храмы на смоленской в москве

Церковь Николая Чудотворца На Щепах, Москва

Меня заинтересовала приписка «на Щепах», и вот что удалось выяснить. В XVII-м веке, когда эта местность, примыкающая к Москве-реке была окраиной Москвы, здесь располагался Государев дровяной или щепной двор на котором изготавливались деревянные срубы для дворцовых зданий. Здесь же находился дровяной рынок, здесь же изготавливали и продавали различные деревянные бытовые поделки. Место было выбрано не случайно, или близость к реке позволяла сплавлять по ней сюда древесину и отправлять на баржах уже готовые изделия.

Это был также жилой район с ночлежками и трактирами, в которых, в том числе, проживала и дворцовая прислуга. С этой же части Москвы начиналась знаменитая Смоленская дорога, ведущая на запад России и в европейские страны по которой купцы, государевы служащие и просто странники отправлялись в своё путешествие. И вот, в 1949 году, в этом районе на Воронухиной горе, по воле царя Алексея Михайловича (1645-76) был построен деревянный храм, в котором совершали путевые молебны перед отправлением в путешествие по Смоленской дороге, а церковь посвятили св. Николаю Чудотворцу – покровителю путешествующих и мореплавателей. Однако, церковь простояла недолго, в том же году она сгорела во время возникшего пожара. Учитывая, что такие отходы при работе с древесиной как щепы (отсюда и название на Щепах) и стружка были здесь в достаточном количестве, то и не удивительно, что пожар мог быть в этой местности явлением частым.

В 1672 году на деньги пожертвованные прихожанами уничтоженного храма, опять же по указу царя Алексея Михайловича, на месте сгоревшей церкви началось строительство новой каменной. А в 1686 году, при патриархе Иоакиме храм был перестроен и расширен в набиравшем моду на то время стиле «нарышкинское барокко».

Почти через век, в 1773 году в трапезной храма на деньги супруги царского советника Михаила Иванова Анны был обустроен предел в честь Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы.

В 1812 году, во время оккупации Москвы войсками Наполеона, храм Николы на Щипах сначала был разграблен французскими солдатами, а затем пострадал в пожаре охватившем в то время город. После того как французов изгнали из Москвы, храм стали восстанавливать благодаря опять же пожертвованиям прихожан, и уже через год он возвратил не только своё великолепие, но и пополнился новой трёхъярусной колокольней и новым пределом посвящённым святым Петру и Павлу. А предел в честь Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы из трапезной был перенесён в сооруженную для него пристройку в южной стороне храма. Церковь становилась всё более известной и популярной у народа.

Надо сказать,что на те времена церковь располагала своим погостом, на котором располагалось и кладбищем.. Это сейчас церковь плотно кантована улицами и о зажата окружающими её домами.

Церковь на фотографии 1883 года.

Грянула Октябрьская революция, началась борьба с верой, храмами и священнослужителями, естественно, под разнос попал и храм на Щипах, который разграбили уже революционеры вытащив из него всю ценную церковную утварь из золота, серебра и драгоценных камней. В дальнейшем, пришёл черёд и самому храму.

Из архивных документов, датирующихся 1934 годом, известно, что церковь решено было закрыть и приспособить её для размещения в ней Научно-исследовательского института твердых сплавов, «так как эта церковь является наиболее пригодным для этого помещением» (Выписка из протокола заседания президиума Моссовета).Здание перестроили да так, что глядя на фотографию того времени невозможно себе представить, что здесь когда-то стояла красивая церковь. В это же время было ликвидировано и церковное кладбище.

Две фотографии с одного ракурса для сравнения. Попробуйте разглядеть церковь на первом снимке, у меня это не получилось.

В период Великой Отечественной войны на территории завода производили боеприпасы, а после войны его помещения занял цех №2 производственного объединения «Художественная гравюра».
На удивление, то, во что была превращена церковь не снесли, а решили в 1983 году включить в список охраняемых зданий Москвы. И только через десять лет здание-завод вместе с находящимися в нём многотонными станками было передано церковной общине.

Вот что рассказал настоятель этой церкви Стефан Пристая в своём интервью: «После оформления акта передачи я получил не храм, а завод. Внутри было около пятидесяти помещений, восемь цехов, среди них – гальванический. Полно станков, транспортные линии, перегородки. Территория на три метра была засыпана мусором, мы вывезли сотни «КАМАЗов».

