этой жизни. Жизнь спасающейся души питается Божественным Духом, конечно, в Церкви. Это уже воля Божественного Духа, что для научения людей Он допустил посредство Писаний, книг, особенно тогда, когда душа перестала быть способной для восприятия непосредственных действий Духа.

Приведенные рассуждения великих отцов Церкви на первый взгляд могут показаться соблазнительными, но если вдуматься в них и поставить их в общую систему православного церковного миросозерцания, то нельзя не согласиться, что в них море превосходящее обилие мысли. В них можно видеть церковную оценку Писаний. Так могли сказать только люди, всецело жившие в Церкви и вполне усвоившие себе религиозный идеал Церкви, который состоит не в новом школьном учении, а в новой жизни спасенного человечества, созидаемой Духом Святым на основе воплощения Сына Божия.

Но несомненно, что в приведенных святоотеческих мнениях дается непривычная для нас оценка Писания. Эта оценка Писания понятна лишь для того, кто живет сознательно чисто религиозным идеалом. Религиозный идеал Церкви, идеал обожения, которым полно наше богослужение, в современном сознании является уделом весьма немногих.

Может быть, самое печальное в наше время есть именно подделка Христа и Церкви. На христианство смотрят не как на новую жизнь спасенного человечества, объединенного в Церкви, а только как на сумму некоторых теоретических и моральных положений. Слишком много и часто стали теперь говорить о христианском учении и забывать стали про церковную жизнь. Вместе с тем, забывать стали и про то, что главное в деле Христовом, это – Его воплощение. На Христа стали смотреть больше как на учителя-мудреца, а истина Его Богосыновства в современном религиозном сознании отошла на задний план. Учителю ведь можно и не быть Сыном Божиим, Единородным и Единосущным Богу Отцу.

Христианами теперь готовы назвать уже не только ариан, но даже и тех, кто Христа, как древние жиды, почитает обыкновенным сыном назаретского плотника, в лучшем случае гениальным религиозным учителем, вроде Будды, Конфуция и подобных. У нас и Лев Толстой попал в христиане, да еще не простые, а «истинные христиане». Современному религиозному сознанию нужно и понятно только Христово учение, но не нужен Христос-Богочеловек, и новая жизнь, принесенная Им на землю и сохраняющаяся в едином благодатном организме Церкви. Христос с пристола одесную Бога Отца в современном религиозном сознании низведен на кафедру проповедника.

Но если пред нами учитель, то каждое его слово, каждый литературный памятник, в котором так или иначе отразилось его учение, должен получать особенное значение. Нечто подобное случилось и со Священным Писанием. Само по себе и независимо от Церкви оно получило особенное значение тогда, когда померк светлый идеал Церкви. Священное Писание стало предметом особенного внимания и разностороннего изучения со времени немецкой реформации, т. е. именно тогда, когда на место Церкви поставлена была отдельная личность и широко открыта была дверь для рационализма, мертвящего всякую подлинно церковную жизнь.

Ведь в принципе убившее всякую церковную жизнь протестантство выступало и выступает не иначе, как под знаменем Священного Писания, объявляя боговдохновенной каждую его букву. С речами об особенном уважении к Писанию выступает протестантство даже и теперь, хотя уже и для пасторов не считается обязательной вера в Божество Христа, как показал в последние годы случай с пастором Ято – этим немецким Толстым в одежде пастора – и факты сочувствия пасторов новейшим мифологистам во главе с Артуром Древсом, которые утверждают, что Христос, как историческая личность, вовсе и не существовал. Потеряв живого Христа и подлинно церковную жизнь, протестанты начали поклоняться книге Нового Завета, как какому-то фетишу. Войдите вы в протестантскую кирху крайних протестантских толков. Вы увидите ряды скамеек, обращенных к кафедре, кафедру и на ней Библию.

Одним словом, если вынести из любого класса или аудитории икону, то и получится протестантская кирха. Евангелие для протестантов как бы сочинение Христа-учителя, которое нужно изучать, чтобы быть христианином. Всю полноводную реку благодатной церковной жизни протестантство пытается подменить одной струей, взятой отдельно и обособленно. Из Библии протестанты, взбунтовавшиеся против папы-человека, создали «бумажного папу» и была последняя лесть горше первой.

По-видимому, Священное Писание выше ценится теми, кто потерял Церковь, но это только по-видимому.

На Священное Писание должно смотреть как на одно из явлений благодатной церковной жизни. Но кто вне Церкви, для того благодатной жизни нет вообще. Все рассуждения протестантов и сектантов о боговдохновенности Священного Писания – одно пустословие, которое неясно, и всегда весьма сомнительно для самих рассуждающих.