С этого времени благодаря усилиям энтузиастов и на средства спонсоров, среди которых были как коммерческие организации, так и община Троице-Лыковского прихода, началось историческое восстановление церкви по сохранившимся архивным фотографиям.Трудно представить, сколько понадобилось сил, энергии и средств, чтобы расчистить здание и двор от многочисленного оборудования и мусора, снести все ненужные надстройки, сохранив лишь историческую кладку, а потом фактически заново отстроить церковь настолько педантично, чтобы она вернула свой дореволюционный облик.

Если бы я проходил мимо церкви в начальный период перестройки, я бы сильно удивился увидев непонятные руины, в которых абсолютно не проглядывается их сакральная принадлежность, но с возвышающимся железным крестом.

И так это выглядит сейчас.

Масштабная реконструкция продлилась по 2008 год, к этому времени был восстановлен главный шестиярусный иконостас, а в 2009 году завершились работы по росписи предела в честь Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы. Непременно следует заглянуть внутрь церкви, чтобы увидеть его великолепный интерьер.

Если приглядеться на окончания креста самого высокого купола церкви, то можно увидеть что его венчает корона – символ царской молельни.

По мне, так это церковь пример того, как можно и как нужно возрождать то, что было когда-то потеряно из-за действий неадекватных людей дорвавшихся до власти или разрушительных войн. И дело тут не только в вере. Мы едем в европейские страны за красотой, посещая, в том числе, и церкви. Любуемся их архитектурой, интерьерами и воспринимаем всё это как произведение искусства радующее глаз А ведь в нашей стране есть очень много церквей, усадеб и дворцов, но увы, заброшенных, разрушающихся и никому не нужных. Иногда можно увидеть лишь прикреплённую к руинам табличку «Охраняется государством», и это выглядит как издевательство. А по мне так стоило вбухивать деньги не в очередные «северные потоки» из-за которых нас постоянно шантажируют, а на восстановление своей истории, и это бы принесло стране больше денег из-за возросшего туристического потока, а нам бы больше гордости и радости.

Источник

Храм на Смоленской

Церковь Николы на Щепах. Этот храм закрыли в середине 30-х, потому что рядом открывали новую станцию метро, начинали строить жилой дом и расширяли Садовое кольцо. Столица обновлялась. А какая она сейчас в том же самом месте? Как выглядит церковь святителя Николая?

Храм святителя Николая на Щепах

Москва. Март. Смоленская площадь — широкое Садовое кольцо. Тысячи машин, откуда они только берутся.

Где-то справа-сзади от площади — высокое здание МИДа и Старый Арбат. А слева — одна из самых загадочных станций московского метро. «Смоленская»-Филевской линии.

Когда-то она была ответвлением самой первой красной ветки, потом стала частью голубой-Филевской и — почти бесполезной, потому что рядом теперь есть еще одна более нужная станция «Смоленская»-синяя, а на эту уже никто почти не приходит, и даже выход из нее с некоторых пор скрыт в фасаде Сталинского дома — дома Жолтовского.

Сейчас — после реконструкции Садового кольца — храм Николы на Щепах немного видно: и с самой улицы, и с площади перед Смоленской. По крайней мере зимой — когда нет листвы.

Церковь на Смоленской — как и многие храмы в самом центре города — зажата между самыми разными домами. Окружена постройками самых разных времен и стилей.

Отражается в их стеклах.

Храм Николы на Щепах — история

История храма на Смоленской обычна для многих московских церквей, что уцелели внутри Садового кольца или подле него.

Сначала на этом месте был деревянный храм на Щепах. Потом он сгорел и в конце XII в. на этом месте построили каменный храм Николая Чудотворца.

Как и многие московские церкви, он серьезно пострадал от пожара в 1812 году, но был восстановлен и вот таким оставался до Революции.

В 30-х годах XX века церковь святителя Николая закрыли. Рядом возвели метро, работали над расширением Садового, начинали строить большой жилой дом.

Вот этот дом, уже построенный. Вход в метро пока еще в виде отдельного вестибюля. Храм на Щепах — левее и в кадр не попал.

Во время войны церковь была изменена до неузнаваемости — ее стены стали стенами цеха для производства снарядов. Затем — в мирное время — для фабрики гравюр.

В начале девяностых в храме на Смоленской возобновили богослужения. Но какая знакомая картина для многих церквей того времени!

Я сам — еще мальчиком — ходил с мамой и отчимом в начале 90-х по церквям, — церквям, которые были разрушены, ни живы-ни мертвы, но в них уже собирались сотни людей и они — и храмы и люди — постепенно наполнялись радостью и какой-то полнотой. И люди, и храмы преображались и обновлялись.