Живая духовная сила не может быть магически прикреплена к мертвым безжизненным вещам. Есть страстные любители, например, древних икон, которые в религиозном отношении нигилисты. Разве иконы их коллекций остаются теми же, какими были они, древние и чтимые, благоговейно поклоняемыми и лобызаемыми, в древних благолепных храмах? Дух дышет, где хочет. Он оживляет единое тело Христово. Какая же боговдохновенность вне Церкви, без Духа Божия? Если же благодатная сторона Священного Писания вне Церкви необходимо уничтожается, то что же остается? Остается Библия, книги, литературное произведение, литературный памятник. В Церкви Священное Писание не составляет всего, но вне Церкви вовсе нет Священного Писания, Слова Божия; остаются лишь книги Священного Писания.

Внецерковные люди очень часто говорят о своем уважении к Священному Писанию и укоряют Церковь в пренебрежении Писанием. Но эти речи – лишь один самообман и печальное недоразумение. Правильно мыслить о Писании мы можем лишь выходя из идеи Церкви, а правильно употреблять Писание себе на пользу мы можем только живя в Церкви. Без Церкви, без церковной жизни в ничто разрешается самое христианство 14 и чтением литературных памятников умершей жизни заменить нельзя.

Определяя сущность Священного Писания, мы можем теперь формулировать следующий тезис:

Священное Писание – одна из сторон общей благодатной церковной жизни и вне Церкви Священного Писания, в истинном смысле этого слова, нет.

Устанавливая этот взгляд на Священное Писание, следует оговориться относительно господствующего даже в нашем школьном богословии воззрения, по которому Священное Писание – прежде всего источник вероучения церковного. Нужно признаться, что вопрос об источниках вероучения находится почти в безнадежном положении в нашей резонирующей догматике. Обыкновенно говорят о двух источниках вероучения: о Священном Писании и Священном Предании. Оба эти источника необходимы, хотя нередко склонны преимущество отдавать Священному Писанию.

В полемике с сектантами и протестантами напрягают все силы к тому, чтобы доказать, что одного Священного Писания недостаточно, что, кроме Писания нужно еще и Священное Предание. Но если Священное Писание – источник вероучения, то как же почерпать из этого источника заключенное в нем вероучение? «Ведь достаточно вспомнить арианство и первый вселенский собор, чтобы понять, что и всякая ересь основывается на Писании.

Очевидно, возникает вопрос: как понимать Писание, чтобы почерпать из него истинное вероучение? Нужно понимать его согласно с Преданием» – отвечают нам. Прекрасно! А какое предание следует принимать? «Не противоречащее Писанию». Что же получается? Писание нужно толковать по Преданию, а Предание нужно проверять Писанием. Получается логический круг, idem per idem, или, в несколько вольном переводе на русский язык, – сказка про белого бычка.

Источник церковного вероучения один – Дух Святый, живущий в Церкви, о котором обетовано Христом, что Он будет вести ( Ин. 16, 13 ) Церковь ко всякой истине. И не потому Церковь имеет истинное вероучение, что она берет его из Священного Писания и Священного Предания, а только потому, что она есть именно Церковь Бога живого, столп и утверждение истины, – как руководимая Духом Святым. Говорить нужно только о Церкви.

Вместе с Церковью стоит или падает и Священное Писание и Священное Предание. Весьма хорошо писал А.С. Хомяков в своем «Опыте катехизического изложения учения о Церкви»: «Дух Божий, живущий в Церкви, правящий ею и умудряющий ее, является в ней многообразно: в Писании, в Предании и в деле, ибо Церковь, творящая дела Божий, есть та же Церковь, которая хранит предание и писала Писание.

Не лица и не множество лиц в Церкви хранят предание и пишут, но Дух Божий, живущий в совокупности церковной. Потому ни в Писании искать основы Преданию, ни в Предании доказательств Писанию, ни в деле оправдания для Писания и Предания – нельзя и не должно. Вне Церкви живущему непостижимо ни Писание, ни Предание, ни дело. Внутри же Церкви пребывающему и приобщенному к Духу Церкви единство их явно по живущей в ней благодати» (§ 5).

По этому же предмету можно читать прекрасные и глубокие рассуждения в «Послании патриархов восточно-кафолической Церкви о православной вере». «Веруем, что свидетельство кафолической Церкви не меньшую имеет силу как и Божественное Писание. Поелику Виновник того и другого есть один и тот же Святый Дух: то все равно, от Писания ли научаться, или от вселенской Церкви.

Человеку, который говорит сам от себя, можно погрешать, обманывать и обманываться; но вселенская Церковь, так как она не говорила и не говорит от себя, но от Духа Святаго (которого она непрестанно имеет и будет иметь своим учителем до века), никак не может погрешать, ни обманывать, ни обманываться; но, подобно Божественному Писанию, непогрешительна и имеет всегдашнюю важность. Живя и поучаясь в Церкви, в которой преемственно продолжается устная апостольская проповедь, человек может изучать догматы христианской веры от вселенской Церкви, и это потому что сама Церковь не из Писания выводит свои догматы, а имеет оные в готовности ; если – же она, рассуждая о каком-нибудь догмате, приводит определенные места Библии, то это не для вывода своих догматов, а только подтверждения оных, и кто основывает свою веру на одном Писании, тот не достигает полной веры и не знает ее свойств».

В полном согласии с этими авторитетными рассуждениями мы можем все свести к вере в Церковь. Верует человек в Церковь, – для него получает надлежащее значение Священное Писание.

Но кто не достиг полной веры, кто не знает ее свойств, кто не понимает, что христианства нельзя иначе представлять, как в виде Церкви, тот грубо и кощунственно отвергает саму веру в Церковь.

Вера в Церковь – подвиг и подвиг не легкий, а для наших современников порою непосильный. Жить в Церкви – значит вообще любить, жить любовью, а жить любовью – значит бороться с греховным себялюбием, которым люди так сильно болеют. В частности, вера в Церковь есть подвиг и ума, потому что она требует от него покорности.

Покорять же разум свой Церкви особенно тяжело потому, что эта покорность непременно отразится и на всей жизни. В отношении к Церкви подвиг ума связан и с подвигом воли. Представим на минуту, что люди всецело покорились Церкви. Сколько идолов, сколько богов и божков нужно им будет свергнуть? Уже не Днепр, а целое море нужно будет, чтобы потопить этих истуканов. Но даже и один подвиг ума не легко дается тому, чей разум кичит. Преосвященный Феофан Затворник рассуждает: «Замечательно, что премудрость зовет к себе безумных: «иже есть безумен, да уклонится ко мне» ( Притч.9:4 ).

Стало быть умникам нет входа в дом премудрости или в св. Церковь. Умность всякую надо отложить у самого входа в этот дом. С другой стороны, если всякая мудрость и ведение только в доме Премудрости, то вне сего дома, вне св. Церкви, только безумие, неведение и слепота.

Дивное Божие учреждение! Входя в Церковь, оставь свой ум – и станешь истинно умным, оставь свою самодеятельность – и станешь истинным деятелем; отвергнись и себя самого – и станешь настоящим владыкой над собою. Ах, когда бы мир уразумел премудрость эту! Но это сокрыто от него. Не разумея премудрости Божией, он вопиет на нее, и безумных разумников продолжает держать в ослеплении своем». Таких «безумных разумников» теперь очень много, потому что человечество стало уж слишком «умно» и еще больше умничает.

Вот это-то антицерковное и антихристианское настроение и лежит в основе отделения Священного Писания от Церкви. Церковь отрицается – Священное Писание признается. Церковь поносят – Священное Писание превозносят. Наш тезис, что Священное Писание может быть только в Церкви и не может быть вне Церкви, этот тезис заслуживает того, чтобы на нем остановиться подробнее, чтобы истина возвысилась над заблуждением и недоразумением. Из идеи Церкви мы выходили при рассуждении о самой сущности Писания; эта же идея определяет нам и наше отношение к Священному Писанию. Только твердо держась за идею Церкви, можем мы отражать ложные речи разделяющих неразделимое, отделяющих Священное Писание от Церкви.

Теперь все чаще и чаще приходится сталкиваться с подобными рассуждениями:

«В Священном Писании мы читаем вот то-то. Церковь учит иначе. Значит, Церковь заблуждается». Так до тошноты однообразно поют всевозможные сектанты. Вторят им некоторые и из именующих себя христианами, те именно, которые усвоили себе непонятное высокомерное отношение к Церкви, себя поставляя несравненно выше нее. Стоя на охарактеризованной выше точке зрения на источники вероучения, ответить собственно не легко. Взять хотя бы вопрос об иконопочитании. Сектант укажет на запрещение изображений в ветхом завете, на слова Христа о духовном поклонении. Для него иконы – противоречие. Сказать, что иконопочитание основано на предании?

Но ведь предание нужно принимать лишь тогда, когда оно не противоречит Писанию. Ссылки, например, на херувимов завесы ветхозаветного храма малоубедительны. Спор поэтому идет без конца и без пользы, потому что миссионеры переходят сами на точку зрения сектанта, а эта точка зрения по самому существу ведет лишь к словопрению, но не к истине. Выходя из идеи Церкви, мы не имеем и нужды спорить на основании Писания; для нас достаточно нашей веры в Церковь.