Сейчас в сложившемся образе церкви на Смоленской уже ничего не напоминает о тяжелой ее судьбе. Красивая, желто-красная 🙂

Храм святителя Николая на Щепах — расписание богослужений

Литургии в храме на Смоленской совершаются каждую субботу и воскресенье (начало в 9 утра), а также — по средам, пятницам, Большим Церковным и престольным для храма праздникам.

Полное расписание богослужений всегда есть на сайте прихода.

Источник

Храм Св. Николая на Щепах, на Смоленской в Москве

Москва меняется : сносятся дома, исчезают улицы, а человеческие жизни, их судьбы поглощает время забвения.

Недалеко от Садового Кольца, у метро «Смоленская», стоит
Храм Святителя Николая, что на Щепах и Воронухиной горы,
так когда то называлась местность между Новым Арбатом и Смоленской улицей, где внизу протекает Москва река.

Когда то, в семнадцатом веке, был здесь дровяной склад, Щепной Двор, и поставлял он срубы для Дворцовых построек,
в 1686 году на месте более старой, сгоревшей церкви, находящейся здесь, был возведён Храм самому почитаемому на Руси Святому Николаю Чудотворцу, архимандриту Мерликийскому.

Мозаичный портрет Святителя Николая красуется сейчас на фасаде вновь восстановленного Храма..

В 2009 году Храм, как бы, стал доступным для посетителей, но
мне долго не удавалось в нём побывать,
каждый раз, когда я с внутренним волнением приближалась к нему, он оказывался закрытым,
полюбовавшись на мозаичную работу с изображением Святого, смиренно удалялась.

Всё сооружение было, как бы упаковано в современную конструкцию:
на месте обрубленной колокольни была проходная,
цех, где изготовлялись знаки, нагрудные значки, спортивные кубки, находился в центре обезглавленной церкви,

и был трепет, и я не знала почему он возникал.

Гравера сидели высоко, наверху,
чтобы подняться к ним, надо было пройти по металлической лестнице,
очень странной и узкой,
В помещении были сплошные окна, шли они полукругом
и гравера сидели, как они говорили, «У Бога за пазухой»,
на моё удивление, кто то шепотом произносил : » Это же церковь.»

Из окон я видела Садовое кольцо, старинные дома, уходящие вниз к Москве реке, и слушала рассказ, как при установке стотонных прессов для отбивки медалей и знаков, вынимали останки древних гробов.

Начальник филиала «Смоленская», ошеломлённый, не знал как и поступить:
черепа и кости Московских праведников хоронили в вырытой яме, во дворе.

Последний раз я появилась на «Смоленской», когда мастер выдавливал из пяти- миллиметрового листа меди чаши и блюда для моей работы,
я уезжала на Творческий Симпозиум в Венгрию.

Деревянный крест, возведённый на крыше бывших мастерских, возвышался до конца девяностых годов,
а когда начались реставрационные работы, на собранные пожертвования, то здесь стала рождаться совершенно другая история этого заповедного уголка Москвы.

Источник

Церковь Смоленской иконы Божией Матери при Орловской лечебнице

В арке огромного сталинского «дома с фигурами», стоящего на углу Яузского бульвара и Подколокольного переулка, виден красивый ампирный особнячок. В XIX веке он принадлежал генералу Хитрово, имя которого оказалось запечатленным в названии печально известной Хитровки. Церковь же была домовым храмом при этой усадьбе со времен Петра Великого. За свою историю она несколько раз переосвящалась.

«И советом, и мужеством»

Церковь Смоленской Божьей Матери при доме Орловой на Хитровской площади. Фото конца XIX века. (Шерер, Набгольц и К)

По документам, эта местность – ровесница Красной площади и Арбата. Первое упоминание о ней встречается в летописном повествовании о великом пожаре, разбушевавшемся 28 июля 1493 года от копеечной свечки в арбатском храме Николы на Песках. Пламя перекинулось и на Кремль. Чтобы впредь обезопаситься от пожаров, великий князь Иван III повелел отнести посадские дворы подальше от восточной стены Кремля – так появилась Красная площадь – и сам переехал из сгоревшего дворца в свою загородную резиденцию «у Николы в Подкопаях». По преданию, однажды воры сделали под этот храм подкоп, где их и завалило, и отсюда будто бы явилось странное название местности, но более вероятно, что тут находился карьер, в котором добывали глину.

Имя же Подколокольного переулка было официально закреплено за ним в XIX веке. Раньше он именовался Никольским по соседней церкви святителя Николая Чудотворца в Подкопаях, а его современное название оставила ему, по одной из версий, церковь Рождества Богородицы, что и сейчас стоит в начале переулка, на «стрелке» с Солянкой. В допетровские времена она была возведена «иже под колоколы» (то есть звонница с колоколами находилась наверху храма, под главкой). В начале XIX века новую, ныне существующую колокольню построили на одной оси с храмом, «кораблем», но старинное название за переулком осталось.

По преданию, дворец Ивана III стоял на месте дома 11/1 в Подколокольном (который снискал себе мрачную славу во времена Хитровки). Вслед за государем в Подкопаи, как водится, потянулась знать. Долгие века здесь, подле Кремля, жили Шуйские, Бутурлины, Демидовы, Свиньины, Волконские, Лопухины. В конце XVII века эти края облюбовал и боярин Федор Алексеевич Головин, сподвижник Петра I. К тому времени его звезда уже восходила на политическом небосклоне России: он считался вторым, после самого Петра Великого, русским государственным деятелем.

Свою службу Головин начал при дворе царя Алексея Михайловича. «Тишайший» государь поручил ему беречь малолетнего царевича Петра пуще глазу, и Головин, к его чести, самоотверженно исполнил этот наказ. В 1682 году Головин охранял Петра от взбунтовавшихся стрельцов, и именно он посоветовал укрыть малолетних государей Петра и Ивана в Троицкой обители. Царевна Софья не забыла Головину этой верности и отправила его на Дальний Восток – договариваться с Китаем перед началом Крымских походов. Права, по другой версии, к Головину благоволил князь Василий Голицын, который и отправил его со столь важной посольской миссией. Так или иначе, именно Головин в 1689 году заключил знаменитый Нерчинский договор с Китаем, после чего, кстати, в Россию начались первые поставки китайского чая. Вернувшись, Головин получил от восхищенного царя Петра щедрые награды: боярство, звание генерал-кригскомиссара, отвечающего за комплектование и снабжение армии, и чин наместника Сибирского.

Тогда-то, в 1691 году, Головин приобрел себе участок в Подкопаях близ Кремля и построил деревянную усадьбу. Однако государева служба не давала ему мирно зажить в новом доме. Уже в 1696 году Головин участвовал в Азовском походе, а на следующий год вместе с Лефортом сопровождал царя Петра в Великом посольстве в Европу. Однако в 1698 году пришло известие о новом стрелецком бунте в России, и Петр вместе с Головиным спешно вернулся домой. После подавления бунта царь приказал выбить в честь Головина серебряную медаль: на лицевой стороне – портрет боярина, а на обратной – фамильный герб с латинским девизом «И советом, и мужеством».

Тогда же, в 1698 году, возвратившись из Европы, Головин построил в своем новом владении каменную домовую церковь в честь Казанской иконы Божией Матери; она стояла вплотную с усадьбой.

Головин был и первым боярином, который сам себе сбрил бороду. С ним вообще было связано многое «первое», появлявшееся в петровскую эпоху. После смерти Лефорта Петр произвел Головина в генерал-адмиралы – Головин стал первым русским по национальности адмиралом, – а потом в генерал-фельдмаршалы. В том же 1699 году Головин подготовил посольство Е.И. Украинцева в Стамбул для заключения мира с Турцией, необходимого России для начала Северной войны. Головин был первым награжден орденом святого Андрея Первозванного – это случилось в марте 1699 года. И в 1703 году он, как старший кавалер, собственноручно возложил этот орден на самого Петра I и на А.Д. Меншикова за взятие ими шведских судов близ устья Невы. Кроме того, в 1701 году Головин первым возглавил знаменитую Навигацкую школу, которая открылась в Москве в здании Английского двора на Варварке, а потом переехала в Сухареву башню. Потом, уже переведенная в Петербург, эта школа была преобразована в Морскую академию. Еще Головин участвовал в издании газеты «Ведомости» – первой русской печатной газеты. Он действовал на самых важных государственных поприщах, ведал в разное время Посольским и Ямским приказами, Оружейной палатой и Монетным двором, занимался созданием русского флота и регулярной армии взамен распущенного стрелецкого войска. По его совету Петр издал манифест, согласно которому в Россию приглашались иностранные специалисты. Сам Головин, хорошо знавший латынь, увлекался наукой: в 1715 году в Амстердаме было напечатано его сочинение «Глобус небесный».