Все рассуждения о противоречии Церкви Священному Писанию совершенно ложны и безбожны в самом корне. Дух Святый чрез св. апостолов написал для Церкви Священное Писание, но ведь тот же Дух Святый, по неложному обетованию Спасителя, и саму Церковь наставляет на всякую истину. Дух Святый един и неделим, вечен и неизменен, Он – Дух истины. Как же могло случиться, что в Священном Писании Он говорит одно, а в учении и жизни церковной – другое?

Вспоминается и стих из послания к евреям: «Колико мните горшия сподобится муки, иже. Духа благодати укоривый» ( Евр. 10, 29 ).

Если же Церковь и Священное Писание в противоречии быть не могут по самому своему существу, то отсюда следует с необходимостью вывод: «если учение Церкви кажется нам противоречащим Священному Писанию, то это признак лишь того, что мы плохо поняли или учение церковное, или Священное Писание, или то и другое вместе, а потому наше дело только постараться понять то и другое получше и понять само согласие Священного Писания и учения Церкви, а не отрицать и не порицать учения церковного во имя своего горделивого недомыслия.

Так и поступали святые отцы Церкви на вселенских соборах. Еретики, например, ариане на первом вселенском соборе, приводили множество мест Священного Писания, противоречащих, по их мнению, истине единосущия, но отцы лишь показывали, как все эти места должно понимать, чтобы они истине церковной не противоречили. Точно так же шестой вселенский собор не мало занимался истолкованием евангельского повествования о «Гефсиманском борении». Вполне понятно, что для церковного человека никакое место Священного Писания не должно противоречить церковному учению, и церковное учение, таким образом, является мерилом истинного разумения Писания.

Необходимость именно церковного отношения к Писанию откроется с особенной ясностью, если мы до конца продумаем ту величайшую ложь, которую начертал на своем знамени протестантизм, а за ним всевозможное сектантство и вообще человеческое легкомыслие и неразрывно связанное с ним вольномыслие. Протестантизм в принципе отверг необходимость церковных норм для истолкования Писания. Говорю в принципе, потому что на самом деле эти нормы все же были выдуманы в виде новоизмышленных сектантских символов.

Если нормы церковные отвергнуты, то человек остается с Писанием, так сказать, наедине и при истолковании Писания каждому нужно руководиться своим так называемым здравым смыслом, надев предварительно на свою голову тиару непогрешимого папы. Надежное ли дело руководиться при толковании Священного Писания своим здравым смыслом? Но кто не встречался с фактами, когда здравый смысл разных людей одни и те же явления оцениваем по-различному? При толковании Евангелия на здравый смысл часто ссылается Толстой. Но ведь нужно иметь наивность и упорство этого редкостного гордеца, чтобы признать чуть ли не психически ненормальными всех тех, кто не может принять и не принимает его толкований, основанных на здравом смысле. Но я думаю, и это, пожалуй, несомненно, что в таком деле, как понимание и толкование Священного Писания, наш разум, предоставленный самому себе, совершенно не может быть здравым.

Ведь кто наблюдает за своей нравственной жизнью и имеет смелость сказать самому себе горькую правду, тот, несомненно, замечал, как порою гнется наш разум под напором страсти и как он порою робко, порою дерзко и нахально оправдывает нашу слабую волю. Обычно мы более или менее легко соглашаемся друг с другом в тех вопросах, которые не затрагивают нашей жизни, не касаются направления нашей воли. Вот почему в вопросах математических установлено столько общепризнанных и бесспорных истин. В самом деле, почему бы мне не признать, что сумма углов треугольника равна всегда двум прямым, что сумма квадратов, построенных на катетах, всегда равна квадрату, построенному на гипотенузе, как утверждает теорема Пифагора? Почему не признать мне этих математических истин? Ведь признание их меня ровно ни к чему не обязывает.

Но что же из всего этого следует для нас поучительного по нашему вопросу? А именно то, что, если толкование Священного Писания предоставим каждому отдельному человеку, то окажется столько же пониманий слова Божия, сколько людей и сколько у всех их вместе будет капризов, т. е. совсем не окажется Священного Писания с определенным смыслом. В жертву произволу будет принесена и наука. Наука ведь бессильна при ответах на вопросы жизни; она не может по этим вопросам установить какое-нибудь единомыслие. Если бы единомыслие зависело от науки, – давно бы пора этому единомыслию установиться, но мы видим, что сомнений и разномыслий, благодаря науке, становится нисколько не меньше, – наоборот, даже больше.

Прекрасной иллюстрацией того, как человек своим умом толкует Священное Писание, может служить та сцена из «Фауста», где Фауст толкует первый стих евангелия Иоанна.

Источник