Такая чрезвычайно деятельная жизнь истощала силы организма. Головин умер, когда ему было всего 56 лет – в августе 1706 года, в дороге, направляясь в Киев, где тогда находился Петр, велевший Головину срочно прибыть к нему. «Печали исполненный» Петр похоронил своего верного сподвижника на кладбище Симонова монастыря, где была фамильная усыпальница Головиных – ведь их далекие предки Ховрины пожаловали деньги на устройство этой обители.

Царь поручил дела Головина и опеку над его сыновьями Ф.М. Апраксину и с тех пор стал бережнее относиться к соратникам, не давая более никому столь широкого круга обязанностей. Усадьба в Подколокольном перешла к старшему сыну Николаю, ставшему президентом Адмиралтейств-коллегии. Он несколько обновил свои хоромы, и Казанская церковь осталась самой старой частью владения. В страшный пожар 1737 года, погубивший Царь-колокол, она сильно обгорела. Дом же часто менял своих хозяев, одно время им владел Крутицкий архиерей, и здесь была Малая Крутицкая певчая, оставившая имя соседнему Певческому переулку. А в 1757 году владение купила овдовевшая княгиня Н.С. Щербатова.

Дом с двумя фасадами

Княгиня пожелала выстроить на месте деревянных хором Головиных уютную каменную усадебку в стиле барокко. Бульварного кольца еще не было, и парадный, богато украшенный фасад обратили к Кремлю, а к стене Белого города выходил традиционно скромный садовый фасад и обширный сад. Так сохранялось до первой четверти XIX века. С 1785 года дом принадлежал полковнику Карпову и его жене Наталье Алексеевне, родственнице попечителя Московского учебного округа князя Оболенского. После Отечественной войны усадьбу купил у вдовы Карпова легендарный генерал Николай Захарович Хитрово.

Новый хозяин усадьбы происходил из очень древнего и именитого рода. Его далекий предок, знатный ордынец Эду-Хан, по прозванию Сильно-Хитр выехал во второй половине XIV столетия из Золотой Орды к князю Олегу Рязанскому, принял христианство и был наречен Андреем. (Интересно, что вместе с ним в Рязань приехал его брат Солохмир, родоначальник Апраксиных). Потомки Андрея получили фамилию Хитрово. На службу к московскому государю они перешли с присоединением Рязанского княжества к Москве. Многие из рода Хитрово оставили свой след в русской истории. Дементий Елеазарович был убит в 1604 году за то, что Лжедмитрию I «вору-расстриге креста не целовал». Иван Савостьянович участвовал в подавлении восстания Степана Разина. Самым знаменитым был Богдан Хитрово, основатель Симбирска и начальник Оружейной палаты. Под его руководством была создана школа царских изографов во главе с Симоном Ушаковым, которые расписывали кремлевские соборы и Смоленский собор Новодевичьего монастыря, где упокоился и сам Хитрово.

Николай Захарович тоже по-своему остался в истории. Начавший службу в чине корнета лейб-гвардейского Конного полка, он в 1801 году был пожалован императором Павлом I во флигель-адъютанты. Н.З. Хитрово был зятем фельдмаршала М.И. Кутузова: 1802 году Николай Захарович женился на дочери Кутузова Анне и был весьма в чести у фельдмаршала. Тот даже писал ему наставления о службе. (Упомянем, что на другой дочери Кутузова, Елизавете Михайловне, знакомой А.С. Пушкина, был женат Николай Федорович Хитрово – двоюродный брат Николая Захаровича).

Молодой красавец-офицер храбро воевал в «наполеоновских войнах». Однажды он сражался со сломанной рукой, был тяжело ранен, и в 1809 году, получив в награду генеральский чин, вышел в отставку – как оказалось, навсегда. Больше генералу Хитрово воевать не пришлось. Накануне Отечественной войны он попал под суд по делу о государственной измене: его обвиняли в том, что он под хмельком сболтнул французскому генералу какой-то военный секрет. Хитрово сослали в Вятку, а через год разрешили вернуться и проживать в своем тарусском имении под надзором полиции, так что воевать с Наполеоном опальному генералу не позволили. Его родные даже опасались, что он не получит от губернатора разрешения на выезд с семьей в эвакуацию. Кутузов все это очень тяжело переживал и писал дочери в августе 1812 года, чтобы она уезжала с детьми, ибо оставаться очень опасно, обещая выхлопотать и ее мужу разрешение на отъезд, но просил сохранять эти сведения в полной тайне. И только после триумфального окончания войны отставному генералу разрешили вернуться в Москву.

В 1820 году Хитрово купил себе усадьбу Щербатовой. В то время здесь уже появились молодые Покровский и Яузский бульвары, где любила гулять модная «публика». Генерал спешно перестроил усадьбу применительно к новым условиям: отныне парадным стал бывший садовый фасад, обращенный к бульварам и украшенный портиком, барочный фасад был заштукатурен, и усадьба приобрела классический московский ампирный облик.

Церковь Тихвинской иконы Божьей Матери. Проект перестройки перехода от усадебного дома к храму. 1844. ЦАНТДМ

Новшества не миновали и домовую церковь. Пострадавшая от нашествия Наполеона, она была восстановлена и в сентябре 1822 года переосвящена в честь Тихвинской иконы Божией Матери, а освящал ее протоиерей Александр Беликов, бывший некогда учителем маленького А.С. Пушкина. Окончивший Московскую духовную академию и хорошо знавший европейские языки отец Александр был определен священником в храм Симеона Столпника за Яузой на Николоямской улице. Прихожанки сестры Чичерины, тетки Сергея Львовича Пушкина, отца поэта, жившие неподалеку, рекомендовали его в учители маленького Саши. Отец Александр преподавал маленькому Пушкину, кроме закона Божия, русский язык и арифметику – до самого поступления того в Лицей. (Интересно, что вторым учителем Пушкина был тоже священнослужитель, Алексей Иванович Богданов, бывший тогда диаконом в Симеоновской церкви; его также рекомендовали Чичерины.) В августе 1805 года отец Александр Беликов был назначен священником церкви Марии Магдалины во вновь устроенном Александровском мещанском училище на Кудринской площади. После Отечественной войны училище, переименованное в институт, переехало на Божедомку, и отец Александр освятил новую домовую церковь во имя святого Александра Невского – по именинам правящего государя-основателя. Там он преподавал закон Божий и не раз удостаивался наград от вдовствующей императрицы Марии Федоровны, а с 1823 года и до кончины, последовавшей в 1848 году, служил в храме Воскресения Христова на Таганке. Все его прихожане сохранили о нем теплую, благодарную память и отзывались о нем как о великом проповеднике.

Генерал Хитрово тоже был не чужд наукам. Он стал одним из основателей знаменитого Общества по изучению истории и древностей, был избран почетным членом Московского университета и членом-корреспондентом Библейского общества, писал работы по истории Лютиковского Троицко-Перемышленского монастыря (в котором потом обрел последний покой) и даже «Наставление, в какие дни читать святое Евангелие».

Но в истории Москвы генерал Хитрово остался совсем другим своим деянием. Он был человеком, который охотно пробовал себя на самых разных поприщах, в том числе и коммерческом. В 1823 году он скупил соседние участки у двух вдов, которым было не по силам заниматься хозяйством, и добился разрешения у московского генерал-губернатора Д.В. Голицына построить крытый каменный рынок для торговли мясом и зеленью. За год площадь была очищена от ветхих строений, спланирована и замощена. На ней построили первые торговые лавки и уже собирались обсадить ее тополями, как вдруг в 1826 году генерал внезапно умер – ему было всего 47 лет. Его наследники идеей рынка не увлеклись, и городские власти отдали недостроенное здание под зимнюю мясную ярмарку с возов. А потом там образовалась московская «биржа труда» – стоянка рабочего народа, собиравшегося тут в поисках поденного или сезонного, а то и постоянного заработка. Стоит ли говорить, что это была печально знаменитая Хитровка, которая, как ни странно, оказалась потом связана со Смоленским храмом.

Исторический парадокс крылся в том, что в притон нищеты и безработицы Хитровку превратила именно «биржа труда», а не наоборот. После отмены крепостного права в Москву хлынули тысячи крестьян, согласных на любой заработок, при этом предложение явно превышало спрос. Прибывшие не имели крыши над головой, и ушлые предприниматели мигом выстроили на Хитровки ночлежные дома с круглосуточным проживанием: это было единственное в Москве место, где в ночлежках можно было оставаться днем. Заработанные деньги работники приносили с собой в ночлежки. Тогда «желающие завладеть» этими грошами устроили на Хитровке притоны, игорные дома, кабаки, где весь заработок просаживался за одну ночь. Получился замкнутый круг. Больше всего везло тем, кто сумел вырваться и покинуть Хитровку. Многие же оседали в ней навсегда, подавшись в нищие или работая за гроши, чтобы только платить за ночлег. Даже художник А.К. Саврасов в печальный период своей жизни рисовал тут по памяти пейзажи за бутылку водки, которые и продавали рядом, на Сухаревке. Хитровка превратилась, по выражению Гиляровского, в «самое туманное» место Москвы, которое и работодатели уже обходили стороной. С Хитровки, как с Дона, выдачи не было: здесь укрывались и бывшие, и беглые каторжники. Сам «дядя Гиляй» ходил сюда с пудовой тростью – на случай самообороны, показывая эти места К.С. Станиславскому и актерам МХАТа перед постановкой горьковской пьесы «На дне». А княгиня Елизавета Федоровна не раз приходила на Хитровку за малолетними детьми, чтобы забрать их отсюда на воспитание.

Орловская лечебница (бывший дом генерал-майора Н.З.Хитрово) с домовой церковью Смоленской иконы Божьей Матери. Справа – дом Телешовых. Вид из окна Практической академии. Фото Н.М. Щапова. Начало XX века

Хитровка беспощадно испортила эту некогда аристократическую местность, оставив свои «памятники». Самым криминальным местом был трактир «Каторга» в Подколокольном, 11 – том самом доме, что вырос на месте дворца Ивана III. На стрелке Певческого и Петропавловского переулков и сейчас стоит клинообразный дом-«утюг». Раньше здесь была усадьба Свиньиных; из этого рода происходил статский советник Павел Петрович Свиньин, издатель журнала «Отечественные записки». От фамилии Свиньиных произошло сугубо хитровское название «Свиной дом», где была ночлежка с воровским притоном. Самым «чистым» был дом в Хитровском переулке, 3. Эту бывшую усадьбу Лопухиных, родственников опальной царицы Евдокии, где в 1871 году родился композитор А.Н. Скрябин, облюбовали «раки» – портные, перешивавшие краденое платье. Сами они не имели никакой одежды и безвылазно сидели в своих логовах, за что и получили такое прозвище.

А в Хитровском переулке, 4 была Мясницкая полицейская часть, где работал врач Дмитрий Кувшинников, выбравший для общественного служения именно этот московский «уголок». Он и его супруга послужили Чехову прототипами Дымовых в повести «Попрыгунья», а В.Г. Перов изобразил доктора первым слева в картине «Охотники на привале». Городового же хитрованцы боялись и иногда отдавали ему краденое, если потревожили какую-нибудь важную особу. Понятно, что по соседству с воровскими притонами жить никто не хотел, и многих Хитровка заставила покинуть свои дома.

Орловская богадельня

Анна Михайловна Хитрово пережила своего супруга на 20 лет и получала «кутузовский пенсион» в 17 тысяч рублей. Она осталась в доброй памяти у русского философа Константина Леонтьева, ибо покровительствовала его матери: «легкомысленная и добрейшая» Анна Михайловна вносила плату за ее обучение. Леонтьев долго воспоминал эту пожилую даму с розовыми лентами.

После смерти мужа вдова не пожелала заниматься не только рынком, но и усадьбой и покинула ее. Уже в 1830 году домом владела первогильдейная купеческая жена А.Н. Немчинова, а затем он перешел к полковнику Владимиру Ивановичу Орлову. При нем домовый храм был вновь переосвящен в честь Смоленской иконы Божией Матери, и это стало его последним, окончательным посвящением. Жить рядом с Хитровкой уже не представлялось возможным, и перед смертью в 1850 году Орлов завещал свой дом Московскому Императорскому человеколюбивому обществу для создания богоугодного заведения. В 1867 году здесь открылось Яузское отделение больницы для чернорабочих (будущая Яузская больница). Однако полностью исполнить волю покойного домовладельца смогли лишь после смерти его вдовы, в 1887 году.

Уже в 1889 году в перестроенном доме открыли бесплатную лечебницу со столовой для бедных, где оказывали помощь обитателям Хитровки, и с отделением для чернорабочих. Однажды здесь сделали даже трепанацию черепа, что свидетельствует о высокой квалификации местных врачей. «Орловская богадельня» официально состояла под попечительством Его императорского высочества принца Ольденбургского, ведавшего благотворительными заведениями России, а домовым храмом богадельни стала Смоленская церковь. В 1892 году на пожертвования даже обновили ее интерьер – в таком виде она встретила революцию.

Образцовое строительство

Место, где до 1932 года находился храм Смоленской иконы Божией Матери. Вид с юго-востока (привязка – край здания лечебницы). Фото 1979 года

Советская власть Орловскую богадельню ликвидировала, однако новая история особняка продолжала его медицинскую традицию. В 1922 году сюда переехала фельдшерско-акушерская школа – одно из старейших в Москве медицинских училищ. Она была создана в 1920 году, когда в стране, истерзанной гражданской войной, требовалось немедленно восстановить среднее медицинское образование. «Дополнительные фельдшерские курсы» сначала разместились в гаражах-сараях МХАТа в Камергерском переулке. Занятия проводились по вечерам. Однако энтузиазм первых учеников и преподавателей был столь велик, что курсы выжили и в 1922 году получили собственное роскошное помещение в Подколокольном переулке, а вскоре были преобразованы в Медицинский политехникум им. Клары Цеткин. Это было первое именное медицинское училище в Москве. Имя Клары Цеткин было присвоено в память ее трудов по созданию среднего медицинского образования. По той же причине ее имя носил родильный дом на Николоямской улице. Лишь в 1954 году учебному заведению присвоили наименование Медицинского училища № 2, которое оно носит и в наши дни.

Церковь же была разрушена в 1930-х годах, и на ее месте вырос «дом с фигурами» по проекту архитектора Ильи Голосова. Это был один из самых интересных архитекторов советского времени; его творчество выразило идейные коллизии социалистической архитектуры, и «дом с фигурами» стал образцом этих идей. Первым стилем революции был конструктивизм, провозглашавший полный разрыв с историческим наследием, отказ от ордерной системы и взявший за архитектурную основу здания и его художественного образа чистую конструкцию. С 1918 года Илья Голосов работал в архитектурной мастерской Моссовета под руководством И.В. Жолтовского, будущего основоположника «сталинского ампира». Голосов увлекался тогда неоклассицизмом и ордерными формами, но стремился их упростить и избавиться от лишних деталей, оставив лишь те, которые держат на себе здание; так он естественно пришел к конструктивизму и даже был признан одним из его лидеров, наряду с братьями Весниными и М.Я. Гинзбургом. Кстати, брат Ильи Пантелеймон Голосов построил знаменитый корпус издательства «Правда» на одноименной улице. Илья Голосов вместе с Весниными участвовал в конкурсе на проект Дворца Труда, который до Дворца Советов предполагался как «главное здание страны», но не состоялся. А образцом «голосовского конструктивизма» остался рабочий клуб им. Зуева на Лесной улице, возведенный в 1928 году. Разрабатывал Илья Голосов и проекты жилкомбинатов – нового типа советского жилища, где обобществленный быт (столовые, детские) сочетался с «жилыми ячейками» – индивидуальным жильем, но размеры этого жилья максимально сокращались, согласно идеям грядущего отмирания семьи в коммунистическом обществе.

Однако в 1930-х годах в мировоззрении архитектора совершается перелом. Отчасти разочаровавшись в конструктивизме за недостаточность его выразительных средств, он возвращается к неоклассицизму. В те же годы появился «сталинский ампир»: когда конструктивизм исчерпал свои реальные возможности, выказав неспособность создать «стиль империи», вновь обратились к классике. Голосов стал разрабатывать проекты классической архитектуры, но без ордеров и по-прежнему без излишних деталей. Первым его «классическим» зданием и стал жилой «дом с фигурами» на Яузском бульваре: нижний этаж отведен под бытовые нужды, магазин и столовую, верхние – для жилья. В нем еще нет декора сталинского ампира, нет «архитектурных излишеств» триумфального послевоенного стиля, а есть лишь фигуры «советского человека» в качестве украшения, а также согласно плану монументальной пропаганды и его идеи синтеза архитектуры и скульптуры. В жертву этому идолу и была принесена Смоленская церковь.

Повезло лишь особняку генерала Хитрово. Весьма почтенный возраст и длительная эксплуатация привели к критическому состоянию памятника, но проведенная в наше время научная реставрация помогла не только вернуть здание к жизни и работе, но и воссоздать его исторический облик XIX века. Был раскрыт и западный барочный фасад усадьбы времен княгини Щербатовой. Его тщательно восстановили и теперь у дома два главных фасада. О восстановлении церкви речи нет: точно на ее месте крыло «дома с фигурами».

Источник